Автостопом по Фандомам. GrishaVerse

      Следующие несколько дней прошли как в тумане. Мой копчик уже умирал от долгой верховой езды, в дополнение также шли чувства дискомфорта и усталости. Мы держались подальше от Ви, проезжая по проселочным дорогам и узким охотничьим тропкам, и двигались так быстро, как только позволял рельеф местности.       На следующий день после неприятной встречи с фьерданцами, все ехали порознь. Алина старалась делать вид, что все хорошо, но я знала, что чувствует она себя так же паршиво как и я из-за гудящих ног и боли в пояснице. На пятую ночь мы остановились, чтобы разбить лагерь на заброшенной ферме и дать войнам и лошадям отдохнуть.       Все разошлись выполнять свои обязанности: кто хворост собрать, кто ночлег расставлять, выбрали дозорных, а кто-то был в роли повара. Мне же заняться было нечем, только если вымыть на берегу реки руки и лицо от несколькодневной пыли.       — Надеюсь, что ты предупредила бы меня, если оставаться сегодня на ночлег было бы опасно?       Его черный кафтан развевался на ветру, а бездонные черные глаза блестели в сгущающихся сумерках. Казалось, что этот голос сочился из теней. Он прошел к ручью и присел на берегу, чтобы сполоснуть лицо и темные волосы.       — Я хотела бы рассказать всё, что знаю, но, боюсь, это так не работает.       — Напомни, с каких ты краев? — спросил он, поднимая голову.       — Блуждающий остров.       Дарклинг рассматривал меня в сумеречном свете. Появилось тревожное ощущение, что меня изучают.       — Ты не похожа на каэлку.       — Ни капли, — как идиотка заулыбалась я, а мое вранье вышло далеко за пределы Нила*. — У нас был культ... Эм, скрывались в пещерах. Ведьмы, проще говоря.**       — Погоди, ты ведьма?       — Много вопросов, — я сложила руки перед собой.       — И у тебя нет на них ответов.       Я хотела многое ему сказать, точнее высказать, но вместо этого мысленно ударила его по макушке, слегка.       — Что это было? — гриш обернулся назад, будто ища кого-то.       — Ты о чем?       — Меня будто ударили по голове, и не слабо. — Александр потер рукой место ушиба, а я подошла ближе, чтобы посмотреть. Будет небольшая шишка. Но кто? Как?       — Кажется мне срочно нужно к твоей маме.       — Ты еще и мою мать знаешь?       — Я знаю о тебе все, Александр Морозов. — Я гордо подняла голову и прошла мимо него, но стоило мне отойти дальше, как гриш схватил меня под локоть.       — Ты до жути меня раздражаешь, — прошипел он, — ты совсем не боишься того, что я могу с тобой сделать.       — Раздражать тебя — мое любимое увлечение, — я провела рукой по его щетине и, почувствовав, что хватка его ослабла, высвободилась. Но в сию секунду напоролась ногой о камень. И вот я уже лечу лицом вниз в сырую землю. Еще каких-то тридцать сантиметров и синяк был бы гарантирован, но вместо земли меня обнимали его руки.       — Твое увлечение может стоить тебе жизни.       Пока его руки крепко держали меня, мне казалось что земля уходит у меня из под ног. Сознание окутал мрак. Легкость пустота и тишина. Я оказалась во тьме.       — Александр, что ты делаешь? — прошептала я, боясь нарушить тишину и спокойствие, которые нахлынули на меня в одночасье.       — Да это как бы не я.       Сконцентрировавшись на его голосе, тьма расступилась перед ним и его лицо оказалось так близко. "Что я здесь делаю?", пронеслось у меня в голове. Все резко пропало стоило Дарклингу отдалиться от меня.       — Как ты это сделала? — Гриш стоял на расстоянии вытянутой руки. Я не могла разглядеть его лицо: ошарашен или удивлен, а может рад.       — Я не знаю... Когда ты... я почувствовала такую легкость... Ты ведь усилитель?       — А ты не гриш? — Дарклинг снова взял меня за руку как тогда в шатре, только в этот раз это была не Алина, а я. — Чувствуешь что-нибудь?       О чувствовала, еще как, но побоялась говорить об этом. Вдруг я ошибаюсь.       — Мне нужно время, — сказала я и направилась к разведенному огню. Мне было необходимо тепло.       Люди Дарклинга очистили пространство на землистом полу внутри фермерского покореженного сарая и развели костер. Один из них поймал куропатку и теперь готовил ее на огне. Я села у костра и съела свою порцию. Алина сидела рядом и наблюдала за опричниками, сидящими бок о бок с гришами. Некоторые уже удалились, чтобы приготовиться ко сну. Другие были выбраны стоять в дозоре. Оставшиеся сидели за беседой у догорающего огня, передавая друг другу фляжку. Дарклинг был среди последних. Его черные глаза блестели в свете пламени. К моему удивлению, он заметил как мы с Алиной пялимся на него, встал и пересел к Алине, от чего та покраснела. Он предложил ей флягу.       — Она не любит квас, — выпалила я.       Девушка колебалась, но все же приняла флягу и сделала глоток, морщась от вкуса.       — Спасибо, — сказала она слегка поперхнувшись.       — Я знаю, что у тебя есть вопросы ко мне. Спрашивай.       — Сколько тебе лет?       — На столько много, что он даже не знает, — по озадаченному взгляду гриша, я поняла, что снова произнесла свои мысли в слух.       — Сто двадцать. Плюс-минус.       Я только присвистнула и губами прошептала "Обманщик". Кажется разрез скоро применят на мне.       —Что?! — воскликнула Алина, и сидящий рядом солдат оглянулся на нас. — Это не возможно, — продолжила она чуть тише.       — Огонь поглощает древесину, оставляя лишь пепел. Огонь — сила. Но сила гриша работает иначе. Использование силы делает нас сильнее. Она подпитывает нас, а не поглощает. Большинство гришей проживают долгую жизнь.       — Но не сто двадцать лет.       — Нет, — признался он. — Длина жизни гриша пропорциональна его или ее силе. Чем больше сила, тем длиннее жизнь. А когда есть усилитель... — Он замолк и пожал плечами.       — А ты живой усилитель. Но это значит...       — Что его кости и парочка зубов сделают другого гриша сильнее. В детстве его несколько раз пытались убить, — я вспомнила жуткую историю из его детства.       Лицо Александра нисколько не изменилось. За столько лет он уже, наверное, привык, что за ним охотятся и многие хотят его смерти.       — Это ужасно... Тебя это ни капли не заботит? — Алина теребила свои пальцы и не осмеливалась взглянуть на гриша.       — Нет, – просто ответил он. – Теперь ты ответь на мой вопрос. Какие истории ты слышала обо мне?       Девушка неловко заерзала.       — Ну… учителя рассказывали, что ты укрепил Вторую армию, собрав гришей из других стран.       — Мне не пришлось их собирать. Они сами пришли. Другие страны не так хорошо относятся к гришам, как Равка, – мрачно ответил он. – Фьерданцы сжигают нас, как ведьм, а Керчия продает, как рабов. Шухан расчленяет нас в поисках источника нашей силы. Что еще?       — Они сказали, что ты самый сильный Дарклинг за всю историю.       — Я не просил тебя льстить мне.       Алина поддела нитку на рукаве кафтана. Он наблюдал за ней, в ожидании ответа, а я за ними.       — Ну, в поместье работал один старый крепостной…       — Продолжай. Расскажи мне.       — Он… он сказал, что Дарклинги рождаются без души. Что лишь кто-то поистине злой мог сотворить Тенистый Каньон.       Я заметила ледяное выражение на его лице и решила внести свою лепту:       — В наших краях большинство восхищается Дарклингами. Это самые могущественные гриши, которые существуют с начала истории Равки. Я всегда мечтала владеть Малой Наукой. Тебе позвело, Алина. Многие бы хотели оказаться на твоем месте, — я решила, что мне пора отдохнуть и сменив положение на лежа, глядя в глаза Александра добавила: — А Каньон был создан для защиты гришей, но это почему-то никто не ценит.       Их разговор прекратился и они, последовав моему примеру, легли спать.

***

      Двумя днями позже мы въехали на рассвете через огромные ворота знаменитых двойных стен Ос Альты. Алина рассказала мне, что они тренировались с Малом здесь, но в самом городе никогда не бывали. Во время нашего недельного путешествия, я часто пересекалась с Заклинательницей и нам даже было о чем поговорить. Мы были белыми воронами среди отряда. Может это нас как-то сблизило. Ос Альта предназначался для знати: здесь жили военные и чиновники, их домочадцы и любовницы, а также многочисленный штат обслуги.       — Я думала, что Ос Альта город мечты, но тебе не кажется, что он выглядит так же как Керамзин, только больше и грязнее?       Я только посмеялась ибо в Керамзине-то не была.       Картинка сменилась, стоило нам доехать до моста. Он был перекинут через широкий канал с маленькими лодочками, качающимися на волнах. На другой стороне проступала сквозь дымку совсем другая часть Ос Альты.       Пока мы переходили мост, я поняла, что его, оказывается, можно поднять – и превратить канал в гигантский ров, который отделит город мечты, лежащий перед нами, от непритязательного рыночного городишки, оставшегося позади. Перейдя на другой берег, мы будто попали в иной мир. Куда бы я ни взглянула, везде видела фонтаны и площади, зеленые парки и широкие бульвары, обрамленные идеально ровными рядами деревьев. Тут и там я видела, как разжигали очаг в кухнях на нижних этажах роскошных домов – и дневная работа закипала.       Улицы уводили наверх, и чем выше мы поднимались, тем больше и представительнее становились дома, пока наконец мы не добрались до очередной стены и очередных ворот – на этот раз золотых, – которые были увенчаны двуглавым орлом, символом короля. Вдоль стены я увидела стоящих в карауле воинов в полном боевом облачении – как мрачное напоминание о том, что, какой бы красивой ни была Ос Альта, это все еще столица страны, которая давно находится в состоянии войны. "Напоминает Петербург", подумала я, но эта мысль тут же исчезла. Мне показалось, что я что-то забыла.       Ворота распахнулись. Мы поехали по широкой дороге, посыпанной сверкающим гравием и обрамленной рядами элегантных деревьев. Справа и слева уходили вдаль ухоженные сады, окутанные утренним туманом. Над всем этим, поверх мраморных террас и золотых фонтанов, маячил Большой дворец – зимний дом короля Равки. Когда мы наконец доехали до огромного фонтана с двуглавым орлом на вершине, Дарклинг подвел своего коня ближе.       — Ну, что думаете?       Я взглянула на него, затем вновь на искусный фасад. Мне казалось, что я видела дворцы роскошнее и со вкусом. Террасы полнились статуями, блестящие окна шли ряд за рядом в три этажа, каждое украшено тем, что, как я подозревала, было настоящим золотом.       — Он очень… большой… – осторожно начала Алина.       Парень посмотрел на меня, на его губах заиграла слабая улыбка. Я лишь пожала плечами.       — Я думаю, что это самое уродливое здание, которое я когда-либо видел, – прокомментировал он и направил своего коня вперед.       "Прям с языка снял".       Мы выбрали дорожку, огибающую дворец и удаляющуюся вглубь парка, петляющую мимо живой изгороди лабиринта, круглой лужайки с колонным храмом в центре и огромной теплицы с запотевшими от конденсата стеклами. Затем мы заехали под кроны небольшой рощицы, достаточно густой, чтобы казалось, будто мы очутились в лесу, и двинулись через длинный темный коридор, образованный ветвями, сложившимися в плотную плетеную крышу над нами.       Волоски на моих руках встали дыбом. У меня появилось то же чувство, что и при пересечении канала – словно мы проходили через границу двух разных миров. Когда мы выбрались из туннеля на слабый солнечный свет, моим глазам открылось стоящее на склоне пологого холма удивительное здание, подобного которому мне видеть не приходилось.       — Добро пожаловать в Малый дворец, – сказал Дарклинг.       Нас поселили в отдельные комнаты и приставили прислугу. Размеры комнаты были огромными. Закатные лучи солнца пробивались сквозь легкие занавески, натянутые над окнами, которые шли от пола и до потолка. Широкая кровать с балдахином стояла посреди комнаты. То, что я увидела дальше, заставило прыгать мое сердце от радости и скинуть все грязные вещи с себя налету. Ванная. Горячая вода и душистое мыло. Казалось, что оно не справится с запахом лошади и костра, который уже въелся в кожу.       От души накупавшись, девушка в униформе горничной принесла мне свежую одежду, а ее напарница — поднос с ужином. Они помогли переодеться мне в шелковое платье пудрового цвета, ибо шнуровку сзади в одиночку не осилишь. Стоило мне остаться одной и приняться за остывавший уже ужин, в мою комнату постучали.       — Можно? — Алина слегка приоткрыла дверь и заглянула внутрь.       — Конечно, присоединяйся, — я жестом указала ей на свободный стул.       — Я так понимаю, для тебя это все не в новинку?       Только сейчас я заметила, что свою ванную комнату она обошла стороной.       — Не думаю, что купаться могут только богатые люди.       — У меня нет на это сил, — девушка плюхнулась на стул и устало вздохнула. — Единственное что я хочу, это снова оказаться в Керамзине вместе с...       — Вместе с Малом?       — Я скучаю по нему. Я ведь даже не попрощалась с ним.       Алина разревелась крокодильими слезами. Не зная куда себя деть, я подошла к девушке и обняла ее. Хоть я и не понимала ее поступков, но мне все равно было жаль ее.       — Тебе нужно поспать. Утро вечера мудренее.       Отведя девушку в ее комнату, я решила отправиться на экскурсию по дворцу. Хотя кого я опять обманываю... Я питала надежду, что увижу Александра. Ведомая чутьем, я оказалась в купольном зале, в моей голове всплыли воспоминания или что-то, похожее на ностальгию, будто я была уже здесь когда-то. Передо мной были массивные резные двери, где можно было разглядеть символ Дарклинга, спрятанный за лозами винограда и бегущими животными.       Тихонько постучав, меня посетила мысль сразу же ретироваться, но это было бы детским садом. Но стоило мне подумать, что никого нет и я направилась обратно, до моего слуха донесся звук открывающейся двери и его голос.       — А я думал, что ты уже не найдешь меня.        Его ночная рубашка переливалась в мерцании свечей, а потрепанные волосы говорили о том, что он либо спал, либо над чем-то усердно думал. Александр отошел в сторону, тем самым давая мне пройти в его кабинет.       — Ты, кстати, ничего не потеряла?       Его пальцы держали мое кольцо. Ну конечно, вот почему у меня было странное чувство всю дорогу.       — Как оно оказалось у тебя?       — В тот день, когда ты показала мне свое видение, а после потеряла сознание, кольцо выпало из твоих рук, — он подошел ближе держа перед собой мою собственность.       — Почему сразу не отдал? — Я хотела забрать его, но Александр отвел руку в сторону.       — Хотел больше узнать и иметь на тебя хоть какое-то влияние. Но... тот разговор в лагере... Ты правда считаешь, что Каньон был создан для защиты таких как мы?       — Во-первых, таких как – ты, а во-вторых, я считаю, что Каньон не был ошибкой, — я положила руку ему на сердце, — после всего, что с тобой случилось, любой поступил бы так же.       Снова пелена тумана окутала сначала меня, а потом и Дарклинга. На меня смотрел мальчик с черными глазами не старше семи лет. Он путешествовал со своей мамой и сменил свое имя. Теперь его зовут Эрик. Картинка меняется. Мальчик дал дотронуться до себя и выдал тем самым свою тайну. Он надеялся, что нашел друга. Но вот он купается в пруде и зовет девочку:       Девочка подняла руки, готовясь нырнуть, но вдруг замерла.       Эрик вздрогнул; похоже, вода была не такой уж теплой, как он думал.       — Чего ты ждешь?       — Ничего, — ответила она, по-прежнему держа руки вытянутыми.       По нему пробежал холодок. Тут он понял, что едва может пошевелить руками. Эрик попытался поднять их, но было слишком поздно. Вода будто сгустилась вокруг него и начала затвердевать в лед.       — Что ты делаешь? — спросил он, надеясь, что это какая-то игра, шутка.       Мальчика начала сотрясать дрожь, сердце заколотилось от страха, температура тела понизилась. Он все еще мог лихорадочно шевелить ногами, едва задевая илистое дно пруда кончиками пальцев, но его грудь и руки были обездвижены, лед сдавливал со всех сторон.       — Анника?       Она слезла с валуна и осторожно пошла по замерзшему пруду. Девочку всю трясло, ее ноги по-прежнему были босыми, мокрая сорочка липла к коже. В ее руке был зажат камень.       — Мне жаль, — сказала она. Ее зубы стучали, но на лице читалась решимость. — Мне нужен усилитель.       — Анника…       Я хотела прекратить это. Спасти мальчика. Спасти его. Но это были отголоски его прошлого, которые оставили невидимые и глубокие шрамы внутри. Видение рассеялось также внезапно как и появилось.       — Александр... — я обняла его, а с глаз катились слезы, — прости меня... Я не хотела...       — Ты не причем, — он обнял меня в ответ. — Я рад, что ты есть сейчас.