"Школа мирного применения чакры" или "Зеленая лента"

      Весь сентябрь был солнечным и теплым, а вот октябрь с первого же дня принес дожди. Над Страной Огня будто навис циклон, не спешащий уходить, погоняемый теплыми ветрами. А Умэ стало грустно.       За эти месяцы она весьма быстро настрочила два сборника простых детских сказок, естественно слизанных с ее мира, но переделанных под местные реалии. Трудовую повинность с Шисуи сняли, и он вернулся в полицию. Умэ догадалась, что это из-за нее, и потому каждый раз просто приходила помогать Шисуи. Еще она таки добилась, чтобы ей перекрыли тенкецу. Увы, взрослые Хьюга не согласились. Тогда она и познакомилась с Неджи. И, кажется, даже сумела наладить неплохие отношения. Кстати, не выбитые, а перекрытые тенкецу не были так болезненны. Однако все же неприятны. Зато она узнала свою особенность. Скорее всего, она сможет контролировать свою чакру, но закрывать ее вот так надолго не сможет. Она чувствовала, что банально переполняется. Будто лопнет. И спешила дать энергии выход. Ее проблема все же оказалась не так проста, как она думала изначально. Придется делать что-то не с тенкецу, а с очагом, чтобы он вырабатывал меньше чакры или медленнее. Спасибо Неджи за то, что помог это понять. Единственное, что ей не понравилось в Неджи — то, что он парень. Снова. «ХОЧУ ПОДРУЖКУ!» — мысленно вопила она. «Этот мир что, состоит из одних мужчин? Вот уж правда «this is a man's world!»       На самом деле Умэ хотела подружиться с девочкой. Раз уж она уже наступила на бабочку, то «сгорел сарай — гори и хата». Но вот девочки ей не попадались. У нее не было ни одной знакомой девочки! И с ними ее не знакомили. Как бы странно это ни звучало, она не встретила за это время ни одну героиню. Когда-то давно, смотря аниме, она думала, что было бы неплохо иметь подружку как Хината. Или Ино — у нее иньтон, а это интересно. Сакура… ей была неинтересна, но сейчас она бы согласилась даже на нее. Женского общества ей все же недоставало. С девочками хотелось обсудить что-нибудь простое девчачье или детское. Банально разгрузить мозги. С мальчиками она этого не могла.       «Если я начну вести себя как ребенок мой авторитет разумной и взрослой рухнет! Все только и ждут моей слабости, чтобы удостовериться в том, что я еще дитя, и посюсюкать! Ведь я такая милая малышка!» — размышляла девочка. И потому искала некую… зону расслабления.       Но в итоге поиском подружки она решила заняться после дня рождения Наруто, а пока…       — Я хочу пойти к Наруто, у него сегодня день рождения. Давайте пойдем вместе и поздравим… — не успела она закончить, как Шисуи ее прервал, многозначительно и виновато посмотрев в глаза.       — Мы не можем. Клановым нельзя…       На самом деле она хотела подружить Наруто с Шисуи, Итачи и, конечно, с Саске, однако взрослые мальчики, оставив Саске, объяснили, что клановым не полагается с ним дружить. Пересекаться случайно — возможно. Обменяться парой слов — тоже. Дружить — нет. Исключения составляли лишь одногодки и то после поступления в Академию. Естественно, Умэ ничего не объяснили, просто сказали что Наруто… «особенный». В ее прежнем мире так говорили про умственно отсталых, и поэтому эта фраза заставила ее брови нахмуриться.       — Я уже догадалась, кто он на самом деле, — произнесла тогда девочка, чем заслужила странные взгляды.       Шисуи даже не удивился, лишь опустил голову. А вот Итачи, по какой-то причине, напрягся, будто готовый защищаться. Но на самом деле думали они в одном направлении. А конкретно о том, что девочка могла бы быть превосходным шпионом с такой способностью добывать информацию. Вот только для старшего Учихи, который знал Умэ дольше и ближе, это не было новостью. Он только немного грустно улыбался. Естественно, он не стал говорить «Будь осторожна, не болтай» и тому подобное. Он знал, что Умэ достаточно умна для этого, и даже сейчас не сказала кто он. Просто сказала, что знает. Но все равно Шисуи переживал. Потому что такая информированность вкупе с внутренней установкой о ненасилии делали ее слишком желанной мишенью тех, кто ее способностями не обладает.       Итачи же понимал, что девочка не несет вред, однако ее высказывание поставило его в тупик. Ему самому не особо говорили про джинчуурики. И он тоже сам догадался, однако, Умэ, и раньше внушающая ему странный иррациональный страх, сейчас напугала его. Она казалась Итачи дестабилизирующим фактором, взрыв-печатью, в которую уже подали чакру и которая могла разрушить весь его мир. Он как-то интуитивно чувствовал, что присутствие Умэ что-то меняло, и он не понимал, что именно.       — Эх… Жаль. Тогда бывайте. Я пойду одна.       — Подожди, я провожу тебя. Темнеет.       — Ну, пойдем.       При приближении к дому Наруто, в который его переселили совсем недавно, из-за поворота послышались какие-то странные звуки. Умэ нетерпеливо свернула на улицу и застыла: Наруто, лежащий на земле и закрывающий голову руками, был окружен пьяницами, которые его нещадно пинали.       — Наруто! — Умэ рванула к нему, несмотря на агрессивное сборище, и почувствовала, как её оттаскивают за воротник обратно за угол и зажимают рот.       — Прости… Мы не можем ему помочь.       — Мф Пхфхфх?! — нечленораздельно промычала девочка сквозь руку.       Умэ недоумевала. Всё в ней рвалось на помощь, вопреки здравому смыслу.       — Ты не понимаешь. Мы НЕ МОЖЕМ ему помочь, — Шисуи смотрел на неё безумным взглядом, будто пытаясь дать понять что-то, чего нельзя сказать вслух, хотя, его самого тоже разрывало внутренними противоречиями. Кадык дёргался, в глазах самопроизвольно загорелся мангекё.       Это был Корень АНБУ. Одним из них был из клана Учиха на пять лет старше самого Шисуи. Они были мало знакомы, но все знали, что этого сироту прибрал Данзо ещё до войны. Вторым из узнанных был его сокурсником. Они даже дружили. Ему предложили сотрудничество сразу после Академии, и он с радостью его принял. Однако после этого они с Шисуи едва ли перекинулись парой слов. Несложно было догадаться, что и остальные «пьяницы» на самом деле члены корня. А это могло значить только одно — приказ сверху.       — Ммфгх! — Умэ почти рыдала, прося единственного человека, который сейчас мог помочь Наруто, о помощи. — «Мы не можем, — говорил её взгляд, — мы не можем там его бросить».       — Прости, — Шисуи, ещё раз украдкой взглянув за угол, поджал губы и перенёс их шуншином на какой-то тихий полигон на другом конце деревни и только тогда убрал руку от её рта.       Их прибытие встретил Итачи. Шисуи раз за разом нервно сглатывал, стараясь унять собственную совесть. Четырехлучевой сюрикен горел кровавым огнём, а он даже не замечал. Итачи же не спешил что-то говорить. Он ещё не видел друга в таком раздрае. Умэ смотрела на Шисуи и не могла поверить в то, что только что произошло.       — Умэ… Тебе лучше забыть об этом. Я могу… — начал Шисуи, но тут же был прерван.       — Не смей! — девочка отпрянула — Никогда и ни за что не смей играть с моим сознанием, Шисуи! — такого голоса у Умэ не было ещё никогда: абсолютно взрослый, надрывный, лишённый капли детской милоты, и такой же взгляд, с которым нельзя не считаться. — Ни с чьим сознанием! И ты запомни на будущее, Итачи, — внезапно решила предупредить Умэ, смотря мальчику прямо в глаза. — Не играй с сознанием людей.       Учиха старший опустил глаза. Шаринган медленно потух. Итачи же просто стоял. У него было странное чувство, будто ему предсказали судьбу, а он не может понять смысл пророчества. Он чувствовал, что что-то происходит, что-то решается прямо сейчас. Прямо сейчас на железнодорожных путях Страны Снега перенаправляют стрелку, но куда она приведёт поезд, никто не знает.       — Я правильно поняла, что это были не просто пьяницы? — тем же голосом напрямую спросила девочка.       Сейчас она будто смотрела сверху вниз. Шисуи молча кивнул.       — И ты считаешь это нормальным? — из глаз девочки ручьём лились слезы, пока Шисуи молчал, пытаясь подавить странные рвотные позывы.       — Я не знаю, — произнёс он лишь спустя долгую минуту. — Но, если бы мы вмешалась, это расценивалось бы, как предательство деревни.       — А тебе не кажется, что это деревня предаёт своего жителя, нет?       — Ты не можешь так говорить! — вскинулся Итачи, будто пытаясь защитить оставшийся у него элемент стабильности.       Это было совершенно не в его стиле. Итачи был молчаливым интровертом, но сейчас та самая неразорванная кибакуфуда наконец-то взорвалась и его задело. Он услышал то, о чем запрещал думать самому себе, что упорно игнорировал на собраниях клана, отгораживаясь тем, что Учихи просто слишком горды.       — Анбу, переодетые в алкашей, избивали Наруто, Итачи, — холодно произнесла Умэ, смотря прямо в глаза Учихе.       Итачи заледенел.       — Корень Анбу, — исправил старший — Возможно, хокаге не знает, надо сообщить ему, — внушал себе надежду Шисуи, почти встав, чтобы сбежать в резиденцию.       Внутри него что-то ломалось, а он отчаянно ловил руками осколки и склеивал. Твердокаменная вера в Коноху, в её идеалы впервые обрела трещину. Его якорь миролюбия был прочно притянут к деревне. Он верил в Волю Огня, верил в мир. Сейчас же с Шисуи происходило то, что Итачи начал чувствовать почти сразу при встрече с Умэ.       — Сиди! — почти приказ из уст маленькой девочки. — Неужто ты думаешь, что ваш теневой правитель действует сам по себе? Думаешь, Хокаге слабохарактерный тюфяк? Не смеши меня, Шисуи. Просто на фоне чёрного лучше видно белое, — Шисуи молча провалился на траву.       — Ты прав, мы не можем идти к Наруто сейчас. Я поддалась эмоциям, а ты спас положение, — Умэ взяла себя в руки и вытерла слезы. — Но это не значит, что я это просто так оставлю.       В этот момент Шисуи резко вскочил, отбежал на пару метров к дереву и согнулся пополам. Его вывернуло. Шисуи видел войну. Видел тела с разорванным брюхом, перерезанным горлом. Он сам убивал, но всегда знал зачем, почему, с какой целью. Враг был чёрным, друзья, Коноха, клан — белым.       С приходом в его жизнь Умэ мало что поменялось. Враг по-прежнему был чёрным, а свое белым. С помощью Умэ он лишь хотел, чтобы чёрного не появлялось. Он видел в писательстве девочки возможность сделать чёрное белым. Но никогда в его жизни ещё не было такого, чтобы белое расцветало чёрными красками. Он не позволял даже мысли такой пробиться. И он внушал это Итачи. Но сейчас, увидев эту сюрреалистичную картину избиения маленького мальчика этим «белым», ему просто стало плохо.       Итачи же, увидев случившееся, просто осел — последний ориентир, к которому он всегда рвался, столп на котором держались его убеждения — Шисуи… рухнул. И поэтому Итачи сделал единственное, что мог подсознательно сделать девятилетний мальчишка чтобы хоть как-то компенсировать утрату. Пошатываясь, он дошёл до старшего и просто сжал его плечо. Шисуи здесь. Он все ещё здесь.       Умэ ощутила стыд. Сейчас она осознала, что только она в этой компании на самом деле взрослая. Она не учла, что маленькие убийцы — всего лишь дети. Умэ позволила себе роскошь чувствовать себя ребёнком. Непозволительную роскошь. Но больше она не могла брать и взваливать все на мальчиков.       В пару шагов она добралась до поднявшегося Шисуи и придерживающего его друга.       — Итачи, — Умэ смотрела на него своими чёрными как ночь глазами, — возьми мою руку.       И Итачи, несмотря на то, что именно она была причиной его состояния, схватился как утопающий за соломинку.       — Шисуи? — она подала ему вторую, которую тот мягко сжал.       Что-то изменилось. Что-то уже не будет прежним.       Напряжение наконец-то отпустило Итачи. Словно он в светлой футболке боялся есть вишню, чтобы не замараться, а на него вылили ведро вишнёвого сока. Это уже произошло. Так почему бы не поносить вишневую футболку? Неплохой цвет.