Кабинет отца, как и весь наш дом был выполнен в английском стиле. Стены обитые деревом, большой дубовый стол, два кресла из темной кожи, диванчик им в тон и высокий стеллаж с книгами.
Я мнусь возле двери, теребя край своего летнего платья, смотрю как папа, стоя у окна, разговаривает со своим партнером по телефону, и предполагаю за что в этот раз меня будут отчитывать. Они обсуждают очередной контракт и будущий прием в честь пятнадцатилетия успешного сотрудничества. Отец, кажется, не обращает на меня никакого внимания и мне, почему-то, от этого становится ещё хуже.
— Нет, Сэм, какая гостиница? Остановитесь у нас, — папа улыбается и, сняв очки, потирает переносицу. — Не будете вы нас смущать, прекрати. Почти родные люди. Тем более, Элизабет будет рада компании Маргарет, а комнат в нашем доме, сам знаешь, много.
Мелларки действительно для нас как родные, ведь дружба наших семей длится уже больше двадцати лет. Они живут в Сан-Франциско и часто приезжают в Нью-Йорк, как по делам совместного бизнеса, так и для встречи с моими родителями. Вообще их семейство большое и дружное. У мистера и миссис Мелларк трое сыновей: Рай, Стив и Пит. И если со старшими братьями мы дружили, то вот с младшим у меня всегда были конфликтные отношения.
С раннего детства мы с Питом постоянно ссорились. По-моему, началось всё в шесть лет из-за альбома и карандашей, которые мы не могли поделить. Потом были качели и моя разбитая коленка, игрушечный пистолет и его разбитая губа, мяч и синяки у обоих. А в последний раз, когда мы виделись, я скинула его в бассейн, потому что этот придурок решил поиздеваться над тем, что у меня не было первого поцелуя. Но это было около пяти или шести лет назад, и с того времени, я его больше не видела. Правда, впечатление от наших отношений осталось не самое приятное.
— Я ещё не говорил с ней, — папа посмотрел на меня и жестом пригласил присесть на одно из кресел. — Как он отреагировал? Я думал будет хуже, — он вновь взглянул на меня и прикрыл глаза, отворачиваясь к окну. — У меня точно будет хуже. Ладно, до встречи.
И вот, положив телефон на стол, отец взял графин, налил воды в два стакана и один из них протянул мне. Вся ситуация меня настораживает, ведь разговор явно будет не о моих приключениях с Джоанной. Это будет что-то... Что-то плохое. Намного хуже нравоучений или наказаний.
— Милая, возьми стакан, выдохни, сядь удобнее, — я знаю этот взгляд, пропитанный сожалением, напряженностью и волнением. — Разговор будет длинным и сложным.
В этот момент всё внутри меня сжалось, сердце застучало в сто раз быстрее, а ладони взмокли. Я сразу начала вспоминать, что я натворила самого выдающегося за последний месяц, где накосячила и как провинилась. И список рос с каждой секундой. Поставив злосчастный стакан на стол, папа сел напротив меня и задумался, формулируя мысль.
— Китнисс, видишь ли, ситуация складывается так, что наша компания сейчас на пике своего успеха, — он сжал руки в замок, замедлился и опустил взгляд на документы, — Но есть люди, желающие, разрушить всё, к чему мы стремились все эти долгие годы, — я сглотнула, напрягаясь ещё больше и нахмурилась, — Для того, чтобы обезопасить компанию, нужно закрепить статус семейного бизнеса на законных основаниях.
— Я не понимаю, о чем ты, — папа вздохнул, поднял на меня тяжёлый взгляд и пристально посмотрел. Внутри всё заледенело.
— Ты и Пит Мелларк должны поженится.
Кажется в это мгновенье время замедлилось, и всё вокруг погрузилось в тишину. Моё сердце замерло, а глаза расширились. Нет, это всё дурацкая шутка. Папа просто пошутил. Решил таким образом наказать за все мои ужасные поступки, за моё непослушание. Да, это прото неудачная шутка.
Отрицание.
Меня начинает трясти в истеричном смехе, а слезы скапливаются в уголках глаз. Глядя, на серьёзное лицо отца, я начинаю смеяться ещё больше, ведь это же просто всё шутка.
— Да, папочка, ты точно не умеешь шутить. Я и «замуж за Пита». Это же просто смешно, — но он всё так же серьёзен и напряжен, а это значит… — Пап, это же шутка, да? Ты же решил посмеяться надо мной? Всё, ладно, так… Для чего ты меня позвал?
— Китнисс, это не шутка, а вынужденная мера, понимаешь?
Нет, нет, нет, нет. Что за бред? Этого просто не может быть. Чтобы мой родной отец, которого я так сильно люблю и обожаю, просто взял и выдал меня замуж за этого
чудовища. Нет, я не верю, это всё не правда. Нет.
Папа встаёт из-за стола, садится на корточки рядом со мной и берет мою руку. Долго смотрит мне в глаза, пытаясь что-то в них разглядеть. По моим щекам текут слёзы, что-то больно жжёт прямо в груди и сердце прямо сейчас готово остановится. Чёрт, он серьёзно.
Гнев.
— Ты же понимаешь, что это предательство, пап? — я вскипаю, начинаю злится и вырываю руку из его ладони, вскакивая с кресла. Мне хочется прямо сейчас просто взять и разнести весь чёртов дом, оставив на его месте руины. — Как вы до этого додумались? Как это пришло в ваши головы? Кто это придумал?
— Милая, пойми, только так мы можем обезопасить свои семьи, наш бизнес и вообще всю нашу жизнь. Я понимаю тебе сложно это принять, но это вынужденная мера, — отец встает рядом и смотрит на меня жалобным взглядом.
— Вынужденная мера? Так ты теперь называешь брак с этим… — запинаюсь, соображая как лучше назвать этого придурка, и начинаю мерить комнату большими шагами, — этим… ужасом? Он же невыносим, а ты собираешься вести меня под венец и выдавать замуж за него? Боже, пап, как ты себе это представляешь?
— Он повзрослел, дорогая, стал взрослым мужчиной. Мы с мамой с ним общались во время нашего визита к Мелларкам и пришли к выводу, что он прекрасный человек.
— Мама тоже в курсе? У вас там какой-то заговор? — я вскидываю руками, не веря, что и мама тоже не против этого союза.
— Нет, она не знает и ничего не должна узнать, ровным счётом, как и Прим, — отец тоже начинает злится. Я начинаю ехидно ухмыляться.
— Так, вот это уже интересно. Значит ты решил, что я ещё и подыгрывать вам стану? Буду играть «несчастную влюблённую» и вешаться этому придурку на шею?
— Если надо будет, то станешь, Китнисс, — папа окончательно разозлился. Интересно, какой реакции он ждал? Слёз счастья и прыжков до потолка? — И не "несчастную", а вполне себе счастливую. Ты учишься в лучшем университете Америки, у тебя есть собственная квартира, ездишь на дорогой машине и творишь всё, что душе захочется, но ты даже не представляешь, как и чем это заработано. А теперь ещё хочешь лишить привычной жизни мать и сестру?
— Они-то здесь при чём? — усмехаюсь я.
— А при том, что за всё нужно платить. А чем я буду платить за обучение твоей сестры в медицинском? Чем я буду платить за светские вечера твоей матери? На какие деньги я буду платить за твоё будущее, если весь наш бизнес падёт? — отец развёл руками в разные стороны и гневно смотрит на меня. Внутри всё сжалось, ком со слезами подступил к горлу. Кажется, что внутри меня всё сейчас лопнет и я растекусь лужицей прямо на этом ковре, купленным мамой в Лондоне. — Китнисс, очнись! Мы живём в этом жестоком мире и даже не представляем через что иногда нужно пройти, чтобы получить такую жизнь, как наша. В твоём и моём случае, этот брак — единственный выход, чтобы спасти нашу семью. Ты думаешь, мне по нраву идея, что моя дочь будет замужем за нелюбимым? Я просто хочу защитить вас, как делал это на протяжении многих лет. Ты уже выросла и я вижу в тебе опору. Человека, на которого я могу положится, а не взбалмошную и неуправляемую проблему. Я знаю, что тебе тяжело это принять, но это то, что придётся сделать.
Я долго смотрю на папу и перевариваю его слова. Я и правда жила двадцать один год и не задумывалась, как тяжело бывает отцу, который каждый день старается для нашего благополучия. Но должен же быть хоть какой-то другой выход, помимо этой чёртовой свадьбы.
Торг.
— Разве нет других вариантов? Я не знаю, — в голове забегали мысли, и все четыре года экономического факультета замелькали перед глазами, — может можно найти какую-то лазейку?
— Нет, всё что можно было, мы с Сэмом и Хеймитчем сделали, но это лишь оттянуло время, а не прекратило процесс, — папа прошёл обратно за стол и сел в кресло. — Мы долго копались в документах, но вариантов больше не осталось. Только законный семейный бизнес может помочь нашей компании.
— А дядя Хеймитч, что об этом думает? — я сразу вспомнила любимого дядюшку, хоть он и не являлся мне родственником, но он был двоюродным братом мистеру Мелларку и занимал одно из кресел совета директоров. У него и его супруги Эффи, которую я тоже безмерно люблю, не было детей, поэтому дети семей Эвердин и Мелларк стали для них родными.
— Он тоже считает, что это единственный разумный выход, — отец откинулся на спинку кресла, посмотрел в открытое окно и тяжело вздохнул, — Китнисс, я понимаю, это очень тяжело принять, но иного выхода мы не видим.
— Пап, я перестану… Я стану лучше. Брошу свои выходки, стану серьёзнее, — в данный момент, я готова была встать на колени перед отцом, лишь бы убедить его, — но не выдавайте меня за него. Пап, прости, прости меня, но, пожалуйста, не нужно делать этого.
— Милая, это ты меня прости, — он вновь встал напротив меня и потянулся для объятий. На секунду мне показалось, что я его убедила. — Но мы не можем больше ничего сделать.
— Ну, хочешь я буду работать и еще больше уделять времени учебе, а про развлечения вообще забуду, — мои слезы мочили его рубашку, а всхлипы перебивали речь. — Только не замуж, пожалуйста.
Депрессия.
Отец меня гладил по голове, как в детстве, а я рыдала, заливаясь слезами. Мы стояли так около пяти минут. Потом он оторвался от меня, дал стакан с водой и салфетки, чтобы я вытерла слёзы.
— Котёнок, милая моя птичка, успокойся. Ты же знаешь, что слёзы тебе не к лицу? Ну, знаешь же? — я закивала, отпивая воды, а папа улыбнулся. — Завтра приедут Мелларки, Хеймитч и Эффи, и мы всё спокойно обсудим. Условия вашего брака, брачный договор, и мне нужна будет твоя помощь с финансовыми отчётами, поэтому мне нужна твоя умная и светлая голова. Да?
Я вновь закивала, не в силах что-то ответить. Мне нужно побыть одной, чтобы это всё осмыслить и переварить. Я так и чувствовала, что сегодня будет что-то плохое.
— Единственное условие, Китнисс, — отец вновь обратил на меня свой серьёзный взор, — никому ничего нельзя говорить про этот фиктивный брак. Чтобы нам получить официальную бумагу, подтверждающую, что наш бизнес семейный, брак должен быть настоящим, а значит о нашем договоре никто не должен знать. Ни мама, ни Прим, ни Джоанна, никто другой. Всё должно выглядеть натурально. Об этом договоре знают только пять человек: ты, Пит, я, Сэм и Хеймитч. Если всё это вскроется, то нас уже ничего не спасёт. Включи голову и…
— Будь сильнее, чем твой страх, — я закончила фирменную фразу отца, которую слышала с детства. — Я всё поняла. Если ты не против, то я пойду к себе и попытаюсь осмыслить… Всё это. Хорошо?
— Да, хорошо, — папа кивнул и вернулся за стол, а я вышла из комнаты, стараясь вновь не сорваться на рыдания.
Принятие.
***
Я до вечера просидела в своей спальне, желая чтобы весь этот бред стал обыкновенным кошмарным сном. Первый час я рыдала от бессилия, а последующие четыре просто смотрела на сад, сидя на диванчике возле окна. В голове была полная пустота и, только когда на улице зажглись первые фонари, я осознала, что нужно просто принять ту ситуацию, в которой оказалась. Пару раз ко мне кто-то хотел зайти, но дверь была заперта. Наверное, мама или Прим, но мне не хотелось говорить с кем-либо. По этой же причине мой телефон был отключён. Как со мной так могли поступить? Просто кинуть на растерзание этому…
чудовищу.
В голове сразу же пронеслись все ужасные моменты из детства.
Мне девять. К нам приехали Мелларки и я, по наставлению матери, решила всё же подружиться с Питом. Мы сидим на ступеньках террасы и думаем, чем заняться, ведь взрослые возятся с Прим, а Стив и Рай уехали кататься на велосипедах с Хеймитчем в парк. Пит пинает ногой камушки, оперевшись головой на руки, а я, подставив лицо солнечным лучам, наслаждаюсь тёплой летней погодой.
— Всё, я так больше не могу, мне скучно, — мальчик резко вскакивает и встаёт напротив меня, уперевшись руками в бока. — Китнисс, давай уже хоть чем-то займёмся.
— Можем поиграть в прятки в саду, — я лениво встаю рядом с ним и оглядываюсь. Пит ухмыляется, тоже оглядывается и кивает.
— Хорошо, ты первая водишь, — он резко разворачивается и бежит прятаться, не давая мне даже и слова сказать.
Я начинаю считать до двадцати, а после сразу же несусь искать новоиспеченного друга. Проходит пять минут, затем и десять. Кажется, я осмотрела все кусты, беседку и даже зашла за домик садовника, но Мелларка нигде не было. Остановившись посреди сада, мною было принято решение сесть на траву и думать, куда мог пропасть этот мальчишка. Вдруг, послышался шум из домика садовника. Вот ты и попался, Пит Мелларк.
Подходя тихими и осторожными шагами, я вновь услышала этот шум. Резко открываю дверь и… на меня начинают падать садовые инструменты. С визгом отскакиваю в сторону, падая на землю и пачкая новый джинсовый комбинезон. Сзади слышится хохот, а после появляется и сам Мелларк. От обиды по моему лицу начинают идти слёзы, а этот мальчишка только начинает меня передразнивать.
— Какая ты смешная, Китнисс. Так завизжала, — он начинает ещё больше смеяться, — О, это лицо нужно было видеть. Ты чего ноешь то, малявка? О, точно, ты теперь малявка!
— А ты… — от слёз и обиды не могу придумать ничего стоящего и запинаюсь, — А ты - чудовище!
Я резко вскакиваю и бегу в дом, под смех этого несносного Пита Мелларка.
Я закатываю глаза и улыбаюсь, вспоминая как мы получили прозвища друг для друга. На протяжении следующих встреч, я всё так же оставалась малявкой, а он чудовищем. Мы так и не смогли подружится, а потом в семнадцать лет он уехал учится в университет и мы больше не виделись. В голове всплывает образ Пита-подростка. Он не был полным, но и худощавым его нельзя было назвать. Обыкновенный парень с пухленькими щеками и большими глазами. Пожалуй, это всё, что я о нём помню. Ну, помимо его выходок, конечно.
В дверь снова стучатся и слышится голос сестры:
— Китнисс, идём ужинать, мама уже злится. У тебя всё хорошо?
Я плетусь к двери и отпираю её. Сестра обеспокоено смотрит на меня, оглядывая с ног до головы. Я отступаю, пропуская во внутрь, но она не может оторвать взгляд от моих волос. Улыбка растягивается по её лицу и она прыскает, в ту же секунду заливаясь смехом. Нахмурившись, бегу к зеркалу и вижу взбившиеся волосы, которые застыли у меня на голове, как гнездо.
— Это не смешно, Прим, — хватаясь за расческу, зло бормочу я.
— А по-моему, даже очень. Выглядишь супер! — она лишь показывает два больших пальца вверх и заходит в комнату, прикрывая дверь. — Ты спала?
— Да, решила вздремнуть после эмоциональной встряски, — я вспоминаю наш разговор с отцом и его условие о неразглашении, поэтому тут же прикусываю язык.
— Сильно кричал? — Прим садится на кровать, смотря на меня через отражение сожалеющим взглядом.
— Папа не кричит, он отчитывает, — я бросаю расческу на комод и разворачиваюсь к сестре, поправляя платье.
— Оно слишком мятое, тебе лучше переодеться, — она встаёт и удаляется из комнаты. — Жду тебя внизу, а то мама будет ругаться.
Родители уже сидят за столом на застекленной веранде и что-то обсуждают. Мама отпивает вина из бокала и обеспокоенно смотрит на меня, когда я сажусь за стол. Прим отпускает Лютика с рук и садится рядом. Папа только опускает глаза в тарелку, и над столом нависает напряженное молчание.
— Китнисс, ты не отвечала мне, у тебя всё хорошо? — мама прерывает тишину.
— Да, всё в порядке, просто решила вздремнуть и провалилась в глубокий сон, — искусно врать я научилась ещё в тринадцать лет, когда у нас с мамой начались разногласия. Она стремилась сделать из меня леди, девочку из уважаемой семьи, а я росла настоящей бунтаркой. Конечно, с возрастом мой максималистский дух поубавился, но не ушёл навсегда.
— Завтра к нам приезжают гости, поэтому поубавь свой пыл, милая. Я не хочу краснеть из-за тебя, — мне стали неприятны её слова. Мои выходки, конечно, не пример для подражания, но всё не так уж и плохо.
Меня не было из-за учёбы дома несколько месяцев, и сейчас, заранее сдав годовые экзамены на отлично, я вернулась домой и решила расслабится. Обучение в Гарварде мне даётся не легко, но я справляюсь, оставаясь одной из лучших на курсе. Следующий год последний, поэтому отдых перед усердной работой мне необходим.
— В этом году май особенно тёплый, — Прим пытается разбавить напряженность разговорами о погоде. — Надеюсь, что приедет не только Пит, но ещё и Стив, и Рай.
— Они приедут через неделю на само торжество, — отец улыбнулся и перевёл свой взгляд с тарелки на сестру. — Я, кстати, предложил семейству Мелларков остановится у нас. Надеюсь, никто не против.
— Об этом даже и речи не шло, иначе для чего нам такой большой дом? — мама счастливо улыбнулась и взяла папу за руку. — Я так соскучилась по Сэму и Маргарет. Надо сказать Саре, чтобы завтра готовилась к большому праздничному ужину. Во сколько они приезжают?
— Они прилетают в одиннадцать утра, значит у нас будут в час. Надо бы готовится ещё и к большому обеду, — родители засмеялись, а мы с Прим лишь неловко переглянулись, опуская головы.
Дальше родители разговаривали на отвлечённые темы, в которые я не особо вникала. Мои мысли были лишь о завтрашней встрече с Питом, которая состоится спустя шесть лет. Интересно, каким он стал? Тут же в голове возник его образ подростка. Наверное, возмужал, стал серьёзнее. В конце концов, ему уже двадцать два, а не шестнадцать. Может дать ему прозвище «старое чудовище»? От своих мыслей я улыбнулась, что не ускользнуло от Прим.
— Представляешь повзрослевшего Пита, Китнисс? — засмеялась Прим, толкая меня в бок. Я лишь закатила глаза и положила вилку на стол, протягиваясь за стаканом с водой.
— Кстати, они с Китнисс похожи в своих необычных приключениях, — мама ухмыляется, смотря на меня. — Миссис Мелларк говорит, что он в этом особенно хорош, как и наша Китнисс. Может сейчас подружитесь?
— Может и подружимся, — я встала из-за стола, положила салфетку на стул и поблагодарила за ужин. Вот завтра и увидим, подружимся мы или нет.
***
Моё утро началось с небольшой пробежки, душа и плотного завтрака. Через полчаса к нам приезжает семейство Мелларков и Эбернети, поэтому мама отправила меня переодеться во что-нибудь сносное, ведь мои спортивки и большая футболка её не устраивают.
Надевая белые широкие брюки и тёмно-зелёный топ, я услышала счастливые возгласы с первого этажа. Отлично, будущие родственнички уже тут. Я так давно их не видела, что готова из окна выпрыгнуть, лишь бы быстрее обнять каждого. Кроме Пита.
Один лестничный пролет, второй и вот я уже стою напротив Эффи, обнимающую Прим, Хеймитча и мистера Мелларка, что здороваются с моим отцом, и мамы и миссис Мелларк, которые не могут налюбоваться друг другом. Не вижу только блондинистой головы, поэтому выдыхаю.
— А, — взвизгивает Эффи и тянется ко мне. — Девочка моя любимая, я так по тебе соскучилась! — я обнимаю её в ответ и счастливо искренне улыбаюсь.
— Так, а ну, ты не одна! — оттягивает её Хеймитч от меня и сам тянется в объятия, — Солнышко, я скучал!
— Так, так, обступили красавицу! — мистер Мелларк громко пытается отогнать от меня всех, толкая моего отца в бок.
— Китнисс, девочка наша, я так скучала! — миссис Мелларк целует меня в щеку и держит за руки, отойдя и разглядывая меня, — Ты такая взрослая, Боже! — мы обнимаемся, и мне с каким-то необыкновением становится легче на душе. Я так скучала по ним.
— Боже, мам, ну зачем тебе столько вещей? — в дверном проёме появляется широкая спина, облаченная в черную футболку. Неужели, это… Он разворачивается ко мне лицом, ставит чемодан на пол и я не могу поверить своим глазам. Передо мной стоит блондин выше меня на полголовы, спортивного телосложения и заинтересовано рассматривает меня с таким же удивлённым взглядом. Всё помещение погрузилось в тишину, потому что родственники напряжённо ждали наших действий.
— Малявка? — удивлённо протянул Пит.
— Чудовище? — внутри меня всё опустилось и затрепетало.
— Ну, не запустили ничем друг в друга, уже хорошо, — послышался сзади голос Эффи и все засмеялись, кроме нас с Питом.
Мы всё ещё стояли на расстоянии двух шагов и заинтересовано рассматривали друг друга. Я не могу оторвать глаз от его лица. Ярко выраженные скулы, пухлые губы, ровный нос, густые брови и длинные светлые ресницы, скрывающие ярко-голубые глаза. Его светлые волосы в небольшом беспорядке, будто после сна, а одежда скрывает подтянутую фигуру.
Где тот мальчик? И кто этот мужчина?
