***
Работа закончилась предательски быстро. Чуя ещё минут десять потратил на то, чтобы открыть все папки с файлами, проверяя, нет ли ещё чего-то. Но весь объем работы он уже выполнил. Оставалось только собраться домой. С этим-то и были проблемы. Он не знал, как стоит себя вести с Дазаем. Было ли сделанное совершено только на эмоциях или было что-то ещё. По-хорошему им стоило поговорить, и Чуя понимал это, он не маленький. Но он не считал, что настолько взрослый, чтобы перестать убегать от проблем. - Да твою ж мать, - выругался он, смотря в потолок, откинувшись на спинку компьютерного кресла. Он ещё раз быстро проверил почту, смотря нет ли новых заданий от самого босса, вот только все письма были уже прочитаны, а новых не поступало. Парень вздохнул, нажав на кнопку выключения компьютера. И Чуя уже собирался подняться со своего места, найти своё пальто и встретиться со своим напарником, только в этот момент в его кабинет постучали. Накахара только подумал о том, стоит ли ему радоваться этому или наоборот. - Войдите, - прикрикнул он, стоящему за дверью. - Это я, - подал голос Осаму, улыбнувшись. На нем уже было пальто, а в руках ключи от машины, - домой? Чуя только кивнул, поднимаясь с кресла. Отбросив неловкость, он стал собираться и через пять минут они шагали в сторону лифта. Рабочий день постепенно заканчивался, все сотрудники уже собирались уходить по домам, выключая компьютеры, убирая документацию и надевая верхнюю одежду. По дороге домой оба молчали, только радио громко играло, разбавляя неловкую тишину. Дазай смотрел только на дорогу, а Чуя в сторону, смотря на одни и те же виды, что не менялись никогда, ведь ехали всегда они по одной дороге. Только когда они зашли в дом, молчание нарушилось. Предложение выпить всегда помогало разбавить обстановку, так что Чуя достал бутылку вина, пока Дазай искал бокалы. - Я теплое пить не буду, поставь вторую бутылку в холодильник, - сказал Дазай, садясь за стол. - А эту я осушу в гордом одиночестве? – улыбнулся Чуя, открывая холодильник, ставя в его дверцу бутылку, - или в морозилке есть лёд? - Есть. Чуя тоже сел за стол, кинув в оба бокала по два кубика льда. Его напарник в это время мучился с пробкой бутылки, и Чуя усмехнулся этому, отобрав вино и открыв самостоятельно, а затем стал разливать с гордым видом. - Мне просто нужно было пара секунд, и я бы тоже открыл, - фыркнул Дазай, подпирая щеку кулаком. Чуя только тихо засмеялся его словам, поднимая бокал. - За нашу победу, - сказал он, чокаясь. - За нашу победу, - повторил за ним Дазай, отпивая из бокала, - это Шато Монтроз? - Оно самое, шестьдесят пятого года, - подтвердил Чуя, - на самом деле у меня было несколько таких бутылок. Открывал их по праздникам, или когда случалось что-то действительно радостное. - Правда? Например? – поинтересовался Дазай, крутя бокал в руке. - Например, когда я попал к агнцам. Мне льстило, что организация обратила на меня внимание и «приютила». Всё же я вообще не знал, что делать. Родители в тюрьме, друзей и родственников, готовых помочь не было. Я занимался, чем мог, чтобы заработать. А когда появились Юан и Ширасэ, то мне показалось, что я действительно нашел себя и свою роль. Стал подделывать картины, облигации, потом пробовал работать со специальным оборудованием и делать фальшивые драгоценные камни, но оказалось, что это не мой профиль и я вернулся к кисточкам. Практические работы с подменой тоже доверяли мне. - Чем ты занимался до того, как попал к ним? - А ты? – ухмыльнулся Чуя, - я думаю, что у нас есть темные стороны биографий, так что твоя очередь рассказывать. - Я уже говорил, - пожал плечами Дазай, - жил какое-то время с одними людьми, что помогли мне не остаться на улице. До этого я встретился с одной девушкой, что тоже оказала огромную помощь. Затем Фёдор, агенты и бла-бла-бла… о моей жизни ты осведомлен лучше, чем я о твоей. Так что ответь на вопрос. - Кто та девушка, что оказала тебе помощь? – резко перевел тему Чуя, всё также игнорируя вопрос о прошлом, - неужели первая любовь? – усмехнулся он в свой бокал. - Нет, - покачал головой Осаму, - она научила меня трюкам с картами. А потом мы вместе обманывали людей на улице, с этой игрой, где ты должен угадать, где дама. Так и зарабатывали деньги на номер в хостеле и еду. Просто в один момент всё обошлось не очень хорошо и… появился Хироцу. Забрал нас с этой девушкой, Эллой, к себе, и начал обучать. Тогда я впервые взял в руки пистолет и научился им пользоваться. Но потом Элла ушла своей дорогой, сказав, что не хочет связываться с преступным миром. А я остался. Так мы и разошлись. - Ты знаешь, что с ней сейчас? – слегка нахмурился Чуя. Дазай только мрачно фыркнул, пожав плечами. Он не знал. Сколько бы не искал её, то не мог найти. Город огромен, а может она уже давно покинула его и сейчас совсем в другой точке Земного шара. Оставалось надеяться на то, что она просто жива и счастлива, остальное для Дазая было не важно. Он просто хотел надеяться, что она в порядке. Так вечер прошел за разговорами, с темы прошлого они перешли к более легкому – вкусу в еде и напитках. Потом о всяких пустяках и рабочих тонкостях. Об искусстве, городах и странах. Атмосфера была легкой, разговоры могли быть просто ни о чем и потому вечер пролетел достаточно быстро. Одна бутылка закончилась, из холодильника была вытащена вторая. Иногда Дазай или Чуя резали пару кусочков сыра. Всё шло хорошо. Сильного опьянения ни один из них не почувствовал. Просто приподнятое настроение и ни к чему не ведущие диалоги. Только в какой-то момент Накахара почувствовал, что хочет сказать нечто определенное. Слова крутились на языке, но никак не слетали. Он не хотел ведь говорить этого в такой момент. Всё же это было бы нечестно по отношению к Дазаю. В тот момент парень выглядел таким счастливым и беспечным, улыбаясь, пока разливал алкоголь по бокалам в очередной раз. Потому, если всё не взаимно, то Чуя просто испортит весь вечер. Этого он и не хотел – испортить что-то. Разбить их дружбу и напарничество такой хренью, как любовь. Чуя задумывался об этом, смотря на Дазая. Тот в это время о чём-то говорил, сам смеялся над своими словами, и жестикулировал. Чуя и не думал раньше о том, что чьи-то жесты могут быть такими плавными и красивыми, и не думал о том, как могут блестеть чужие карие глаза, пока их обладатель тепло улыбается. Нет. Он не испортит этого. Он не может испортить. Дазай в это время прикоснулся к его плечу, уточняя, всё ли хорошо. И Чуя просто кивнул головой, говоря этим, что с ним всё ок, думая о том, какой Дазай милый со своей заботой. Он ведь никогда этого раньше не замечал, вернее просто не придавал значения всему, что делал напарник. - Всё точно в порядке? – забавно хмурился Осаму, сверля Чую взглядом, когда тот снова задумался, - мы можем пойти спать, если ты устал. Завтра всё равно на работу. - Всё хорошо, - убеждал его Накахара, - бутылку допьем и пойдем. - Как скажешь, - пожал плечами напарник, переводя взгляд на окно. Было видно подсвеченную уличными фонарями дорожку к пляжу, по которой они с Чуей постоянно ходили до берега. Повисла какая-то пауза, разбавляемая только отдаленными криками чаек, которые, честно, уже достали. Ни один не знал, что говорить. Будто вот есть темы, но вот резко они пропали. Странно это было при том, что меньше пяти минут назад они активно говорили о чем-то веселом и смеялись, просто потом Накахара задумался о своем и всё закончилось. - Мне кажется, что всё же хватит на сегодня, - вдруг сказал Дазай, нарушая тишину. Он поднялся со своего места, забрав два бокала, чтобы убрать их в раковину и завтра помыть. Чуя в это время просто смотрел за ним, поджав губы. Хотелось признаться. Они не школьники, им по двадцать, но всё равно страшно, черт подери. Это ведь действительно может пустить по одному месту всё их напарничество и дружбу. В это время Дазай щелкнул перед его лицом, заставив дернуть головой и удивленно поднять взгляд. - Тебя точно что-то беспокоит, - задумчиво протянул Дазай, скрещивая руки на груди, - и ты мне не говоришь. - Брось, - Чуя махнул рукой, криво улыбнувшись, - я просто устал. Наверное, стоит лечь спать. Накахара поднялся с места, стараясь не смотреть напарнику в лицо, уходя к лестнице. Дазай какое-то время стоял на кухне, только после этого пошел за ним. - Если дело в том, что мы поцеловались… - начал Дазай, сразу же одернув себя. Чуя в это время повернулся к нему, то ли удивившись, то ли начав злиться. Дазай так и не научился идеально читать его эмоции, так что насторожился. - Нет, не в этом. В смысле может да, в каком-то месте да, но нет, - мысли как-то спутались. Чуя и сам понимал, что несет полный бред, просто гребанное волнение мешало. Дазай теперь смотрел немного виновато, одной рукой теребя бинт на второй. - Прости, - сказал он, - это, наверное, моя вина. Дазай отвел взгляд, надеясь, что Чуя просто хмыкнет и уйдет спать, но вместо этого его напарник просто подошел и обнял. Осаму удивленно посмотрел перед собой, после чего тоже ответно обнял Чую. Они простояли так около минуты, молча, просто крепко обнимая друг друга. - Нам нужно отдохнуть, - сказал Накахара, отстраняясь. Дазай в ответ только кивнул, зевая.***
Они не озвучивали свои чувства. Ни один не осмелился, считая, что это не взаимно. Однако это не значило, что между ними была стена. Как раз наоборот, многие границы стерлись, и жизнь становилась проще. Иногда они всё же приходили в Сан Марко за пиццей, несмотря на то что акция со второй половинкой уже закончилась. Хозяин заведения постоянно что-то спрашивал у них, как жизнь, как отношения, не ругаются ли они. Чуя фыркал, Дазай с улыбкой отвечал, что всё отлично. Им обоим было обидно, что этот образ пары всего лишь ложь ради пиццы. Ещё и звучит глупо. Чуя готовил завтраки, пока его напарник отсыпался после ночных встреч с кем-то. Да, встречи продолжались, и это не слабо напрягало, но Чуя убеждал себя в том, что это не его дело и Дазай сам может разобраться. А вот когда Осаму всё же просыпался, то делал кофе, благодарил за еду и быстро собирался на работу. Шибусава был доволен их работой, выдавал премии, повышал зарплаты. Парни могли позволить себе дорогой алкоголь, элитный рестораны и костюмы, пошитые на заказ. Лучшие вещи и еда, стабильность и неплохая работа, а также веселое времяпровождение вместе по вечерам и выходным, когда они не сильно уставали. Они продолжали гулять по субботам, а в воскресенье смотреть фильмы и по большей части просто спать. Чуя смог пополнить свою винную коллекцию, вместе с этим закупиться несколькими новыми книгами, так как старые уже были прочитаны и не один раз. Дазай неизвестно на что копил, иногда вкладывая больше половины суммы на счет Шибусавы, чтобы не подрывать его доверие. Это была идеальная жизнь. Но вместе с этим эту жизнь проживали не Чуя Накахара и Осаму Дазай, а Тадао Юки и Акио Дайске, а таких людей не существовало. Это была идеальная ложь, и сами обманщики похоже поверили в неё. На самом деле, это и породило некоторые споры и даже внутренние конфликты, заключавшиеся в том, чтобы отложить аферу на некоторое время, хотя бы ещё на полгода. Продлить и без того длинное задание, чтобы насладиться этой жизнью. Она приходилась по нраву, вот только ни Дазай, ни Чуя не были уверены. Задержка может привести к необратимым последствиям. Шибусава может раскрыть их, Фёдор начать действовать, и ещё множество всего непредвиденного, что может произойти за полгода. Потому оба и сомневались. Тем не менее, октябрь подходил к концу. Уже в первых числах Шибусава уедет по работе, и будет переводить деньги на иностранный счет. Чуя уже подготовил специальный неотслеживаемый собственный счет, куда они и переведут украденные деньги. Дазай занимался тем, чтобы добавить дополнительную защиту, во избежание взломов и тд. Это всё влияние Фёдора, без его появления Дазай бы и спал спокойно, и не паниковал зря. Время начало тянуться, как резина. В ожидании долгожданного дня перевода денег всё казалось медленным. Дазай выполнял поручения босса, проверял многих людей, и, впрочем, это уже было рутиной, носил чай напарнику, общаясь с ним, а потом заканчивал с работой и возвращался домой. Ему перестало уже всё это нравиться, была бы его воля, то он днями напролет просто пил бы чай, в компании обворожительного рыжего молодого человека. И это порождало совсем теплое чувство внутри, когда Дазай был рядом с Чуей, когда они просто болтали и смеялись, а потом вместе наслаждались ароматом горячего напитка в привычных бумажных стаканчиках. Такое он чувствовал давно, с не самым хорошим для него человеком. Но это отличалось от того, что было в Нью-Йорке. Дазай не просто чувствовал симпатию, он чувствовал влечение к человеку, желание быть рядом всегда и защитить от всего мира, несмотря на то что сам Чуя мог защитить и себя, и его. Они могут, никто не отрицал, просто иногда они хотят позволить сделать это кому-то другому. Положиться на кого-то и довериться.***
Это было воскресенье. Погода была пасмурной, что в принципе естественно для осени. Чуя проснулся от шума, доносившегося с кухни, что-то гремело, то ли кастрюля, то ли просто столовые приборы в куче. Из-за недостаточного количества сна Чуя попытался уснуть обратно, что не получилось. Тогда он швырнул со всей силы подушку в стену, и, нахмурившись, пошел на источник шума. Плевать, кто шумел, Дазай, грабители, ещё кто-то, Чуя готов был убить любого, кто посмел разбудить его в блядские воскресные восемь утра. А тем временем на кухне его встретила комичная картина, как у его напарника что-то загорелось прямо в духовке, и он в панике доставал это оттуда и пытался потушить, но делая это так, что огонь только разгорелся. Чуя, посмотрев на это около двух минут, засмеялся в голос, даже забыв о плохом настроении. Дазай, сумевший наконец потушить нечто среднее между угольком и выпечкой, удивленно повернул в его сторону голову, а потом виновато отвел взгляд, поняв, что заставило Чую прийти сюда в такое время. - Что это должно было быть? – спросил Чуя, садясь за стол, - ты меня рассмешил, так что твоя казнь за мой ранний подъём переносится. Дазай в это время пытался прибрать весь бардак, что учудил. Он собирал грязную посуду, что была задействована им в порыве желания приготовить какой-то кулинарный шедевр, а потом взял в руки тряпку и стал вытирать поверхность кухонного гарнитура. - Маффины, - ответил он, пожав плечами, будто не он чуть не спалил кухню, - когда там, говоришь, казнь? Я готов умереть, лишь бы не убирать это, - он многозначительно указал на противень с формочкой с тем, что должно было быть съедобным. Чуя только усмехнулся, продолжая наблюдать за тем, как недоповар убирает всё за собой. Тот упорно игнорировал противень, вместо этого начав мыть посуду, перед этим открыв окно, чтобы неприятный запах гари выветрился. На самом деле Дазай не был так плох в готовке. Он мог спокойно приготовить завтрак, обед и ужин, и это более чем съедобно. Однажды он готовил стейки, что получились очень вкусно, а ещё бенто и многое другое. Но видимо выпечка для него другой уровень, либо вообще непроходимый босс. - Почему решил приготовить маффины в восемь утра? – поинтересовался Чуя, подходя к кофеварке, чтобы сделать себе эспрессо и немного взбодриться. Пока аппарат гудел, Дазай стал тихо напевать себе что-то под нос, продолжая мыть посуду. Только когда Чуя хотел уже повторить свой вопрос, тот ответил. - Я не ложился, так что решил приготовить что-то на завтрак, - сказал он, капая немного моющего средства на губку, - подумал, что это будет определенно лучше ежедневной яичницы с беконом, так ещё и сюрпризом будет. Но видимо не судьба, - его перебивал шум кофеварки и воды с крана, хотя Чуя всё равно слышал, что он говорит, - прости, кстати, что разбудил. - Да ничего страшного уже, - махнул рукой Чуя, выключая кофеварку и ставя на стол кружку кофе, - хотя жаль, что маффины загорелись. - Могу сходить к синьоре Кваттроки, у неё как раз полдевятого открывается булочная, - предложил Дазай, выключая кран, после чего начал раскладывать посуду по местам, - куплю круассаны или булочки, что пожелаешь. - Не стоит, - отказался Чуя, улыбнувшись, - просто в следующий раз позови, и будем вместе готовить. - Ты умеешь готовить маффины? – заинтересовано и с надеждой спросил Дазай. - Нет, но вдвоем спалить кухню будет явно веселее. Оба усмехнулись. Чуя помог убраться, допив кофе, именно он и разобрался с угольками и противнем. Дазай в это время закончил со всем остальным и поставил чайник, после чего достал из верхнего шкафчика коробку какого-то шоколадного печенья. Если нет маффинов, то хотя бы это. Они немного посидели, привычно болтая, а потом Дазай предложил немного прогуляться, что они обычно и делали по выходным. Чуя согласился, потому допив по кружке чая, они быстро собрались и отправились в город. Решили пойти пешком, потому что на машине ездить не хотелось. Совсем недалеко был какой-то музей, но он закрылся на реставрацию. Потому ограничились прогулкой по улицам и походом в кафе, когда наступило обеденное время. - Я тебе говорил, надо было в ту пиццерию, - сказал Дазай, оплачивая счет. - Меня тошнит уже от пиццы, - фыркнул Чуя, накидывая ещё несколько евро в качестве чаевых. - Тогда домой? - Да, хочу ещё немного поспать, раз погода такая ужасная, - поморщился Накахара, смотря в окно. Тучи, ветер и возможный дождь, это именно то, за что Чуя и ненавидел осень. Ему нравились солнечные дни, иногда даже на жару было плевать, главное не пасмурно и не холодно. Они поднялись из-за стола, направившись к выходу из кафе. Только успели сделать пару шагов, как ливанул дождь. Дазай обматерил его про себя, а вот Чуя озвучил такие же собственные мысли, при чем достаточно громко. Его напарник открыл прогноз погоды в телефоне и сказал о том, что ливень продлиться ещё как минимум часов пять. Можно было вернуться в кафе, только что там делать столько времени. И в итоге было принято гениальное решение пробежать до дома. И они действительно побежали, в какой-то момент даже наперегонки. Только выносливости хватило ненадолго, и темп бега всё замедлялся и замедлялся, пока они вообще не остановились, чтобы отдышаться. Оба смеялись, прерывисто дышали, и это было весело. Они улыбались друг другу, а потом запрокинули головы, ловя холодные капли прямо на лицо. Приходилось жмуриться, но в целом было прикольно. А потом они снова побежали. Уже совсем рядом с домом пришлось снова остановиться. Снова отдышка, снова громкий смех и усталость. - Мне кажется… я сейчас помру, - сказал Дазай, сделав непреднамеренную паузу из-за сбившегося дыхания, - мое тело останется на этом мокром асфальте. - Пошли уже, - фыркнул Чуя, - осталось метров сто до дома. - Я не шучу, - смеясь, ответил Дазай. А после этого действительно лег на мокрый асфальт. Чуя хотел высказать недовольство, но… ему тоже было весело, потому он решил прилечь рядом. Какая разница, ведь они уже и без того промокли насквозь. Капли дождя снова попадали на лица, парни заливались смехом, шутили о чём-то, и в какой-то момент повернули головы в сторону друг друга. В их глазах читалась та самая теплота, что даже в такую ужасную погоду мог согреть, и казалось, это и вправду помогало. Становилось как-то легче от осознания, что рядом с тобой такой же идиот, готовый поддержать любую, даже самую тупую идею. Они не одиноки. И всё же в какой-то момент они поднялись, с одежды стекала вода, а дождь постепенно стихал. Он не переставал идти, однако это был уже не тот ливень. Может всё же стоило переждать в кафе? Хотя иначе они бы не получили всех этих эмоций. Вернувшись домой, Чуя сразу же приказным тоном отправил напарника переодеваться в сухую одежду, и сам тоже пошел это делать. Дазай укутался в плед, сидя на диване гостиной, а Чуя принес с кухни им горячий чай. - Попробуй только заболеть, - грозно сказал он, протягивая кружку, - и не спать всю ночь, - добавил, вспоминая утренний диалог, - надо высыпаться по выходным, а не наоборот. - Просто не мог уснуть, - буркнул Дазай, сильнее кутаясь и шмыгнув носом, - сегодня лягу раньше и высплюсь. - Мне стоит начать подмешивать тебе снотворное по пятницам. Они ещё немного посидели вот так. Из-за пробежки под дождем накатила усталость, и обоих стало клонить в сон. Чуя включил телевизор, найдя на одном из каналов какую-то драму. Дазай в это время уже стал засыпать, положив голову на плечо напарника. Ещё через какое-то время и Чуя стал клевать носом, и в конце концов они оба задремали. Проснулись уже под вечер, Чуя первым разлепил глаза, и огляделся. На его плече всё ещё мирно посапывал Дазай, и Чуя не удержался от того, чтобы погладить его по голове, улыбаясь этим мягким темным волосам. И всё же спина от такого положения затекла и отзывалась неприятной болью, хотелось размяться, только вот встать проблематично. Чуя ещё немного посидел так, просто смотря телевизор, который остался включенным. Потом взял в руки телефон, чтобы узнать, сколько время, и уже после стал читать ленту в фейсбуке. На самом деле ему не было так уж интересно, просто иногда перед сном он занимал себя тем, что читал о легальных аукционах, новых музеях и тд. Через полчаса проснулся Дазай, что тихо проговорил извинения за неудобство и за то, что он вот так уснул, на что Чуя только отмахнулся. Настроение всё также было неплохим, было принято решение заказать доставку еды, а вместе с этим немного выпить, чтобы окончательно не оставить простуде и шанса напасть. Включено было радио, по которому играла джазовая мелодия. За окном всё также пасмурно, зато дома было тепло и уютно. Доставка быстро приехала, они вдвоем быстро перекусили и решили открыть бутылку дорогого виски уже в гостиной. Дазай взял бутылку вместе с тарелкой с закуской, а Чуя бокалы. Телевизор они не стали выключать, и в это время начались вечерние новости. Ведущая в студии говорила о всяких происшествиях за минувший день. - Поступило сообщение, - говорила девушка, - пропал известный бизнесмен Шибусава Тацухико, а вместе с ним и сотни миллионов долларов, принадлежащие его клиентам. Предварительное расследование показывает, что его инвестиционная компания была ничем иным, как огромным карточным домиком. Регуляторы рынка ценных бумаг утверждают, что Шибусава никогда не торговал акциями своих клиентов. Если это правда, то исчезновение Шибусавы может оказаться блистательной стратегией окончания одной из самых крупных афер нашего времени. Оба замерли, не веря услышанному. Позади себя Дазай услышал звон разбитого стекла, а когда обернулся, то увидел, что Чуя выронил из рук бокалы, а те остались осколками на деревянном полу. Шибусава пропал.***
- На счету Шибусавы остался один доллар, - пояснил Дазай, грустно усмехнувшись, - не было больше ни работы, ни денег. Он вместе со всеми вложениями просто исчез. А пароль, что он дал, оказался анаграммой для «Хорошая попытка». На этом всё и закончилось.
***
Было в этой истории и то, о чем Дазай ни за что не расскажет ФБР. А именно роль Фёдора. - Всё закончилось именно так, как я и предполагал, - ухмыльнулся Достоевский, облокачиваясь о деревянные перила пирса, - теперь ты остался ни с чем, как и твой напарник. А Шибусава ещё и посмел угрожать нам всем, что раскроет наши личности полиции. Дазай только фыркнул, закатив глаза. Прошла уже неделя с того момента, как пропал Тацухико. Он разгадал анаграмму, и понял, что тот уже давно догадался об их афере, водя за нос. Чуя был нервным всё это время, они оба курили больше обычного, за день уходило по две пачки, несмотря на высокую стоимость сигарет. И в тот момент Дазай тоже закурил, подходя ближе к Фёдору, что продолжал ухмыляться. - И что теперь? Признаешь, что я был прав? - Я признаю, что не поддерживаю твой план, - ответил Дазай, тоже опираясь о перегородку. - Я смогу его выследить, ты же понимаешь это, - обманчиво дружелюбно говорил Достоевский, прекрасно зная, что Осаму ничего не останется, кроме как последовать его плану, - пускай, мы не сможем вернуть все деньги, но часть суммы будет у нас. Ты только подумай, как рад будет твой напарник. А ещё он никогда не узнает о том, что Шибусава угрожает нам. В это время Дазай резко поднял голову, смотря на Фёдора со всей злостью. Пускай виноват не Достоевский, но тот был прекрасно осведомлен о плане Тацухико и просто молчал. А сейчас хотел надавить с помощью Чуи, который вообще не одобрил бы действий Дазая. - Не приплетай его, - отрезал шатен. - Хорошо-хорошо, не буду, - усмехнулся Фёдор, - и всё же ты ведь хочешь отомстить, верно? В тебе всё ещё остался тот шестнадцатилетний ублюдок, которого я научил пытать, который готов был порвать любого, вставшего на пути, который был авторитетом многих крупных районов, благодаря кровавой репутации. Признай это. В тебе всё ещё есть эта частица неконтролируемого зла и жажда крови. Сколько бы масок ты не нацепил, ты всё ещё остаешься собой. - Тебе пора заткнуться, - с угрозой отозвался Дазай, выходя из себя. Он уже потянулся к кобуре, как Фёдор сложил руки в примирительном жесте, взглядом говоря успокоиться. Хотелось врезать ему, чтобы противная ухмылка наконец исчезла с его лица, но вместо этого Дазай просто шумно выдохнул, успокаиваясь. - И всё же, Шибусава сейчас прячется в Риме. Он ещё не уехал, что странно, но похоже у него свои дела здесь. Я знаю его точное местоположение, но мне нужно будет алиби. - Ты хочешь, чтобы я его убил или чтобы я дал показания, что ты был рядом со мной во время убийства? – раздраженно спросил Дазай. - Ты знаешь, чего я хочу, - многозначительно глянул на него Фёдор, - я дам тебе половину той суммы, что получу, - он видел, как Дазай обдумывает его предложение, как за безразличием на его лице скрывается множество эмоций, - завтра, после заката. Второго шанса не даю.***
На следующий день Дазая тошнило. Ужасное чувство, так ещё и рвота. Чуя спрашивал, в порядке ли он, предлагал таблетки, но он лишь отмахивался, говоря, что придет в норму. У них был не самый легкий период, Чуя не выходил из студии, подделывая легкие картины, чтобы оставаться на плаву, не поддаваться своим мыслям и не сойти с ума. А Дазай переживал ужасное чувство вины за то, что именно он и втянул их в эту аферу. Из-за него они потеряли большую часть денег и времени. Но Чуя пытался сказать ему, что не винит в случившемся, и никогда бы не винил. Дазай в тот день накинул черный плащ на плечи, взял с собой оружие и вышел из дома, пока его напарник что-то рисовал на холсте под музыку, отвлекаясь от проблем. Дазай поехал на такси, а не на своей машине, что была загнана в гараж, пристроенный к дому. Местом назначения был не благополучный район, где вероятно продавали наркоту, оружие и прочее. Хорошее место, чтобы спрятаться, ведь никто сюда не заглядывает. Хотя представить Шибусаву в его дорогом костюме, пошитом на заказ, со всеми замашками настоящего богатого и аристократичного человека в таком месте было сложно. Фёдор уже ждал около фонарного столба. Закатное солнце уже скрылось за горизонтом и наступило время сумерек. Ещё не полностью стемнело, но уже не светло. Достоевский был одет не как обычно, вместо его привычного костюма тройки, что он носил на работе, на нём была черная толстовка, а волосы собраны в невысокий хвост. - А ты опаздываешь, - заметил Фёдор, на что Дазай только закатил глаза, - нам пора. Они подошли к одному из заброшенных на вид домов, Дазай аккуратно взломал замок, после чего они бесшумно проникли внутрь. Фёдор шел первым, и в конце концов они остановились у двери на четвертом этаже здания. Стучать не пришлось, хлипкая дверь даже не казалась способной закрыться на замок, потому её отворили и двое парней зашли внутрь квартиры. Холодно. Одно из окон было без стекла, потому осенний ветер продувал помещение. Откуда-то играла классическая музыка, видимо их ждали. Дазай поёжился, осматриваясь, а Фёдор только хмыкнул, уверенно шагая вперед. Искать долго не пришлось, квартира была двухкомнатной и Шибусава был сразу найден. Тот сидел на кровати к двери спиной, читая какую-то книгу. - Добрый вечер, господа, - поприветствовал он, его голос был всё таким же безразличным, хотя сейчас в нём слышались и нотки надменности, - как поживаете? - Рад, что спросил, - ухмыльнулся Фёдор, переступая порог и заходя внутрь комнаты, пока Дазай глядел на это со стороны из коридора. Ему не нужно, чтобы кровь попала на его одежду. Тем временем Достоевский ходил по помещению и осматривался, его внимание привлекла антикварная хрустальная фруктовница, в которой лежали красные спелые яблоки, в одно из которых был воткнут нож. Рукоять украшена симметричным узором, а сам фруктовый нож блестел, отражая свет потолочных ламп комнаты. Фёдор взял его, вытащив из яблока, по острию стекал сок, но в этом не было ничего страшного. Он покрутил холодное оружие в руке, провёл указательным пальцем по лезвию. Всё было именно так, как он и желал. Он быстро глянул на Дазая, что всё продолжал стоять в коридоре, внимательно наблюдая за происходящим. Шибусава тем временем поднялся с кровати, на которой сидел и посмотрел на Достоевского, изучающе. Хотя в его глазах и не было огонька, но какой-то интерес всё же был. - Вы ведь хотите вернуть свои деньги? – улыбнулся Тацухико, - сейчас в сейфе есть полмиллиона каждому из вас, и ещё полмиллиона для Накахары, - на фамилию Чую Дазай немного удивился, хотя это теперь не должно было быть удивительным, - заберите их и уходите, не стоит ввязываться в конфликты. - Ты, несомненно, прав, - кивнул Фёдор, опасно скалясь. Его голос и поведение были непривычными, хотя таким его видел Дазай. Видел, когда тот обучал его убивать, безжалостно, пытать людей и тем самым получать информацию. Фёдор оправдывал своё звание в преступном мире «демон». Таким его видел Дазай достаточно давно, четыре года назад, за это время он отвык от такого поведения Достоевского, но сейчас оно не пугало. Даже наоборот, веселило. - Несомненно прав, - повторил Фёдор, обманчиво добро, а выдавали его полные крови глаза, - код от сейфа? - Брось, вы пришли сюда, действительно надеясь, что получите свои деньги обратно? – усмехнулся Шибусава. Они смотрели друг другу в глаза, стоя совсем рядом, - вы ведь сами попались на мои уловки, признайте поражение, господа, - он хотел сказать что-то ещё, но вместо этого обратил внимание на нож в руках Фёдора. Тацухико хмыкнул и потянулся за пистолетом в кобуре, но его опередили. Перед глазами всего на долю секунды что-то блеснуло, а Фёдор победно ухмылялся. Шибусава руками потянулся к шее, пытаясь остановить кровь, при этом хрипя. Он отчаянно старался поймать воздух, но попытки были тщетны. Наконец, он упал назад, спиной упёршись в стену. Алые брызги попали на обои, кровать, на одежду обоих. В конечном итоге Тацухико рухнул на пол, окончательно упокоившись. - Понравилось? – повернул голову Фёдор в сторону Дазая, что неотрывно глядел в его сторону. - Не сказал бы, - поморщился парень, - ещё бы лет сто не видел такого. - Можешь идти, раз тебе неприятно здесь находиться, - усмехнулся Достоевский, - я закончу здесь и передам тебе твою долю, когда взломаю сейф. Дазай перестал слушать уже после первого предложения, развернувшись ко входу. Ему точно не нравился запах смерти, теперь он предпочитает кофе и краски, а не кровь и ножи. - Оставь деньги себе, - бросил он на прощание, закрывая дверь за собой. Фёдор только удивленно посмотрел ему вслед, не понимая, что произошло и действительно ли Дазай это сказал. А тому и не нужны были деньги, он сразу понял, что никак их не объяснит Чуе, и что это кровавые деньги. Он стал соучастником убийства Тацухико, после всего того, что Накахара говорил. Так что Дазай возвращался домой с ужасным чувством вины и рвоты. Его снова тошнило…***
Чуя не понял, что именно произошло в тот день. Он знал, что Дазай снова куда-то исчез, но это уже было в порядке вещей. Он также помнил, как его напарник вернулся домой в десять вечера, и сразу скурил около трех сигарет, а потом выпил половину бутылки виски с горла. Чуя не сказал ему тогда ничего, понимая, что с тяжелым периодом жизни люди справляются по-разному, но это не отменяло того, как сильно щемило в груди от такого вида Дазая. Подавленного и опустошенного. Один раз он виновато поднял взгляд на Чую, извинился за что-то, и сразу же ушел в свою комнату. Там он провел ещё практически сутки, не выходя наружу. Чуя стучал, но не входил, так как ответа не поступало, только когда действительно прошло почти двадцать четыре часа он вошел. В комнате Дазая было убрано, только около кровати стоял тазик, а хозяин комнаты лежал во вчерашней одежде и обреченно смотрел в потолок. Он обернулся на дверь, когда кто-то вошел. Казалось, что он просто расстроен, хотя внутри сгорал от вины. Сложно было смотреть на Чую, он хотел повторить перед ним извинения миллион раз, но не мог открыть и рта. Тем не менее. Накахара стоял с подносом еды, который поставил на прикроватную тумбочку. Он задержал свой взгляд на Дазае, но только кивнул и ушел, оставляя его одного. К еде Дазай так и не притронулся. Его не переставая, тошнило, тянуло блевать. Перед глазами всплывал образ Шибусавы, и где-то внутри неприятно кололо. От еды станет только хуже. Плевать, что он и сам убил немало людей. Те были простыми уродами, что являлись либо стукачами, либо их убийство помогало Дазаю найти новых полезных знакомых. Они не были знакомы с Дазаем столь долгое время, что и Шибусава. И самым ужасным было то, что Дазай и не знал, как себя чувствовать. Ему определенно нравилось, что Шибусава расплатился за свою аферу, вот только Дазай и сам хотел его обмануть. Ему не нравилось, что он скрывает это от Чуи, не нравилось, что он сотрудничал с Фёдором в этом деле. И потому он просто не знал, что нужно испытывать в такой момент. Точно не радость, но и вот так лежать на кровати сутки, без еды и воды тоже было не самым хорошим решением. Ещё через двенадцать часов он наконец спустился вниз. Десять утра. Чуя в это время что-то готовил на кухне, подпевая песне, играющей по радио. Дазай постучал по дверному косяку, обращая на себя внимание. Чуя даже удивился ему. Сейчас они выглядели так непохоже: Чуя с собранными в высокий хвост волосами, в выглаженной домашней одежде, и Дазай со спутавшимися волосами, в мятой одежде, которую так и не сменил в того дня. Надо сжечь, хотя есть ли смысл, если он был просто наблюдателем и на него точно не попало ни капли крови. - Будешь оладьи? – спросил Чуя, осматривая его. Вид у Дазая был уставшим, но единственное, что мог Чуя, так это сочувственно улыбнуться и предложить завтрак. Дазай только кивнул и сел за стол, опустив голову. Накахара прекрасно понимал, что что-то произошло. Что-то, что ввело его напарника в такое состояние, но он не может сейчас давить, потому подождет до того момента, как Дазай сам всё расскажет. Вернувшись в готовке, Чуя приготовил завтрак за десять минут, после чего поставил на стол тарелку с оладьями. - Приятного аппетита, - сказал он, натянуто улыбаясь. - Спасибо, - пробормотал Дазай, всё также не поднимая головы, после чего поджал губы и пустым взглядом стал смотреть на еду. Голод чувствовался фоном, преобладала тошнота, мерзкая, не дающая покоя уже который день. Дазай сглотнул, отвернувшись от стола, слыша уставший вздох напарника. - Я нашел небольшое дело, - начал Чуя, решив перевести тему, - сможем заработать какую-то сумму. Нужно подделать одну скульптуру, которую недавно завезли в национальный музей. Это как раз по моей части, просто поможешь подменить оригинал и найдешь через своих знакомых тех, кто готов будет купить. - Ага, - тихо отозвался Дазай, кивнув, - могу помочь с этим. Всё, чего хотел Чуя это не видеть такого виноватого вида Дазая. Тот выглядел совсем неважно, и что-то подсказывало, что виновата не сорванная афера, а нечто большее. Хотелось расспросить его обо всём, вот только вид был больно жалкий и измученный. Лучше бы всё стало как было до Шибусавы, когда они занимались фальсификацией облигаций и подделкой предметов искусства, тогда всё было проще. Обстановка давила. Накахара видел, что напарник и не притрониулся к еде и это настораживало. Что могло произойти в тот день, раз он ничего не ест и не поднимает взгляда. Всё, что говорил Дазай ограничивалось простыми фразами из одного-трех слов. Он будто цветок, что стал увядать прямо на глазах, а Чуя не мог с этим ничего поделать, но и не мог просто смотреть на это бездействуя. Чуя впервые за долгое время ощутил себя таким беспомощным. - Если дело в том, что аферу предложил ты… - он решил убедиться, что эта догадка ошибочная, - то твоей вины тут нет. Шибусава бы исчез и без нашего вмешательства. А то, что мы потеряли деньги… да, это неприятно, - Чуя отвел взгляд, стараясь за что-то зацепиться, остановившись на чайнике, рассматривая узор, - но всё же люди могут ошибаться, и я тоже виноват. Вернее, не так, тут никто не виноват, это просто неудачные обстоятельства. Всё же… не всегда же нам оставаться победителями, - он постарался улыбнуться, даже несмотря на то, что Дазай всё также смотрел вниз, - пожалуйста, посмотри на меня. Слова Чуи прошлись ножом по сердцу. Внутри неприятно защемило, а на глазах стали образовываться слезинки, которые Дазай даже не стал смахивать. А был ли толк? Он ощущал себя до боли ничтожным, низким человеком, который решил проблему таким грязным способом. Он и не знал, хорошо или плохо то, что Чуя не знает о Шибусаве и о том, что с ним случилось. И всё же Дазай нашел силы поднять голову, глянув на Чую. Накахара увидел, как на него смотрят пустые глаза, ничего не выражающие, но он понимал, как за этой оболочкой скрываются глубокие раны. А потом он заметил слезы в уголках карих глаз, и теперь стало ещё больнее. - Всё будет нормально, - шепотом сказал Чуя, тепло улыбнувшись, через силу. Слишком тяжело было улыбаться в такой момент, когда перед тобой совсем опустошенный человек. Чуя заметил синяки под глазами Дазая, и то, как тот бледно выглядит, хотя и сам Накахара не высыпался последнее время, им обоим не помешал бы сон и отдых от всего стресса, что происходит в последнее время. - Прости, - произнес Дазай, и через это простое единственное слово он передал всё, что чувствовал, вину, стыд, горе. Хотелось исчезнуть с этого света, чтобы тебя больше не существовало, и никто не вспоминал о том, что такой человек вообще существовал. Именно это чувствовал Дазай. - Не за что извиняться, - Чуя поднялся с места, говоря успокаивающе и спокойно, он подошел ближе к напарнику и просто притянул его к себе, заключая в крепкие объятия. Он слышал тихие всхлипы, и чувствовал, как Дазай опустил голову на его плечо, - всё хорошо, - повторял Чуя раз за разом, будто это могло помочь, - ты ни в чем не виноват. - Виноват, - послышался тихий ответ. - Мы справимся, слышишь? – Чуя поглаживал его по спине, чувствуя, как Дазай только сильнее прижимается к нему, будто боясь отпустить, - рано или поздно этот период закончится, и всё снова встанет на свои места.***
Всё продолжалось. Жизнь не стоит на месте, потому они оба старались делать вид, что всё действительно в порядке. И не один из них не позволял себе проявлять слабость, хотя бы при друг друге. Дазай запирался в своей комнате, и сразу же падал на пол, спиной опираясь на дверь. Все маски падали, а все спрятанные чувства выходили наружу. Чуя же не позволял себе это даже, когда был один. Вместо этого он старался найти какое-то дело, проводил всё больше времени в студии, не позволяя себе думать ни о чем другом, кроме холста перед собой или глиной. Они вместе смогли закончить то дело со скульптурой из национального музея, и датированная первым веком до н. э. статуя Диониса была у них уже через неделю, а через пять дней её продали на черном рынке, выручив за это достаточно денег. И так продолжалось. Обстановка дома стояла напряженная, дополнением ко всему стала отвратительная ноябрьская погода, которая ещё сильнее нагоняла тоски. Чуя не заметил, как совсем перестал заваривать чай, предпочтя черный кофе без сахара. Сигареты скупались блоками, и заканчивались быстро. Никто не заострял на этом внимания, несмотря на то что на эту пагубную привычку стало уходить немало. Всё же это отвлекало. Легче было выкуривать одну сигарету за другой, выдыхая дым и убивая легкие, избегая тем самым проблем и своих мыслей, чем встречаться с ними лицом к лицу. Ведь, кто сказал, что избегание плохое решение проблем? Чуя заметил, что в доме стало больше пустых бутылок виски, и он игнорировал это. Они с Дазаем практически перестали общаться, делая вид, что просто заняты. Они игнорировали собственное состояние и состояние друг друга, будто ничего нет. Становилось сложнее. Даже казалось, что дышать с каждым днем становилось всё труднее и труднее. Всё давило, перекрывало кислород, перекрывало доступ к нормальной жизни. Чуя изо всех сил старался не сдаваться, несмотря на всё, он продолжал чистить зубы и следить за собой, иногда убираться, иногда делать какие-то совсем обыденные дела, когда как Дазай не мог иногда даже заставить себя выпить воды. Никто не винил его, ведь каждый переживает стресс по-разному. Просто им обоим нужен был толчок в верном направлении. И всё же жизнь становилась невыносимой. Чуя замечал за собой, как устает уже в первой половине дня, а иногда и просыпается уставшим. И несмотря ни на что он ни разу не плакал, ни разу не давал себе стать слабым. Его этому научил отец, ещё когда тот был полицейским и примером подражания для юного Чуи, который тогда ещё мечтал вырасти таким же, как Накахара старший и стать членом правоохранительных органов. Только вот где он теперь… Мысли могут терроризировать. Они могут убивать изнутри, пожирать тебя и не оставить живого места. Так и происходило с Чуей, но он всё продолжал оставаться сильным. Даже когда было совсем невмоготу он не сдавался, хотя, возможно, он просто не показывал вид. Он прятал свои страхи даже от самого себя, и никогда не оставался один. Либо включал телевизор, чтобы тот играл на фоне, либо в студии включал радио или музыку на телефоне. Он делал всё, лишь бы не оставаться в убивающей его тишине. Однако всегда есть тот самый решающий момент. Этим моментом стало пятое декабря. Дазай держал в себе это почти месяц. Фёдор пытался выйти на связь, но его благополучно игнорировали. В голове было одновременно тысяча мыслей и ни одной. Последние недели проходили как в тумане, воспоминания были расплывчатыми, либо их не было вообще. И это не заканчивалось, никогда. Дазай видел Чую, что держался и не показывал ни разу, как тяжело ему, но Дазай ведь не глуп и понимал, что его напарник переживает всё тоже самое и ему также сложно, если не хуже. И самое отвратительное было то, что Дазай всё ещё не рассказал ему о Шибусаве. Эта мысль вертелась в голове слишком долгое время, она не давала спать, есть и дышать. Она медленно убивала, и будто сорняк, всё больше разрасталась, поглощая сознание, пуская свои корни всё глубже. Осталось только избавиться от него, либо поддастся его влиянию. Какое-то время Дазай просто лежал на кровати, смотря в потолок. Он собирался с мыслями, чтобы всё рассказать, он ожидал чего угодно, любой реакции Чуи, начиная скандалом, заканчивая использованием оружия. Однако он сам виноват, он совершил эту ошибку, и никто не принуждал его. Фёдор лишь привёл его к таким мыслям, но решение Дазай принял самостоятельно. Пускай во время всех их тайных встреч с Достоевским тот говорил о том, что Шибусава скорее всего решит сбежать, и нужно будет забрать его деньги либо до этого, либо после. Пускай Фёдор промывал ему мозг на протяжении месяца, всё это Дазай мог пропустить мимо, прекрасно зная Достоевского, но он его послушал. И поддался его влиянию тоже по своей глупости и неосторожности, потому и вина лежала на них обоих. Дазай не убивал Шибусаву, но он был свидетелем, он мог всё остановить, но не стал, потому что он не мог не признать того, что хотел смерти Тацухико. Хотел убить его даже собственными руками, потому и послушал Фёдора, потому и согласился пойти вместе с ним и наведаться к Шибусаве. И от этого становилось только хуже. Хотел он того или нет, уже было не важно. Дазай понимал, что эту ошибку больше не исправить, но он всё не отпускал этот случай. Казалось, что того, кто в свои шестнадцать видел и чего похуже уже не может сломать обычное убийство, но это не так. Дазай помнил многое из прошлого, как три года назад разбирался с теми, кто сдавал его или теми, кто мешался, но он также никогда не разбирался лично с теми, кого знал долгое время. И всё же Дазай готов был наконец разобраться со всеми последствиями того, что натворил. Он собирался рассказать всё, без утайки, без оправданий, Чуя сам решит после этого, как к нему относиться, и на это Дазай уже никак не повлияет. Ему показалось, что это наконец вытащит его со дна, наконец он выйдет из нескончаемого состояния страха разоблачения и вырвет надоедливый сорняк. Возможно, что это поможет ему наконец спокойно спать, а может, наоборот. Он не был уверен ни в чем, кроме того, что нельзя хранить эту тайну так долго. Чуя сидел на кухне, пока по радио играла спокойная музыка. В руке впервые за долгое время была кружка чая, пускай и черного. Он смотрел в окно, стараясь ни о чем не думать. Совсем недавно они закончили дело с имперскими французскими облигациями, так что Чуя был спокоен. Иногда он отвлекался от нескончаемого стресса, хотя это было редкостью. У них было не так много денег, но не настолько мало, как в самом начале. Теперь Накахара иногда позволял себе купить какое-то недорогое вино. Он из принципа не открывал ни одну бутылку из своей коллекции, так как не хотел связывать такой благородный вкус с таким тяжким временем. И всё же его гложили определенные мысли, и связаны они были с двухнедельной давности новостями. Даже в тот момент Чуя вспоминал слова девушки из экрана. «Срочные новости. Полиция Рима совсем недавно обнаружила труп известного миллионера Шибусавы Тацухико. Труп с перерезанным горлом был найден в одной из квартир неблагополучного района Корвиале…» В тот день Чуя просто замер напротив экрана, не веря собственным ушам. Шибусава мертв. Почему он был в Риме, почему не уехал сразу же, кто убийца и как его нашли. Множество вопросов образовалось, но по новостям вряд ли расскажут обо всём этом. Накахара хотел рассказать об этом Дазаю, но тот по какой-то причине отсутствовал дома, а потом Чуя как-то даже и забыл сказать. Дазай появился на кухне неожиданно. Они стали редко пересекаться, даже в доме, так что видеть его было удивительно. Чуя предложил чай, но вместо этого тот взял два бокала и виски, поставив их на стол. - Что-то случилось? – спросил Накахара, - или выпивать одному уже не весело? – на самом деле это прозвучало довольно грубо, и Чуя прикусил губу, чтобы больше не сказать что-то такое. - Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное, - начал Дазай, растеряв всю уверенность. Он уже не хотел ничего говорить, потому что расстраивать Чую словами хотелось меньше всего. Тяжко было говорить о своих ужасных поступках, когда на тебя с теплотой смотрит пара голубых глаз. Чуя готов был выслушать, несмотря на всё напряжение, что ощущалось от произнесенной Дазаем фразы. Что могло стать таким важным? Прокол в одном из их дел? Неудачная продажа? Или нечто серьезней? - В общем, я знаю, что не самый хороший человек, - сказал Дазай, желая опустить голову, но вместо этого он, наоборот, продолжил смотреть Чуе прямо в глаза, потому что тот заслуживает честности, - и мы занимаемся незаконными вещами, но… мне кажется, что я совершил нечто более… Он хотел сказать «ужасное» или «отвратительное», но в дверь громко постучали. Оба обернулись в сторону прихожей, и поднялись с места, чтобы проверить, кого занесло к ним. Чуя открыл дверь, когда как Дазай достал из тайника пистолет, готовясь атаковать в случае чего. Перед тем как открыть, они переглянулись, чтобы удостовериться, что готовы. Но как оказалось, за дверью никого не было, за поворотом мелькнула чья-то тень, но догонять было уже бессмысленно, ведь скрылась она очень быстро. - Возможно, бомба, - сказал Накахара, осторожно осматривая оставленную на пороге черную сумку, - осторожнее, - рукой он дал знак Дазаю, чтобы тот отошел, - я не слышу тиканья. - Ты умеешь обезвреживать бомбы? – поинтересовался Дазай с безопасного расстояния, хотя ему хотелось и Чую подальше увести. - Умею, меня этому ещё отец учил, - Накахара достал из кармана кожаные перчатки, натянув их на руки. После этого он осторожно потянулся к бегунку молнии, открывая сумку, - это не бомба, - сказал он, - тут деньги. - Думаешь, нас хотят подставить? Они могут быть краденными, или мечеными. - Тут записка, приклеена к сумке, - сказал Чуя, отрывая бумажку и поднося ближе к лицу, чтобы прочитать. «Ты отказался от денег, но не мог же я оставить всё себе, при том, что ты тоже был соучастником. Несмотря ни на что, ты замешан в этом. Так что забирай свою половину» В голове что-то щелкнуло, возможно Чуя раньше просто не хотел признавать эти мысли, его разум просто отталкивал их, но сейчас он сложил всё в одно целое. У него не было доказательств, но на уровне интуиции всё ощущалось, и появилось неприятное чувство. Но ведь Дазай не мог, он бы не скрывал ничего. По крайней мере, в это Чуя хотел верить. Дазай в это время подошел ближе и тоже прочитал записку, после чего тяжко вздохнул, понимая кому предназначена сумка и от кого. Мысленно он уже подумал о том, как прострелит Фёдору голову за это. - Я так понял, что это… - неуверенно начал Чуя, повернувшись лицом к Дазаю, который виновато смотрел на него, - ты об этом ведь хотел поговорить? - Ты ведь и сам догадался, - с горечью ответил Дазай, - зайдем в дом? Они замолчали. Не произнесли ни слова, пока заходили внутрь, а потом зашли обратно на кухню. Даже сидя напротив друг друга ни один не говорил ни слова. Сумка была оставлена снаружи, потому что никто не хотел к ней даже прикасаться. Дазай чувствовал, что ему стыдно даже дышать. А Чуя чувствовал что-то смешанное, смотря на напарника. - Ты убил его, да? – решил всё-таки спросить Накахара, чтобы окончательно покончить со всем. Голос был хриплым, то ли от сигарет, то ли от желания наконец заплакать, - Шибусаву. - Нет, - покачал головой Дазай, всё же опустив голову, ведь легче было смотреть на скатерть, чем в глаза человека, чьи принципы ты предал, а самого его обманул, - его убил Фёдор. Он попросил меня быть наблюдателем, и чтобы я позже дал показания, что был с ним, когда убили Шибусаву. - Почему? – вопрос был обширным. Чуя не понимал, что именно он спрашивает. Почему Дазай согласился, почему ему нужно было быть свидетелем, почему он не рассказал. - Я не должен был этого делать. Прости меня. Дазай не знал, что сказать. Не знал, как извиниться или как объясниться, если он и сам ни черта не понимает, зачем всё это сделал. Если бы он мог вернуться в прошлое, то просто запер бы дверь в своей квартире тогда, ещё в Нью-Йорке, перед тем как решить вскрыться. Чтобы действительно умереть после того случая с Одой, и чтобы его не спас Рюноске, вовремя пришедший. - Прости? – Чуя горько усмехнулся в свою кружку с остывшим чаем, -ты действительно говоришь «прости»? Почему раньше молчал? – они оба подняли головы, смотря друг другу в глаза, Накахара, преодолевая все чувства, едва сдерживался от презрения во взгляде, но оно чувствовалось. Дазай же смотрел смирившись. - Мне жаль, правда жаль, - сказал Осаму, - ты явно против убийств и таких методов, и мне жаль, что я так поступил. Я не должен был соглашаться с Фёдором. - Ты… ты действительно считаешь, что я злюсь из-за этого? – раздраженно бросил Чуя, а Дазай посмотрел на него ошарашенно, - если бы ты только сказал мне об этом, то я бы просто предложил поговорить и всё обсудить. Мы бы пришли к какому-то общему решению, или я просто согласился на убийство этого ублюдка. Но я зол, потому ты не удосужился мне рассказать. Сказать правду, черт возьми. Я думал, что мы доверяем друг другу, но ты просто решил всё скрыть от меня. И долго собирался это прятать? Рассказал бы ты мне вообще? - Я собирался… - Только сегодня! Ты просто всё это время избегал меня, старался спрятаться, как ребенок, - где-то внутри Чуя чувствовал, что переходит грань, но он проигнорировал это, также как и нарастающую боль в душе, - а знаешь почему ты так делал? Потому что ты не вырос, ты остался маленьким мальчиком и не умеешь решать проблемы. Вместо этого ты просто убегаешь от них или прячешься. - А ты лучше? – вдруг спросил Дазай, - ты ведь тоже убегаешь от проблем. Никогда не остаешься в тишине, чтобы не дать панике себя охватить. Никогда не срываешь эту маску спокойствия, будто всё нормально. Но ты ведь прячешься, Чуя. Ты прячешь свои эмоции и прячешься от своих мыслей. Тебе ли упрекать меня в этом? - У котенка есть коготки, я погляжу, - снова горькая усмешка и кривая улыбка, почти безумная. Но на самом деле это просто всё то отчаяние, что копилось внутри, вырвалось наконец наружу, - я хотя бы не топлюсь в алкоголе, не пью не просыхая, лишь бы не оставаться трезвым и не видеть реальности. Я не прячусь в своей комнате. - Но вместо этого ты часами сидишь в студии. - Потому что я блять стараюсь! Я пытаюсь всё исправить, найти ебучие деньги и разобраться с проблемами, которые у нас появились из-за Шибусавы. Я всё время трачу на то, чтобы придумать, как заработать, в то время как ты просто становишься алкоголиком. И знаешь что? - Что? - Хватит с меня всего этого дерьма, - Чуя резко поднялся с места, - мне надоело всё это. Надоело жить вот так, в такой обстановке, будто… - «будто кто-то умер» хотелось продолжить, но потом Чуя осекся, понимая, - будто мы блять похоронное бюро. И больше всего мне надоело видеть тебя, с каждым днем убивающего себя. Дазай открыл рот от удивления и закрыл его, не зная, что сказать на это. Он молча смотрел на то, как Чуя уходит наверх, чтобы собрать вещи, на то, как Чуя без слов уходит, громко хлопая дверью от злости внутри себя. А потом он всё также молча упал на пол, оперевшись спиной о стену, зажимая руками рот, сдерживая себя от срыва. Чуя прав. Бесконечно прав. Он просто убегает от реальности и ищет утешения в алкоголе. Вот только это не отменило того, что Дазай открыл ту бутылку виски, сделал глоток, а после с силой кинул её в стену, что осколки с противоположной стороны кухни долетели аж до него. Он попытался подняться с места, но в ладонь впился осколок и стала медленно растекаться кровь, а Дазай просто смотрел на неё, ничего не предпринимая. Позже он поднял более крупный осколок и сделал им порез поперек предплечья, зашипев от резкой, но такой успокаивающей боли. Чуя шёл, не зная ни направления, ни того, как он купит жилье или вернется за оставшимися вещами. Одно он знал точно, они наговорили лишнего. Он сказал слишком много и пересек абсолютно все границы, какие только существовали. Он знал, что ему нужно было оставаться спокойным, только вот одних знаний не всегда достаточно. По его щекам впервые за долгое время текли слезы, он уже не мог сдерживать их. Слишком долго он был сильным, слишком долго скрывал, что ему тяжело. А сейчас ему было больно. Потому что он сказал столько мерзкого и неприятного человеку, который был ему близок. И Чуя не знал, кто прав в ситуации, а скорее всего правых вообще не было. Но он чувствовал себя максимально ничтожным после этого вечера. Он смог найти какой-то хостел, добравшись до него пешком, всего лишь с накинутым на плечи плащом и с большой сумкой в руках. Чуя оплатил всего одну ночь, но понимал, что скорее всего продлит это время ещё как минимум на неделю. Как только он остался один в номере, Чуя наконец понял всё, что наговорил тогда. Осознал, насколько больно сделал. Осознал, насколько ужасно поступил, вывалив всё на Дазая и уйдя после этого. В основном всё ведь было сказано не из-за чертового убийства, хотя и оно оставило свои шрамы. Это была длинная ночь.