Личное пространство

В машине Ванечка отчаянно пытается чем-то занять руки: то щёлкая кнопками радио, то бесконтрольно открывая и закрывая окна. Он жутко скучал, несмотря на то, что они были на связи 24/7, не отключаясь даже на время концертов и репетиций. Скрыть такое общение было не просто, и вся команда бурно обсуждала Ванин роман, пытаясь отгадать, что же за барышня так плотно взяла его в оборот. Мирон отмалчивался, а на все вопросы отвечал, что это Ванькина жизнь и, если он захочет, то сам расскажет. В какой-то момент, подгадав, когда Ванька уйдёт репетировать, и следить за телефоном будет некому, Локимин даже пытается глянуть в экран. Особого успеха это не приносит, вместо имени контакта светится смайлик сердечко, на аватарке стоит фотка кота, а звонок в скайпе сейчас без видео. Зато за спиной слышится хриплое покашливание. Ромка вздрагивает и оборачивается: Ваня, который только что зачитывал что-то с Окси, смотрит с немым вопросом. - Да вырубить хотел, экран светится, зарядка сядет же. Ложь чертовски неубедительная, это понимает и сам Ромка, но не палиться же ему. - Ещё раз увижу - башку откручу. Заботливый, блять, нашёлся. Активных попыток разнюхать про отношения Ваньки никто больше не предпринимает, зато устраивают настоящий тотализатор. Ванечка улыбается воспоминаниям, все это было чертовски мило, на самом деле. Но один недостаток был. Никакая дрочка на камеру и сон с включённым скайпом не могли заменить прикосновений. И сейчас, когда Ванька так рядом, хочется вцепиться в него и не отпускать вовсе, но Рудбой ведёт блядскую машину, и отвлекаться ему нельзя. - Нам буквально полчаса, - говорит Ванька, целуя в щеку на светофоре. - Не страдай, Ванюш, ещё минут 10, - смеётся он, наклоняя голову и подставляя ухо, которое взялся почёсывать Ванечка. - Да дай я припаркуюсь нормально, - бормочет он, пытаясь выкрутить руль и не сбросить руку Светло со своей коленки. - Как же я скучал, - выдыхает Рудбой прямо в губы, стискивая Ванечку в объятиях, едва за ними закрывается дверь квартиры. Они так и стоят, обнявшись, на пороге, потому что отпустить друг друга сейчас - что-то немыслимое. Когда губы от поцелуев начинают ныть, а стоять на ногах сил уже просто нет они таки добираются до дивана. - Вы потом же ещё чуть ли не на месяц уедете, да? - На две недели пока, и потом я к тебе на неделю. Хочешь, поехали со мной? - Хочу пиздец. Но это плохой план, мы же обсуждали. Мы спалимся тут же, а ещё я буду отвлекать тебя. Да и у меня работа. Там у вас перерыв два дня, между Казанью и Кировом, да? - Да, я гляну сейчас билеты, чтоб долететь. Я думал тоже, с Мироном поговорю, приеду в Киров к концерту. Там репетировать не так важно, перед Казанью больше можно просто. Ванечка улыбается — это чертовски приятно, несмотря на жуткую загруженность Ванька готов сорваться и прилететь. - Возьми мне в Казань билеты, я там не занят, сдвину все, если надо. Посмотри только чтобы я перед концертом прилетел, мне, знаешь ли, понравилось смотреть из-за кулис. И ваша кодла же вся сразу вечером улетит, да? А мы с тобой погуляем по городу, снимем себе гостишку посимпатичнее, протрахаемся всю ночь, проспим полдня, повторим, а потом ты в Киров, я в Питер. Как план? - Охуенно, - Евстигнеев улыбается, открывая интернет и подыскивая билеты. Он не говорил Ванечке, чтобы не давить, но ему тоже понравилось выступать, когда за кулисами ждал Светло. Это были совершенно другие эмоции, чувство, что на тебя смотрит не только толпа, но и кто-то очень важный. Ваня заказал билеты и как раз показывал Ванечке варианты гостиниц, когда телефон зазвонил. Евстигнеев кинул взгляд на часы, в Питере третий час ночи, в Новосибирске так вообще раннее утро. - Может, случилось что, - поинтересовался Светло с вполне искренним беспокойством. Он не проникся к Окси особой симпатией, но того, что Федоров уважал чужую личную жизнь — было не отнять. И он прекрасно знал, куда поехал Ваня, так что не стал бы звонить просто так. - Да? - Ваня отвечает на звонок, но в трубке слышится лишь жуткий треск из-за ветра. Мирон в чёртову рань решил погулять по городу? - Бля, ща, в такси сяду, погоди. Следующие секунд тридцать слышно, как захлопывается дверь машины и голос Мирона на заднем плане коротко бросает: «в аэропорт». Ванино лицо становится напряжённым. Окси там один, и Женя не поехала с ним лишь потому, что там должен был быть Ванька. А сейчас Мирон либо сорвался, окончательно поехав крышей, либо нахуячился чем-то и решил свалить оттуда. - Твой Ванечка рядом? Включи громкую. Этот вопрос совсем уж неожиданный, вряд ли эмоциональное состояние Мирона могло быть связано со Светло. - Я слышу тебя, привет. - Пока Евстигнеев соображает, Фаллен вытягивает у него телефон и тыкает на кнопку динамиков. - Вы у Ваньки? - Да, конечно. - А Андрей где? Ванечка пытается держаться, он понимает, что у Фёдорова что-то стряслось, но не пошутить просто выше его сил. - С нами, блять, третьим. Впрочем, он быстро спохватывается и переходит на серьёзный тон: - В Бишкеке он, там дела какие-то, через неделю вернётся. - Отлично. Мне нужен ваш адрес, и не возвращайтесь пока, ок? Скажи Ваньке, чтоб он мне билет взял обратно, на тот же самолёт. - Я возьму, хорошо. Тебе адрес продиктовать или выслать? - Ваня все ещё не совсем понимает, что происходит, но выяснять прямо сейчас не собирается. - Лучше пришли. Спасибо. Сори, что помешал, отдыхайте там. Короткие гудки свидетельствуют, что звонок Окси оборвал. - Ты понимаешь, что это значит? - чуть сомневаясь спрашивает Ваня. - Что девочке-пиздец обломится, что ещё-то? Ванечка смеётся и выглядит вполне счастливым, его происходящее явно забавляет, а вот у Евстигнеева на душе скребутся кошки. Это же Мирон, Ванька знает его как облупленного, до последней трещинки. И большую часть этих «трещинок» оставляли другие люди. Слава - нормальный, Ваня с ним не так много общался, но тот всегда был хорошим другом для Ванечки, да и просто попиздеть с ним о жизни на кухне было вполне комфортно. Только вот Мирону нужен не нормальный, ему нужен кто-то тактичный, любящий, понимающий. Кто-то, кого не обидят посылы нахуй, если Окси херово и надо побыть одному, кто будет слушать, разговаривать, и понимать, бесконечно понимать его. И это вряд ли Слава, с его любовью подъебать, всратыми шуточками и взрывным характером. В себя Ваня приходит от того, что Ванечкины руки блуждают под его футболкой. - Мне нравится, когда ты такой задумчивый, очень сексуально. Но не загоняйся, дай Славке шанс. Каждое слово Светло сопровождает все более ощутимым поглаживанием живота, поначалу это щекотно, но сейчас уже скорее возбуждающе. Ваня не сопротивляется, позволяя Фаллену проявить инициативу, это даже интересно, раньше Ванечка никогда так не делал. - Расслабься, ты сейчас будешь думать свои тяжелые мысли, а я изо всех сил тебя отвлекать. Ванечка уже успел справиться с футболкой и теперь мягко массировал плечи, продолжая подталкивать Евстигнеева к кровати. Ваня ложится на спину и заворожённо смотрит на то, как Светло стягивает с себя рубашку и расстёгивает ремень. Тонкая белая кожа так сильно отличается от забитой Ванькиной, что хочется дотронуться , погладить нежно, едва касаясь подушечками пальцев, скользнуть по выступающим рёбрам. Ванечка угадывает, приближается, расстегивает ремень, стоя прямо напротив, морщась от щекотных прикосновений. Под джинсами не оказывается белья, и Рудбой ухмыляется, с легким присвистом: - Готовился? Ванечка смеётся, придвигаясь ещё ближе, чтобы ладонь Рудбоя легла на бедро. - Конечно, всю неделю стирку не ставил, и вот, результат. Ванечка пытается шутить, но рука Евстигнеева, накрывающая его пах, все равно срывает вдох. Светло быстро отходит, спускается ниже и садится в ногах, наклонившись, пытаясь зубами расстегнуть пуговицу на шортах. Выходит паршиво, челка щекочет живот, Рудбой уворачивается, а Ванечка, с хохотом, все же расстёгивает пуговицу рукой, настойчиво стягивая штаны с пояса зубами. Ваня как может помогает, приподнимает задницу, пытается как можно сильнее сжаться, что бы шорты легче прошли. Успех не заставляет себя ждать, Ванечка утыкается носом в уже наметившийся бугорок на ткани трусов и у Вани срывается тихий стон. Ванечка усмехается и цепляет пальцем тонкую ткань, тянет вниз и коротко облизывает появившуюся головку, перехватывая член и пытаясь ногой стащить с Ваниных коленей боксеры. Когда они оба, наконец, обнажены, Ванечка ложится сверху, вытягиваясь, прижимаясь так, чтобы совпадал каждый выступ. Из-за разницы в росте это не просто, но Ванечка упорно вертится, оставляя мокрые поцелуи на всех тех косточках, что остались без внимания. Ткнувшись носом в Ванькину ладонь, он целует надпись и вдруг переключается на пальцы, втягивая их, скользя языком по чёрным буквам. Рука нашаривает тюбик смазки, который догадливый Рудбой пристроил на тумбочке. Ванины яйца только что не звенят от напряжения, когда Ванечка горячей рукой размазывает по его члену скользкую жидкость. - Презервативы в сумке, под кроватью, - хрипло шепчет Рудбой, но Ванечка качает головой. - Плевать, я здоров, думаю, ты тоже. И я не забеременею. Ванечка смазывает пальцы Рудбоя, поворачиваясь, пытаясь найти удобное положение, встаёт на колени, имитируя очень корявую позу 69, разводит руками половинки задницы, уперевшись грудью в согнутое колено Вани. Насаживается, пытаясь выгнуть спину. Положение идиотское, это чертовски неудобно, но Светло хочет все сделать сам. Ваня не возражает, только чуть сгибает кисть, меняя угол. Ванечка стонет и выгибается, начиная подмахивать задницей и соскальзывая. Чуть сжав зубы, он поворачивается, седлая Ванины бёдра и медленно приподнимаясь. Волнение накатывает, но упорства Ванечке не занимать, он разводит ноги пошире и медленно опускается, впуская член в себя. Контролировать скорость чертовски классно, он смотрит на Ваню, сжавшего зубы, чтобы не вскидывать бёдра, и наклоняется, пытаясь дотянуться с поцелуем. Евстигнеев приподнимается, приникает к губам, рыча Ванечке прямо в рот под ритм. Светло это неожиданно заводит, он смелеет, откидывается, ускоряет движения, подпрыгивая на пружинистом матрасе. Ощущения захлёстывают, Ванечка уже громко стонет, не сдерживаясь, цепляется за Ванину руку, переплетая пальцы. Этого Евстигнееву хватает, он крепко сжимает Ванечкину руку и кончает, не отпуская руки. Ванечка стонет следом, наклоняясь чуть ближе и изливаясь прямо на живот Рудбоя. Шевелиться лень, но душ необходим, Светло сползает, скатывается с кровати и тянет Евстигнеева к ванной. - Там покурим, проветрим потом, пошли. Лежать в тёплой воде, целоваться и выдыхать во влажный воздух табачный дым потрясающе. И совершенно не важно, что будет потом. Сейчас они рядом, и это, пожалуй, главное.