Личное пространство

Побег в ванную был может и не самым лучшим, зато самым эффективным решением. Черт его знает, что подумал император всея РуРэпа и узнал ли он его, но поговорить Ванечка сейчас точно готов не был. Убедиться в правильности своих выводов ему помог ещё и женский голос, доносящийся из холла. Светло смутно припоминал, что у Окси была какая-то администраторша, которая опекала весь табор как малолетних детей, а знакомство с «родителями» Рудбоя явно было преждевременным. Через минут сорок, когда Ванечка начал уже засыпать, уронив голову на раковину, в дверь тихо поскреблись. Он хотел было шугануть Гришу, но быстро вспомнил, что не дома. В приоткрытую дверь практически втек Рудбой. Задвинув щеколду, он включил воду, наклонился и зашептал: - Прости, пожалуйста, я не знал, что они ко мне собираются заехать. Все нормально, они уедут сейчас, не парься. Ванечка усмехнулся, поёжившись от горячего воздуха за ухом: - Меня то он вряд ли узнал, мне терять нечего, а вот что он будет думать о тебе…но считай это местью, мне теперь перед Славкой объясняться, тебе перед Мироном. - Можем совместить, объявим на баттле. - Это, Ваня, уже какой-то каминг-аут получится, на такое я пока не готов. В коридоре послышался шум, через несколько секунд входная дверь громко хлопнула. - Уехали, наверное. Я проверю, и идём завтракать? Выспаться в этом доме всё равно явно не выйдет. - Да уж, проходной двор какой-то. Ванечка говорит в полный голос, потому что мысли о том, что подумают Мирон, Женя, и кто там ещё мог оказаться, больше не кажется важной. - Тогда в следующий раз поедем к тебе? Там-то нам, наверное, не помешают. - Туше. Ванечка смеётся и, отпихивая Рудбоя, первым выходит из ванной. - Мойся давай, я с завтраком соображу. Под шум льющейся воды он инспектирует холодильник. Вообще Светло не любит готовить, вернее его блюда мало кто соглашается есть. Да что скрывать, порой он и сам опасается пробовать свои творения на вкус. Тяга к экспериментам и легкая ебанца давали самые неожиданные результаты. Вот и сейчас, старательно вбивая в яичный белок вишневое варенье он думал, что это херня какая-то. Но делал. - Кофе пахнет уже божественно, а что ты готовишь? Рудбой неожиданно оказался прямо за плечом и теперь пытался перегнуться через Фаллена, чтоб заглянуть в тарелку. Стекающие с волос капли замочили едва начавшую сохнуть футболку и покатились по Ванечкиной шее, заставляя вздрагивать. - Я научу тебя пользоваться полотенцем. Светло попытался развернуться, но не успел перехватить татуированную руку, Охра успел сунуть палец в тарелку и теперь с видимым удовольствием его облизывал. - Это будут блинчики? Оладушки? Очень вкусно! - Ты меня недооцениваешь. Это яичница. - Сладкая? - Пока да, но, если ты настаиваешь, можно бахнуть перца, будет пикантная. Ванечка поигрывает бровями, смотрит прямо в глаза, и Рудбой чувствует, что его ведёт. И он готов спорить, что дело не в похмелье. Впрочем, Фаллен сам разрывает этот странный контакт, отвернувшись к плите он уже колдует над светло-розовым нечто, обильно насыпая сахар и твёрдо заявляя, что это именно яичница, причём глазунья. На вкус кулинарный шедевр оказывается даже неплох, чем Фаллен ужасно гордится. После завтрака легкость общения возвращается, Ванечка гонит от себя мысли об объяснениях со Славой, о странности ситуации в целом, шутит, громко хохочет и впервые, за последний месяц, чувствует себя абсолютно счастливым. День летит незаметно, Светло даже не может вспомнить, о чем они говорили, и уж тем более не знает, как так вышло, что, завернувшись в огромный плед, они уже часа полтора смотрят какой-то сериал. Ранний подъем сказывается, спать хочется непередаваемо, но десяток смс от Славы, с вопросом приедет ли он, заданным разными словами, намекают, что пора отчаливать домой. Тихо, стараясь не разбудить задремавшего Евстигнеева, Фаллен сползает с кровати. План не удался: невозможно встать и не разбудить того, кто спит на твоём плече. - Вань, я поеду, там Славка меня скоро с собаками искать по городу начнёт. - Да, я сейчас, переоденусь только. Ванечка улыбается. Ещё минуту назад спавший Рудбой, встрёпанный и зевающий, все равно собирается его отвезти. Ванечка не любит, когда ради него напрягаются, не умеет принимать чужую заботу, но сейчас это приятно, и он даже не сопротивляется, когда, выглянув в окно, Ваня решительно заявляет, что в такой холод в своей футболочке Светло простудится и сам натягивает на него свитер, только ворчит. - Да ну я в этот твой тулуп четыре раза завернуться могу, посмотри на рукава. Выглядеть буду идиотом. - Считай, что это оверсайз, модно сейчас, слышал? - О, то есть я на стиле? Ваня, я передумал, не поедем домой, гони в клуб, такой образ не должен пропасть зря. Рудбой хохочет и повязывает сверху шарф. - Ты с ума сошёл? Июль за окном, не февраль, может ещё шапку натянешь на меня? - Там холодно. - Четырнадцать градусов. Плюс, заметь, а не минус. Рудбой слушает, но шарф все равно затягивает, хоть шапку не достаёт, и на том спасибо. Выйдя на улицу, Ванечка понимает, что это была не такая уж и плохая идея. Машина, которую они оставили на въезде в город, ещё далеко, а холодный ветер ощущается совсем не июльским. Прямо сейчас, допустим, он не отказался бы и от шапки. Когда дверь Рудбоевского автомобиля открылась, Ванечка попал в блаженное тепло. В салоне было даже жарко. - Я включил греться, пока мы шли, залезай давай, не выпускай воздух наружу. Ванечка сел на переднее сиденье, стянул шарф и тут же потянулся к магнитоле. - Чур, музыку выбираю я. Евстигнеев лишь улыбнулся, но послушно кивнул. - Если мы всю дорогу будем ехать под треки Ежемесячных, я сойду с ума, сразу предупреждаю. Ванечка фыркнул. - Это, Ваня, называется снобизм. Просто ты ничерта не понимаешь в хорошей музыке. К ним по блютусу можно подключиться? Чтоб я с телефона включал? А, все, нашёл. Ты от дороги не отвлекайся, будешь на меня смотреть - мы в столб впишемся. По салону раздался странный шум, треск, но затем заиграл какой-то бодрый мотивчик. Судя по узнаваемым нотам, Рудбой решил, что это как-то странно замиксованная версия тату. Что ж, могло бы быть и хуже, решил он и уверенно нажал на газ. Через полчасика подпевать одному Светло наскучило, из колонок послышались какие-то упоротые хиты девяностых. - Да ну Вань, это руки вверх, их то ты точно знаешь, давай! Аааа ооон тебя целууует, говорит что люююбииит, и ночами обнимааает, ну, пой давай! - Да не буду я петь это, я вообще, чтоб ты знал, не певец, у меня голоса нет. - Хах, нашёл чем выпендриваться, скажи, кого это волнует? В машине никого больше нет! - Как минимум ты открыл окна, причём все, поверь, твоё пение слышат не только в соседних машинах, нас слышит весь район. - Ух ты! Спасибо, Питер! А сейчас давайте вместе! Эй, Вань, тут направо, иначе нам потом ещё весь дом объезжать. Так вот, давайте вместе исполним бессмертный хит Киркорова! Почему так жестооок снеееег… - Ванечка… - Оставляяяеет твоиии следыыыы… - Вааань. - И по круууугу зачееем бееег… - Я предупреждал. Привет, Слава. - И бежииишь от меняяя… что? Ванечка открыл глаза и резко замолчал. Машина была припаркована у их подъезда, а с водительской стороны, в открытом окне, маячила фигура Славы. Судя по пакету в руках, он как раз возвращался из магазина, а попал прямо на концерт Фаллена МС в машине рэпера Охры. Класс. - Привет, Слав. Вань, я тогда пойду, да? Пиши если что. Или звони. Слушай, а шорты мои у тебя? - У меня. Я тебе наберу завтра, договоримся. - Да, отлично, давай. Ванечка выбрался из салона, но не захлопнул дверь, замялся. - А хочешь чаю? Я тебя с Гришей познакомлю, это мой кот, помнишь? Смотря на вытянувшееся, словно резиновое, лицо Карелина, Рудбой уверенно кивнул. Что уж, помирать, так с музыкой. - Да, давай.