***
Гин не считает себя красивой. Ей не нравится её тело, лицо, манера речи и походка. Какое-то это всё чужое. Как-будто навязанное. В образе парня, коим её воспринимали в мафии, ей куда спокойнее. Так её хотя бы воспринимают всерьез, не оценивая по внешности, которую она терпеть в себе не может. Возможно, иногда Гин даже задумывается — почему она не родилась парнем. Особо остро этот вопрос встает, когда Акутагава видит помощницу брата и её сердце бьется с завидной чистотой. Золотые локоны, аккуратные ногти, мягкая, тёплая улыбка и её карие глаза, в которых хотелось утонуть. Ну или утопиться самой. — Ты ведь Гин-кун, да? Приятно познакомиться! Я Ичиё Хигучи. Ичиё. Она стала для Гин солнцем, единственным. Но от Хигучи все равно веяло болью. Холодом. Страданием. Её руки всегда были холодными. Откуда у яркого светила столько пустоты внутри. Пощечины, колотые раны, царапины, порезы и пропахший кровью чёрный пиджак. Вот только кровь не чужая. Пятна не кричащие в муках, как на одежде Рюноске. Они такие же тихие, теплые и болезненные, как сама Ичиё. Потому что она проявляет свою слабость, пока никто не видит. Чтобы быть сильной, когда все на неё смотрят. — Дура, не путайся под ногами! Голос Рюноске звенит в голове у обеих. У Хигучи, потому что её душа вновь крошится на мелкие обломки. У Гин, потому что горло горит от злости и — больно, хочется кричать. Прижать Ичиё к себе. Но она жжется. Потому что солнце. Хигучи дрожащими губами вновь слабо улыбается. — Извините, Акутагава-семпай. Да. Для неё действительно есть только Рюноске. Гин — лишь коллега и хороший друг. А Гин Акутагава — и вовсе никто. Она не хочет любить Хигучи. Гин хочет желать ей счастья. Поэтому Ичиё никогда не узнает, кто застрелил для неё Рю прошлой ночи.***