Ты хочешь так жить?

И триединый святой спецназ Подпевает мне, чуть фальшивя. Всё, что не убивает нас, Просто Делает Нас Большими.©

Ты знаешь, кто ты? Ты знаешь, что с тобой произошло? Ты хочешь так жить? Достаточно одного человека, одного слова, одного мига, чтобы твоя жизнь изменилась навсегда. Эта секунда может изменить твою точку зрения, повлиять на все твои мысли. Единственное мгновение, которое заставит тебя переоценить всё, что ты, казалось бы, знаешь. И для Антона оно настало сегодня. 8:00 Утро начинается с мерзкого звона будильника, отбойными молотками бьющего по и так раскалывающейся голове. Ещё не открыв глаза, Антон чувствует, что в спальне он находится в гордом одиночестве. Очевидно, после вчерашней ссоры Арсений предпочел отложить новую битву хотя бы на пару часов. Впереди ждёт очередной съёмочный день. Сил нет. Представив, что с ним сделает Стас, если он опять опоздает, Антон, пытаясь ещё на несколько минут сохранить тепло постели, выползает на балкон прямо в одеяле. Жутко хочется курить и остаться на этом балконе на ближайшие пару лет. В голову совершенно некстати приходит сцена двухлетней давности, когда, стоя на этом же месте, Арсений, какой-то невероятно открытый и беззащитный в тот момент, сказал ему, наверное, самые важные и сложные слова: "Я вручаю тебе своё сердце. Пожалуйста, постарайся меня этим не убить". Тогда казалось, что у него получится. Стоит ли говорить о том, как он проебался? 9:00 Утро проходит за чашкой кофе и проверкой мессенджеров. Обезболивающее делает жизнь почти терпимой, но Шасту предельно ясно, что под софитами пульсирующая головная боль моментально вернётся. В коридоре хлопает дверь, с пробежки вернулся Арсений. Слышится радостный лай их мопса Тони. Ночная передышка окончена. К моменту, когда раскрасневшийся и донельзя прекрасный в своей черной форме Попов входит на кухню, Антон, успевший было растерять весь запал, взвивается снова. Потому что на столе лежат распечатанные билеты на самолёт. До вылета неделя. Он швыряет листы на пол, едва сдерживая желание выбросить их в окно. Злость раздирает на части. — Мы же ещё ничего не решили. Хотя я ошибаюсь, очевидно, мы всё решили, просто без меня, да? — у Антона в голосе такие горечь и непонимание, что в пору монолог Гамлета читать. Арсений только тяжело вздыхает и тянется за стаканом, чтобы налить воды. — Антон, пожалуйста, не начинай. Такую работу предлагают раз в жизни. Возглавить один из лучших драматических театров, для меня это следующий шаг, понимаешь! — Да, в Риге. А у нас дом, съёмки, концерты! — Шаст злится, руками машет, взглядом дырку пытается прожечь, пока Арсений смотрит куда угодно, но не на Антона. Вокруг кругами бегает радостная собака. Попов прикрывает глаза и немного хмурится, прячась от этого крика. — У нас всё есть, Арс, мы счастливы, мы не можем всё бросить. — Хотя бы выслушай меня! — Арсений всё ещё пытается взывать к голосу разума. Он говорит предельно спокойно, четко артикулируя каждое слово. Но когда это помогало в скандалах с Антоном, если того понесло. — Нет, ты меня не заставишь! Я должен в очередной раз перевернуть всю свою жизнь, потому что у тебя кризис среднего возраста? Потому что ты вдруг снова возомнил, что ты актёр? Сейчас, когда всё наконец так хорошо? — Антон начинает жалеть о своих словах в ту же секунду. Есть грань, которую с любимыми людьми не переступают даже в самые тяжелые моменты. Однако пока адреналин в крови заглушает любые порывы извиниться. — Я этого не говорил. Пожалуйста, прекрати строить из себя жертву. Я устал, что любое моё желание преподносится как какое-то преступление против человечества. Арс отчаянно швыряет пустой стакан в раковину и смотрит на разлетевшиеся осколки каким-то удивленно-затравленным взглядом. Метафора слишком очевидна, чтобы её не понять, но слово слишком вообще было создано для этого утра. — Что? Снова это песня? Я ничего тебе не даю, и мы вместе только потому, что ты хоронишь все свои мечты? — шум переходит на новый уровень громкости, вокруг ног мечется теперь уже перепуганная собака, заглушающая истошным лаем даже вопли Антона. Уютная маленькая кухня не рассчитана на такой накал страстей. Бешеный поток обиды не оставляет Арсению ни единого шанса сохранить с таким трудом пойманное на прогулке умиротворение. Он на секунду замирает, зажмуриваясь и хватая себя за волосы в стиле лучших голивудских драм, а после, видимо признав неизбежность происходящего, срывается на крик. — Господи, Антон, хватит! Успокой эту чертову собаку! Почему мы вообще его купили? Мы же даже тут сделали так, как хочешь ты! — Тони, не ожидавший такого всплеска эмоций от обычно спокойного хозяина, мгновенно замолкает и рычит, защищая Антона — Смотри, я ему даже не нравлюсь! — Потому что ты принимаешь тупые решения, и он это понимает, — Антону бы успокоиться и заметить, что даже в дикой ссоре Арсений из-за всех сил старается воздержаться от перехода на оскорбления, но задетое эго не хочет признавать очевидное. В голове только детский протест, который он озвучивает примерно в тридцатый раз за последние дни. — Я не поеду в Латвию. Вот так просто и бескомпромиссно. Шастун зло и упрямо смотрит на Арсения, а у того в глазах бессилие разливается. — И что, всё? Разговор окончен? — Арс говорит так тихо и смиренно, будто изначально это знал, но отчего-то отчаянно надеялся на иной исход. Его выдаёт разве что чуть прерывистый тяжёлый вдох и едва заметно трясущиеся руки — Естественно. Я тебя понял, я уезжаю сразу после концерта в Ульяновске. Увидимся на площадке. Антон хватается за сигареты, рывком открывает окно и курит до головокружения, невидящим взглядом смотря на город сквозь стену дождя, пока не слышит второй за утро хлопок двери. Он вздрагивает от резкого звука, разминает затёкшие плечи, пытаясь сбросить с себя весь груз тяжёлых решений, и идёт собираться, потому что до съёмок несколько часов, а любимое дело ждать не будет. 10:30 Чёрный джип на скорости въезжает в поворот, машину слегка заносит на мокром асфальте, а ливень за окном только добавляет кинематографичности происходящему. Антон крепко сжимает руль, матерится на соседние машины и в очередной раз жмёт на гудок. Концентрация у него сейчас нулевая, дождь заливает лобовое стекло, и люди на трёшке не иначе как сговорились. Погруженный в свои мысли, Шаст едва ли замечает, как оказывается у павильона. «Сука, Арс, что ты опять делаешь с нашей жизнью?» — проносится у парня в голове, и это в какой-то степени его отрезвляет. Перед глазами кинолентой проносятся кадры воспоминаний, в которых Арс был безоговорочно счастлив, и Антон четко осознаёт, как давно эти моменты не связаны с импровизацией. Арсений актёр, он прекрасно отыгрывает заинтересованность, но, когда пару дней назад Шаст впервые за долгое время увидел горящие эйфорией глаза любимого человека, контраст стал слишком очевиден. Возможно то, что он так долго принимал за банальный возрастной кризис, оказалось куда глубже и серьёзнее. Сразу же становится понятной абсолютно детская эгоистичная злость на то, что потребность в самореализации неожиданно становится для Арсения важнее желаний Антона. Они дошли до точки невозврата. И он абсолютно точно понимает, что Арс несчастлив настолько, что уедет в любом случае, справедливо выбирая в этом споре себя. Импровизация — его сахарозаменитель, душой он всегда был и будет в театре. И для него настало время возвращаться домой. Скорость немного сбавляется, но руки парня продолжают с той же силой сжимать чертов руль. Он злится, кажется, на весь мир. Машина медленно сворачивает на парковку и останавливается. Шаст тушит зажигание, откидывает ключи на соседнее сиденье и бессильно опускает голову на руль. Он решит всё позже, пока его ждут съёмки. 11:00 На площадке всегда становится легче. Антон работой горит, он тут нужен и важен, он “звезда”, ему не до человеческих слабостей. Стас встречает у дверей и сразу же заваливает новыми вводными. Шаст послушно следует за продюсером, полностью погружаясь в работу и наслаждаясь краткими мгновениями покоя, когда ещё можно хмуриться, поджимать губы и молчать. Скоро прозвучит громкое “мотор”, и под прицелом 16 камер и сотен глаз придётся опять тянуть губы в улыбке, щедро сыпать шуточками и как можно более открыто хохотать. Потому что он главный “кумир", на нём же всё шоу держится. Зрителям всё равно, что он пашет без выходных уже полтора месяца, что количество съёмок в последние недели превысило все допустимые нормы, давно перевалив часов за двести, что у него впереди тур по городам и весям с бесконечными переездами и окончательно сбившимся графиком жизни. Командам пофиг, что Антон изнурён съёмками основной «Импровизации», что его утро напоминало лично для него созданный фильм ужасов, что на ногах он держится только на литрах кофе и мечтах о десятичасовом сне в единственный вымоленный у Стаса выходной, до которого ещё пара недель. Однако, несмотря на всё это, Антон наслаждается такой жизнью. Юмор — его призвание и судьба, он живёт этими съёмками, подпитывается восхищением менее опытных коллег. Его так захватывает знакомый поток, что он забывает обо всех проблемах. Но работает это ровно до момента, когда в гримерке он натыкается на слишком знакомый силуэт. На пару мгновений павильон замирает. В замедленной съёмке Арсений поворачивает голову и окидывает Антона каким-то совершенно нечитаемым взглядом. У него в глазах стена, впервые за много лет связь рвётся, и Шаст не чувствует, не различает, что в родной синеве плещется. Его просто рассматривают, как под микроскопом, и ждут чего-то. Антон моргает, в сознание резко врывается окружающий шум, и он растягивает губы в слишком радостной, типично телевизионной улыбке. Пробивается очередное дно: никогда ещё ему не приходилось играть улыбку для Арса. Пустая улыбка для пустого взгляда. Надо работать. 14:00 Первый пул проходит как-то смазано. Команды выдают неплохую игру, Женя отлично справляется с ролью судьи, но мысли Антона вновь и вновь возвращаются к натужно улыбающемуся Арсению, который явно погружён в свои мысли. И если утром он ещё надеялся, что Арс передумает, как только окажется в привычной съёмочной суете, сейчас эта вера по капле его покидает. Потому что в голубых глазах не видно даже призрачного отражения былого огня. И отрицать это уже бессмысленно. 18:00 К игре Минских становится ещё хуже. Арсений как будто издевается, ни на секунду не позволяя забыть о его решении. Он несколько раз говорит командам про актёрскую игру, делает отсылки к разным театральным школам и даже даёт небольшой мастер-класс. Это единственные минуты, когда он проявляет хоть какой-то интерес к происходящему. В остальное время он смотрит поверх команд, куда-то в будущее, не иначе. У Антона сердце рвется на части, потому что две главные любви его жизни вдруг решают пойти разными дорогами. Арсению больше не интересны ни команды, ни сама импровизация, и его ложь оборачивается против него самого, потому что химия рушится карточным домиком, не выдерживая такого вранья. 20:00 После мотора Арс исчезает из павильона быстрее, чем зрители успевают хоть что-то понять. Шаст находит его спустя 10 минут в своей гримерке и понимает, что им придётся поговорить. До следующей игры час. В комнате тихо, Антон молча наблюдает за спокойно собирающимся Арсением не в силах ни отвернуться, ни начать уже диалог. Когда он не выдерживает и срывается с места, кладя руку на плечо Арсу и с силой разворачивая его к себе, Арсений поддаётся. Он не пытается отойти, не расплывается в привычной улыбке и не подходит ближе. Он замирает и внимательно вглядывается в зелёные глаза, будто точно знает, что будет дальше. А Шаст и сам не до конца уверен, что делать собрался: он вроде и хочет на колени упасть и прощения вымаливать, но в то же время уязвленное самолюбие яростно против таких перфомансов. Так что Антон просто стоит столбом посреди гримёрки и только руку всё сильнее на плече сжимает, трусливо ожидая, что ему сейчас дадут таки по лицу за весь его эгоизм. Ждёт и знает, что Арсений никогда этого не сделает — он даже сейчас любит его, дурака, до смерти, поэтому просто протягивает руки и сжимает Антона в объятиях. А после усмехается ему куда-то в плечо, кивает сам себе и оставляет лёгкий поцелуй в светлых волосах. — Знаешь, я бы может и хотел устроить сейчас драматичную сцену, кидаясь тебе в ноги и утверждая, что не смогу без тебя жить, — прерывает он наконец молчание и отходит к окну, затягиваясь очередной сигаретой, — Но проблема в том, что это не правда. Мне больно, но я уже слишком много раз через это проходил, и теперь я точно знаю, что справлюсь. Я уеду, с тобой или без тебя. Моё место там, и ты это прекрасно знаешь. Антон смотрит на любимый силуэт, и с каждым сказанным столь уверенным тоном словом внутри что-то рушится. — Не знаю, как ты умудрился остаться сущим ребёнком в 30 лет, но тебе пришла пора повзрослеть и научиться брать на себя ответственность. У меня больше не будет такого шанса. Я люблю тебя, Тош, но сейчас я должен хоть раз в жизни выбрать себя. Арсений говорит всё это и замирает, весь превращаясь в ожидание. Тишина в гримерке прерывается лишь лихорадочным дыханием и гулким стуком разбивающихся сердец. Шаст молчит, у него любые слова комом в горле встают, их в голове так много, что они парализуют работу мозга. Ему остаётся лишь наблюдать за тем, как разочарованно опускаются плечи, в какой горькой ухмылке кривятся бескровные губы. А потом перед глазами мелькает знакомая до боли спина. Уже выйдя за порог, Арс вздрагивает и оборачивается, словно что-то тянет его назад. В какой-то краткий мир Антон малодушно думает, что у него ещё есть шанс оставить свою прекрасную жизнь в покое и ничего не решать. Но следующая фраза осколками врезается в душу: — Ты помнишь, о чем я просил тебя в день, когда впервые признался в любви? — спрашивает и застывает, как перед прыжком. А после, впервые за день глядя прямо в глаза, с тяжёлым вдохом всё-таки тихо произносит роковое — Ты не справился. Едва способный дышать от досады и вины, Шастун остаётся сидеть на месте, хотя всей душой хочет бежать следом и обещать всё что угодно, лишь бы эта боль прекратилась. В гримерку вваливается толпа ребят, стоит радостный галдёж, и кажется, что кто-то снова нажал на плей. Съёмки продолжаются. 21:00 Съёмочный процесс выматывает, выжимает все соки. Антон под прожекторами седьмой час, голова уже не просто болит, её хочется отрезать, а после послать всех, кто попадётся под руку, забаррикадироваться дома с Арсением и не вылазить из кровати в ближайшую неделю. На сцене Антон с трудом следит за командами. У него сердце разорвано, его даже любимое детище больше не радует. Перед глазами разворачивается одна из лучших игр этапа, но кого это волнует, когда в голове рефреном звучит тихое и горькое “Ты не справился”. В жюри теперь сидит Дима, и разница между ним и Арсением столь явная, что хочется биться головой о стену. Всё это время Арсений жертвовал всем ради его, Антона, хотелок. Он медленно съедал себя изнутри, пока Шаст строил карьеру, снимал свои шоу, бегал по передачам и раздавал интервью о том, как он доволен своей творческой жизнью. И, если подумать, Антон за эти годы не сделал ничего, чтобы исполнить мечты самого важного человека в своей жизни. Пока он тащил его в жюри и снимал в своих проектах, Арсений мечтал о больших ролях, но каждый раз наталкивался на лавину стёба и насмешек в, казалось бы, самом безопасном для него месте, дома. Антон и не заметил, когда он перестал слышать хоть какие-то подробности со съёмок. И как он мог удивляться тому, что о решении Арсения он узнал постфактум. Он и правда проебался по всем фронтам. 23:00 Как только звучит заветное “Стоп, снято”, Антон срывается со сцены, будто за ним кто-то гонится. Ему срочно надо домой, пока ещё можно всё исправить. Уже в машине он репетирует свою пламенную речь и как никогда ясно понимает, что Арсений ему важнее всего в этой жизни. Всегда избегавший ответа на вопрос “что, если не юмор”, в свои 30 он готов четко ответить “любовь”. В этом нет никакого пафоса, это так просто и осязаемо, что не остаётся никаких сомнений в том, что все жертвы будут того стоить. Да, пришёл его черед чем-то жертвовать и идти навстречу, он Арсу задолжал даже не 10, а 1000 шагов. И настал момент эти долги отдавать. В конце концов, может быть в Риге он, наконец, начнёт высыпаться и снимать то, что хочется, а не то, что придумал Стас. У него в голове сотни идей и ни одной свободной минуты. Так что его карьера не привязана к Москве якорными цепями. Осталось самое сложное: убедить в этом всех вокруг. 23:30 Едва войдя в квартиру, он спотыкается о наполовину собранный чемодан. Арсений ходит по комнате и методично складывает бесконечные шмотки в специальные дорожные контейнеры. И эта картина кажется настолько пугающей и сюрреалистичной, что Антон с трудом заставляет себя разуться, прежде чем кидается в несчастному чемодану, вырывая из рук Арса очередной пакет и отшвыривая его в дальний угол, прямо на голову мирно спящему Тони. Он тянет мужчину на себя, до боли цепляясь пальцами за подбородок и заставляя смотреть себе в глаза. А после тихим, надсадным, наполненным ужасом голосом шепчет: — Что мы делаем, Арс? Какого черта мы делаем? — Я собираю вещи? — ответ настолько в стиле Арсения, что в другой раз Шаст бы непременно посмеялся, но пока не до нелепых шуток. Ему надо всё исправить. Сейчас, бесконечно напуганный вероятностью всё потерять, он, наконец, готов говорить. — Я весь день снимал шоу своей мечты. И единственное, о чем я думал, это о том, что мы с тобой теряем. Мы должны быть вместе. Ты любовь моей жизни, с нашей стороны будет идиотизмом притворяться, что мы сможем без этого. Не после всего, что мы прошли. Я люблю тебя. И я хочу быть с тобой. По настоящему, навсегда, как семья, — он выпаливает всё это на одном дыхании, искренне как никогда, сбивается с мысли и снова и снова твердит о своих чувствах. — Только, Арс, ты же понимаешь, что это будет равносильно каминг-ауту? Сюда мы уже не вернемся. Ты правда готов? — Антон, я… Шаст перебивает, не даёт вставить и слова, его эмоциями захлёстывает так, что впору электростанцию от него заряжать. — Вместе мы сможем, веришь? Мы всё сможем, Арс. Всё. Только не уходи, не дай нам всё разрушить. Ни одна ссора этого не стоит, ни одна карьера не может стоить мне тебя, — Антон переходит на шёпот, до боли стискивая Арсения в объятиях. Он представить себе не может, как он без него дышать будет. И Арс, его мудрая и взрослая опора, в очередной раз спасает от всех ужасов этого мира, протягивая руки и ласково обнимая его в ответ. — Родной мой, это решаемо. Я не прошу тебя бросать свою жизнь. Я могу работать в театре, ты можешь летать на съёмки. Я люблю тебя и не хочу лишать дела всей твоей жизни, понимаешь. Просто верь в меня, у нас получится, я знаю! Что-то внутри обрывается, чтобы через секунду наполнить жизнь новым смыслом. Они смогут! 00:00 Ты знаешь, кто ты? Ты знаешь, что с тобой произошло? Ты хочешь так жить? Впервые Антон отвечает не колеблясь ни секунды. Теперь он точно знает, куда и зачем он шёл все эти годы. Он счастлив, когда счастлив Арсений. Его душа лежит у него на плече и с восторгом рассказывает о переговорах с руководством театра, о великих постановках, которые были созданы в стенах этого здания, и о его творческих планах. Он наконец-то снова горит. И да, именно так и хочется жить.