Сопротивляться разрешено

Утро началось как обычно: Лань Чжань аккуратно снял с себя спящего Вэй Ина, отнёс его в подготовленную ванну, получил свою порцию поцелуев со словами «Любимый муж, ну дай мне ещё пять минуточек», а после Вэй Усянь хотел привычно закинуть руку на соседнюю подушку и прижаться к мягким простыням, вдыхая сладкий запах сандала, обволакивающий нежными объятиями... Только закинуть руку он почему-то не мог. Вэй Ин нехотя разлепил веки, проклиная гусуланьское воспитание, и собирался уже встать и пойти высказать своему обожаемому Второму Нефриту все мысли по поводу дурацкого правила подъёма, так как свято верил, что подниматься с утра у Лань Чжаня должны только определённые части тела, но обнаружил, что встать он тоже не мог. Он вообще не мог двигаться. Вэй Ин с испугом дёрнулся, чувствуя себя бабочкой, прикованной булавкой к коллекционной бумаге: руки сведены за спиной, скрещенные запястья крепко прижаты друг к другу и связаны чем-то гладким, оплетающим кожу крупными кольцами вплоть до предплечья, где узлы едва позволяли шевелить локтями. Сердце пропустило удар, Вэй Усянь бегло оглянулся вокруг. Лань Чжаня нигде не было, его часть кровати идеально заправлена, так, что ни единая складочка не напоминала о присутствии заклинателя. Стол, за которым Лань Ванцзи обычно ждёт пробуждения мужа, тоже пустовал. Пытаясь сдержать наступающую тревогу, Вэй Усянь хотел было вскочить с постели и схватить пару припрятанных талисманов, так как Чэньцин сейчас была не полезнее любой другой флейты. Ему нужно всего лишь добраться до ханьфу, которое тут, совсем рядом, Вэй Усянь сам скинул его вчера вместе с остальными одеждами. Но едва он двинул ногой, как непонятные путы не позволили отползти и на пару цунь. Взбесившись, Вэй Ин беспорядочно метался по простыням, словно дикий зверь в охотничьих сетях, проглатывая рвущиеся наружу ругательства одно за другим. Но как бы он ни пытался приподняться и дотянуться до ханьфу, встать не получалось, только одеяло послушно соскользнуло с тела, обнажённого после бурной ночи. Чем больше Вэй Ин прилагал усилий, тем сильнее его стискивала неизвестная сила, которая теперь даже не позволяла свободно дышать, сжимая вздымающиеся лёгкие до тесноты в рёбрах. Вэй Усянь раздражённо обернулся, ожидая увидеть искры от обездвиживающего заклятья, и обомлел: вместо этого его щиколотки были привязаны к ножкам кровати, не позволяя свести колени. Притом не просто привязаны с целью обездвижить противника, а… Опутаны нежными узорами вызывающе красной верёвки, охватывающей всю ступню и часть голени. Витиеватая нить браслетами оплетала напряжённые мышцы, сжимая до вздувшихся вен, и, что самое главное, заставляла раздвинуть ноги. В панике Вэй Ин развернулся к зеркалу, ловя своё отражение в углу комнаты. Волосы растрепались, грудь окутывали бесконечные петли, то расходящиеся словно лучи, то соединяющиеся в единый узел в самом центре, натягиваясь от каждого вздоха. Забывшись от завораживающих узоров, Вэй Усянь смиренно отполз обратно к ножкам кровати, так, чтобы можно было встать на колени и рассмотреть себя целиком. Красная верёвка крупной сеткой спускалась по бёдрам вдоль ног, обтягивала упругие мышцы, мягко натирая выступающие косточки и нежную кожу внутренней стороны бедра, сковывала всё тело, не позволяя свободно двигаться, и оставляла бледно-розовые следы на талии от туго затянутых пут. Словно волны алой реки, вязь мягко струилась к паху и бережно перевязывала основание члена, сходясь аккуратным узлом под мошонкой. И от одного этого вида грудь Вэй Ина стала вздыматься чаще. Он заторможенно повёл плечами, с любопытством оглядывая спину. Та также была перевязана замысловатым рисунком, который то расцветал пышным цветком на лопатках, то шёл единым плетением вдоль позвонков, распадаясь на несколько петель у крестца, обходя голые ягодицы. Руки предсказуемо стягивала та же верёвка, обездвиживая тугими кольцами, ослабляя давление на локтях, так, что между ними в несколько слоёв была натянута одинокая нить, словно созданная для того, чтобы… Чтобы подцепить и подвесить его в воздух. По телу прошлась мелкая дрожь. Вэй Ин, когда-то гордый Старейшина Илин, был полностью раздет и связан в своей же кровати мягкой красной верёвкой, которая оплетала грудь искусным орнаментом, спускаясь на рёбра и талию, опутывая, стягивая, сжимая… – Вэй Ин. Знакомый голос вырывает из оцепенения, Вэй Усянь в удивлении поворачивает голову на звук. Появившийся будто из ниоткуда Лань Чжань, как всегда в идеально белых одеждах своего ордена, стоит чуть поодаль от зеркала спиной к окну, из-за чего его лицо остаётся в тени. – Лань Чжань, – облегчённо выдыхает Вэй Ин, но нутром чует подвох и тут же осекается: всё это время Лань Чжань был здесь и даже не пытался помочь? – Лань Чжань! – настороженно зовёт он. – Что это всё значит, гэгэ? Лань Ванцзи лишь стоит, скрываемый тенью, отчего внутренности Вэй Усяня сковывает льдом, а когда делает шаг вперёд, его бесстрастный тон так и веет холодом: – Вопросы запрещены. Вэй Ин словно в замедленной съёмке видит, как его безупречный муж подходит к кровати, властно хватает его за подбородок и проводит пальцем по скуле к нижней губе, сминая чувствительную кожу, не отрывает пристального взгляда от застывших в недоумении глаз, заставляя податливо приоткрыть рот этим, Вэй Усянь знает, умелым пальцам. И Вэй Ин не может не признать, что ему даже… нравится. Он хочет превратить всё в шутку, двинуться навстречу и стянуть совершенно ненужные белоснежные одежды, запустить руку в шелковистые волосы, нащупать край ленты с изображением облаков и дёрнуть, развязывая. Как всегда обмотать ей пальцы и провести вдоль идеального тела, спускаясь от ключиц к прессу, скользнуть ладонью под нижние одежды и так сладко ликовать от чужого возбуждения, от того, как Ванцзи судорожно вздохнёт и нетерпеливо подастся навстречу. От этих мыслей Вэй Ин непроизвольно дёргается вперёд, но крепкие верёвки оттягивают его обратно, впиваясь тугими узлами в кожу. – Гэгэ, – почти ноет он, когда от малейшего движения путы сжимают всё тело, – мне же больно, гэгэ, ты совсем меня не жалеешь! Что же мне делать, когда ты меня так крепко связал? Вэй Усянь знает, что Лань Чжань не сможет ему отказать, поэтому драматично прикрывает глаза и с замиранием ждёт, что тот словно изголодавшийся зверь кинется на красную верёвку и разорвёт её прямо так, зубами, прикусывая и царапая кожу. Однако слышит только равнодушное: – Делай что хочешь, Вэй Ин. Сопротивляться разрешено. И удивлённо распахивает глаза, когда властные губы затягивают его в страстный поцелуй. Вопреки всем ожиданиям Лань Чжань жёстко вздёргивает его подбородок, вызывая жалостливые всхлипы, и заставляет подчиниться требовательному напору. Он жадно врывается языком в податливый рот, лаская горячим дыханием, скользит по раскрасневшимся губам, отчего щёки Вэй Ина заливает постыдным румянцем, и рукой цепляет красную петлю у груди, притягивая ближе, вынуждая тихо стонать от тесных пут, стягивающих тело в интимных местах. – Лань Чжань, развяжи же… – на грани слышимости шепчет Вэй Ин, едва успевая сделать глоток воздуха между шумными поцелуями. Лань Ванцзи хищно прикусывает его губы, оттягивая нижнюю, и слегка отстраняется, заглядывая в поплывшие от наслаждения глаза. Он смотрит пристально, ловя каждую эмоцию, слегка хмурит брови, изучая, пронизывая взглядом до покалывания на кончиках пальцев, и, словно что-то решив про себя, тут же хватает за затылок, утягивая в новый поцелуй. Потеряв равновесие, Вэй Ин рефлекторно пытается выставить руки, опереться ладонями о сильную грудь, но вместо этого безвольно припадает к Ванцзи, не в силах дёрнуть связанными запястьями. Скованный мириадами петель, он не может сопротивляться, даже если захочет, но понимает, что чувствовать чужое сбившееся дыхание на скуле, пока цепкие пальцы оттягивают волосы, заставляя подставить шею под мучительные ласки, он хочет намного больше. Лань Чжань мягко касается губами под челюстью, проводит цепочку поцелуев вниз, слегка кусая нежную кожу на плече, и Вэй Усянь вздрагивает, когда горячие ладони ведут вдоль спины, распаляя упирающееся в чужой живот желание. Он совершенно не понимает, что происходит, только инстинктивно выгибается всем телом и тихонько скулит, требуя большего, зарывается носом в складки белоснежных ханьфу, чтобы хоть немного скрыть постыдные всхлипы, когда сильные руки сжимают отставленные ягодицы, раздвигая в стороны. Он, основатель тёмного пути, с готовностью отзывается на каждое движение умелых рук, беспорядочно шевелит локтями чтобы хоть немного ослабить путы и вырваться из мёртвой хватки верёвки и мстить, мстить, бесконечно долго и нежно, медленно сводя Второго Нефрита с ума откровенными ласками и похабными разговорами где-нибудь у всех на виду, пока тот не раскраснеется от стыда, как бордовые отметины на теле Вэй Ина. Только сейчас получается всё наоборот. Мягкие ладони оглаживают бёдра, чуть сминая, отчего обвязанные верёвкой мышцы расслабляются и всё внутри сгорает самой дешёвой спичкой: быстро и ярко. Тело Вэй Ина против воли подаётся навстречу, несмотря на то что с каждым новым движением замысловатый узор всё сильнее впечатывается в кожу. Почувствовав вседозволенность, Ванцзи скользит пальцами в раскрывшуюся ложбинку, нежно обводит тугое колечко мышц, слегка толкаясь внутрь. От этой осторожности у Вэй Ина искры в глазах, он привык быстро, резко, до дрожи в коленках, пошлых шлепков и синяков на талии, поэтому нетерпеливо хватает зубами белый воротник, путаясь в складках, пытаясь распахнуть такие лишние сейчас одежды, и льнёт к показавшейся ключице, втягивая губами прохладную кожу. Поняв его без слов, Лань Чжань стягивает мешающий пояс, позволяя ханьфу свободно соскользнуть с плеч, и в этот же миг Вэй Усянь нетерпеливо тянется к его завязкам на нижних одеждах… Как вдруг грубая рука вздёргивает его за волосы вверх, не позволяя наклониться, и заставляет заглянуть в глаза Лань Ванцзи. Сначала Вэй Ин не замечает, что изменилось, но спустя секунду чувствует непривычную влагу между ягодиц, где смазанный палец дразнит приоткрывшуюся дырочку, слегка надавливая на розовую кожу. От восхищения перехватывает дыхание, и с губ Вэй Ина срывается глухой стон, когда прохладный палец наконец толкается внутрь, раздвигая нежное нутро. На лице Лань Чжаня не дрогнул ни мускул, только потемневший взгляд выдаёт истинные чувства заклинателя, и Вэй Усяня это совершенно не устраивает. Ему нравится смущать, возбуждать до рыков на ухо и хриплого «Вэй Ин», но Лань Ванцзи смотрит так пристально, что Вэй Усяню кажется, будто огненные искры в чужих глазах оставляют настоящие ожоги на коже, и он плавится от этой суровости, как воск, совершенно бесстыдно подаваясь бёдрами назад, навстречу интимным ласкам, сжимаясь вокруг мокрого пальца. Стягивающая верёвка не даёт свободно двигаться, перетягивая напряжённую грудь, из которой и так вот-вот вырвется сердце от мучительно медленных движений, и Вэй Ин тонко скулит, потому что возбуждение накатывает волнами в паху, отзывается в позвонках, а собственные руки дрожат от желания касаться безупречного тела, которое прямо перед ним. Он приоткрывает рот, часто дыша, когда Ванцзи добавляет второй палец, ускоряя темп. Собственный контроль сходит на нет, и Вэй Ин открыто насаживается на чужие пальцы, не в силах отвести взгляд от равнодушных глаз, которые словно безумные демоны смотрят в самую душу. Резко толкаясь внутрь, Лань Чжань ловит каждое его движение, и это заводит ещё сильнее, так, что Вэй Усянь тянется к мраморно-белой коже, чистой, словно первый снег, на которой так и хочется оставить метки поцелуями. Ему кажется, что он уже почти коснулся бледных губ, как Лань Чжань тут же отстраняется, едва позволяя скользнуть языком по розовому контуру. Вэй Ин проклинает связанные руки, мечется в попытке прижаться ближе, трётся выступающим возбуждением о нижние одежды и совершенно точно чувствует чужое, жалобно всхлипывает от невозможности развязать белые узлы, преступно скрывающие поджатое тело. – Ах, Лань Чжань, разве благородные мужья связывают своих возлюбленных? Ванцзи, будто не слыша, добавляет третий палец, до боли сжимая отставленные ягодицы, и, слегка склоняя голову, со спокойным выражением лица шепчет прямо в губы: – Я перестал зваться благородным мужем, когда встретил тебя. Горячее дыхание дразнит влажный рот, в беспамятстве от ритмичных движений внутри Вэй Ин пытается поймать чужие губы, за что тут же получает резкий толчок до костяшек, который выбивает весь воздух, заставляя тихо хныкать. В бессилии Вэй Усянь дёргает опутанными руками, в комнате становится так душно, что он не может дышать, лёгкие судорожно сжимаются в попытке глотнуть хоть каплю кислорода и натягивают красную вязь, которая натирает всё тело, оставляя саднящие следы. Пальцы Ванцзи вбиваются так хорошо, так правильно скользят по гладким стенкам, задевая то самое место, что Вэй Ин томно стонет, прикрывая глаза, и выгибается назад, отворачиваясь, не в силах выдержать пронзительного взгляда. Он скребёт ногтями по тугим узлам, но всё тщетно – запястья скованы красными браслетами без возможности высвободиться, от движений бёдрами верёвка пережимает член у основания, вызывая непередаваемые ощущения боли вперемешку со страстью. Лань Чжань оглаживает открывшееся тело, смело ведёт по впалому животу вниз, и Вэй Ин стонет громче, когда горячая ладонь скользит к самому главному, но умелые пальцы проходятся мимо, сжимая потяжелевшую мошонку, и тут же отстраняются, забирая с собой всё наслаждение. Вэй Усянь не успевает открыть глаза, как его резко прижимают к простыням и подхватывают под живот, вынуждая отставить упругие половинки с раскрасневшейся дырочкой между ними. Лань Чжань за секунду оказывается сзади, одним рывком стягивает с себя остатки одежд и накрывает его своим телом, трётся налившейся кровью головкой о вход, отчего колени Вэй Ина пронзает мелкой дрожью. Ванцзи тянет за петли на бёдрах, наслаждаясь жалостливыми всхлипами, пока Вэй Усянь от бессилия кусает губы, чувствуя, как нити жгутом пережимают возбуждённую плоть, заставляя вскидывать бёдра вслед за верёвкой в попытке уйти от болезненных ощущений. – Лань Чжань, развяжи же, – ноет Вэй Ин. – Развяжи, и я сделаю всё, я покажу, как люблю тебя. – Расставь ноги шире, – приказывает низкий голос. Вэй Усянь лишь жмурится от спокойного тона и судорожно вздыхает, когда налитая головка чуть толкается внутрь, дразня чувствительное тело. Его бешено трясёт от предвкушаемого чувства заполненности, он жалобно стонет, просит, зовёт Лань Чжаня с всхлипывающим «Мой муж, развяжи», но никакие мольбы не вызывают жалости в сердце заклинателя. Вэй Ин пытается податься навстречу, изгибается как чёртов змей-искуситель, но в ответ Ванцзи грубо натягивает переплетённые нити и нарочито нежно ведёт губами по шее, целуя за ушком. Сегодня пощады не будет. – Ноги, Вэй Ин, – раздаётся хриплый бас, и колени Вэй Усяня сами разъезжаются в стороны от ровного тона, словно Лань Чжаню ничего не стоит связать его, поставить раком и всячески сводить с ума своим напором. Застигнутый врасплох, Вэй Ин заливается краской от собственного бессилия, ёрзает грудью по мягким простыням, чтобы ослабить путы, но даже не догадывается, как сильно он просчитался насчёт Ванцзи. Потому что в следующую секунду Лань Чжань подхватывает его под бёдра и толкается внутрь, резко входя на всю длину. Он сразу же набирает яростный темп, возбуждённый член распирает нежное нутро, и Вэй Ин сдавленно стонет от жёстких толчков, безвольно повисая в крепких руках. Жар изнутри распаляет кожу и превращает мысли в снопы искр, взрывающиеся яркими фейерверками по всему телу, экстаз пронзает каждый нерв, заставляя задыхаться от эмоций, от пошлых шлепков кожа к коже и чужих вздохов над ухом. Вэй Усянь слышит, как из собственного горла вырываются стоны, и утопает в чистом возбуждении, когда Лань Ванцзи тащит за завязки между локтями, заставляя прильнуть спиной к крепкой груди, делает проникновение ещё глубже, подаваясь крепкими бёдрами вверх. Совершенно не соображая, Вэй Ин откидывается на чужое плечо, чувствует прерывистое дыхание возле уха и, кажется, совсем теряется в наслаждении, снова дёргая перевязанными кистями. Спутанные волосы липнут к взмокшему лбу, верёвки жидким металлом жгут и без того разгорячённое тело, и Вэй Усяню хочется обвить руками тонкую шею Ванцзи, дотянуться до гибких бёдер и прижать к себе, заставить кончить глубоко внутри и плотнее обхватить пульсирующий орган. Он отчаянно пытается высвободиться, но Лань Чжань перехватывает его запястья, тянет за мягкие нитки вниз, вынуждая изогнуться дугой. Вэй Ина так сильно ведёт, что он сам пугается того, что готов позволить с собой сделать этим тёплым ладоням, жёстко стягивающим дьявольскую верёвку, не позволяющей телу свободно двигаться. От каждого толчка путы вздёргиваются вверх, отчего массивные узлы въедаются в кожу с новой силой. Хныча, Вэй Усянь слегка склоняет голову и смотрит на открывшееся зрелище в зеркале. Лань Чжань, такой напряжённый, что видно каждый мускул на этом идеальном теле, чуть хмурит брови, прихватывая его за верёвки на бёдрах, и тянет на себя, насаживая глубже, пока оплетающие петельки не сжимаются вокруг члена Вэй Ина, доставляя мучительное удовольствие. Искусные узлы вьются замысловатым узором от паха вдоль талии, словно паутина образуя тугое кольцо в середине груди. Верёвки так удачно собираются в центре, что чуть натягиваются при каждом движении, заставляя пройтись по напрягшимся соскам, вызывая ещё больше трения, так, что когда Вэй Усянь ловит в отражении взгляд Лань Ванцзи, медленно приближающегося к его шее, то готов кончить, даже не прикоснувшись к себе. Лань Чжань смотрит в ответ не мигая, следя за тем, как грудь Вэй Усяня судорожно вздымается от его грубых толчков, как рот сам по себе раскрывается в вырывающихся стонах, а брови жалостливо подрагивают от наслаждения, и едва улыбается уголком губ, скользя носом по шее, вдыхая запах любимого тела с примешавшимся ароматом страсти. – Лань Чжа-а-а-ань, – стоны становятся всё гортаннее и гортаннее, и Лань Чжань не выдерживает и кусает до бесстыдной красноты, жадно оставляя отметины вдоль белёсой шеи, созданной для его ласк и так доверчиво подставленной, что возбуждение, казалось, и так достигшее пика, окончательно сносит голову. Он сам едва сдерживается, чтобы достичь оргазма одновременно, онемевшими пальцами развязывает щиколотки и подхватывает под живот, помогая Вэй Ину свести совсем разъехавшиеся ноги, обступает чужие коленки своими и давит между лопаток, заставляя прогнуться в спине и отставить ягодицы. Вэй Ин безвольно скользит по простыням в такт толчкам, даже не пытаясь высвободиться, и тогда Ванцзи развязывает узлы на запястьях, стягивает тугие кольца верёвки и переплетает их пальцы, медленно сводя затёкшие руки над головой. С губ Вэй Ина срывается тихое оханье, и Лань Чжань бережно ведёт вдоль чётких линий рук, аккуратно массируя, разминая мышцы, но нисколько не сбавляет темп. Он сминает мягкие ягодицы, едва подавив порыв отвесить звонкий шлепок, и собирает в хвост чужие чёрные пряди, наматывая на кулак, отчего Вэй Ин прикусывает губы, потому что Лань Чжань такой жадный, бесцеремонный... Такой, что у Вэй Усяня просто нет шанса на сопротивление. Он послушно подаётся назад, снова откидывается на крепкие плечи и наконец накрывает ладонь Ванцзи, когда та ласково скользит по груди, чувствуя вибрацию от каждого стона. Вэй Ин не замечает, в какой момент чужие пальцы подхватывают его под челюсть, вынуждая повернуть голову, но он безропотно подчиняется, и уже в следующую секунду его губы накрывают томным поцелуем, и он стонет прямо так, когда горячая головка проходится по нужной точке, а мягкая ладонь тянет за узлы под мошонкой, ведя по члену. Оргазм накатывает волнами безумия, едва дыша, Вэй Ин в наслаждении закатывает глаза, не в силах сдержать вырывающиеся звуки, и чувствует, как каждое слово отдаётся дрожью в горле: – Лань Чжань, ты замечательный... Он утробно стонет, выгибаясь всем телом, пока горячая жидкость пачкает собственный живот и смятые простыни, разливается внутри него густым семенем Ванцзи, и бессильно падает на кровать, тяжело дыша, пока верёвки впиваются в чувствительную кожу всё крепче. Лань Чжань обессиленно падает следом, сцеловывает всю боль, и постепенно Вэй Ин забывает о стиснутых рёбрах, пока не чувствует, как путы всё слабеют, оставляя после себя ещё белые следы, которые после нальются бордовым цветом. Лань Чжань нежно распутывает все узлы, ложится рядом, подхватывает разморенное тело и тащит на себя, укладывая на грудь, накрывает их обоих простынёй и приглаживает взмокшие волосы. – Лань Чжань, – измученно стонет Вэй Ин, – это было потрясающе, гэгэ. – Тебе понравилось? – раздаётся спокойный голос. – Очень, и как ты только додумался? Лань Чжань не видит, но слышит, как Вэй Ин улыбается. – Ты сказал, что любишь сопротивляться, но это нелегко. Я немного помог, – отвечает он, ласково убирая выбившуюся прядь за ушко. – Ханьгуан-цзюнь, ну ты и бесстыдник, – весело тянет Вэй Ин. – Разве хорошие супруги связывают друг друга, словно преступников? – Это искусство шибари, и тебе понравилось. – Оу, – глаза Вэй Ина загораются детским озорством, и он резко вскидывает голову, – Лань Чжань, ты что, читал запрещённую литературу? Кончики ушей Ванцзи тут же заливаются краской. Не выдержав чужой взгляд, он быстро отворачивается. – Вопросы запрещены. Вэй Усянь только внутренне ликует удачной проказе и любуется по-детски милым смущением. – Что же скажут остальные, когда узнают, какой ты бесстыдник на самом деле, Лань Чжань? – добавляет он, хитро улыбаясь и приподнимаясь на локтях. – Даже я не покажусь им таким развратником, как адепт именитого ордена. Вэй Ин кусает кончик белой ленты и всё же стягивает её с Лань Ванцзи, обвязывая вокруг собранных в хвост волос, аккуратно спускается ниже, пока его губы продолжают расплываться в озорной улыбке. Уже добравшись до рёбер Ванцзи, под пристальным взглядом он накланяется и оставляет цепочку поцелуев на рельефном прессе, ведёт носом по изгибам бедра и шумно вдыхает запах сандала, щекоча кожу дыханием, и тянется к члену Ванцзи, целуя самый кончик. – Вэй Ин... – выдыхает Лань Чжань, потянувшись, чтобы отстранить мужа. Тот быстро хватает его руку, с трепетным замиранием целует костяшки, скользя губами по прохладной коже, спускается к бёдрам и переплетает их пальцы, слизывая выступившую каплю на головке, прекрасно понимая, какой эффект это производит на Ванцзи, его Ванцзи: страстного, нетерпеливого, жадного и… волнующегося, до бесконечности чувствительного, тут же хватающего воздух неровными вздохами. – Тс-с-с, любимый, – с нежностью смотрит Вэй Усянь. – Ты знаешь, что нравится мне, а я знаю, что нравится тебе, – говорит он и наклоняется вперёд, обхватывая губами полувозбуждённый член, чувствуя, как тот вновь становится всё твёрже с каждым движением. Отстранившись с громким причмокиванием, Вэй Ин заглядывает в миндальные глаза, подёрнутые дымкой наслаждения, и, опаляя дыханием чувствительную плоть, серьёзно добавляет: – Тебе сопротивляться запрещено. И в следующую секунду вбирает до основания, пропуская в горло, когда Лань Чжань, едва откинув голову, мягко ведёт по его волосам и робко подаётся бёдрами навстречу. За месяцы супружеской жизни они хорошо узнали вкусы друг друга.