Писатели и редакторы.

      Птичье пение долетает до слуха парня, приятно лаская уши и вызывая улыбку на лице. Вечер лета. Прекрасная пора. Школьники уходят на каникулы, а бедные студенты готовятся к сессии, но и те и другие не замечают порой, как прекрасна природа в лучах вечернего летнего солнца. Сероволосый щёлкает зажигалкой, подкуривая сигарету, морщит лицо, потому что солнце слишком ярко светит на квартирное здание, в котором он живет. Он затягивается, держит дым внутри и разглядывает город. Даже под лучами этого прекрасного солнца он все также ужасен. Отдаленно слышна сирена скорой помощи, вот, кто-то сейчас борется за жизнь. А рядом с домом дребезжит железная дорога, оттого что поезд приближается. Парень опускает взгляд на свои руки, рассматривает красивые татуировки, трогает, обдуваемую летним ветерком кожу прохладными пальцами, усмехается, ловя себя на мысли о том, что делает. Вновь возвращает внимание городу, вновь затягивается. Решил, что ему лень докуривать оставшиеся полсигареты и, потушив о балконную перегородку, кинул вниз, кому-то на голову. Это уж точно. Хотя вряд ли она долетит, седьмой этаж, долго лететь. Развернулся на пятках, ощущая влажными ногами прохладный паркет, и пошёл из комнаты на кухню, чтобы сделать что-то на ужин и посмотреть нет ли новых заданий от шефа. За окном, приоткрытым на кухне, громко кричали дети, игравшие в какую-то игру с мячом, а за ними наблюдали алкаши, вероятно, их отцы. Район был, как во всех отдалённых от центра города местах, не очень удачным. Нет, конечно, тут никого не убили, но все бывает. Поэтому-то сероволосый не очень любит этот район, да и город, но когда на него падают летние лучи солнца, он забывает о ненависти и тяжёлой жизни в месте, где живет, и наслаждается видом и лёгким ветром, который колышет его волосы. Усевшись в маленькой кухне за стол и подогнув одну ногу, парень открыл вкладку непрочитанных писем на почте, и одно было от шефа: «Высылаю тебе работу, которая появилась сегодня в издательстве. Откорректируй как можешь только ты, авторша с этим не справилась» — Ох, уж эти современные горе писатели, — качая головой, открывая файл и читая работу. Книга начиналась с вида на город, что-то подсказывало юноше, что за основу взят образ его города, но описано это ужасно. Авторша явно выражала лютую ненависть к городу, который описывала. Да, их город не подарок, но это не повод его изобличать, как самое страшное и гнусное место во всем мире. Да, здесь есть пьяный дебош и драки, в которые, не по собственной воле, встревал и парень, но в мире нигде нет идеального места, пока там живут люди. Для писательницы город был желчным, пропах автомобильными газами и был наполнен желчными, злыми людьми. Девушка, которая появилась на страницах этого шедевра, была описана безобразно, буквально двумя-тремя предложениями, как и ее горе молодой человек. Сцена под дождем. Интересный сюжетный ход. Читая с этого момента, читателю будет интересно, почему они стоят под дождем и выясняют отношения, что до этого случилось, кто эти двое. Однако, он писал бы иначе. «Пара отправилась на какой-нибудь каньон и под дождем возле красивого озёра и огромного леса, выясняет отношения.» Вот это было бы красиво. Задумка, конечно, неплохая, но как же ужасно это описано. Нет чувств, эмоций, нет ничего. «Она утирала лицо руками. Слёзы вперемешку с каплями дождя ручьём стекали по ее лицу. Сара поджимала губы, сжимала кулаки и ненавидела его одними глазами и душой. Как же она, мать его, ненавидит его.» Сероволосый лишь почесал сальные волосы на затылке и принялся удалять абзацы. Спустя тридцать минут редактирования, глаза устали читать несвязные слова, он понимал насколько безобразный у авторши язык. Чтобы отдохнуть, поднялся, пытаясь привести онемевшую от долгого сидения ногу в чувство, потянулся, открывая вид на красивый татуированный живот под чёрной майкой, подошёл к шкафчикам, достал банку кофе и жёлтую, от налёта, кружку. Потёр уставшие от компьютера глаза и насыпал две ложки в кружку, включив предварительно электрочайник. Вода бурлила, подсветка светилась, сменяя цвета, а он, опершись на локти, наблюдал и молчал. Молчать так хорошо. Порой кажется, что ты говоришь вслух, но это просто твои мысли в тишине очень громкие. Влив кипяток, он размешал кофе с водой и попробовал на вкус. Обжог язык и поморщился. А чего ты ждал от кипятка? Оперся руками о спинку деревянного стула, что стоял напротив белого стола маленькой кухни, и глядел в экран, читая исправленное. — И это интересно молодежи, — скептически, качая головой. Снова уселся на стул, подогнув ту же ногу, не забыв кружку и достав сигарету. Закурив он открыл пошире окно. Густой горький белый дым вышел из его рта прямиком в настежь открытое окно, постепенно растворяясь. Ухмыльнулся, увидев в окне соседнего дома кошку и маленькую девочку в руках с куколкой. Невинная, неиспорченная жизнью. Пока что. Снова затянулся, прислушиваясь как тлеет сигарета и представляя себя героем какой-то книги. Облизнул пересохшие губы, присасываясь снова. Опустился чуть на стуле, закинув голову на его спинку, пополоскал дым во рту, а затем он медленно взвился вверх большими, закрученными клубами, приближаясь ближе к распахнутому окну, растворяясь не покинув помещения. Сероволосый с интересом наблюдал за тем, куда уходит дым, как колышет ветер тюль и его серые спадающие на лицо волосы. Идиллию момента нарушил писклявый телефон, который, дребезжа, ерзал по потрескавшемуся столу. Потушив сигарету, скуренную до фильтра, он отряхнул руки от пепла и прислонил телефон к уху. — Да, — возвращаясь к редактуре. — Не забудь завтра появится на работе,— поучительно проговорила коротко стриженная брюнетка на том конце. Ее дыхание было спокойным, а через телефон было понятно, что она расслабленно куда-то идёт. — Носишься со мной, как с сыночком, — расплывшись как кот в улыбке, отпивая кофе. — Кто ещё будет прикрывать твой зад перед шефом, если не я, — обидевшись на это замечание парня, хлопнув входной дверью дома. — Я большой мальчик, сам справлюсь, — крутя колесо чёрной мышки, пытаясь сосредоточиться на прочитанном тексте. — Чонгук, хватит выёбываться и скажи спасибо, — раздраженно. — Так все, не учи меня. Лучше вот что скажи, когда бездарные авторы решили публиковаться? — пролистав текст на компьютере, закрыл окно, почувствовать холодный ветер голой кожей. — Тогда, когда начали издавать фанфики, — она кряхтела, пытаясь разуться. — Я с таким успехом мог публиковать рассказы. — Жду от тебя Винстон завтра, — после долгой болтовни, прощаясь напомнила она о сигаретах и отключилась. «Euphoria»— одно из крупных издательств в городе, в котором работает парень больше полугода, начальник ценит Чонгука за ответственность и хорошую работу, правда за не пунктуальность ругает и угрожает уволить в один день, однако парень знает, что мужчина не сделает этого, а вот из всего коллектива он сдружился только с девушкой Сыльги, та что звонила ему. Сложно назвать их лучшими друзьями, ведь так получилось, что они оба «изгои». Они оба неформалы. Чонгук — длинноволосый крашеный в пепельный цвет парень, с татуировками, которые не старается скрывать на рабочем месте, а Сыльги — короткостриженная брюнетка, неравнодушная к откровенным нарядам. Серая масса их офиса, конечно же, завидует их молодости и полному отсутствию скованности и наличию профессионализма, конечно же. Закатные лучи падали на белый, потертый стол кухни. Ветер колыхал белый прозрачный тюль, а пальцы стряхивали пепел в огромную кипу потушенных сигарет. В комнате было прохладно, но душно из-за едкого сигаретного дыма, но он парню не мешал, а помогал работать и думать.

***

Коротко стриженная брюнетка открыла железные, покрашенные в темно-шоколадный цвет ворота, которые блестели бронзой под лучами вечернего солнца. Она закрыла калитку изнутри и спрятала ключи в карман кожанки, застегнув его. Оказавшись на участке, она оглядела его. Качеля, с светлого оттенка лёгким пледом и мягкой подушкой была накрыта навесом, предназначавшаяся для отдыха, на которой она может разлечься с книгой в руке, и маленький светлый домик с тёмной крышей, старый, готовый рухнуть. Клумбы с цветами и скрюченная седовласая женщина над ними. Она любовно глядит на свои красивые яркие цветы, и вызывает у девушки улыбку. Сыльги подходит ближе, смотрит, как бабушка рыхлит землю, для того чтобы усадить нового ребёночка, а именно так бабушка их называла, «Мои дети», из целлофанового пакета к его новым цветочным друзьям. Цветов не много, но они все приятно пахнут и играют яркими красками во дворе дома. Женщина выпрямилась и вскрикнула, оттого что внучка бесшумно подошла к ней и напугала ее. Старушка попричитала и, чмокнув внучку в щеку, продолжила заниматься своими цветами. А девушка прошла по тропинке ближе к дому, слушая рассказы женщины о соседях и прочему и улыбаясь. — К тебе, кстати, Чимин приходил, — это заставило девушку остановиться, а глаза закатиться от усталости и толики раздражения. Снова этот рыжий. Бывший. Нагулялся и решил вернуться к «удобной» девушке, которая, как он думает, не будет перечить, но Сыльги другая, она будет перечить и будет выкидывать его вещи за ворота, когда он изменит. Она больше не простит его. В третий раз точно. Стиснув зубы, она проговаривает милым голосом, ну, пытается. — Что хотел? — не оборачиваясь на женщину, спрашивает брюнетка и гнёт бровь. Чувствует раздражение в груди. Ветер колышет ее короткие волосы и они щекочут ее щеки, а птица перестала ласкать слух и уже раздражает своим назойливым непрекращающимся пением. Старушка подбегает к внучке, потирая грязной тряпкой руки от земли. — Извиняться хотел, а тебя не было, — поведала женщина, утерев рукавом рабочей кофты нос, — Такой хороший мальчик, прости его, — осторожно проговорила старушка. Раздражённая этим диалогом об этом отвратительном человеке, она обернулась на бабушку, напугав ту своим выражением лица. Брови сомкнуты, глядит исподлобья, надувает ноздри, наполняя лёгкие воздухом и сжимает кулаки, впиваясь чёрными короткими ногтями и ладошки, оставляя на них полумесяцы. — Этот хороший мальчик трахал шлюх в клубе, пока я сидела с больной спиной на работе и тёрла красные, от компьютера, глаза, — почти кричит она от раздражения на бабушку, вспоминая звонок от его друга Хосока, который все о Чимине рассказал. Она так его любила, думала, что счастлива, списывала плохое отношение к себе на его настроение и проблемы в его жизни. Только проблемы должны были уходить в сторону, когда он был рядом с «дорогим» ему человеком, и он должен был бояться обидеть ее. Как любой любящий человек боится оттолкнуть любимого. Только выпалив все это, она поняла, что ей не стоило кричать на бабушку. Она тут ни при чем. Но Сыльги заебало ото всех слышать: «Как ты могла его бросить?», «Он же идеальный парень», «Подарки дарил, на машине катал, денег давал. Ты такая неблагодарная.» Да, неблагодарная. Как можно было не ценить грубые слова в сторону ее вкусов, увлечений; говорить ей, что ей не стоит носить какое-то платье, потому что оно полнит ее; оскорблять подруг, знакомых; запрещать общаться с парнями, как можно было не ценить измены направо и налево, пока она работала и копила на квартиру. Действительно, как не ценить. Девушка поняла, что ей стоит уйти и не трогать старушку, которая снова села над своими цветами, продолжая копаться в земле и что-то выуживать оттуда. Сейчас она не сможет нормально извиниться за вспыльчивость и излишнюю эмоциональность. Брюнетка достала телефон, чтобы набрать коллегу по работе, пока снимала с ног белые пыльные кроссовки. Болтали они недолго. Поприрекались и отключились. Она наказала Чонгуку быть на работе завтра и прихватить ей сигарет, потому что она не успеет завтра. Ларёк открывается в восемь, а у них в восемь работа. А Чон встаёт позже, да и приходит тоже не рано. Не спеша прошла в свою комнату, скинув кожанку и повесив на изголовье старой, скрипучей из железа кровати, покрашенной в бирюзовый цвет, который лоснился за столько лет стояния в этой комнате. Стянула обтягивавшую ее тело белую короткую майку с бабочкой, рассматривая своё тело. Она нежно коснулась шеи, ведя пальцами вниз и прикрывая глаза от удовольствия. Холодные, влажные пальцы гладили мягкую кожу. Женские пальцы обводили небольшую грудь, прикрытую кружевным топом, наслаждаясь каждым касанием. Оголив тело, надела на себя чёрную майку с шортами и прошаркала в гостиную к ноутбуку, который брюнетка забыла унести отсюда утром, перед работой. Работа не хотела работаться. От слова совсем. Девушка не могла выкинуть из головы этого рыжего мудака, который так хотел с ней поговорить. А самое главное — трогал бабушку. Наплетет этой милой, доверчивой женщине все, что вздумается, знает же, что бабушка может повлиять на неё. Но не в этот раз. Хитрый, подлый, отвратительный. Сыльги кинула взгляд в сторону шифоньера, в котором мертвенно стояли старые книги, оставленные ее дедушкой в этом доме. Старик очень любил читать, усевшись в кресло качалку и открыв окно. Он говорил, что у него есть ритуал как можно устроить идеальное чтение. Важно открыть широко окно или выйти на улицу, лечь или сидеть полулёжа, наслаждаться пением птиц и вдыхать аромат бабушкиных цветов и, конечно, наблюдать за тем, как она проводит время в компании своих «деток». Эти тёплые воспоминания об умершем дедушке успокоили ее душу и она решила заняться чтением. Работа подождёт. «Когда читаешь, время останавливается.» — говорил дедушка. Подойдя к шифоньеру и, будто боясь, что он рухнет от одного легкого касания, брюнетка тихонько открыла скрипучую стекленную дверцу и выудила оттуда первую попавшуюся тонкую книгу. Нежными пальцами потрогала шершавую обложку книги Харпер Ли, пролистала мягкие старые страницы и, удовлетворённая своим выбором, отправилась на улицу, лечь и почитать. Выйдя на улицу, она заметила бабушку, которая уже поливала цветы и любовалась солнцем, прикрыв грубой от работы ладонью глаза от света и смотрела вдаль. Теперь Сыльги поняла, о чем говорил дед. Он любил разглядывать увлечённую чём-то жену, потому что она выглядела забавно и мило, а сердце наполнялось большей любовью, даже, когда она ворчала на него. Уложив голову на мягкую, пушистую подушку она открыла книгу, слушая пение птиц и шум колыхаемых деревьев на участке. Пение птицы больше не раздражало ее, не казалось надоедливым и писклявым. Она любовно листала книгу, не задумываясь над тем, что читает. Текст шёл мимо глаз и она просто наслаждалась временем, которое проводит под коралловым июньским солнцем. Однако неожиданно кто-то затарабанил кулаком по калитке. — На звонок нажать тяжело догадаться? — съязвила потревоженная шумом девушка, морщась от того, что кому-то приспичило нарушить идиллию этого прекрасного вечера. Женщина лишь грозно глянула на неё и покачала головой, направляясь к двери, чтобы отворить и впустить гостя. Однако впускать гостя она не стала. Увидев перед дверью Чимина, девушка изменилась в лице и захотела проехаться кулаком, а лучше колесом машины по его физиономии. Рыжий лучезарно улыбался ее бабушке, да и ей, когда она заметила его. Женщина было хотела впустить парня, но Сыльги вытолкала Чимина за ворота и вышла за ним, громко хлопнув ими и напугав бабушку. — Привет, милая, — приветливо улыбался рыжик, протягивая руки для объятия. Сыльги, сомкнув руки на груди и губы, продолжала так стоять, игнорируя желание парня обнять ее. Пока они так стояли, она его оглядела: длинная белая футболка до бёдер, ее любимая; чёрные кожаные брюки, обтягивают его привлекательные бёдра, а на плечах чёрная джинсовка. Чимин не упустил шанса оглядеть и девушку: чёрная майка, сквозь которую видны были твёрдые соски, и светло-серые короткие шорты. Они оба выглядели так, как когда-то им нравилось. Рыжий гладил ее волосы и бёдра по вечерам, забираясь под майку, а она прижимала его голову к груди, когда ему было плохо. Ветер колыхал ее короткие волосы, которые Чимину очень хотелось потрогать. Маленькие дети катались на скейте и громко кричали от восторга, который испытывали. — Отойдём? — кивает подбородком в сторону своей бэхи, чтобы поговорить в тишине. — Нет, не отойдём. Говори чего пришёл, — зло отчеканивает девушка, парень может заметить едва заметный пар из ее носа, как у какого-то дракона. — Сыльги, — пытаясь протянуть к ней руки, чтобы обнять, но она вскидывает свои, грубо отстраняя его, — Я изменился и я очень люблю тебя. Давай начнём все сначала, ты просто поспешила с выводами. — Поспешила, блять, с выводами?! — возмущённо кричит девушка на всю улицу, так что бабушка за воротами слышит, — Чимин, я видела видео, на котором ты укуренный сосешься с какой-то телкой, и ты мне говоришь «не спешить с выводами»? — Сыльги старалась отдышаться и унять дрожь в голосе. Она не позволит ему видеть ее слёзы. — Ты, блять, говорил, что моя работа ничего не значит, что я бездарная, что то красивое платье полнит меня и выглядит отвратительно. Что с макияжем я красивее, что мне нельзя общаться с Чонгуком. Ты за все это гребаное время не сказал мне ничего хорошего! Ласкового! Как же... как же ты можешь говорить о любви, когда так легко и просто задеваешь меня словами, а затем без задней мысли изменяешь? — она не понимала этого. Не понимала за что ей такое отношение к себе. Чем она его заслужила? Сыльги сжимала челюсть и смотрела полными ненависти и обиды глазами на парня. — Я был под кайфом, ты должна меня простить, я не ведал, что творю, — рыжий злился от того, что она не готова вот так запросто простить его и снова плясать под его дудку, как кукла. — Это не оправдание, — только проговорила она, захлопнув дверь перед его носом.