***
Генмы не было дома, но Умэ это было только на руку. Не так давно она выпросила у Генмы печать хирайшина. Они оба знали, что, пока, Умэ точно не будет ею пользоваться. Да и сложна эта техника для той, что только-только почувствовала чакру. Девочка просила её, скорее, как дополнительный материал к изучению фуин. Умэ любила ковыряться во всяких хитросплетениях местной магии, в её теории. Но плохо умела пользоваться и слабо верила, что сможет что-то большее хоть когда-либо. Она искренне считала себя, скорее, механиком в автосервисе без водительских прав. Или тем, кто знает рецепт какого-нибудь шикарного блюда французской кухни, но у самой руки-крюки его приготовить. Сейчас же она разбирала хирайшин на составляющие. То, что она хотела сделать, звучало весьма просто. Она хотела сделать «обратный» хирайшин. То есть хирайшин, не отправляющий тебя к метке, а притягивающий метку к тебе. Если она сможет… То Наруто никогда больше не придется терпеть побои. Она просто будет его притягивать. Притягивать, а сама прятаться, чтобы никто не смог определить, что это ее рук дело. Наруто будет просто исчезать, и, даже если ему покопаются в памяти, никто не поймет, что это было. И она сделает это, ведь, по сути, надо только поменять два блока местами. Проблема только в том, чтобы сохранить равновесие рисунка, но она разберется — не глупая ведь.***
Когда Генма подходил к дому, было уже два часа ночи. Данзо приказал своему масочнику убить Какаши. Все разрешилось хорошо, обладатель мокутона оказался не совсем напрочь отбитым. И завтра он заступает на службу в Анбу. Все это казалось Генме… Генме все это не нравилось. Не нравилось, что в деревне странное двоевластие. Не нравилось, что он не понимает мотивов, и еще ему не нравилось, что ему приходится об этом задумываться. Но ситуация была весьма интересной. После брожений Умэ по заброшенным кварталам, Генма снова решил припугнуть ее «плохим дядей» и размыто, без имен, рассказал историю про покушение на Хокаге, после чего «плохой дядя» все равно остался невредим. Реакция Умэ тогда озадачила: «А что если это просто была проверка на лояльность того масочника? Ну… Я имею ввиду, что если покушения, на самом деле, не было? Потому что, просто так взять и простить покушение на лидера, это… Нелогично, Генма. Даже если это твой близкий друг, его, как минимум, должны были лишить власти. Или тут что-то большее, какой-то договор, который я не вижу в силу отсутствия данных». К слову, Умэ никогда особо не знала побочных линий Наруто. И, естественно, не помнила ни о каком покушение на Хокаге и, тем более, о том, что масочником был Хатаке Какаши. Она просто сделала предположение из имеющейся информации. И она была чертовски близка. Тогда происходила чистка от шпионов, заподозренным с обеих сторон давали весьма двусмысленные задания. Какаши не был заподозрен. Они с самого начала знали, что он предупредит Хокаге, и убедились в этом. Однако это дало старт действиям «крыс», которые в тот день были безжалостно казнены под видом смерти в бою. Что же касается народа… Куда приятнее принять стычки между главами и убедиться, что Хокаге, несмотря на возраст, силен как и раньше, чем узнать, что среди коноховцев спокойно могли ходить предатели и выдавать информацию другим странам. Была ли сегодняшняя ситуация проверкой или реальным покушением — остается лишь гадать. Сам факт, что девочке тогда пришло такое на ум, вместо того, чтобы просто поверить, восхищало Генму. Он странным образом… Гордился? Да, пожалуй. Как отец гордится своим ребенком. Если Умэ первоначально была странным чужим ребенком, к которому страшно было подойти, то сейчас она стала для него по-настоящему родным человеком. И пару раз, когда коллеги удивленно спрашивали его «У тебя есть дочь?!», он ухмылялся и кивал: «Ага». И пусть все гадают, как он успел завести дочь в пятнадцать лет! Отперев дверь, Генма зашел внутрь и застал пугающую картину: от кресла в углу был отодран знатный клок примерно пятнадцать на пятнадцать, сама Умэ, съежившись, сидела в противоположном углу, неверяще смотря на клок от кресла у себя в руках. — Генма… Я создала что-то очень страшное… Это выглядело перспективно. Ведь надо всего лишь призвать метку. Следовательно, надо поменять местами вот эти два блока. И теоретически это намного уменьшит чакрозатраты, ведь так? Но все не так просто. Хирайшин действительно сработал в обратную сторону. Вот только призвал он не кресло, а только метку, вырвав клок, на который ее действие примерно было рассчитано — размер куная. Отсюда и уменьшение чакрозатрат. Кусок человека — не целый человек Сначала Умэ не поняла, что произошло. А когда поняла… Представила, что было бы, если бы эта метка была на Наруто. А самое страшное было то, что она уже вообразила боевой потенциал этой печати. И ей стало дурно. Мы все судим по себе, и Умэ тоже судила. И потому решила, что если она додумалась, то кто-то другой непременно сделает так же. — Генма, ты не должен никого и никогда учить Хирайшина, ты понял? — смотрела Умэ грозно из угла, а потом встала. — Что произошло? — нарушил молчание Ширануи. — Просто пообещай, Генма. Я расскажу тебе что я сделала, но ты должен пообещать, что ЭТО, никогда ни до кого не дойдет, как и оригинальная печать хирайшина. Пожалуйста! — Обещаю. И Умэ рассказала. Генма задумался. Да… Действительно, разрушительный потенциал велик. А печать хирайшина всегда ставится незаметно. — Но ты ведь еще, как я понял, не доработала? Это только первый опыт, разве нет? И к слову, Умэ, сейчас ничего серьезного не произошло, кроме того, что ты себе вообразила, однако давай-ка веди журнал экспериментов. Если ты проводишь эксперимент без взрослых, хотя бы пиши, что ты намерена делать, чтобы, если что-то пойдет не так и ты пострадаешь, мне было что сказать ирьенинам, чтобы они смогли быстрее и точнее оказать помощь. Это важно. — Ты во всем прав, Генма одзи-сан… Но я хочу, чтобы ты запомнил эту печать. Я не хочу, чтобы ты применял ее, ведь если кто-то узнает о ней, то это принесет многие беды. Однако, если деваться будет некуда, я хочу, чтобы эта печать стала твоим оружием последнего шанса. Оружием, чтобы выжить там, где не выживают, — Умэ посмотрела дяде в глаза. — Это ужасная вещь, созданная по ошибке, но она работает. Но она должна остаться абсолютным секретом. Даже от Хокаге, дядя Генма. Генма поджал губы. Не то чтобы он собирался кому-то рассказывать, однако если его спросят… Значит, надо сделать так, чтобы не спросили. — Согласен. Но ведь не факт, что с человеком произойдет то же, что с креслом? Человек плотнее, и у него есть чакра. Умэ привалилась головой куда-то в ребро Генме и обвила его маленькими ручками. — Произойдет ровно то же самое, только… — Умэ сглотнула, — чакразатраты увеличатся пропорционально крепости тела. — Эх ты! — вдруг весело заговорил Ширануи в попытке разрядить обстановку — Сколько уже времени, а ты не спишь! Как не стыдно! И, наверное, даже не ела! Ты, как всегда, только меня есть заставляешь, а сама забываешь. Вставай, пошли! — мужчина легонько толкнул ее плечом. Умэ улыбнулась. — Ты снова прав. Пошли. Генма потрепал девочку по макушке — Кстати, дядя, а сколько примерно держится метка хирайшина? — Ну, вообще, насколько я знаю, пока жив ее хозяин. Это же не просто рассеивающийся отпечаток чакры. — Тогда… Могу я попросить тебя… Сделать несколько своих? На чакробумажках, к примеру? — Зачем? — Ну, чтобы ты всегда мог прийти ко мне на помощь? Да и ты мог бы уйти ко мне в случае чего. — Это одна метка, зачем еще несколько? — Генма уже достаточно хорошо знал девочку, чтобы понять, что не все так просто. — во что ты меня втягиваешь, милая? — Не только ко мне на помощь… — прошептала Умэ — Но это тоже оружие последнего шанса. Никто даже не будет знать, что там метка хирайшина, я спрячу ее так, что не найдет даже Хьюга! — Ты же понимаешь, что я, как бы, во первых — не всесилен, во вторых — не обязан спасать твоих друзей, да? — Понимаю. — Я сделаю тебе метки. Сколько? — СПАСИБОСПАСИБОСПАСИБО!!! — запрыгала Умэ. Что ни сделаешь ради этой улыбки?