Алые адонисы

Яблони были закутаны в леденящие снежные объятия. Лучи заходящего солнца окрасили небольшой и недружелюбный мир Эстер в розовый цвет, — большого мира она не видела и вряд ли когда-нибудь выдастся возможность. Эстер вытянула руку, предоставляя её во власть струящегося холодного потока. В такие моменты нездорово-бледный цвет кожи больше походил на нормальный. Сегодня Миссис Батлер, придя в лавку, где работала Эстер, сказала, что та белая, как поганка и отпугивает всех посетителей. В таком случае, оставалось загадкой, почему назойливая женщина закупалась каждую неделю только у Эстер. Впрочем, не она единственная. Жители деревни часто захаживали в небольшой магазинчик, бросая надменные взгляды. Эстер находила успокоение среди извилистых и молчаливых — но только в безветренную погоду — деревьев. Она стояла на краю сада, смотря, как солнечный диск скрывался за печально известным замком близ деревни, оставляя на небе кровавую рану. Словно ножом полоснули. Пора было идти домой. Эстер понятия не имела, застанет ли в этот вечер дома отца, или он снова будет прохлаждаться до утра в местном пабе. Иногда — даже часто — казалось, что по венам этого человека текло дешёвое спиртное, купленное на заработанные Эстер деньги. Но в такие дни он хотя бы не мешался под ногами и не действовал на нервы, заводя свою любимую шарманку. Ты виновата в смерти своей матери. Ты родилась, убив её. Ты лишила её жизни своим существованием. Эстер сильно сжала зубы, успокаивая нарастающую обиду и отчаяние. Жители деревни сторонились её, наслушавшись бредней её отца, так яро любившего обвинить дочь во всех смертных грехах. Слова убитого горем вдовца — и не важно, что теперь ещё и пьяницы — ранее известного всем, как трудолюбивого человека, оказывали невероятное влияние на других. Эстер была одинока. К слову, она привыкла, и её этот факт уже давно не волновал. Может, это не трогало её и никогда, но объяснить подобные эмоции девушка не могла. Наверное, она родилась с этим чувством, поэтому оно стало родным, срослось с каждой клеткой её тела. Дома никого не оказалось, к великому облегчению. Солнце скрылось уже давно, а тьма за окном была совсем чернильной. Послышался вой. Видимо, волки. Неужели их не отстреляли в этом году? А они часто покушались на деревенский скот. Нет скота — нет денег. Нет денег — нечем платить Лорду замка. А это билет в один конец. Эстер поёжилась. Величественный замок, при одном взгляде на который перехватывало дыхание, вызывал немой ужас у жителей деревни. Люди даже боялись о нём сплетничать, поэтому держали язык за зубами. Но все знали, что из него не возвращаются; сторонились, опасались. Кажется, с этими знаниями Эстер тоже родилась. Когда часы показали полночь, Эстер закрыла дверь, валясь с ног. Если отец не появлялся до двенадцати, то он не приходил совсем. Это было негласным правилом. Эстер залезла в кровать, закутываясь в тёплое одеяло и вслушиваясь, как за окном начиналась метель. Она провалилась в крепкий сон, едва голова коснулась подушки.

***

Эстер проснулась в пять, когда над деревней всё ещё витал сон и метель. Ей предстояло пойти в лавку, за прошедшую неделю она не успела ни убраться, ни проверить товары. За несколько часов Эстер планировала справиться, а затем открыть магазинчик для посетителей. Съев простой завтрак с тёплым молоком, Эстер напялила на себя несколько слоёв одежды, понимая, что, хоть лавка находилась не очень далеко от дома, придётся приложить усилия, чтобы до неё дойти, не захлебнуться в снежной метели и не замёрзнуть до костей. Зимы здесь всегда были холодными. Эстер подошла к двери, пытаясь её открыть. Она не поддавалась. Неужели занесло снегом? На секунду она почувствовала досаду от того, что придётся потратить время ещё и на это. Эстер навалилась всем телом на дверь, ощущая, как от напряжения кровь запульсировала в висках. Ещё несколько попыток, и, кажется, появилась прощелина, в которую девушка могла спокойно пройти. Отдышавшись, она шагнула в морозное утро. Следующие события она помнила смутно. Мысли в голове летали слишком быстро, а удары сердца отдавались в голове, ушах, заглушая вой ветра. Время словно побежало в несколько раз быстрее, забрав с собой всё благоразумие. Глаза забегали из стороны в сторону, в памяти остался окровавленный снег. Эстер отшатнулась, её пробила дрожь. Кровь. Её было так много, взгляд никак не мог сфокусироваться, он метался и видел лишь красные пятна на снегу. А затем она увидела тело. Разорванное, ужасное, пугающее. Кажется, у него не хватало конечностей, а некоторые органы находились вне оболочки. Эстер хотелось закричать, но она словно приросла к земле, будто цепями приковали, отвести глаза, наполненные страхом и непониманием, было невозможно. К горлу подступила тошнота, когда пришло осознание. Это был отец. Голова закружилась, а воздуха стало катастрофически мало, во рту пересохло, а затем Эстер вывернуло наизнанку. Что произошло? Вопрос крутился, а ответы никак не приходили. Девушка боялась снова поднять взгляд и увидеть ту же картину. Она вспомнила, как ночью слышала вой. Волки?.. Разве они подходили так близко к домам?.. Догадки были прерваны вновь возникшими окровавленными картинами. Ещё немного — и Эстер потеряет равновесие и рассудок. Что делать? Сердце билось так сильно, что в груди начинало болеть, а лёгкие были наполнены холодным воздухом настолько, что хотелось их выплюнуть. Звать на помощь? К глазам подступили слезы — о, Эстер находилась в безвыходном положении. На помощь было звать нельзя. Жители не поверят ни единому слову, на протяжении двадцати лет считая Эстер виноватой во всех бедах и проклятиях. Эти люди были жестоки, они не станут щадить. Бежать? Эстер попятилась в сторону. Наступив на кровавое пятно — вздрогнула и громко вздохнула. Даже если бы она захотела закричать — ничего бы не вышло. Ей некуда бежать. Она одна. У неё нет никого. Уйти сейчас — умереть на холоде, на дороге, где угодно. Страх разлился по венам, наконец, пролив солёные ручьи из глаз — испуганных, треснувших зеркал души. Эстер, переборов себя, сделала несколько шагов вперёд, подняв голову, стараясь не смотреть, не видеть. Метель больно била по мокрым щекам, но это сейчас казалось самой незначительной проблемой. Девушка не помнила, как отошла от дома, как увидела замок. Леди Димитреску, Лорд, живший в замке, всегда набирала слуг. Эстер, кажется, упала в снег, вся одежда промокла к чертям, а осознание того, что в замке, возможно, она сможет прожить чуть дольше, давало надежду и разбивало всё будущее. Чуть дольше. Оттуда не возвращаются. Она шла вперёд, слёзы закончились, а ноги подкашивались, тряслись. Сколько она шла? Эстер потеряла чувство времени. Помнила, как просто двигалась к бледному силуэту замка, как наткнулась на громадную дверь, как навалилась на неё всем телом, прислонившись лбом, как сползла по ней, словно тряпичная кукла, не имея сил встать на ноги. Орнамент двери оцарапал лицо, немного приводя в чувство. Замёрзнув, дрожа, тяжело дыша, Эстер смогла прийти в себя. Одежда больше не грела, и её немного занесло снегом. Сердце замедлило ход, стало тише, а в груди осталось лишь отчаяние, господствующее в пустоте — всё остальное поглотил страх. Эстер справится. Она сделала последнюю попытку подняться на ноги, которая оказалась успешной. А затем начала стучать в дверь, надеясь, что ей откроют раньше, чем леденящий холод заберёт её душу.