Цветок сердца моего

— О, Аллах.. Что это такое..?       Я сдвинула брови и опасливо оглянулась по сторонам. Письмо, сложенное в четыре части, перешло в мои руки. Не стану скрывать, что ситуация меня не только очень расстроила, но и очень удивила. Самое главное, что я даже ничего не знала об этой женщине. — «Но Сюмбюль.. Почему он мне ничего не говорил о ней? Ладно, пойду, пожалуй, в свои покои, мне нужно все хорошенько обдумать.»       С неприятным осадком на душе, я ушла в свои покои, крепко закрыв за собой дверь. В свете свечи я еще раз перечитала письмо, стараясь уловить каждую мелочь. Глаза растерянно перебегали с одной строки на другую. Мое внимание заострилось сразу с первых слов. — Паша? Снова я? Снова хочу увидеть? — перечитывала я, — Ему ли вообще принадлежит это письмо? С каких это пор Сюмбюль стал пашой. Потом, снова! Это не первая их встреча, как минимум раза два-три они точно виделись!       Я продолжала читать. Мысли накатывали одна на другую, от этого становилось еще хуже. — Обещала что угощу вас пахлавой? — возмутилась я, — Она еще и обещания ему какие-то дает! Ткани, лавка.       Потихоньку стало появляться прозрение. — Так она торговка тканями. — догадалась я, — Так, так.. Дом недалеко от лавки, несколько шагов.       До сих пор не понимала, почему она обращалась к нему как к паше. Сам бы он не представился под таким титулом. Тем более на рынке, где все друг друга знают. И зачем бы ей это понадобилось, и его ли это письмо вообще. Ну, наверное, письма Ибрагима-паши или любого другого паши не проходят через него. К тому же, если письмо лежало смятым под столом, то оно ничего для него не значит. Следовательно, ни отправляющий не интересует его, ни содержание письма. Оно все-таки принадлежит ему, но важно ли оно ему, следует проверить сегодня вечером.       Вечер не затянулся, скоро в небе блеснул тоненький месяц. Вместе с его появлением я перешла к действиям. Устроившись в гареме на своем любимом диванчике, где можно было подглядывать за дворцовыми дверями, я высматривала Сюмбюля. Я молила только об одном: только не иди к ней, только не появляйся. С одной стороны мне хотелось разобраться, а с другой было так ужасно все принимать.       Факиры уже ползли со спичками в руках, столица Турции клонилась ко сну. Послышались чьи-то шаги, я надела капюшон на голову. — Сюмбюль! О, Аллах, что же ты делаешь.       Я печально опустила взгляд, но через пару глубоких вдохов набралась храбрости и незаметно направилась за ним.       На улице все также валили крупные снежинки, зеленые листья деревьев окутал снег. Было так холодно, а я и не догадалась надеть хоть что-то, кроме накидки, пришлось идти по снегу в одних туфельках. Хорошо, что за долгие годы я отточила умение прятаться, маскироваться, следить, так, что даже войско янычар не смогли бы найти меня в ночью. Я знала каждый уголок дворца, сада и рынка, поэтому дорогу до дома этой женщины запомнила сразу и взяла на вооружение. Я с осторожностью оглядывалась по сторонам, крепко держа в руках кинжал, на случай если кто-нибудь нападет. Двери какого-то дома неподалеку распахнулись, я спряталась около плюща.       Послышался женский голос, потом голос Сюмбюля и двери закрылись, стало тихо. Я подбежала к дверям и расковыряла кинжалом небольшую щелку, через которую стала наблюдать за происходящим. В тусклом свете свечей я разглядела лица Сюмбюля и этой незнакомки.       Откровенно говоря, мне эта женщина была неприятна во всех смыслах. Если брать с ней в сравнение Гюльнихаль или Нилюфер, то это небо и земля. Она была немолода, с коричневыми, реденькими, но аккуратно завитыми волосами и довольно большим носом. У нее было круглое лицо и небольшие карие глаза. Черты лица были вполне нормальными, но непримечательными. Ничего в ней мне не понравилось. Наверное, это из-за ревности. Хотя, внешность-то, всё-таки, не главное! — Входите, не стойте в дверях. — говорила она тихим голосом, — Я вдова, вдруг кто увидит! — Я пришел на минутку, Джевхер-хатун. Попробую пахлаву и уйду, иначе за меня будут волноваться. — «Джевхер-хатун!» — прокрутила я в голове, — «Кто же она такая. Никак не пойму, чего она добивается?»       Я продолжала слушать их разговор. — К-как на минутку? Как можно паша..? Я ведь столько всего приготовила, очень хотела сделать вам приятно.» — грустно говорила она       Сюмбюль улыбнулся и махнул рукой. — Ну так и быть, я останусь. Но ненадолго!       Они сели за стол, что-то ели и пили, чему я также очень удивилась. Только если он давно ее знает, то может ей так доверять. Во всяком случае я не стала бы себя так вести с незнакомыми людьми, даже с недавними знакомыми. Но, вот когда они успели познакомиться я тоже не знаю. Я вообще ничего не знаю, кто она такая и откуда она взялась? И почему я о ней раньше не узнала. Благодарю Аллаха за то, что нашла это злосчастное письмо под столиком.       Я продолжала наблюдать за ними, пока они обсуждали всякую всячину. Поблизости захрустел снег, как от шагов, я моментально отступила дальше и спряталась, чтобы меня не было видно. Во мраке показались очертания двух мужских фигур, они постучали в дверь. Она приоткрылась, и оттуда вышла женщина. — Явуз, у меня Сюмбюль-ага. — прошептала она       Я ахнула и зажала рот рукой, они на минуту замолчали. Было очень страшно, если кто-то из них бы меня увидел или даже услышал. Хотя бы взять то, что это были не дворцовые слуги, а влиятельные люди. Такие точно могут лишить жизни кого угодно, кто будет им мешать.       Пауза продлилась еще немного, и со словами «хорошо, потом расскажешь» они разошлись. Я снова подошла к двери, стараясь услышать, как же она оправдается. — Кто это был? — спросил Сюмбюль — Да, так. Ничего особенного. — ответила она       Сюмбюль сдвинул брови, я усмехнулась. — Ты что-то от меня скрываешь? — Нет, что вы. Приходил хозяин дома, просил отдать долг, иначе он выгонит меня отсюда.       Оправдалась всё-таки. Я знала, что здесь что-то не то. Теперь было ясно, что чувства она точно не ищет, но эта ситуация была намного хуже.       Джевхер взяла Сюмбюля за руку. — Простите меня. Паша, я не думала что так случится. С первой нашей встречи в моей душе словно вспыхнул огонь. Прошу вас, паша, возьмите меня в гарем. Останьтесь сегодня со мной. — сказала она, проведя ладонью по его щеке       Я отошла от двери, не стала смотреть, что будет дальше. На глазах появились слезы. Снежинки запутывались в моих волосах, я упала на землю и стала тереть глаза. Слезы падали на вниз и растапливали снежинки. Хотелось, чтобы вот-вот весь снег растаял, и снова стало тепло и солнечно. Сейчас я забыла, как было холодно, как было темно, как много на улице опасностей, не хотелось ни о чем думать.       Конечно, мне пришлось постепенно смириться с произошедшим, я поднялась на ноги и вернулась во дворец. Сюмбюль пришел незадолго после меня. Когда я увидела его, то сразу же направилась в его покои. Не важно, что скажу, мне нужно было со всем разобраться, нужно было знать правду.       Я постучала в резную деревянную дверь и она открылась. — Атес, что-то случилось? Заходи скорее. — сказал Сюмбюль       Я закрыла за собой дверь. Мужчина подошёл ко мне с озабоченным видом. — У тебя все щеки красные! Ты что плакала? Скажи мне, что произошло?       В моих руках оказалось письмо Джевхер, я передала его Сюмбюлю. — Сюмбюль, я очень люблю тебя, но вот это.. — говорила я, — Это письмо я нашла у тебя под столиком. Оно от женщины, к которой ты сегодня приходил, Джевхер, верно? — Атес, но этом нет ничего особенного, я все обьясню.       Я приставила к его шее кинжал. — Нечего тут обьяснять. Я все видела и все знаю. — прошептала я, еле сдерживая слезы, — Зачем ты разжигаешь огонь в моем сердце, Сюмбюль? Я свое решение приняла сразу.       По щекам снова потекли слезы. Кинжал выпал ослабевших рук. — Я.. Я ведь так тебя люблю. Кто бы знал, что все так выйдет. — Атес, прошу послушай, это не то, что ты думаешь.       Я лишь помотала головой, закрывая лицо от слез, и ушла из его покоев, не сказав больше ни слова, потом медленными шагами вернулась в гарем. Девушки уже собирались спать и я устроилась вместе с ними. Они конечно выделили мне местечко. Какая ностальгия. Я положила голову набок и глаза закрылись.       Забавно даже, сколько ярких снов я за эту ночь увидела. Мне снилось мое туманное прошлое. Жизнь в гареме, когда я впервые вошла в него и жила в нем, проводила там дни и ночи. Покои Сюмбюля, в которые я вошла однажды еще будучи под другим именем. Мне снились его карие глаза, в которых играли солнечные лучи даже в самые серые времена. Глаза в которых я нашла себе пристанище и вечную любовь. Мне снились звёздные ночи в таборе, освещаемые пламенем костра. Мой фургон с занавесками из разнообразной ткани, где я жила. Моя коричневая лошадь, красная развевающаяся юбка. Лицо моей мамы, ее большие темные глаза, такие любящие и ласковые. Жаль, что она не знает, что со мной и где я. Жаль, что я больше никогда ее не увижу. Мне снились зеленые и золотые просторы, поля, опаленные солнцем, через которые протекала широкая река с прозрачной водой под названием Днепр. Мне снились теплые южные страны. Горы, зеленая трава, тропинки и бескрайнее море. Черное море! Как я проводила жизнь.. Жила где придется, питалась чем придется, вообще была свободна, как птица.       Ах, если бы я знала как изменится моя жизнь за один день. Сюмбюль, только ты стал смыслом моей жизни. А эта женщина очень опасна и связана с серьезными интригами, я этого так не оставлю. Я не смогу тебя потерять даже если мне придется собой пожертвовать. Самоотверженно. Если ты уйдешь этот золотой дворец меня раздавит.       За ночными сновидениями я и не заметила как наступило утро. Оно встретило меня ужасной головной болью, помимо душевной. Проанализировав свои дальнейшие действия, я заставила себя встать и вернуться в приглядное состояние. За окном становилось теплее, солнце выглянуло и снег начал стремительно таять, но я не обращала на это внимания. Надев на себя вчерашнюю накидку, я решительно направилась на рынок. — Атес, доброе утро! Ты куда опять собралась? — остановил меня Гюль-ага       Я взглянула на мужчину убийственным взглядом, он слегка напрягся. — Собралась в гости к шайтану! Я должна перед тобой отчитываться? — ответила я и оттолкнула Гюль-агу, он едва удержался на ногах, — А ну, в сторону!       Направилась я, мало того, что на рынок, а прямиком к Джевхер, такой размашистой походкой, что прохожие уступали мне дорогу. Приближаясь к ее дому, я постаралась чтобы никто меня не увидел. После громкого стука дверь отворилась.       Я схватила женщину обеими руками за горло и резко припечатала к стене, она заметно испугалась. — Кхе-кхе!       Я ослабила хватку, достав кинжал. Глаза Джевхер еще больше округлились. — Кхе-кхе. Кто ты..? — спрашивала она       Я недружелюбно улыбнулась. — Мое имя Атес. — представилась я, — Запомни это имя. Ты еще не раз будешь его повторять. — Что тебе нужно..? — тихо спросила она, — Ты от Сюмбюля, да..? Ты.. его жена..?       Я прижала кинжал сильнее, она вскрикнула. — Это тебя не касается! — отрезала я, — Говори, на кого ты работаешь? Кто вчера к тебе приходил? — Ничего я тебе не скажу.       Я повторила свое действие, она вскрикнула ещё громче. — Говори, не то не пожалею, убью тебя! — Ты не посмеешь, тебя казнят. Они. — Я ничего не боюсь! Тем более казни. — ответила я, — Говори или ты покойница!       Хоть она и понимала, что я могла бы ее убить, но все равно молчала. — Джевхер, я даю тебе возможность умереть с честью. — сказала я шепотом, — Говори, на-кого-ты-работаешь! — Я скажу это только Сюмбюлю. Можешь убить меня, но ни слова не услышишь. — ответила она, — Мне нечего терять. Сюмбюль не сможет меня убить, не сможет. Мы еще увидим кто погибнет.       Я отошла назад. — Ну, хорошо, я тебя предупреждала. — закончила я, — Не будешь говорить по-хорошему, значит будешь по-плохому!       Смерив ее неприязненным взглядом, я покинула ее дом, ни сказав ничего больше. В руках я до сих пор держала кинжал. Пальцы прошлись по холодному лезвию, я подняла глаза на голубое небо, по которому летали беззаботные птицы. Хоть я и старалась не придавать значения словам Джевхер, но все же было так горько от всего, что она говорила.       Я ступала по полурастаявшему снегу, обходя лавки жизнерадостных торговцев, и вдруг наткнулась на дом Якуба-эфенди.       Он относился к разряду купцов рынка, я хорошо его знала, и Сюмбюль-ага тоже. Тихо приоткрыв двери, я оказалась в маленькой комнатке, заставленной разными вещичками. В доме этого торговца всегда была какая-то своя вселенная. — Атес-хатун, рад тебя видеть. — Доброго здоровья, Якуб-эфенди.       Несмотря на то, что половина моего лица была закрыта капюшоном, мужчина сразу узнал меня. — Взгляни, может что купить желаешь? — он провел ладонью по полкам, предлагая взглянуть на разнообразие товаров       Я подошла к так называемой «витрине». На полочках стояли кувшины разной формы и размера, лежали кучи украшений, какие-то диковинки, привезенные из стран средиземноморья, бо́льшая часть его лавки состояла их них. Ничего мне не хотелось покупать.       Тут, в углу я заметила ярус, полный каких-то маленьких колбочек, наполненных разноцветными жидкостями. Подойдя ближе, я прикоснулась к одной из них. — Хатун, осторожнее! — предостерег меня торговец, — В этих бутылочках яд. Голыми руками их брать нельзя, это опасно.       В моих глазах блеснуло отчаяние, я взяла с полки колбочку. Посчитав десяток акче, я положила их в руку Якуба и вернулась во дворец.       Возле фонтанчика как всегда стояли два вестника и увлеченно рассказывали друг другу произошедшее. — Я пытался ее остановить, но она оттолкнула меня и ушла! — жаловался Гюль-ага — И ты позволил ей уйти? Как ты мог отпустить девушку одну на рынок? — восклицал Сюмбюль-ага — Ты чего так кипятишься? — удивился Гюль-ага, — Ты точно что-то скрываешь, ага! — Я посмотрю, как ты будешь перед Валиде-султан оправдываться, мерзавец! — ответил ему Сюмбюль, — Одни глупости у тебя на уме.       Когда я стала подходить к дворцовым воротам, вид у меня был не из лучших: волосы перепутались, глаза были красные от подходящих слез, холодные, пустые. Евнухи, заметив меня, стали суетиться. — Сюмбюль, гляди! Это она! Она! — воскликнул Гюль-ага — Бесмилляхи рахмани рахим. — он обеспокоенно стал глядеть в оба глаза       Я перешла порог, и Сюмбюль сразу подошел ко мне, взяв меня под локоть. — Атес-калфа, — тихо обратился он ко мне, — Куда ты ходила? Что произошло? — Разве тебе есть до этого дело, Сюмбюль-ага? — я одернула его руку и прошла мимо       Он грустно вздохнул, обернувшись мне вслед. Гюль-ага издевательски засмеялся. — Так тебе и надо! — Еще одно слово и я отрежу твой поганый язык, Гюль-ага! Убирайся прочь.       Ну, в общем, так их разговор закончился. Но, вот когда я снова увидела перед собой привычную залу гарема, мне ужасно не захотелось возвращаться.       Единственное место, куда я могла пойти, чтобы перебить свою горечь, были покои Хюррем. Я без разбора направилась туда. Путь я хорошо помнила, и вот, двери покоев гостеприимно открылись передо мной. — Атес-калфа, добро пожаловать. — Шехзаде, — поклонилась я       Войдя в покои, я увидела перед собой шехзаде Селима. Он широко мне улыбнулся, все его лицо еще больше усыпали веснушки. — Как вы поживаете? — спросил Селим — Все хорошо, шехзаде, спасибо. Лишь бы вы были в добром здравии! — улыбнулась я — Вы наверное пришли к маме. Она сейчас с Баязетом и Джихангиром, вот-вот придет.       И правда, Хюррем появилась как раз вовремя. Она подошла к сыну и ласково приобняла его. — Атес, здравствуй! — поприветствовала она меня, — Хорошо, что ты пришла. У меня есть кое-что для тебя.       Хюррем присела на диванчик и махнула Селиму рукой — Сынок, ступай к братьям.       Когда шехзаде оставил нас, в ее руках показался небольшой свиток пергамента, она попросила меня подойти ближе и положила его мне в ладонь. — Это от Сюмбюля-аги, велел передать тебе. Сказал, что очень важно.       Я распахнула глаза от удивления и уставилась на Хюррем. — Подожди. Велел передать? Сюмбюль попросил тебя передать мне письмо..? — Да, все так и было. — согласилась она, — Учти, больше я не стану этим заниматься, и без того забот хватает. — Чтож, Хюррем, спасибо. Спасибо огромное! — улыбнулась я, — Тогда, я пойду. С твоего позволения. — Конечно, иди.       Хоть Хюррем была и не в самом добром расположении духа, я совсем не думала об этом. Я даже забыла, зачем заходила в ее покои. Больше всего я удивилась конечно тому, как Сюмбюлю это в голову пришло! То есть, никто не смог бы это сделать, кроме как его госпожи? Конечно, у супруги падишаха Хюррем-султан есть время на передачу писем ее слуг из рук в руки.       Я с гордостью, отчаянием, и в то же время с трепетом держала в руках его письмо. Пройдя по коридору, где, как мне показалось, никто меня не заметит, я развернула свиток. И, вот, только тогда я стала читать.       «О, свет мой. О, ночь моя. Моя любимая, Атес. Я словно ночной мотылек, а ты — огонь, который так меня манит и прельщает. Где ты теперь, моя милая? Мою душу сжигает пламя разлуки, она лишь жалобно стонет. Прошу, перестань так жестоко ее истязать. Я восстаю перед звездами. Я прошу воли Аллаха: вернись ко мне, Атес. Моя милая, дорогая, я страдаю, мне так больно. Так ли закончу я свое существование? В вечной тоске. Без тебя мне нет жизни, я погибаю. Приходи сегодня вечером ко мне, я все тебе открою. Ведь это правда не то, что ты думаешь. Вернись, Атес, ты так мне нужна.»

      Я прижала свиток к груди и закрыла глаза от радости. Сердце забилось так быстро, как будто снова оживилось. Я даже не заметила, как спустилась по лестнице и вернулась в гарем, вознося хвалу Аллаху. Даже рабыни стали удивлённо глядеть на меня и улыбаться.       Когда я присела на диванчик, ко мне сразу же подошла Диана. — Атес-калфа, — поклонилась она — Здравствуй, Диана. — улыбнулась я и жестом предложила ей присесть рядом, — Что нового в гареме? — Ничего, все также. — ответила девушка, — Вы сегодня прямо светитесь! — И не говори! День прямо полон света! — смутилась я, — Фатьма-хатун не устраивала ссоры? — Нет, пусть только попробует! — сказала Диана, взглянув с неприязнью на Фатьму       Я непроизвольно сделала то же самое, но затем снова вернулась к разговору. — А Нигяр-калфа не появлялась? — спросила я, — Она такая.. Темноволосая.       Диана пожала плечами. — Наверное, не появлялась. Я никогда не видела ее, Атес-калфа, но, наверное, она очень красивая. — Это верно. — согласилась я, — К тому же она очень умна. С самого моего появления во дворце она давала мне советы и помогала практически во всем. — Я была бы рада с ней познакомиться. Очень жаль, что..       Я не дослушала Диану до конца, так как была очень удивлена. Не могу сказать, что было так уж приятно.       Мимо входа в гарем только что прошла Махидевран-султан, а за ней, представьте себе, Нигяр! Они демонстративно остановились у входа, затем пошли наверх по белокаменному балкончику. Я сразу поняла, что идут они к Валиде-султан. Увидев давнюю подругу, я радостно улыбнулась, но, как мне показалось, ей было совсем не весело. Ее обречённый взгляд заставлял думать о плохом, но я опустила эти мысли. — Это и была Нигяр-калфа? — спросила Диана — Да, это она. Махидевран-султан с Нигяр-калфой..? Что у них может быть общего? — удивилась я, — Почему они пошли к Валиде? Надеюсь, ничего серьезного. — Я тоже надеюсь. — кивнула Диана, — Однако от Махидевран-султан вряд-ли можно ждать чего-то хорошего.       Хоть я и не разрешала никому в гареме плохо отзываться о госпожах, тут мне было грех не согласиться с ней. Потом я совсем не понимала, в каких интригах она уже решила использовать Нигяр. Я еще минут так десять просидела за разговорами с Дианой, но вдруг ко мне подбежал Гюль-ага. На вид он был очень встревожен. — Атес-калфа, — обратился он ко мне, — В-валиде-султан тебя вызывает. Кажется г-госпожа сердится.       Я выпучила на него глаза и скорее поднялась с дивана. — Опять хорошую новость принес. За смертью тебя только посылать. — вздохнула я       Валиде, конечно, меня и раньше вызывала, но что вдруг могло произойти. Только что Нигяр с Махидевран-султан к ней ходили. Неужели она что-то на меня наклеветала.. Знаю, у госпожи это любимое занятие: распускать про всех грязные сплетни. Но, Нигяр, она не станет в этом участвовать.       Двери покоев распахнулись, Валиде-султан как и всегда сидела на своем месте. — Валиде, — поклонилась я, — Вы хотели меня видеть.       Женщина взглянула на меня испепеляющим взглядом, от этого стало не по себе. Она медленно подошла ко мне. — Госпожа.. Я в чем-то провинилась? — Ты еще спрашиваешь! — прошипела она, — Только что приходила Махидевран-султан и Нигяр-калфа, они все мне рассказали. Я знаю о твоей связи с Сюмбюлем-агой!       Я взглянула на Валиде огромными глазами, полными печали. Однако не одна слезинка не упала. В то же время я была так потрясена поступком Нигяр, что не могла проронить и слова. Я ожидала это от кого угодно, но только не от нее. — Как ты могла так поступить? Бесстыдница, как ты посмела? — взревела Валиде, — Своими действиями вы вдвоем покушаетесь на честь нашей династии, на честь всего гарема! Нечестивцы, вероотступники! — Валиде. — шмыгнула я — Столько лет ты меня обманывала! Я главной калфой тебя сделала! Я.. Своей правой рукой тебя называла. Так ты меня отблагодарила?!       Госпожа была просто в ярости. Она смотрела на меня немигающими глазами, я встала на колени и сжала в ладонях подол ее платья. — Валиде, простите меня ради Аллаха. — взмолилась я, — Да, мы нечестивцы. Мы вероотступники. Но, разве мы не люди..? Разве мы не можем любить..?       Валиде молча уставилась на меня. — Неужели такая возможность выпадает лишь членам монаршей семьи. Ведь и рабы любить умеют. — говорила я, беспомощно пытаясь найти в ее глазах хоть каплю понимания — Замолчи! — отстранилась она, — Еще и оправдываешься, вот позор! — Валиде, я нисколько не оправдываюсь. — тихо говорила я, — Это любовь, госпожа, она не подчиняется законам. Сердце приказов не слушает.       Женщина глубоко вздохнула, глядя на меня. — Стража!       В покои мгновенно ворвалась пара стражников. — Уведите ее с глаз моих. — приказала она, — Вызовите ко мне Сюмбюля-агу. — Валиде, прошу вас, пощадите! — воскликнула я, когда двое схватили меня за руки, — Заберите мою жизнь, но пощадите его! Это я во всем виновата! Я одна, только я!       Не прошло и минуты, как двери покоев Валиде захлопнулись за мной. В этот момент я не думала о том, поверила мне госпожа или нет, не думала, что нас скоро ожидает. В голове вертелась лишь одна мысль — как Нигяр могла так поступить?       Она всегда была моей лучшей подругой, и моей первой подругой в этом дворце. Даже под пыткой мы бы не выдали тайны друг друга. И теперь об этом еще и Махидевран-султан знает, чего я опасалась больше всего. Если вдруг ей выпадет случай причинить мне боль, то она будет знать, через что следует действовать.       Я, охваченная гневом и обидой, поспешила в гарем. Ясно, что Нигяр будет там. Спустившись вниз, я увидала ее у самого входа. Она тоже заметила меня, и, на удивление, стала приближаться ко мне. Я подошла к Нигяр и всмотрелась в ее глаза, не зная, что говорить, и даже не зная, что думать. — Атес.. — прошептала она, глядя на меня широко раскрытыми глазами — Нигяр! — закричала я, — Как ты могла так со мной поступить!       Девушка заметно напряглась. — Атес, выслушай меня. — говорила она, — Поверь, я не виновата. У меня не было выбора. — Какого еще выбора? Я своими глазами видела тебя с Махидевран-султан! — Атес, ну послушай же.       Я сделала глубокий вдох и постаралась сохранить самообладание. Глаза растерянно разглядывали лицо Нигяр. — В этом нет моей вины. Ибрагим-паша заставил меня рассказать про тебя правду. — начала она, — Он угрожал мне, говорил, что вышвырнет из дворца, что убьет меня.       Я сдвинула брови, не в силах что либо принимать. — Ибрагим-паша..? — усмехнулась я, — Зачем бы великому паше это понадобилось? У него своей работы мало? — Вы ведь в ссоре с Махидевран-султан, а он изо всех сил ее защищает. Госпожа рассказала про вашу вражду. Наверное, они все это изначально подстроили. — Конечно, — кивнула я, — Махидевран-султан любит мстить. И ты была рада помочь! — Атес, пойми, я не могла поступить иначе. — говорила Нигяр, стараясь меня заверить, — Если бы я не открыла правду, то могла бы погибнуть.       Я отвела взгляд в сторону. Мне очень хотелось верить своей подруге, как бы она ни была виновата. — «А ведь правда. Сюмбюль говорил мне, что она виделась с Ибрагимом-пашой.»       В моей голове стали всплывать воспоминания, одно за другим. Раскинув умом, я наконец приняла решение. — Ничего, я тебе верю, Нигяр. — закончила я и похлопала ее по плечу       После этой фразы она облегченно выдохнула и улыбнулась. Она хотела что-то мне сказать, но я не стала ее слушать и, не сказав ни слова, ушла.       За деревянными окнами гарема стало темнеть. Этот быстро наступивший вечер нисколько не улучшил состояние моей души. Я не хотела ни с кем говорить, всех отсылала. Диана, заметив это, тоже на время оставила меня одну. Весь вечер я вертела в руках письмо Сюмбюля, перечитывала каждую строчку и все думала о нем. Я вспоминала его глаза, такие заботливые, ласковые, добрые. Вспоминала его лучистую улыбку. В голове звучало одно и то же: — «Иди к нему, иди.»       Было бы глупо не прислушаться к своему сердцу, и я, конечно же, решила подчиниться. Собрав последние силы, я направилась в покои Сюмбюля. Казалось бы, прошел один день, так мало времени, но каждый час длился, как столетие. Как будто мы не виделись две тысячи лет. — Тук-тук-тук. — раздался слабый стук в дверь       Сюмбюль открыл дверь и, кажется, совсем не ожидал меня увидеть, но его глаза так засветились! — Атес. — он оглянулся по сторонам, — Чего стоишь, скорее заходи!       Я вошла, тоже с опаской поглядев по сторонам. Сюмбюль подошел ко мне, я крепко обняла его за плечи. — Сюмбюль.. — слезы хлынули ручьем, я уткнулась носом в шелковую ткань его одеяния, — Это ужасно.. Сюмбюль, это так ужасно.. Валиде-султан.. — Знаю. — шепнул он мне, приглаживая мои волосы, — Госпожа за мной тоже посылала, я даже думал, что меня из дворца выгонят.       Вместо ответа я лишь не переставала всхлипывать. — Это наверняка Гюль-ага. — заключил он, — Ну, теперь я его точно зашибу!       Как бы мне ни было смешно, что Сюмбюль все время во всем винил Гюль-агу, все же было так грустно, я даже не улыбнулась. — Гюль-ага здесь ни при чем, это сделала Нигяр. — сказала я, — Ибрагим-паша заставил ее все рассказать, она мне все открыла. — Нигяр? — переспросил Сюмбюль, взглянув на меня, — Аллах милосердный, Атес, она же врет! Неужели ты ей поверила? — Я хочу ей верить. Тебе тоже я хочу верить, Сюмбюль, но не могу. — я отстранилась, — Я получила твое письмо. Что ты мне хотел рассказать про Джевхер? Что это все не то, что я думаю..?       Сюмбюль опустил глаза. В них было столько раскаяния, чего я не заметила у Нигяр. — Да, именно это. — ответил он мне, — Я познакомился с ней на рынке, когда покупал ткани к празднику Хюррем-султан, тогда я представился купцом и сказал, что женат. — Купец я, купец! Покупаю и продаю различные товары. — Мое имя ни о чем не говорит, Джевхер-хатун. Мне нужно идти, жена меня ждет. — Жена? — Да, мне нужно торопиться, иначе она будет волноваться. Всего тебе хорошего, хатун. Еще раз спасибо за ткани! — Ты от Сюмбюля, да.? Ты.. его жена..?       В голову тут же пришли эти слова, которые Джевхер говорила мне сегодня. — Через пару дней я снова ее встретил на рынке, тогда она пригласила меня в гости. — продолжал Сюмбюль, — Я пытался отказаться, но она так настаивала, что мне ничего не осталось, как согласиться. — Джевхер, эти случайные встречи больше не должны повторяться. Иначе их могут неправильно истолковать. — К-как, паша..? Я ведь так хотела вас увидеть. Я хотела угостить вас пахлавой. — Пойми, хатун, я не могу. Необязательно. — Паша, я ведь очень хочу вам угодить. — Я подумаю.       Я кивнула головой, в знак продолжения. — Я даже не знаю, как письмо оказалось у меня. Скорее всего, она просто незаметно подложила мне его. — предположил он, — Вчера вечером она правда просила «взять ее в гарем», просила остаться, но я-то ей отказал! — Простите меня. Паша, я не думала что так случится. С первой нашей встречи в моей душе словно вспыхнул огонь. Прошу вас, паша, возьмите меня в гарем. Останьтесь сегодня со мной. — Джевхер-хатун, извини, но я не могу. — Но, паша. — Я же говорил, что ненадолго. Мне нужно идти.       Я вытерла слезы и стала анализировать все, что услышала. Теперь пришло мое время рассказывать. — Когда ты был у нее, в дверь постучали. Она сказала тебе неправду, это был не хозяин дома. — рассказывала я, — Их было двое, одного она называла Явузом, второго имени она не называла. Они знали о твоем приходе, даже имя твое они знали изначально.       Сюмбюль был поражен, он широко раскрыл глаза от удивления. — Явуз, у меня Сюмбюль-ага. — Хорошо, потом расскажешь. — Сюмбюль, это влиятельные люди, они очень опасны! — обеспокоенно шептала я, — Я очень испугалась за тебя. Сегодня утром я ходила к ней и требовала признаться, на кого она работает. — О, Аллах, спаси и помилуй. — восклицал он, прикрывая рот рукой, — Зачем ты это сделала, она ведь может и от тебя избавиться! — Говори, на кого ты работаешь? Кто вчера к тебе приходил? — Ничего я тебе не скажу. — Говори, не то не пожалею, убью тебя!       Наступила пауза. Сюмбюль подошел ко мне и прикоснулся ладонью к моей щеке. — Атес, какой кошмар. — говорил он, — Аллахом клянусь, ничего не было. Прошу, прости меня, это я во всем виноват. Я сделаю все, что ты хочешь, только прости меня.       Последняя фраза заставила меня подумать. Ничего не ответив, я протянула ему пузырек с ядом. — Эта женщина должна умереть, Сюмбюль. Тогда прощу.