Ты нравишься мне гораздо больше, когда обнажен

От Робби пахло потом и сексом, а еще сосновой смолой, которую тот неосторожно использовал в качестве помады. Основным же оставался его обычный запах жженого сахара, и Спортакус очень возбудился, прижимаясь к нему и с наслаждением ощущая, что Робби тоже полувозбужден. — Уже рассвет, — простонал Робби. — Чертов рассвет, а ты уже проснулся! Гиперактивная зануда - вот кто ты! Я… — Робби, — выдохнул Спортакус, зарываясь пальцами в черные волосы и лаская маленькие человеческие уши, — Можно тебя поцеловать, Робби? — Полагаю, что да, — проворчал тот, но на поцелуй ответил охотно. Его пальцы запутались в волосах Спортакуса, слегка потянули, заставив его буквально страдать от предвкушения, когда пальцы все ближе и ближе подбирались к его ушам. Но снова скользнули вокруг, чтобы вместо этого обхватить челюсть. Снова играл с ним. — Ты очень нетерпелив, — протянул Робби, лукаво усмехаясь. — Ты уверен, что не хочешь чего-то большего, чем поцелуй? Грудь Спортакуса бешено вздымалась, ладони взмокли, язык заплетался, и он мог только стонать от похоти. — Я ленивый, если помнишь. Ты должен сам сказать мне, что делать, — проговорил Робби, почти касаясь губами ушей Спортакуса. — Я хочу, чтобы ты сказал это, — прошипел он. Спортакус заскулил. Его лицо и грудь раскраснелись, член стал очень твердым и болезненно чувствительным. Хоть он был сверху, сейчас он стоял на коленях, умоляя, а Робби лениво откинулся назад, одну руку заложив за голову, а вторую оставив в волосах Спортакуса. Дразнить его было немного страшно, но очень эротично. — Пожалуйста… Пожалуйста, прикоснись к моим ушам. Как ты делал вчера… я… это было так… Робби прервал Спортакуса, засунув пальцы ему рот, погладив нижнюю губу, а затем скользнув глубже по его языку. На секунду тот испугался, что его стошнит, но пальцы исчезли, вместо этого скользнув по уху. Слюна блаженно холодила лицо, он стонал и стонал, когда Робби гладил, сжимал и тянул так нежно… — Чего еще тебе хочется? — мурлыкнул Робби. Не дождавшись ответа сразу, он отпустил ухо. — Я хочу… ох, пожалуйста… Я хочу оказаться внутри тебя, Робби. Он это сказал. Наконец-то он озвучил вслух то, что хотел, и желание в глазах Робби пронзило его насквозь, екнуло в животе и кольнуло в позвоночнике. — Хорошо, — Робби потянулся за бутылочкой, стоявшей в изголовье. — Ты можешь понаблюдать за мной, пока я буду готовиться для тебя… Ты такой большой, что с трудом войдешь в меня… Эта мысль в равной степени волновала и огорчала Спортакуса. — Я не хочу причинять тебе боль, — выдохнул он. Робби мягко взял его руку. Их взгляды встретились. Серые глаза были полны искренности, которую Спортакус видел так редко, что у него защемило сердце. — Не причинишь, — сказал Робби. Спортакус с восхищением наблюдал, как пальцы Робби скользят внутрь и наружу, сгибаясь и разгибаясь. Другой рукой он ущипнул себя за соски и притянул к себе Спортакуса, чтобы поцеловать. Его длинные тонкие пальцы обхватили напряженный жаждущий член эльфа, раскатывая по нему презерватив, а затем направляя его в себя, пока Спортакус не всхлипнул от предвкушения и облегчения. Трение, порыкивание Робби, теснота и жар вокруг члена… Это было слишком. — Робби… Я сейчас… сейчас… Робби распахнул глаза и зарычал. — Нет, не сейчас, — он сжал основание члена Спортакуса так сильно, что стало больно. — Ты же не какой-нибудь Спорт-скорострел*. Сделай глубокий вдох. Знаю, я потрясающе красив, но постарайся успокоиться. Начни помедленнее. Немного… лениво. Двигайся по чуть-чуть… черт возьми, да, именно так! Твой член великолепен, он такой толстый… Спортакус качал бедрами, стонал на эльфийском и ломаном английском. Он был так полон любви и желания, что ему казалось, будто он вот-вот лопнет. Робби был широко раскрыт под ним, принимая все, что он давал. Такой красивый, порочный и растрепанный… Напряжение внизу живота становилось сильнее, бедра болели, позвоночник покалывало странным ощущением, похожим на зуд, который нельзя почесать. — Робби, Робби, Робби, — простонал он наполовину собственнически, наполовину умоляюще. — Давай, — выдохнул Робби ему в ухо и укусил. Спортакус вскрикнул и схватил Робби. Качнувшись на пятках, он встал на колени и вздернул его за бедра и плечи так, чтобы крепко прижать его к себе, и двигаясь так быстро, как только мог. Робби обвил ногами его талию и впился ногтями в спину, оставляя царапины, но ему было все равно. Его член оказался зажат между ними, Робби шипел ругательства в ухо Спортакуса, заклиная его не останавливаться, никогда не сметь, мать его, останавливаться, и Спортакус уткнулся лицом в его шею, ошеломленный мощным оргазмом. Они лежали, обхватив друг друга. Робби неловко, но искренне успокаивал Спортакуса, поглаживая его по волосам и затылку. Он уютно устроился в объятиях Робби, но скоро им стало неудобно, и они поменялись местами. Спортакус лег позади Робби и блаженно уткнулся лицом между его острыми лопатками. Живот Робби был вымазан его же спермой, а на бедрах наливались синяки. У Спортакуса горела огнем расцарапанная спина. Они пометили другу друга, это было хорошо, это было правильно, потому что они принадлежали друг другу — герой и злодей. — Мой злодей, — прошептал он. — Мой Робби. — Тише, — прошептал Робби в ответ. Его руки крепче обняли Спортакуса, когда они вместе задремали.