Changed

Территория фабрики была такой же мрачной и пустынной. Итан злобно поглядывал на Гейзенберга, что-то черкающего в потрёпанной тетради. Наконец, отложив её в сторону, он скосил взгляд на мрачного Уинтерса. — Пойдём, покажу тебе твои апартаменты. «Апартаменты» представляли из себя небольшую комнату с железной старой кроватью, какие можно встретить в захолустных больницах, таким же старым письменным столом, железной лампой на нём и умывальником в углу. В общем и целом, в комнате было чертовски неуютно и пусто. — Туалет и душевая вон те двери слева, — указал Гейзенберг. Итан не ответил. — От злости витамины теряются, ты в курсе? Тишина. — И без глупостей, Итан. Это всё-таки фабрика. Пиздануть может так, что по кусочкам потом не соберёшь. Есть предпочтения в еде?.. Нет? Ну и отлично, будешь жрать, что дают. Он ушёл, хлопнув дверью. Итак, как и любой другой человек на его месте, Итан положил на предупреждение Гейзенберга огромнейший болт, и, выждав для надёжности минут десять, вышел из комнаты. Он надеялся встретить кого-то из работников, кто мог бы помочь ему найти выход из лабиринта производственных помещений, но не встретил ни души, потратив, наверное, не меньше получаса на поиски. Итан не мог не отметить, что производство, что бы Гейзенберг ни производил, автоматизировано до совершенства и хорошо обслуживается, несмотря на отсутствие людей. Во всяком случае, он заботится о своей фабрике. Итан вышел из какого-то коридора, привлечённый очередным производственным шумом, и замер. По подвесному конвейеру плавно перемещались фигуры, очевидно и ужасно похожие на людей. — Что за херня? — выдохнул Итан, отчаянно вглядываясь, пытаясь понять, действительно ли это люди. Возможно, это просто отлитые фигуры? Манекены? Но зачем? К сожалению, мрак съедал картинку, делая её настолько нечёткой, что разобраться без помощи хотя бы бинокля было невозможно. От разрешения этой загадки его отвлёк стук. Итан с облегчением вздохнул, и, поспешив за звуком, оставил конвейер. Коридор сменился влажным камнем. Очевидно, здесь добывалась руда. Уинтерс растёр плечи руками, осторожно ступая по голой породе. Стук стал более явственным. Затем и вовсе перерос в лязг ударов кирки о камень. — Эй? — Итан окликнул фигуру в полумраке. Та замерла, шумно, натужно дыша и похрипывая. — Извините? Фигура развернулась и шагнула вперёд. Итан отпрянул, испытывая что-то между паническим дежавю и примитивным человеческим страхом. Сероватое, дурно пахнущее нечто с железной пластиной на голове злобно зарычало, неуклюже, но упрямо пытаясь добраться до него. Итан бросился назад, почти не разбирая дороги. Будь у него хоть какое-то оружие, пускай самое примитивное, убить монстра ещё можно было бы попытаться, но у него не было ничего. Только идиот сунется с голыми руками к зомби. Вдогонку ему раздавалось рычание, и в какой-то момент Итан с ужасом обнаружил, что звук множится — похоже, теперь за ним неслась целая стая. — Эй, как насчёт этой двери слева? — Итан вздрогнул. Голос Гейзенберга был немного приглушён и, судя по всему, раздавался из висящего под потолком динамика. Итан дёрнул ручку и застыл в ужасе. Дверь была заперта. Из динамика послышался смех. — Мудила! — рявкнул Итан. — Ладно, — в голосе всё ещё слышалось веселье. — Заворачивай за угол, вторая по счёту дверь. Итан недоверчиво зыркнул в темноту, но маршрут повторил, и, к счастью, на этот раз всё обошлось удачно. Он захлопнул дверь, запирая её, и привалился к стене, пытаясь прийти в себя. Он оказался в проходном помещении со стальными производственными полками. Тут и там стояли коробки с какими-то образцами, несколько тонких железных пластин, формы для выплавки… За дверью раздалось рычание. Кто-то шкрябал дверь, отчаянно хрипя. — Набегался? — с усмешкой спросил Гейзенберг, резко открыв вторую дверь. Итан вздрогнул. — Ты… Давно ты… — Да я никуда и не уходил, — его усмешка стала ещё шире. Итан, кажется, покраснел. Сначала от неловкости, затем — от гнева. — То есть, — прошипел он, — Ты всё это время видел, куда я иду, и не остановил меня?! — Именно. Я… — его голос заглушило грозное рычание. Он цокнул языком, раздражённо взглянув на дверь. — А ну, завалили свои ебальники! — рявкнул он. За дверью неожиданно действительно наступила тишина. — Так вот, Итан Уинтерс, — Гейзенберг снова повернулся к нему. — Я не тупой и прекрасно знаю, как работает человеческое мышление. Поэтому я решил, чем играть в Синюю бороду, лучше наглядно показать. Итан поджал губы. — Это ты сделал с ними? — Конкретно с этими? — Гейзенберг приподнял бровь и указал на дверь. — Да. Правда великолепная задумка? — Ты превратил людей в монстров и гордишься этим?! Гейзенберг раздражённо вздохнул и схватил его за шиворот куртки. — Эй, что ты… Он потащил Итана за собой, опять втянув в череду коридоров. На третьем повороте затянул в кабинет и подтащил упирающегося Итана к висящему на стене зеркалу. — Ты так и не понял, Уинтерс? — фыркнул он. — Они монстры. Но знаешь, что ещё? Я монстр, — рыкнул он, стягивая очки. Итан уставился на него. Его глаза были слегка сероватыми, но яркими, флуоресцентными и в темноте комнаты казались двумя маленькими, полными лунами. — И ты, — с весёлой и злой улыбкой протянул он, словно это доставляло ему величайшее удовольствие, — тоже. Грубо сжав его подбородок, Гейзенберг повернул его лицом к зеркалу. Итан уставился на собственное отражение. Из зеркала на него смотрел тот же самый Итан Уинтерс, хорошо знакомый и известный ему. Только с глазами-лунами, как у Гейзенберга.

***

Итан тупо уставился в свою тарелку. С того времени, как он увидел своё отражение, он так не произнёс ни слова. Есть не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Итан сидел всё равно что мёртвый, наблюдая за тем, как Гейзенберг орудует ложкой. — Дыру прожжёшь, — фыркнул тот. Итан не ответил, глубоко поглощенный своими мыслями, и он тяжело вздохнул. — За это скажи «спасибо» матери Миранде. Это она с тобой сделала. –… И с тобой, — почти бесцветно ответил Итан, вспомнив их разговор в кабинете. Гейзенберг поморщился. — И со мной. Она использует паразитов, которых называет Каду, и экспериментирует на людях. Нам с тобой ещё чертовски повезло. Видел бы ты, во что превратился Моро. — То есть… — Да. Он в тебе. Прямо сейчас, — усмехнулся Гейзенберг. Итан прикусил губу, вспоминая ощущение порхающих в животе бабочек. — Моя дочь. Она собирается экспериментировать на моей дочери?! — встревожился он. — И моей жене?! — Едва ли. Но, думается, скоро она расскажет, зачем спёрла вас… А теперь сядь и поешь, пока я не приковал тебя к стулу. Итан мрачно взглянул на него, но взял в руку ложку. Может быть, удастся раздобыть у местных оружие? Убить Миранду, освободить Мию и Розу, и вместе… — Это пиздец какая плохая идея. Итан непонимающе взглянул на Гейзенберга. Тот хмыкнул. — Да у тебя всё на лбу написано. Хочешь найти оружие и вломиться к Миранде? Ты не убьёшь её выстрелом из пистолета, ковбой. Все местные, ну, знаешь, обычные люди, считают её святой и молятся ей. А ещё, помимо меня, у неё есть верные цепные псинки. Увидишь и поймёшь размер катастрофы. — Но… Ты тоже об этом думаешь, не так ли? — спросил Итан, пронзительно взглянув на него. — Не хочешь быть её… Верной цепной псинкой? Гейзенберг мрачно взглянул. — Знаешь, Итан… Завали ебальник и ешь. — А что, собственно, мы едим? — тяжело вздохнул Итан, подцепив из супа кусок мяса. — Девственниц? Младенцев? — Соседского хряка, — фыркнул Гейзенберг. — Но ты не расслабляйся. Будут тебе и девственницы, и младенцы. Особенно у Димитреску. — У кого? — У во-о-от такой здоровенной сучары. Ты как раз у неё в замке кантовался. — Что за хрень здесь творится, — тяжело вздохнул Итан, устало потерев пальцами переносицу. — Что ещё монструозного в нас есть помимо глаз? Гейзенберг внимательно взглянул и поднял руки над столом, показывая, что в них ничего нет. Сцепил их в замок и взглядом указал на ложку. Та медленно поднялась в воздух, развернулась, едва не запустив в Итана брызгами супа, и так же медленно опустилась обратно. — Ну, это у меня, — пожал плечами Гейзенберг. — А что с тобой не так, я в душе не ебу. — Паразиты, вызывающие мутацию… Опять, — печально произнёс Итан. — Блядская карма. — Уже имел дело с этим? — Не конкретно с этими… Каду, но в целом… Я был инфицирован патогеном, называемым Плесенью. — Понятно. Но, как я уже сказал, тебе ещё повезло. Руки-ноги на месте, лицо не поплыло, органы не выплёвываешь… В общем-то, неплохо легли карты. — Ты правда думаешь, что это меня утешает? — Пока нет. Но завтра увидишь остальных, и начнёт, — усмехнулся Гейзенберг. После ужина Гейзенберг проводил его до комнаты. — Ваши покои, миледи. Итан показал ему средний палец и захлопнул дверь у него перед носом.