***
Стоило повелителю времени коснуться головой подушки, сон тут же окутал его тёплым одеялом. Он чувствовал золотые волны чистой энергии. Они переливались и переплетались, опутывая тонкими нитями его подсознание. Расслабляя его тело. Не подпуская к нему тёмные образы. Всё погрузилось в умиротворяющую тишину, прерваемую только едва слышимыми, механическими звуками Тардис. Но через четыре часа воздух внезапно пронзил крик. Потом ещё один. Сквозь него проскальзывали знакомые ноты. Джек кричал его имя. Вэлиант. Он висел вниз головой. Путы на ногах до крови впивались в лодыжки. Он остервенело пытался вырваться. Бесполезно. Кровь из открытой раны в груди заливала глаза. Джек не мог пошевелить руками, крепко связанными за спиной. Всё тело затекло. Запястья неприятно покалывало: верёвки впивались глубоко в кожу. Грудь всё ещё горела. Вся энергия регенерации была направлена на восстановление сердца и сосудов, ведущих к нему. Джек чувствовал, как грудная клетка заполняется. Как мышцы расступаются, оставляя место для массивного органа. Это было невероятно больно. Он очнулся минуту назад и чувствовал всё. Это было чуть ли не хуже пыток. Джек не знал, куда Мастер дел его вырванное сердце, и не хотел. Его тошнило от одной мысли об этом. Но это было не самое страшное. Даже с запёкшейся кровью в ушах Джек слышал ужасные звуки – крик Доктора. Захлебывающийся, хриплый. Крик, который можно было спутать со стоном, если бы в него не было вложено столько боли. Джек не мог это выносить. Он кричал. Молил прекратить. Мастеру было всё равно. Он развлекался, заливаясь безумным смехом. Джек знал, что этот маньяк снова ковыряется в мозгах Доктора. Подбрасывает ему ужасные образы, бередит старые воспоминания. Всему психологическому насилию подвергался он, Джек – всему физическому. Это была негласная договорённость, которая целиком зависела от воли Мастера. — Прошу... Пожалуйста... – он захлёбывался кровью. – Не трогай его... Он чувствовал, как текут слёзы. Вся боль отошла на задний план. Он слышал только истошные крики самого дорогого существа во Вселенной, так ясно, словно сам издавал их. Последний был самым громким. — Ох, Джек... Доктор снова был рядом, вырывая его из ночного ужаса. Обнимал его, прижимал к себе. Джеку было так больно. Сердце отчаянно ухало в груди, подскакивая к сжавшемуся горлу. Он чувствовал его, живое, трепещущее, прогоняющее кровь по сосудам. Целое. И чувствовал Доктора под озябшими ладонями. Живого и тёплого. От него тянулись эфирные золотые нити, ласково опутывающие его измученный мозг. Джек бездумно гладил его по хрупкой спине, зарываясь носом в волосы. Сейчас ему было всё равно, что он ведёт себя как напуганный ребёнок. Ему было необходимо прижаться к любимому телу, ощутить его, поверить, что он реален, а не плод жестокой игры воспаленного разума. Сон был слишком реален, потому что это был не сон. Воспоминания. Они не отпускали его. Он научился подавлять их, но с каждым разом это становилось всё сложнее. Их было слишком много. Слишком много страшной реальности для одного человека. Джек был бесконечно благодарен Доктору за то, что он был открыт для него. Мягко гладил по волосам, убаюкивая нежным напевом, до тех пор, пока его дыхание окончательно не выровнялось. Доктор знал, что ему снилось. Ему пришлось установить с Джеком телепатическую связь, чтобы стабилизировать его эмоциональный фон, потому что обычных покачиваний и успокаиваивающего шёпота оказалось недостаточно. На этот раз Джеку потребовалось гораздо больше времени, чтобы прийти в себя. Голову по-прежнему разрывали крики Доктора, вперемешку с его взволнованным шёпотом в реальности. "Слишком глубокий след и всё крепчает", – молнией пронеслось в голове тайм лорда. Джек не был рядовым пациентом, чего повелитель времени опасался с самого начала. Метод Лунного доктора на нём не работал, потому что он видел смерть. Он прошёл через такое, через что не проходил ни один человек. Он видел противоположную сторону жизни и возвращался с ужасающими знаниями, о которых поклялся молчать. Слёзы обжигали щёки Джека. Он беспорядочно гладил его спину, словно не верил, что не спит. Цеплялся за реальность, как за соломинку. Доктор осторожно отнял его от себя. Он догадывался, что одного его вмешательства в разум спутника не будет достаточно, но привык верить в лучшее. Взяв в ладони его лицо, он пытался поймать его взгляд. — Джек... ты со мной.. иди ко мне.. давай. Ты больше не на Вэлианте, – Доктор качал головой, сам едва сдерживая слёзы. – Со мной... слышишь? Это было больно. Это было ужасно: видеть его таким. Никогда Джек на его памяти не был так разбит и напуган. Это разбивало старые сердца галлифрейца. Он не мог этого выносить. Самый стойкий из его спутников, никогда не выставляющий эмоций на показ, дрожал и плакал в его руках. Ночной кошмар сломал его. И Доктор понял: он был сильным слишком долго. — Я думал, что потеряю тебя... – громкий всхлип. Слеза исчезла между губами. — Нет... нет, – Доктор отчаянно мотал головой, гладя плечи спутника и снова привлекая к себе. – Никогда. — Почему ты врёшь мне?.. Доктор не смог сдержать дрожи. — Это не может быть вечным. Ты и я... Джек утнулся ему в плечо, обливая слезами. — Это закончится... так скоро закончится... Доктор твёрдо отстранил его от себя, заглядывая в глаза. По щеке скатилась тонкая слеза. — Что же я... что же я буду делать без... тебя?.. – взгляд капитана пугливо бегал между Доктором и стеной, словно прячась от чего-то незримого. Он перешёл на громкие рыдания, не в силах их больше сдерживать, выплёскивая из себя всё, что копилось внутри так долго. Он скорчился в худых руках, отчаянно уткнувшись Доктору в живот. Его тело трясло. Самое ужасное – Доктор всё это чувствовал. Как потерянно мечется его друг от одной тёмной мысли к другой, из паутины образуя комок, распутать который невозможно. Какие страдания это всё доставляет ему. Он прижимал его как можно ближе, гладил по спине, позволяя боли покинуть его тело вместе со слезами. Это всё, что он мог. Мало-помалу Джек начал дышать свободнее. Вся ткань пропиталась влагой, зато ему стало лучше. Слёзы – лучшее лекарство. Доктор прижался щекой к его макушке, плотно закрыв глаза. Он разгонял его плохие мысли, чтобы в приступе истерики он не мог за них зацепиться. Вместе с одной заботой было вскрыто ещё несколько. — Мне так жаль... – шептал он ему в волосы, пока по щеке капитана катилась последняя слеза. – Прости меня... — Пожалуйста, не надо... — Хорошо, – он осторожно поцеловал его в макушку. Джек едва почувствовал, стирая с лица влагу. — Как долго мне придётся ждать? Когда кошмары закончатся? — Нужно время, но я обещаю... очень скоро. Доктор не знал и снова давал обещание, но был готов сделать всё, чтобы его исполнить. Он неосознанно стёр слёзы с подбородка спутника и не спеша отстранил от себя, мягко заглядывая в глаза. — Что скажешь на чашечку чая? Джек рефлекторно улыбнулся, но вышло криво. — Я всегда говорил, что ромашка – лучшее лекарство от ночных кошмаров. На Галлифрее не было ромашек, но были цветы, которые ничуть не отличались. К сожалению, у меня не сохранилось ни одного цветка, но если... – Доктор резко замолчал, невольно опуская взгляд. Джек не мог сказать, что видел на его лице в этот момент, но предположил, что это что-то между грустью и ностальгией. — Что, Доктор? – осторожно позвал он. Тот поднял быстрый взгляд и потерянно проморгался. — Земная ромашка нисколько не хуже, да. Джек снисходительно усмехнулся, смаргивая слёзы. Иногда чтобы понять тайм лорда, ему требовалось приложить много усилий. — Ладно. Ты хочешь сделать ромашковый чай? Он не особо вкусный, но, кажется, я не в том положении, чтобы отказываться. Доктор звонко хлопнул друга по колену. Джек прищурился от неожиданности. — Именно. Можешь здесь посидеть, пока я готовлю, или выйти прогуляться... – Доктор не спеша поднялся с кровати и задул свечку на тумбочке. – Погода сегодня фантастическая! Погуляешь перед сном, выпьешь чай и будешь спать, как убитый! Что не очень-то хорошо, но в твоём случае... — Я понял, Док, – Джек мягко улыбнулся, склонив голову к плечу. — Ещё я подумал... – тайм лорд быстрым шагом отошёл к окну и распахнул его полностью, впуская свежий ночной воздух, – нам не стоит никуда лететь сегодня.. — Что? Почему? – Джек придвинулся ближе. — Пока мы не разберёмся с этим, тебе лучше оставаться в покое. Только короткий прыжок на Луну туда и обратно, чтобы стабилизировать давление в турбинах. — Может, если я достаточно вымотаюсь, они прекратятся. — Ты ведь не веришь в это? – Доктор медленно обернулся, внимательно вглядываясь в лицо капитана. Джек прикусил губу, мотнув головой. — Да, ты прав. В любом случае... – Джек хлопнул по матрасу, спуская ноги вниз, – ты тут босс. — Я босс, – Доктор отрешённо кивал, отворачиваясь обратно к окну. В лицо бил свежий воздух. Приятно. Ветер долетал и до Джека. — Я прогуляюсь. Доктор не обернулся, когда ушёл Джек. За окном блестели огни ночного города. Были видны кирпичный парпет и плиты крыши, на которую ЮНИТ перебросила Тардис, чтобы ей было ближе лететь к Луне. Она всё ещё была слишком слаба, а на авианосце ни Джек, ни Доктор оставаться не хотели. Слишком свежи были воспоминания. Даже здесь они всё ещё испытывали их на прочность. Ему было проще: у него была Тардис. Ему во многом было бы хуже без её присутствия. Между ними давно была установлена связь, и она помогала ему справиться с эмоциональным давлением. Она помогала ему во всём. Как мама или лучшая подруга, или оба варианта. У Джека не было её. И он не знал, когда пытался помочь Доктору, что у него уже есть самый лучший помощник в его душевных сбоях. Она всегда общалась с ним на сенсорным уровне. Не словами – ощущениями. Со спутниками Доктора она вступала в контакт только в крайнем случае. Кроме Джека: он получил эту связь естественно, после того как впитал в себя энергию её сердца. Так должно было произойти, но создав парадокс, Тардис не смогла с ним справиться. Словно часть от неё откололась, приобретая тот же заряд, и между ними происходило слишком сильное отторжение, чтобы этому сопротивляться. Доктор ощущал его гораздо слабее. На самом деле, Тардис оказалась к такому не готова. Она видела наперёд всё будущее во всех возможных его искривлениях, но будущее, касавшееся Джека Харкнесса, раскалывалось на триллионы разных вариаций, которые Тардис не смогла считать. Он оказался слишком невозможным даже для неё. Она поделилась своими ощущениями с Доктором, и то что вышло, его напугало. Но ему не хватало её одной. И, возможно, подсознательно она хотела, чтобы был кто-то ещё. И Вселенная подарила им Джека. Он подходил идеально. В нём в равной степени сочетались слепая преданность и готовность защищать её повелителя времени ценой своей жизни. Он был сильным. Он ей нравился. Но его присутствие было невыносимым. И она понимала, что этот изъян придётся восполнять Доктору за них обоих. Но она неосторожно оттолкнула его от Джека, и теперь то, что было предначертано, затянулось на столетия. — Помоги ему, – осторожное бормотание пронизывало тишину. Доктор опирался о подоконник, рассекая взглядом сумрак ночи. На горизонте уже виднелись проблески света. Совсем слабые, только Доктор мог их разглядеть. – Ты можешь. Он мой друг. Он нужен мне. Он обернулся, вскидывая голову. — Помоги ему. Пожалуйста. Тардис чувствовала импульсы. Она не воспринимала звуки, только сенсорные сигналы. И Доктор произносил это вслух только для себя, чтобы почувствовать силу и не потеряться в дебрях собственного разума. — Никто не сможет, кроме тебя. Его щиты слабы, а он всего лишь человек! – он не заметил, как начал всхлипывать. – Он не должен был переживать такое! Почему ты позволила ей? Почему ты позволила Розе сделать это с ним? "Так должно было". Доктор не слышал её, но он понял и так. Тяжело выдохнул, опускаясь на край постели Джека. — Он не сможет справиться с этим один, а я не смогу помочь ему без тебя. Голова безвольно повисла на шее. Горло сдавило. Он не знал, что могло бы заставить Тардис помочь существу, от которого она инстинктивно стремилась избавиться. — Что я должен сделать? – взгляд перешёл на оконный проём. Ни листья, ни ветки не могли долететь досюда, но что было властно над невозможным? Алый кленовый лист плавно влетел в окно, и Доктор не глядя подцепил его кончиками пальцев. Коричневые тонкие жилки, как кровеносные сосуды, пронизывали листовую пластину. Шершавую, сухую, почти рассыпающуюся. Доктор тихо усмехнулся. — Он такой же невозможный, как и ты. По комнате разнёсся протестующий свистящий звук. Доктор засмеялся, резво поднимаясь с кровати. Он снова подошёл к окну, перекатывая в пальцах черешок листа. Оранжевая полоска света на горизонте стала шире. Шире стала и улыбка Доктора. С этой стороны Джека не было видно. Тайм лорд направился к двери, по пути поместив листок в чашу с ромашковым настроем. Одной Тардис было известно, что у него на уме.***
Джек чувствовал свет у себя на коже. Тепло распространялось медленно, и всё ещё было холодно. Он стоял у кирпичного парапета. Шинель развевалась за спиной. Полоска света касалась его головы. Она уже распалась на оранжевый и жёлтый. Небо светлело. Синие облака скрывали солнце, образовывая корону дождевой ваты. Воздух был колючим, но свежим. Джек стоял неподвижно, сложив руки на груди, и смотрел вдаль. Таким его застал Доктор. Капитан не заметил, как он пришёл, неся поднос с двумя чашками цветочного чая и тарелочкой шоколадного печенья. — Хорошее время, чтобы подумать о вечном. Джек резко обернулся. Ему пришлось опереться о парапет, чтобы не потерять равновесие. Он был ему почти по пояс. — Всего лишь я, – Доктор неслышно усмехнулся, легко подходя ближе. — Я не заметил, – Джек протяжно выдохнул. — Задумался? – Доктор со стуком осторожно опустил поднос на парапет. — Да. Немного, – он обернулся. Взгляд упал на поднос. – Ромашковый чай и.. печенье. — ...шоколадное, – Доктор весело улыбнулся. – Чай подсластил мёдом. — Где ты был всю мою жизнь? – с улыбкой подначил капитан, принимая чашку с душистым напитком. — На другом конце Вселенной, я полагаю, – Доктор сделал маленький глоток чая, задумчиво глядя вдаль. Джек тихо усмехнулся в жидкость. — М, не так плохо, как я рассчитывал, – он облизнул губы. – То же самое ты клал мне на голову. Предутреннюю тишину нарушили лёгкие смешки. За синим облаком начал проглядывать солнечный диск. Ещё слишком слабый утренний свет. Небо окрасилось в насыщенно-рыжий цвет. Сильный порыв ветра разметал сухие листья и ветки по асфальту. Улицы были пусты, только где-то вдалеке показался металл автомобиля. Хрупкая тишина. Даже птиц не слышно. Высоко над головой промелькнула полоска белого света. — Это что, метеор? – Джек быстро вскинул голову, указывая на уже пустующий участок неба. — Нет. Чей-то космолёт, – ответил, причмокнув, Доктор и облокотился о парапет, вглядываясь в яркое небо над головой. — Здесь, на Земле, я перестал их различать, – грустно произнёс Джек, отставляя чашку. — Это легко исправить, – Доктор бездумно кивал, рассматривая лицо друга в утреннем свете. Взгляд капитана блуждал по земле и шелестящим деревьям у дороги. — Так ты правда возьмёшь меня с собой? – осторожно произнёс Джек, встречаясь с тайм лордом взглядами. В ответ тот как-то настороженно посмотрел на него. — Я же сказал. Вид его был серьёзен. На миг Джеку показалось, что он обеспокоен. — Если ты согласен, – чуть погодя добавил Доктор, глядя на спутника краем глаза. — Таков план, – капитан приподнялся на носках, наклоняясь ниже за парапет. Тайм лорд незаметно кивнул, пряча улыбку. — Тебе больше не больно смотреть на меня? – внезапно выдал Джек, полностью разворачиваясь на локте. Доктор пропустил момент вдоха. Взгляд завис на спутнике. Он ясно помнил день, когда впервые почувствовал Джека как зафиксированную точку. Тогда его тело разрывалось от переполняющей его артронной энергии, возбуждая резкое отторжение от идентичной. Кровь Доктора кипела от близости новосформированной константы. Она была болезненно яркой, хотя Доктор даже не видел Джека. Его голова пульсировала, разрывалась. Было ощущение, что вот-вот и он взорвётся, хотя процесс регенерации уже вступил в силу. И Доктор поспешил улететь как можно дальше от возбудителя, чтобы всё протекло менее болезненно. Но даже на дальнем расстоянии Джек не отпускал его. Он глубоко обосновался в его сознании, провоцируя сбои в регенеративном процессе. — Не... не так, – пролепетал он, путаясь в языке. – Уже терпимее. За год на Вэлианте я привык к этому... ощущению. Джек бездумно закивал, не глядя на него, и развернулся к Тардис. — Я пойду спать. — Да... иди, – он забрал у него пустую чашку. – Не беспокойся о кошмарах. Скоро они закончатся. Джек смерил его спокойным взглядом – на деле лишь казался спокойным – и безмолвно удалился, мягко проведя ладонью по плечу спутника. Доктор приобнял себя за плечи, ощущая лёгкое покалывание от прикосновения: теперь с Джеком всегда было так. Но он не соврал: ему было значительно легче находиться с ним после года, который они провели практически в соседних камерах. Доктор быстро собрал посуду и вернулся в Тардис. Шинель была переброшена через раздвоенную колонну. Пальто Доктора заняло то же место. Он не собирался спать: успел выспаться благодаря Тардис, и теперь спокойно мог продержаться без сна минимум три дня. Консоль уже была приведена в подобающее состояние. Осталось сверить некоторые показатели в машинном отсеке. "Ты не против, я войду?", – телепатически передал Доктор. Он всегда спрашивал разрешения, прежде чем войти в помещение, которое он воспринимал как слишком личное для Тардис. Так и было. Она сильно обиделась на него, когда в первый раз он вошёл туда без спроса, и ещё долго не вступала с ним в связь. Теперь он знал и не позволял себе такой вольности. Получив согласие, он кивнул. Диагностика заняла у него не больше пяти минут. Теперь осталось совершить небольшой бросок на спутник, и можно будет лететь. Но Доктор не хотел будить Джека тряской и решил подождать. Правда его хватило ненадолго, и вот он уже поднимался на второй уровень проведать спутника. Он только приоткрыл дверь на четыре дюйма. Джек лежал на боку лицом к нему. Ладонь под подушкой. Брови чуть нахмурены, но в целом он выглядел расслабленным. Доктор прикрыл дверь, медленно выдыхая, и ушёл в библиотеку. Он мог прочитать одну книгу за пару секунд, но предпочитал так не делать. Кроме того, он хотел растянуть время. За пять минут он одолел триста страниц и отложил книгу, подперев подбородок ладонью. Как назло, в Тардис сейчас было нечего делать, и ничего не приходило на ум. Доктор неосознанно ждал, когда раздастся крик. Он очень не хотел этого, но был готов в любой момент сорваться в спальню Джека. Он успокаивающе выдохнул. Прошло полчаса, а его мысли по-прежнему были заняты компаньоном. Он похлопал себя по щекам, заставляя встяхнуться. — Ну же, Доктор! Для него такая опека над Джеком была непривычна. С чего бы ему, казалось, беспокоиться о бессмертном? Но он не мог перестать, потому что видел границу между неуязвимостью и ранимостью. Душа Джека была беззащитна, и теперь он понимал это как никогда ясно. Он чувствовал раскаяние из-за того, что не придавал этому должного значения. На самом деле, он пренебрегал и самим Джеком. Воспринимал его как должное. Его пугало: каким безразличным он стал к своим спутникам. Все мысли в очередной раз пришли к тому, что он ломал судьбы людей. Но он тут же отбросил это: жалость к себе не поможет Джеку. А он был его первостепенной заботой. Доктор встал с кресла, на котором устроился за чтением, и направился к выходу. Джек перевернулся на спину, накрыв грудь рукой. Одеяло скомкалось в ногах. Дыхание ровное. Тайм лорд осторожно подошёл к постели, пробегая глазами по расслабленному телу. Обнажённая грудь мерно вздымалась в такт дыханию. Воздух шумно выходил из ноздрей. Склонив голову к плечу, Доктор невольно улыбнулся.