***
В комнате Луи был полный бардак: вещи были разбросаны по всем местам, на столе куча книг и учебников, а окна плотно зашторены, будто здесь живёт самый настоящий вампир. Лу лежал в кровати, залипая в смартфоне. В данный момент он испытывал тишину и спокойствие, смотря видеоролики с собачками и котиками. Хьюи и Луи стали жить отдельно, посчитав, что без Дьюи, они больше не должны жить в их общей комнате. Листая новостную ленту инстаграма, Луэллин наткнулся на пост, в котором одна девочка сообщала своим подписчикам, что её друг умер от ханахаки. Выключив телефон, Дак отбросил его в сторону. Во-первых, Лу вспомнил о Дьюи; Во-вторых, Луи не хотел умирать. Он правда считал, что умереть от такой вещи, как безответная любовь — глупо. Спрыгнув с кровати, Луи пошёл к двери, дабы спуститься на кухню и попить воды. Спустившись на кухню, блондин увидел Вебби, которая за обе щёки уплетала яблочный пирог. Странно, ведь сегодня не было никакого праздника, чтобы взрослые покупали такое угощение детям. Подойдя к Вандеркряк, Луи негромко спросил, держа руки в карманах: — Откуда у нас пирог? Блондинка, проглотив кусок и улыбнувшись, радостно ответила: — Мистер Макдак купил. Она не рисковала называть его отцом, для неё это было слишком сложно, но сложнее всего было Луи, который, услышав это, почувствовал укол в сердце, заставивший схватиться правой рукой за сердце, а левой за спинку стула. Вебби испугалась. — Эй, что с тобой? — испуганно спросила девочка, повернувшись к Даку. Лу, махнув рукой, отрицательно покачал головой. Только этого ещё не хватало. — Нет-нет, не переживай, всё хорошо. Действительно, с каждым днём становилось всё хуже и хуже, а мыслей о Скрудже всё больше. Дак не мог с этим ничего поделать. Луэллин быстро налил в стакан воды и поднёс его к губам. Внутри всё горело, а в сердце неприятно кололо. Опустошив стакан, Луи направился в гостиную, чтобы посмотреть телевизор, но один человек отбил всё желание что-либо делать. Скрудж и Делла сидели в гостиной, на красном диване, о чём-то перешептываясь. Увидев их, Даку безумно захотелось повернуть назад, но Тельма окликнула сына: — Луи, тут у Вебби скоро день рождения, она предлагает отпраздновать его во время какого-нибудь приключения, как ты на это смотришь? Сердце бешено колотилось, а вязкая слюна наполнила рот. Блондин таращился на Скруджа, который протирал пенсне тканью своего пиджака. Без пенсне он был чертовски красивым. — Ты серьёзно думаешь, что он согласится? Он откажется, и Вебби придётся снова думать, где праздновать день рождения, — буркнул Макдак, надев обратно пенсне. Луи стиснул зубы, сжав руку в кулак. Такие слова он слышать совсем не хотел. Луи так не хотелось верить в то, что Вебби — любимчик Скруджа. От этих мыслей в глазах стало темнеть, а в ушах противно пищать. В горле запершило и он был вынужден сухо кашлянуть несколько раз в кулак. — Не надо из-за меня отменять праздник, веселитесь без меня, я не хочу, — через силу выговорил блондин, начав сильно кашлять, согнувшись. — Луи? — испуганно воскликнула Делла, встав с дивана. Селезень в шляпе тоже напрягся. — Всё нормально, простыл, наверное, — натянуто улыбнулся утёнок. Он собрался идти в ванную, но очередная речь Макдака заставила его остановиться. — Ну, если он не хочет, не отменять же нам праздник? Всё, это было последней каплей. Дак со всех ног бежал в ванную, прикрывая рот рукой, дабы не блевануть прямо на пол. Добежав до двери, он дёрнул за ручку, но та не открылась. — Быстрее! — заорал Луи, забарабанив в дверь свободной рукой. Дверь открылась, и на пороге стоял Хьюи с толстой книжкой. Луэллин уже не мог терпеть, он вытолкал старшего брата, захлопнув дверь на щеколду. — Вот что бывает, когда на ночь выпьешь много газировки, — хихикнул Хьюи, идя в сторону своей комнаты. Луи, схватившись за раковину, ощущал мерзкое и странное жжение в горле, словно в него влили расплавленное стекло. Наклонившись ещё ниже, мальчика вырвало большим количеством лепестков красных тюльпанов вместе с кровью. Раковина окрасилась в красный цвет, от которого у Луи закружилась голова. Болело всё: и голова, и внутренние органы, и сердце. В голове был образ дяди без очков, а в ушах звенели его слова. Дак понимал, прекрасно понимал, что он умрёт, надеяться было не на что. Лу было страшно, ведь ему только восемнадцать лет, хотя Дьюи было ещё меньше… Умирать он не хотел, совсем не хотел, но и страдать от постоянной боли желания не было. Луи был уверен, что умрёт, никому ничего не сказав, как Дьюи. Если Дак признается дяде, Скруджу станет противно лишь от одной мысли, что кровный родственник к нему что-то испытывает. Лу боялся, что тот не станет навещать его на кладбище, когда узнает причину всего этого кошмара. Утёнку хотелось с кем-нибудь поговорить, но он не мог, просто не имел права открыть свой рот и что-то сказать. Вымыв наспех раковину, Луэллин вышел из ванной, столкнувшись с Деллой. Та смотрела на него с некой тревогой, но парень сделал вид, будто её нет, и поспешил удалиться с поля зрения уточки. Делла, войдя в ванную, увидела на полу лепесток тюльпана и побелела от дичайшего ужаса, который охватил её. Подняв лепесток с пола, у неё зазвенело в ушах. — Сыночек, — прошептала Тельма, держа дрожащими рукам яд Луи. Вечером того же дня Луэллин находился на улице, сидя на скамейке и смотря на грозовые тучи. По новостям передавали сильный дождь с грозой, но это неудивительно, поскольку на улице стояла смертельная духота, от которой пора было избавляться. Мысли были о той самой кровавой смерти. Лу не знал, что вообще его ждёт там, на небесах, если он, конечно, не попадёт в Ад, но это его волновало уже в последнюю очередь. — Интересно, а я встречусь с Дьюи? — шепотом поинтересовался сам у себя Дак. На нос капнула большая и холодная капля. Луи поднял голову, наблюдая за крупными каплями, которых становилось всё больше и больше. Вдали слышались раскаты грома, но мальчик не спешил идти домой, ему так хотелось посидеть под дождём и пострадать. — Ты собираешься идти в дом? — послышался голос старшего брата за спиной. Лу, развернувшись, увидел Хьюи, который хмуро смотрел на младшего, скрестив руки на груди. Если бы Луи остался, тогда бы Хьюи пришлось идти за старшими, а ему этого больше всего не хотелось, поэтому, вскочив со скамьи, он пошёл вместе с Хьюбертом в дом.***
Дни летели, а состоянию Луи позавидовать было нельзя. Дак проклинал и себя, и болезнь, и весь свет, лёжа в кровати и корчась от боли. Родственники стали замечать изменения в парне, иногда хотели с ним поговорить, но Луи не шёл на контакт. До дня рождения Вебби оставался день, и все решили, что будут праздновать в более безопасном месте, где нет ни самолётов, ни кораблей. — В общем, Вебби решила праздновать свой день рождения в Фанзо, я думаю, что туда-то ты точно сможешь пойти. Скрудж сидел рядом с Луи, который, укутавшись в одеяло, даже не соизволил посмотреть на мужчину. Луи распирало от злости и обиды. Извержение вулкана могло произойти в любой момент, да такое, что лава смогла бы затопить весь второй этаж. — Я никуда не пойду, — найдя в себе силы, прохрипел Лу. Хотелось впиться зубами в собственное сердце, чтобы вырвать свою любовь. Как же надоело. — Что, опять? — поднявшись с места, вскрикнул селезень. — Тебе вообще что-нибудь нравится?***
Луэллин шёл по коридору без особого маршрута. Проходя мимо гостиной, он услышал голос мамы и дяди. Остановившись, Луи стал слушать. — Дядя Скрудж, ты же видишь, что с Луи что-то происходит? — говорила нервно Делла, держа что-то в руках. Макдак, скрестив руки на груди, смотрел на блондинку. — Я давно хотел с тобой поговорить на эту тему. Резкая боль в сердце. — Дядя Скрудж, мне кажется, что у Луи, — она замолчала, набирая побольше воздуха, — ханахаки. Она протянула правую руку, в которой был лепесток тюльпана. Глаза Скруджа широко раскрылись, а сердце прибавило скорости. Взяв лепесток в руку, он не стал скрывать своего волнения. — П-погоди, как ханахаки? Ты уверена? Ничего не перепутала? — тараторил селезень, прожигая взглядом то, что лежало в руке. Делла отрицательно покачала головой. К её глазам стали подступать слёзы, а голос хрипел, как никогда: — Я после него зашла в ванную. Это снова эта чёртова болезнь! Если он умрёт, я не переживу этого, я просто не смогу. Мне хватило Дьюи. Жгучая боль в правой руке. Вспомнив Дьюфорда, Макдак нервно сглотнул и хрустнул пальцами, всё ещё держа в руках лепесток. — Мы должны что-то сделать, — начал миллиардер. — Он не должен умереть, как Дьюи. Лу осел на пол, прикусив нижнюю губу и схватившись за руку. Она горела, ныла, болела. Блондин был готов заорать как резаная свинья, но держался. Держался, чтобы никто за него не переживал. — Дядя, что нам делать? Он ведь ни за что не скажет, кто это! А я не переживу, ты слышишь, не переживу! — схватив Скруджа за плечи, паниковала Дак. В её глазах читался дикий ужас, а из самих глаз лились слёзы. Она не была к этому больше готова. — Ну, погоди, как такое могло произойти? Чтобы Луи влюбился…что за человек сумел украсть его сердце? — рассуждал Макдак, потирая переносицу и сильно жмурясь. — Господи, что же делать? — Нам надо будет с ним поговорить, иначе никак, — воскликнула Тельма, положив голову на стол. — А завтра ещё день рождения Вебби. Луи шипел, как змея. Посмотрев на руку, в его душе что-то лопнуло, а то и взорвалось. Из руки прорастал росток, который до чёртиков напугал Дака. Вскочив на ноги, он стал пытаться выдернуть его, но сделал этим лишь хуже. — Ай! — вскрикнул утёнок, но тут же зажал рот рукой. Плюнув на диалог родственников, он побежал в свою комнату.***
На день рождения Луи, естественно, не пошёл, но тот день помнил, как в тумане. Как Скрудж и Делла уговаривали его пойти с ними; как руку, усыпанную цветами, разрывало от боли; как Луи кашлял и давился, выхаркивая тюльпаны прямо в своей комнате. Он помнил испуганное лицо матери, которая, сильно волнуясь за сына, вернулась домой. Женщина выпытывала у Дака имя того, из-за кого творилась вся эта катавасия, но Луи молчал. Когда семья вернулась домой, Тельма, не теряя ни секунды, пошла за Макдаком. Луэллину этого совсем не хотелось, почему он и запер дверь на ключ. Взрослые ломились, просили открыть, но Дак умолял их уйти, заходясь кашлем. Парень был уже на грани. Ему казалось, что ещё день — и он умрёт в ногах Скруджа. Жалко, противно, низко, но такова жизнь, Дак не в сказку попал, а так хотелось.***
Всё. Теперь Луи был уверен, что это было его последнее утро. Дак шёл в ванную, опираясь о стену, дабы не свалиться прямо в коридоре. В груди очень болело, дышалось безумно тяжело, хотелось упасть и разорвать на себе всё к чертям, но он продолжал медленно шагать. Часы показывали восемь часов утра, но в особняке царила тишина и покой, только не у Луэллина внутри. Забежав в ванную, Луи не смог дойти до раковины, упав на колени и обняв руками унитаз. Его рвало кровью с цветами, он задыхался, давился, плакал. С подбородка капали капли, разбиваясь о кровавую воду, в которой Лу видел своё отражение. Красные тюльпаны с зелёным стеблем. Луи так обожал сочетание красного и зелёного, что был готов утопить себя в унитазе, нажав на «слить». Он обожал красный цвет. Он обожал красный пиджак Скруджа. Он обожал самого Скруджа. Он обожал зелёную толстовку в объятиях красного пиджака. Дак наклонялся всё глубже и глубже, а его рвало бутонами с кровью. Увидев бутоны, у Лу началась самая настоящая истерика. Отпустив унитаз, блондин опустил голову на грудь и стал рыдать навзрыд. Слёзы текли по щекам, капая на толстовку и пол, руками он вытирал окровавленный рот и смотрел на цветущие руки. Тело мальчика дрожало, внутри неприятно жгло, а перед глазами волны боли и отчаяния. Вместо того, чтобы подумать о чём-то хорошем, Луи думал о Макдаке, который его любит исключительно как племянника. От этого становилось хуже с каждой минутой, но что он мог поделать? — Да когда же я уже сдохну, блять? — выругался Луэллин, стукнув кулаком по унитазу. Руки зудели и ныли, так хотелось срезать все эти дьявольские цветы, но какой толк? Всё равно вырастут! — Луи, рвать мои килты! Услышав до боли родной голос, Дака передёрнуло, а в сердце будто выстрелили. Неужели Луи не закрыл дверь за щеколду? В дверном проёме стоял Скрудж с испуганным взглядом. Лу сидел на коленях, смотря на дядю измученным взглядом, покашливая. Пол был также в кровавых пятнах, усыпанный лепестками. Утёнок в зелёной толстовке хотел что-то сказать, но Скрудж опередил его, упав к нему рядом. — Л-луи, этого не может быть! — бормотал мужчина дрожащим голосом. — К-кто? Луэллин отмахнулся, всё вытирая рот рукой, которая, к слову, уже сама была вся перепачкана кровью. Лу так хотел сказать, так хотел, так хотел, но не мог. Просто не мог. — Луи, не молчи! — воскликнул селезень, взяв парня за плечо. Луи понимал, что уже не особо соображает, что происходит. Он просто хотел поскорее умереть, но без посторонних: в своей комнате. — Маме только не говори, ладно? — жалобно проскулил Дак, закусив нижнюю губу. Он хотел хихикнуть, но вместо этого кашлянул, выплюнув пару лепестков. Скруджа трясло, он совсем не хотел терять второго племянника, да ещё не зная имени виновника болезни. — Кто? — повторил селезень в шляпе. Хотел строго, но вышло опять с дрожью. Луэллина уже душила данная ситуация. Голова раскалывалась, а внутренняя боль никуда не собиралась исчезать. — Дядя Скрудж, — в горле запершило, — я хочу побыть один. Макдак сильнее сжал плечо племянника, а на лице читались и страх, и раздражение. — Какой один? Тебя нельзя оставлять в таком состоянии. Я хочу тебе помочь! — восклицал миллионер, смотря в уставшие глаза Дака. Луи, посмотрев по сторонам, сам, не зная зачем, уткнулся Скруджу в грудь. Макдак удивился действиям парня. Он осторожно обнял Луи, но как бы ни старался казаться спокойным, его трясущиеся руки и быстро бьющееся сердце выдавали о его волнении за Луэллина. Удивительно, но от обычных объятий Луи стало на мгновение легче. К сожалению, это облегчение не навсегда. — Мне не нужна помощь, а точнее, — мальчик замялся, всё ещё утыкаясь Макдаку в грудь, — мне уже ничего не поможет. Услышав эти слова, миллиардеру стало ещё страшнее, чем тогда, стоя у двери. Он осторожно взял Дака за цветущие руки и просто не мог в это поверить, проводя по гладким лепесткам. — У Дьюи они тоже были на руках, помнишь? — сипло спросил Скрудж, печально смотря Лу в глаза. Блондин в толстовке кивнул, пытаясь выдернуть руки, хоть ему и было от этого хорошо. — П-пусти, пожалуйста, — тихо попросил Дак, и Макдак его послушался. Встав на ноги, Лу стал идти в сторону двери, но Скрудж резко схватил его за рукав, воскликнув: — Скажи мне: кто? Луэллину было ужасно, так жалко дядю ему не было ещё никогда, даже после смерти Дьюи он не выглядел таким убитым. Луи боялся предположить, что случится со всеми остальными, когда он умрёт. — Дядя, нет, не скажу, извини, — пролепетал блондин, отдёрнув руку. Почувствовав головокружение, Дак опёрся о стену, нервно сглотнув цветочный ком. — Как же зае…надоело, — хотел выругаться Лу, но решил не сквернословить при Макдаке. — Луи! Голос селезня был всё таким же испуганным, нервным, но Луэллин сам во всём виноват. Из-за него все снова начнут страдать, а у Деллы, возможно, вообще поедет крыша от горя. Скрудж взял парня за локоть, придерживая. Луи уже был никакой, перед глазами летали мушки, а в лёгких должен был произойти пожар ботанического сада. — Луи, пожалуйста, иначе я позову Деллу, — пригрозил мужчина, однако Лу отказался признаваться. Как Луи и предполагал, его вырвало. Оттолкнув от себя Скруджа, Дак снова запачкал пол. — Луи, да хватит уже упираться! — рыкнул Макдак, понимая, что сейчас его нервы сдадут. Блондин тяжело дышал, но одна мысль промелькнула у него в голове, и он, недолго думая, поднял на дядю уставший, но полный решительности взгляд. — Хорошо, я скажу, кто это, только пойдём в комнату. Он и сам был удивлён своим силам сказать это. Макдак похлопал пару раз глазами, но, ничего не сказав, кивнул и проводил племянника до его комнаты. Луи было тяжело врать, но оно того стоило. Переступив через порог комнаты, Дак обернулся и тихо спросил: — Дядя Скрудж, а почему ты за меня волнуешься? Миллиардер остолбенел, никак не ожидая такого вопроса. Он даже растерялся. — Потому что я твой племянник, и ты меня любишь? — искренне улыбнулся Луи, но Скрудж отчётливо видел в его глазах боль. — Ну, конечно же, я тебя очень люблю и ценю, я не хочу тебя потерять, — положив руку на сердце, проговорил Макдак. Всё. Всё внутри Луи оборвалось, но он знал на что шёл. — Дядя Скрудж, а давай сюда и мама придёт, а то волнуется же за меня, — тихо прошептал Лу, смотря под ноги. Скрудж удивился, что Луэллин так резко передумал молчать, согласившись признаться, но расспрашивать не стал. Развернувшись, чтобы пойти за племянницей, мужчина бросил: — Мы поможем тебе, мы постараемся! Блондин измученно улыбнулся, кивнув, но обнять, прижаться к мужчине хотелось больше всего. В последний раз в жизни, как-никак. Он аккуратно взял Макдака за горячую ладонь, но ничего не говорил. — Что такое? Тебе плохо? — испугался селезень, сжав ладонь парня. Луи смутился, но, почувствовав последний приступ, отпустил руку. — Нет, иди за мамой, — последнее, что сказал ему Луи, закрывая дверь. Оставшись в одиночестве, Луэллин подбежал к столу, схватил первый попавшийся лист, откопал шариковую ручку и стал писать. Писать прощальное письмо. Он обманул Макдака. Луи не собирался говорить им имя того, в кого был бешено влюблён, посчитав, что лучшим решением будет оставить записку. Стебли уже полностью обвили его маленькое и хрупкое сердце, но Лу успел написать письмо, оставив после слов большую кляксу.***
Луэллин всё продумал. Он знал, что Скрудж будет рассказывать Делле о приступе Луи очень долго. Он прекрасно знал, что, вернувшись в комнату спустя тридцать минут, дядя и мать обнаружат его тело под столом, а записку на полу. Луи очень хорошо знал, что оба будут истерически кричать и рыдать, а на крики сбежится весь дом. Но Луи не знал, что Макдак, прочитав записку, схватится за сердце и упадёт на пол, потеряв сознание. Луи не знал, что Скрудж умрёт вместе с ним. Скрудж убил Луи, а Луи убил Скруджа.