Цветок сердца моего

— Паша, это вы! — Здравствуй, Джевхер! — улыбнулся Сюмбюль — Сам не знаю, зачем пришел, на рынке вот сладостей раздобыл. Подумал, почему бы тебя не угостить!       Женщина стояла на пороге своего дома и прямо светилась от радости. Они вдвоем вошли внутрь, дверь осталась приоткрытой. Сквозь тонкую щелку просачивались солнечные лучи. — Ну, расскажи, как идет торговля? — спрашивал Сюмбюль, наблюдая за тем, как женщина взяла с тарелки пару кусочков лукума — Все хорошо, паша, я.. — Меня зовут Сюмбюль. — представился он       Забавно, что они были уже порядочное время знакомы, а он так и не представился за это время. Хотя, Джевхер и так знала его имя, правда не от него. Услышав эту фразу, она взмахнула своими короткими ресницами. — Сюмбюль. — она благосклонно улыбнулась, взяв уже третью по счету лукуминку, — Вчера приходила одна девушка, Атес. Кто она?»       Он отвел глаза в сторону и уже хотел что-то сказать, но Джевхер продолжила. — Она мне угрожала. Говорила, что убьет меня. — тихо говорила она, вдруг чувствуя, как становится очень плохо, — Ты ведь не позволишь.. Кхе-кхе.. Ах.. Что со мной..?       Сюмбюль схватил ее за шею и заставил смотреть в глаза. — Кто тебя отправил? Кто стоит за всем этим? — прошипел он, — Говори на кого ты работаешь! Говори!       Джевхер потрясенно распахнула глаза и беспомощно растянулась на диване, стараясь вдохнуть больше воздуха, но это было безнадежно. — Ты тоже подозреваешь меня.. Неужели ты ей веришь.. — шептала она — Имя! Я хочу знать имя! — приказал он ей — Я.. Я.. Явуз.. — тяжело дыша ответила женщина — Еще! Их было двое! — расспрашивал Сюмбюль, все еще крепко держа руками воротник ее платья — Я.. Не знаю.. Правда.. — Живо говори! — А.. Атманджа.. Эти люди.. Помогают шехзаде Мустафе взойти на трон. Они заставили меня узнавать секреты Хюррем-султан..» — ее голос становился все тише, но все еще отчетливо звучал, — Сюмбюль, ты не мог.. Это все она.. Атес.. — Не смей произносить ее имя, слышишь!       Дверь широко распахнулась. Джевхер от неожиданности немного пришла в себя. — Я же сказала тебе запомнить мое имя. Сказала, что ты не раз будешь его повторять, Джевхер. — усмехнулась я, подойдя к ним и опустившись на диван по другую сторону от нее, — Зря ты думала, что тебе все сойдёт с рук. Пришло время расплаты.       Женщина сначала взглянула на Сюмбюля. — Сюмбюль.. Прости меня..       Он склонился чуть ниже и прошептал: — Я – верный слуга Хюррем-султан. Моя госпожа не прощает, и я не прощу.       Джевхер перевела взгляд на меня. Она безжизненно упала на диван и обмякла, глаза ее закрылись.       Я сделала несколько глубоких вдохов, села рядом с Сюмбюлем, взяла его за руку и сжала ее в своей ладони, стараясь пережить все увиденное. Голова закружилась, что странно, ведь смерть я лицезрела не впервые. Он заботливо приобнял меня. — Все хорошо, Атес. — шепнул он, — Держись, будь мужественной.       Я закивала головой и постаралась как можно скорее увести его из злополучного дома.       Когда я оказалась на улице, самочувствие значительно улучшилось. Я понимала, что о Джевхер нет времени думать, когда нас с Сюмбюлем могут казнить в любой момент, но мысли как-то сами шли в голову. Так она и закончила свою жизнь, от нескольких отравленных кусочков лукума. Но эти люди, они хотят возвести на трон шехзаде Мустафу. Нашли, к кому подсылать своих людей. Могли бы сразу понять, что ни какая другая женщина не свяжется со мной. Думаю, Хюррем этот рассказ понравится. Казалось бы, не стоит об этом думать, стоило бояться за свою жизнь, и я все размышляла, что же делать, когда обо всем знает Махидевран-султан, Ибрагим-паша и Валиде. Ведь если повелитель обо всем узнает, то нас с Сюмбюлем безжалостно отправлят на плаху. О, Аллах, помилуй, это же так ужасно. — Атес, — голос Сюмбюля прервал череду моих мыслей, — Все в порядке?       Я стала лихорадочно оглядываться по сторонам, пытаясь найти какой-то выход из всех этих событий. — Нет, Сюмбюль, мне очень страшно. — призналась я, — Ты же понимаешь, Валиде всё знает, Махидевран-султан всё знает, Ибрагим-паша всё знает. Если это дойдет до повелителя.. — Не переживай, не все так плохо. — говорил он, — Никто нас не тронет. — Мы не должны это так оставлять. Счет идет буквально на минуты. — ответила я, стараясь что-то придумать, — Если они все знают, значит нужно как-то заставить всех замолчать. — Но, что мы можем сделать, Атес? — Что-то нужно сделать, Сюмбюль-ага!       Я лукаво взглянула на него и засмеялась. Он ответил мне тем же, морщинки по каждому углу обрамляли его солнечные карие глаза. — Хси-хси-хи. И втянула же ты меня в переделки, Атес-хатун! — улыбался он — Я помню как ты боялся, что кто-нибудь узнает. А теперь все знают! — кивнула головой я, остановив свой взгляд на одной из лавок       Вполне себе обычная лавка, с детскими вещичками, но возле нее стояла Нигяр-калфа. Вот, кого-кого, а ее я здесь совсем не ожидала встретить. Она держала в ладонях звонкие монеты, а торговец передал ей колыбельку и пару маленьких носочков.       Я бесцеремонно оттащила Сюмбюля в сторону и стала наблюдать. — Что случилось? — спрашивал он, — Кого ты там увидела? — Сюмбюль, это Нигяр, смотри! — показывала я, — Что она здесь делает? Зачем ей колыбелька, как ты думаешь?       Он сдвинул брови и стал внимательно ее разглядывать. — Ну, что я могу думать? Колыбельки, вообще-то, используются по предназначению. — Ты хочешь сказать, что у нее есть дети? — Нет, у них с Насухом-эфенди не было детей.       Я продолжала стоять на месте и таращиться на нее. — Что будем делать? Я предлагаю пойти и спросить. — предложил он       Я решила послушать его, и мы направились к лавке. — Нигяр, здравствуй! — улыбнулась я — Нигяр-калфа, ты что здесь делаешь? — спросил Сюмбюль       Девушка явно не ожидала нас увидеть, и сначала не знала, что ответить. — Аа.. Вы что здесь делаете?       Мы отвели глаза в сторону, Сюмбюль определенно пытался что-то придумать. — Да так.. Просто.. Гуляем. — как ни в чем не бывало сказала я, — А ты, как вижу, закупаешься? — Ах, это для подруги! Она скоро родит, вот выбираю подарок. — рассказала Нигяр — Эй, эфенди! И ты, хатун! — улыбнулся во весь рот торговец, — Взгляните, может и детишкам чего прикупите!       Мы с Сюмбюлем расхохотались.       Распрощавшись с Нигяр, мы отошли подальше от лавки торговца, который очень радовался, что удалось выручить еще пару золотых. — О, Аллах! Эта Нигяр врет на каждом шагу! — возмущался Сюмбюль — Почему ты думаешь, что она врет? — не поняла я       Он остановился и с улыбкой взглянул на меня. — Атес, ты такая вроде красивая, отважная, находчивая, но настолько наивная. — он всплеснул руками, — Я и сам удивляюсь, почему ты так всем веришь. — Кто бы говорил! — усмехнулась я, — А кто вчера с этой предательницей чай пил ночью? — Тише, кто-нибудь услышит! — приложил он палец к губам, — Смотри мне, отправлю тебя обратно в гарем!       Несколько минут я хихикала, а Сюмбюль анализировал события. — Идем-ка к Насуху-эфенди, может он что-то знает. — Ну, идем! — согласилась я       Так мы отправились к Насуху-эфенди.       Его дом возвышался недалеко от шумного рынка, но несмотря на это, там было относительно тихо. Это был красивый деревянный дом с большими дверями и среднего размера окошками, на которых были нанизаны тканевые шторы, как у Сюмбюля в покоях.       Мужчина пошел узнавать у эфенди что-нибудь интересное, а я осталась на улице. Не так близко я была с ним знакома, они сами уже разберутся. Он конечно не хотел оставлять меня на улице, но я решила, что Насух-эфенди может что-то и умолчать в моем присутствии. Пока я стояла и ждала, что они побеседуют, время шло очень медленно. Я только ходила от одного угла дома, к другому.       На деревьях щебетали птички, высоко в небе светило солнце. Я зажмурила один глаз, взглянув на него, и даже удивилась, как было тепло и солнечно, а ведь пару дней назад валил хлопьями снег. — Что же он так долго? — ждала я, опершись на ствол дерева, — Что можно так долго делать?       Увы, но мои причитания ни на что не повлияли. Сюмбюль вернулся как минимум минут через двадцать, но на его лице красовалась загадочная улыбка. Я поспешила к нему подойти. — Ну, какие новости? — поинтересовалась я, — Насух-эфенди что-нибудь рассказал?       Сюмбюль поднял в небо указательный палец. — Атес, у меня такая новость! — говорил он, растягивая слова, — Мир от такого точно перевернется!       Я нетерпеливо закатила глаза и надула губы. — Ну, говори, скорее!       Он приблизился вплотную и прошептал на ухо: — Я узнал, что Нигяр-калфа беременна от Ибрагима-паши!       Я выпучила глаза и от потрясения раскрыла рот, уставившись не мигая на Сюмбюля. — Что? — переспросила я, — Что ты говоришь, это невозможно! — Печально, но правда. — продолжил он, — Насух-эфенди сболтнул мне это, но просил, чтобы ни одна живая душа об этом не знала. — Ты в этом уверен? — спросила я, по прежнему отказываясь принимать эту новость, — Это точно не клевета? — Зачем ему клеветать на Нигяр? Конечно это правда! — ответил мне Сюмбюль — Как это возможно? — я сдвинула брови, — Почему она не говорила мне об этом..? — Хороший вопрос, почему не говорила! — возмутился он, — Сейчас бы она тебе выложила про все свои любовные похождения! — Но, ведь я с ней делилась, Сюмбюль. — прошептала я, — Когда я призналась тебе, когда мы начали встречаться, я говорила ей о своих чувствах, я советовалась с ней, я всем с ней делилась.       Он со вздохом посмотрел на меня. — Атес, но он же великий визирь. Кто я, и кто он? — Ситуация все равно одинакова! — закончила я, — Что нас казнят, что их, и никаких разговоров.       Тут мне в голову пришла гениальная идея. Я схватила Сюмбюля за рукав и приказала бежать во дворец, как только можем. — Атес, Атес! — окликивал он меня, — Что ты намерена делать?       Стоя уже у самых ворот дворца, я решила не тратить время на обьяснения. Переступив порог, я без сил опустилась на пол и старалась скорее отдышаться. — Сюмбюль.. — обратилась к нему я, едва дыша, — Иди к своей госпоже, и расскажи о том, что мы узнали.       Он раскрыл глаза и взял меня за руку, заставив еле-еле подняться. — Хюррем-султан?! — удивился он — Да, делай что я говорю, Сюмбюль. — закончила я, — А я.. пойду к Ибрагиму-паше.       Я быстро вошла в гарем, сбросив с себя накидку. Сюмбюль побежал за мной и крепко схватил меня под локоть. — К какому Ибрагиму-паше? — прошипел он, — Ты что с ума сошла? Что ты собралась ему говорить, он и слушать тебя не будет!       Я положила ладонь ему на руку и лукаво улыбнулась. Он сразу попытался отстраниться, чтобы никто ничего не увидел. Девушки захихикали, глядя на нас. — Ну, Сюмбюль-ага, ты отпустишь меня? — продолжала улыбаться я       Он сначала пытался что-то сказать, потом склонил голову и улыбнулся в ответ. — Конечно, Атес-калфа, ступай. — сказал мужчина, и я поспешила покинуть гарем — А ну, замолчите! — крикнул он хихикающим девушкам       Ну, вот и замечательно, подумала я. Но, как можно было не понять, что я задумала, я не знаю. Пару минут я уделила на то, чтобы как-нибудь привести себя в порядок. Много времени на это не ушло, и вот, я почти подошла к покоям великого визиря. Стражники около них пытались узнать меня, но, по-видимому, не узнали. — Я хочу видеть Ибрагима-пашу, — твердо сказала я, — Сообщите ему, что пришла Атес-калфа.       Стражники переглянулись. Один скрылся за дверями, сказав «паша, пришла Атес-калфа». Тогда меня пригласили в его покои.       Честно говоря, только переступив порог, мне уже совсем не хотелось больше там появляться. — Паша, — поклонилась я — Атес-калфа, — удивился он, — Чего тебе? Зачем ты пришла?       С одной стороны было немного страшно предъявлять человеку со столь высоким титулом открытые угрозы, но выхода, к сожалению, не было. — Паша, — начала я, чувствуя в атмосфере тревогу, — Вы знаете обо всем, мне это известно.       Ибрагим повернулся ко мне и стал медленно подходить ближе, как всегда пытаясь напугать собственным грозным видом. — О чем это ты? — прошипел он — О Сюмбюле. — ответила я, — Довольно притворства, вы узнали об этом от Нигяр-калфы. Мне все это известно.       Паша стиснул зубы и выпучил на меня большие черные глаза, подняв кверху красивые брови вразлет. — Нигяр.. — произнес он, — Я же велел ей молчать!       Он продолжал смотреть на меня, затем отошел обратно к письменному столику, забросанному кучей перьев и пергаментом. — Да, об этом все знают. Знает Махидевран-султан и Валиде-султан. — он продолжил надвигаться ближе, — Я еще не успел сообщить повелителю об этом. — Паша Хазрет Ли Ри, — я сделала глубокий вдох, — Я пришла предложить вам сделку, взамен я не расскажу повелителю и о вашем секрете.       Мужчина еще больше удивился. Казалось, он вот-вот взорвется, но, что странно, на вид он остался вполне спокоен. — Да кто ты такая??! Как ты смеешь мне – Великому визирю Османского государства предлагать какие-то сделки?! — прошипел Ибрагим, — Ты думаешь я стану тебя покрывать? Законы Османской империи непреложны!       Я постаралась не обратить внимание на его угрожающий тон и продолжила. — У вас нет выхода, паша. Вам придется это сделать. — сказала я, — Я знаю о вашей связи с Нигяр-калфой. Я знаю, что эта женщина носит вашего ребенка. Я все это знаю.       Тут, он прямо обомлел, продолжая смотреть на меня выпученными от злости глазами. — Видите ли, паша, честь гарема пострадала не только из-за нас с Сюмбюлем, но и из-за вас с Нигяр. — продолжала я, — Но, я могу оставить тайну между нами, если вы сохраните мою.       Паша замахнулся и влепил мне такую пощечину, что я упала на пол, приложив ладонь к щеке, которая очень болела. — Нигяр.. — тихо произнес он, сжав кулаки, — С чего ты взяла, что кто-то поверит словам какой-то рабыни, как ты? — Моим не поверят, но словам Хюррем-султан.. — ответила я тем же бесстрашным тоном, — Так вот, мои требования не велики: я не стану говорить о вашей связи повелителю и позабочусь о том, чтобы Хюррем-султан ни о чем не рассказала, если вы взамен не расскажете о моей с Сюмбюлем-агой связи повелителю и позаботитесь о том, чтобы Махидевран-султан молчала.       Он отошел и долго стоял, опершись обеими руками на письменный столик, и, по-видимому, не зная, что предпринять. — Хюррем.. Нигяр.. — шептал он про себя       Я с усилием поднялась на ноги и подошла к нему. — Решайте, Ибрагим-паша. Или вы согласитесь на мои условия, или обо всем сегодня же узнает Хатидже-султан, что ее, думаю, очень расстроит. — сказала я, перейдя на шепот, — Решайте, паша.       Он, конечно, услышал мое заключение, но никак не отреагировал. Я дала ему пару минут подумать, и наконец Ибрагим-паша озвучил свое решение. — Я принимаю твои условия. — тихо ответил он, — Никто из вас двоих не будет казнен.       Вдруг паша подошел и схватил меня за горло. Я взглянула на него так, будто бы совсем не испугалась. — Но, если ты хоть кому-то проболтаешься – я убью тебя собственными руками!!! — Я не бросаю слов на ветер, паша. — ответила я, — Позаботьтесь о том, чтобы Махидевран-султан молчала, вам же лучше будет от этого.       Тогда он отпустил меня и махнул в сторону двери. — Убирайся. — бросил он       Тогда я покинула покои паши, испытав при этом такое облегчение, как будто все проблемы моментально разрешились. Не думая о том, какие там дела в гареме, я отправилась к Валиде. Осталась только она, может мне всё-таки удастся загладить свою вину.       Неторопливо добираясь до покоев госпожи, я остановилась на белокаменном балкончике, окинув взглядом весь гарем, как в последний раз. Затем двери распахнулись и я увидела перед собой сидящую на троне Валиде-султан, которая была явно не в духе при виде меня, Нигяр, и Диану, присутствию которой я очень обрадовалась. Девушка посмотрела на меня и незаметно улыбнулась, Нигяр грустно опустила глаза. — Валиде, если вы заняты, я зайду позже. — поклонилась я       Госпожа была определенно не рада меня видеть, однако не промолчала. — Ты можешь остаться, это и тебя касается.       От этой фразы мне стало немного легче. Может быть, Валиде уже простила меня. — Итак, поскольку Атес-калфа оставляет свои обязанности, главной калфой снова станет Нигяр. А ты, Диана, будешь младшей калфой, после нее. — объявила госпожа, — Так как каждый во дворце получает какое-нибудь имя, ты теперь будешь Фахрие-калфа. Подходи к казначею гарема — Гюльфем-хатун, она тебе все расскажет.       Новость о том, что Диана получила новое имя, меня очень обрадовала. А насчёт Нигяр не новость. Вернула всё-таки власть в свои руки, только будет ли она работать должным образом. Я об этом подумала мимолетно. Самое главное сейчас было — поговорить с Валиде, может она простит меня.       Девушки еще несколько секунд благодарили госпожу и затем как будто растаяли в воздухе. Когда двери покоев закрылись за ними, я подошла к госпоже и еще раз поклонилась. Она отвела глаза в сторону, стараясь меня не замечать. — Валиде, вы, наверное, не желаете меня видеть. Но, я все же не оставлю попыток вернуть ваше расположение. — печально говорила я, — Простите меня, госпожа. Прошу, не убивайте нас.       Женщина отстраненно взглянула на меня, но в ее взгляде не было прежнего гнева. — Ты меня очень разочаровала, Атес. — тихо сказала она, — Простить вас – это пойти против вековых правил, нарушить порядок.       Я пыталась что-то вставить, но решила, что ничего не изменить, и опустила руки на свое шелковое платье. Госпожа была заметно встревоженна и прерывисто дышала. Казалось, что в ней бушуют эмоции. — Кто-нибудь еще об этом знает? — выдохнула она — Нет, никто. — солгала я       Валиде прошлась по покоям, затем кивнула головой. — Ладно, я тебя помилую. — согласилась женщина, — Вы вдвоем останетесь живы, но при условии, чтобы даже упоминаний на эту тему в гареме не было!       Услышав это, на моем лице появилась благодарная улыбка, к глазам подступили слезы. Я опустилась на колени и поцеловала подол платья госпожи. — Валиде, благословит вас Аллах! — благодарила я ее — Не думай, что я простила вас за это бесчестие! Я всего лишь хочу сохранить жизнь тебе и ему. — сказала женщина, не двинувшись с места, — И чтобы больше даже подходить друг к другу не смели! — И тогда Гиацинт увидал Хариту, когда та с упоением созерцала природе. Юноша влюбился в прекрасную деву, несущую свет и счастье. Богиня была так красива, он был ею просто очарован!       Мы с Сюмбюлем как обычно встречали новый рассвет в его покоях, сидя на широкой подушке. Он сидел позади меня, обхватив руками мою талию, и рассказывал какие-то сказки про мифологию. Я сидела спереди, запрокинув голову ему на плечо. Под тихий певучий голос глаза невольно слипались. — Она улыбнулась, прикоснувшись своими нежными ладонями к цветам гиацинта и тихо говорила: «Вот цветок, который будет моим самым любимым! Он усыплет собой бескрайние просторы Средиземноморья, и каждый год будет радовать жителей Востока.»       Я уткнулась носом в его щеку, оставив чуть ниже легкий поцелуй, повинуясь ударам его сердца. Под его тюрбаном уже выступили несколько седых волос, я покрутила их на пальце, сделав завитушку. — Когда Харита призналась Гиацинту в своей любви, он ответил ей взаимностью. Пара воссоединилась, тогда всему пришло спокойствие и радость, на земле и на небе! — вовремя закончил он, когда увидел, что еще чуть-чуть, и я совсем засну, — Красиво, Атес, да? — Очень. — ответила я, мечтательно вздохнув, — Прямо как мы.

МАЙ 1540 ГОДА

      Слова Валиде повлияли на наши с Сюмбюлем отношения. Теперь в гареме и вправду даже разговоров не было о том, что между нами. Ни Нигяр, ни Фахрие, ни девушки гарема — ровным счётом никто не знал о том, что мы продолжали встречаться.       Конечно, даже эти небольшие три года повлияли на жизнь во дворце. Хоть Валиде на самом деле никому меня не выдала, но служить ей мне больше не позволила.       Шехзаде Селим возмужал и стал совсем как взрослый, несмотря на то, что ему даже не было двадцати лет. И, когда пришло время выбирать для себя слуг, самой первой из них он выбрал именно меня. С тех пор я стала служить калфой шехзаде Селиму. Он проявлял ко мне искреннюю доброту и благородство, не давал слишком замудренные приказы, да и вообще, был неприхотлив. Жаль только, что не в меру увлекался вином, и я старалась то и дело указывать на это нехорошее увлечение. Селим же всегда придерживался моих советов, хоть я и была ровным счетом служанка.       К тому же новость о том, что он стал самым старшим наследником Хюррем, вряд-ли запомнилась кому-то хорошей. Ужасная болезнь забрала нашего шехзаде Мехмета — оспа. По правде говоря, в гареме шли слухи, что вина в этом лежит на Махидевран-султан, но потом ситуация сама собой замялась. Жаль, хороший был юноша.       От той же самой болезни пострадал сын шехзаде Мустафы и Фатьмы Сулейман. Возможно, это была ей расплата за все содеянное. Как ни прискорбно (мне правда нет), она не смогла пережить этого. Когда в гарем пришла весть о том, что она покончила с собой, я никак на это не отреагировала. Теперь гарем жил своим чередом и никто не нарушал порядка.       Все остальные по-прежнему оставались с нами. Мы с Сюмбюлем всегда были в курсе всех новостей и ничего от нас не уходило. Повседневность иногда наскучивала, я отчаянно ожидала чуда день за днем, но, к сожалению, оно так и не случалось. — Ах, Сюмбюль, я бы хотела провести с тобой всю жизнь.. — шептала я, — Никого не бояться, не прятаться, жить вместе. Да, мы не можем иметь своих детей, но ведь есть так много детей, оставшихся без родителей. Взяли бы.. двоих, и воспитали их как своих.       Сюмбюль взглянул на меня удивленными глазами. — Провести всю жизнь..? — переспросил он шепотом, — Подожди.. ты что, хочешь выйти за меня замуж?       Я тихо засмеялась, обнимая его за плечи обеими руками. — Очень хочу. Больше всего на свете.. — ответила я, — Человек должен быть с тем, кого любит. Ты меня любишь, а я тебя. Только представь, если бы весь этот дворец сыграл нашу пышную свадьбу! — Как бы это было бы прекрасно. — улыбнулся Сюмбюль, — Я бы занялся торговлей, мы бы жили в достатке. — А я бы воспитывала ребятишек. Я хочу мальчика, такого же доброго, как ты. — А я девочку, такую же мятежную как ты! — засмеялся он, запустив пальцы в мои длинные волосы, — Жаль, что все время такие трудности. Дали бы нам свободу, и мы были бы счастливы. — Страданиями душа совершенствуется, Сюмбюль. — закончила я, — Когда-нибудь мы будем счастливы, я знаю.       Он притянул меня к себе, позволяя еще какое-то время побыть в тишине.       Мне не хотелось его отпускать, но вскоре сознание стало потихоньку возвращаться и первый вопрос, который я задала, был «сколько время?» Сюмбюль глянул на часы, они показывали девять с лишним. С великим усилием высвободившись из его обьятий и встав с подушки, я стала шарить по всем углам свое платье. Каким-то непонятным образом я обнаружила его на полу по правую сторону от дивана, из-за этого пришлось потратить еще больше времени, чтобы стряхнуть с него пыль.       Мне иногда казалось, что перед сном я часто прибываю в каком-то невменяемом состоянии, потому что наутро я могу найти свое платье, туфли и платок абсолютно в любом углу дворца. Однажды я даже обнаружила свой платок в мраморном павильоне, поэтому это всё объясняет. — Никаких новостей еще не было слышно? — спросила я, застегивая пуговицы на платье — Если бы что-то произошло, я бы узнал об этом первый! — ответил Сюмбюль, отворяя замок на двери, — Много сегодня дел? Если что, я смогу тебе помочь. — Пока не знаю. — улыбнулась я, — Вот, когда поженимся, тогда и будем жить в свое удовольствие!       Сюмбюль засмеялся, застегнув последнюю пуговицу на моем платье. Я положила ладонь ему на плечо, он потянулся к моим губам. В этот момент дверь широко распахнулась, мы разошлись. — Покушаешься на честь гарема?! — воскликнул вошедший в покои Гюль-ага — Мерзавец! — всплеснул руками Сюмбюль — На что ты рассчитываешь? Положение-то у тебя не завидное! — усмехнулся Гюль-ага, издевательски сложив руки — Что ты несешь? — продолжал Сюмбюль, — Кто тебе вообще позволил так сюда врываться? — Ах, простите, Сюмбюль-паша! — протянул ему в ответ Гюль-ага, — А я вот пойду, и Валиде-султан расскажу про тебя! — Ах, так! — усмехнулся Сюмбюль, — А где твоя Нигяр-султан? Снова замуж выходит? — Не болтай глупости! — вскинулся Гюль-ага, — Кто нибудь услышит, и подумают что это так. — А разве нет? — Нет, не все такие, как ты, ага! — ответил Гюль-ага и посмотрел на меня, — Ну, а ты, Атес-калфа! Ну, что ты в этом шайтане нашла? — Валиде-султан знает, Гюль-ага. — улыбнулась я, — Иди, рассказывай. Только новостью это для нее не будет.       После этого Гюль-ага уставился сначала на меня, потом на Сюмбюля. Казалось, что я поставила точку во всем вопросе, и больше он, как видно от удивления, не говорил ни слова. — Ну, берегись же! Дьявол! — бросил он Сюмбюлю — Ах, это я-то дьявол!       Когда Гюль-ага убрался восвояси, Сюмбюль с опаской посмотрел на меня. — Атес, он же сейчас же все расскажет! — Да ничего он не расскажет! — махнула рукой я, — Он все время болтает, чем что-то делает.       Я подошла к Сюмбюлю и оставила на прощание легкий поцелуй на его губах. — Пойду взгляну, как во дворце дела. — шепнула я — Хорошо, ступай. — улыбнулся он мне в ответ       В его карих глазах как и всегда играли задорные огоньки, а улыбка сияла как солнце! Она словно подарила мне надежду и тепло на весь день.        Схватившись за деревянную ручку, я приоткрыла дверь и вышла в просторный коридор. Пока я добиралась до покоев шехзаде, мне навстречу направлялся Гюль-ага, который вел за собой Нигяр. — Доброе утро, а что случилось Гюль-ага? — поинтересовалась я — Сам не знаю. — ответил он, — Валиде-султан велела срочно к ней Нигяр привезти. — Странно. — заметила я, — Ну, чтож, не буду заставлять Валиде ждать. Идите.       Я, может быть, продолжила бы свой путь, и так ничего бы не узнала, но так стало любопытно, что же это Валиде-султан Нигяр к себе срочно вызвала. Я притаилась за углом, и когда пара отошла подальше, направилась за ними.       Так, я дошла до покоев Валиде, и стала заниматься своим самым умелым делом — подслушивать. Это конечно нехорошо, но узнать можно было много чего хорошего! — Госпожа, — послышался голос Нигяр, — Госпожа, что-то случилось?       Дальше стояла гробовая тишина. Я даже подумала: присутствует ли Валиде вообще в покоях. Но, через пару секунд мои размышления пробудились от хлесткого звука, как видно пощечины, и глухого, как от падения. Я нахмурилась и продолжила прислушиваться. — Ах ты, распутница! Еще смеешь спрашивать, что случилось? — прошипела Валиде, — Только что приходил Идрис-ага и все рассказал! Я знаю о твоей связи с Ибрагимом-пашой!       Я в ужасе закрыла рот руками, стараясь не проронить ни звука. Подумать только, на месте Нигяр была когда-то и я. — Валиде, это ложь.. — шмыгала Нигяр, — Клянусь, это все клевета! Я бы никогда.. — Не вздумай отрицать! — Вы ведь сделали меня главной калфой. Хатидже-султан мне полностью доверяет, у меня теперь много врагов. — Не смей произносить ее имя! Даже рот открывать не смей! Наша семья столько добра тебе сделала. Хатидже сама тебя замуж выдала! А ты опозорила честь всей нашей династии! — продолжала госпожа, — Несколько лет назад Атес-калфа уже совершила подобный проступок, теперь и ты ее обошла! Вы что, хотите до смерти меня извести? Или хотите, чтобы гарем взбунтовался?! — Госпожа.. — плакала Нигяр       Когда Валиде упомянула мое имя, я замерла от страха. Пару минут стояла тишина, затем она заговорила тише. — Когда я узнала обо всем, она не оправдывалась, в отличие от тебя, она даже не боялась умереть. — проговорила Валиде, с некоторым уважением в голосе, — Мы-то считали тебя честной и благоразумной женщиной. Оказалось, что змею на груди пригрели. Вот, как змею я тебя и раздавлю!       Я приопустила глаза и выдохнула, все также переживала и все еще не понимала поступков Нигяр. — Валиде.. Молю вас пощадите.. Я ношу невинную душу! Прошу, не убивайте нас! — Ты еще и понесла от него?!       Дальше дослушать мне не удалось. По коридору прошелся звук от шагов, я спряталась за колонну. Оказалось, что это был Сюмбюль-ага, он зашел к Валиде. Некоторое время ничего не происходило.       Я вышла из-за колонны и уже собиралась отправиться к шехзаде, как двери покоев госпожи распахнулись. — Сюмбюль-ага, — удивилась я — Атес-калфа! — улыбнулся он мне       Я перевела взгляд на плачущую Нигяр. — Нигяр, что-то случилось?       Она в ответ только шмыгала, тогда я взглянула на Сюмбюля. — Я зашел к Валиде-султан. Госпожа просто в ярости! — рассказывал он, размахивая руками, — Велела увести ее и запереть где-нибудь. Чем ты так рассердила госпожу? — Это из-за того, что я не выполнила ее важное поручение и все вышло очень плохо. — проговорила она — Не советую тебе врать, Нигяр-калфа! — повысил голос Сюмбюль — Ну, ладно, прекратите! — закончила я, — Я отведу ее, Сюмбюль. А ты иди, занимайся своими делами.       Он, хоть и не особо желая доверять мне Нигяр, зная как я с ней дружила, все же согласился. — Атес, — говорила она, — Я не виновата ни в чем, прошу отпусти меня. — Мне не положено. — отрезала я, — И потом, я знаю, что ты виновата во всем сама.       Нигяр остановилась и недоумевающе взглянула на меня. Мне было искренне жаль, что она ввязалась во всю эту историю. Но, все же, никто кроме нее самой не виноват в этом. — Зачем все это понадобилось, Нигяр? — спросила я, — Зачем тебе Ибрагим-паша, он ведь тебя не стоит. — Как ты узнала?! — удивилась она — Маски сброшены. — сказала я, — Я узнала это давно. Не важно как. Ну, скажи. — Скорее, я его не стою. — прошептала Нигяр — Как ты можешь так думать? Почему ты не рассказала мне? — спросила я       Она долго молчала, явно не желая отвечать на мои вопросы. — Потому, что ты бы осудила! И все вслед за тобой! — огрызнулась Нигяр, — Вообще, я решила не открывать эти отношения никому.       Я крепко держала ее под локоть. Она смотрела мне в глаза с глубокой горечью и отстраненностью. — Зачем мне Ибрагим-паша, да? — повторила Нигяр, — А ты думаешь, мне не хотелось любви? Такой же настоящей и крепкой как у тебя? Думаешь, мне не хотелось быть счастливой, как ты? — Но, мы с Сюмбюлем равноправны и мы можем друг друга любить. И то, за это чуть на плаху не попали! — подчеркнула я, — Ты столько лет обманывала всех. Меня. Хюррем-султан. Валиде. Хатидже-султан, которой ты служила. И ради чего? Ради него? — Да. Я полюбила его, Атес. — прошептала Нигяр, — Я знаю, Ибрагим-паша тоже меня любит!       Я закатила глаза. — Любовь не только слепа, но еще и глупа. Не понимаю, что с тобой происходит. — заметила я, — У Ибрагима-паши есть семья. Он не любит ни Хатидже-султан, так как начал ей изменять, ни тебя он не любит. Он вообще любить не способен. Опомнись, Нигяр, возьмись за ум! Ибрагим-паша не сможет сделать тебя счастливой!       Она пыталась вырваться, но я ее не отпустила. — Ты-то почем знаешь? — ответила Нигяр, — По-твоему мне стоило сделать выбор, подобный тебе? Предпочесть ничтожную прислугу? Ибрагим-паша не такой! Он очень красивый, харизматичный и состоятельный. Мы любим друг друга. Хатидже-султан не смогла дать ему счастье, а я смогла. — Как ты можешь говорить такое? — удивилась я, — Я не предпочла ничтожную прислугу, а выбрала великодушного человека, Сюмбюля-агу. Ведь любовь — это осознанный выбор человека сделать другого человека счастливым. А я смотрю в его глаза и вижу там досаду, что ни одна женщина его так не любила, как, например, твоего Ибрагима-пашу. А за что его любить? Такого красивого, харизматичного и состоятельного, но бездушного? Что за принцип всегда смотреть на внешность и на статус..? Без доброго сердца человек ничего не стоит, тем более твоей любви. Нигяр, пойми, он тебя не любит, а всего лишь нашел в тебе утешение. — Следи за своими словами! — вскинулась Нигяр, — Ибрагим-паша все время допытывался, чтобы узнать о том, что может тебя погубить. Это нужно было Махидевран-султан. Я рассказала все, потому что не могла ничего сделать. Да, и не нужно было. Вы никогда не сможете быть вместе, вы даже детей иметь не сможете. А теперь ты мне еще говоришь, что ты сделала правильный выбор, а я нет?       Тут, я смерила ее неприязненным взглядом и без всякой жалости сжала ее плечо. — Сюмбюль был прав. Сюмбюль был прав сотни раз. — подытожила я, — Я всегда желала тебе добра. И не только я, впрочем. Но, ты изменилась, и мне жаль тебя. Ибрагим-паша только к смерти тебя приведет, а мою пышную свадьбу, будь на то воля Аллаха, ты еще увидишь! А теперь иди, может к тебе хоть немного разум вернется.