***
Эти её взгляды не выходят из головы, понятно, что они ничего не значат, но черт, почему её глаза так горят. Её взгляд отличается от всех тех, которые он получал от девушек. Если раньше в глазах напротив можно было прочесть хоть что-то: желание, страсть, возбуждение, интерес, равнодушие, то в её глазах он не видит абсолютно ничего. Она будто закрыла на ключ эту дверь, а он смотрит сквозь замочную скважину и не может понять, чего она добивается. В них видны блики, будто от бенгальских огней, лёгкие искорки; она заманчиво улыбается; её губы делают вздернутую, плавную линию. Её чёрные волосы спадают на плечи и раскидываются на груди, прикрытой кофтой. Парень шумно выдыхает, чувствует, как его тело подминает кровать под себя, отчего пружины скрипят, на которую он улёгся после тяжелого дня, с довольной улыбкой прикрывает глаза, прислушивается к своему ровному дыханию, чувствует, как спокойно поднимается и опускается его грудь; он расслаблен, чувствуя легкую боль в шее встаёт. Подходит к турнику, который вкручен в проем двери, подтягивается. Его тело постепенно разгорается, пот медленно обволакивает ладони, отчего он начинает скользить, но быстрые движения не дают ему упасть; застоявшиеся мышцы начинают болеть, тянуться; он вдыхает через нос и выдыхает через рот, выдохи отрывистые, жёсткие, что-то напоминающие, от физической усталости его сознание уносится. Кремовый кафель, прозрачный кухонный стол на чёрных ножках, светло-голубые стены, легкий порыв ветра, который вызывает мурашки по потному телу, вода из подтекающего крана оглушительно падает, учащенное сердцебиение слишком громкое. Мужская рука крепко сжимает стол. Чонгук поправляет серые мокрые, от пота, волосы и громко стонет, прикрывая блаженно глаза. Звуки смешиваются с короткими рыками и шумными вздохами, он шепчет, просит девушку, которая стоит, прислонившись коленями к холодному полу, сосать быстрее и глубже. — Быстрее.. быстрее, блять, ах.. — изо рта вылетают слова вперемешку со стонами и смехом. Кладёт массивную грубую руку на затылок девушки, проникая пальцами в её нежные волосы, плавно и гладко, успокаивающе, насаживая её на мокрый, возбужденный член. Девушка давится, но лишь сильнее возбуждается, двигается — Я... ах, — лишь шепчет он, прижимая девушку сильнее к гениталиям, на выдохе кончая. Нежно гладит ее по светлым волосам своей грубой рукой. Чонгук, подтянувшись, отпускает руки, приземляясь в проеме двери на задницу. Он смотрит на свои серые штаны, на которых появилось пятно, от интенсивности ли физических упражнений? — Блять, — смеясь, произносит он, — Кончить от собственного дыхания, — поднимаясь, оправляя футболку и похрустывая шеей, —Я такой самовлюбленный, — все также усмехаясь, парень уходит из спальни в сторону ванной комнаты. День не может не начаться плохо. Чонгук так устал, что сладко заснул и не слышал этот отвратительный звук будильника, поэтому выпрыгнув из кровати, ухватил из шкафа большую бежевую рубашку и с спущенными до колен шортами, бегал по квартире, не понимая что сделать первым: кофе, завтрак, а может почистить зубы. С зубной щеткой в руке и с пеной на губах, подтянул чёрные шорты и застегнул пуговицу. Забыл причесаться и проснуться. Пулей вылетел из квартиры, понимая, что может пропустить автобус, а ждать нет времени. Этот чертов автобус с номером 69 отъезжал от остановки, как только он подбежал. Обматерив автобус, хотя лучше бы себя за то, что проспал, он пнул ногой жестяную банку энергетика, которую оставил какой-то придурок, не умеющий выкидывать в урну мусор, но очень кстати. Чонгук уверенно и раздраженно пошёл пешком, удаляясь от остановки. Краем глаза, парень заметил, что за ним, вторив его шагам, едет шоколадный джетта. Он не обратил никакого внимая и продолжил также идти. Только когда хлопнула дверь автомобиля он услышал: — Доброе утро, — обернувшись, он увидел писательницу, которая жмурила лицо, прикрывая глаза рукой от палящего солнца, — господин редактор Чонгук на секунду задержал дыхание, но потом ответил, довольно холодно: — Доброе,— и вот уже развернулся и собирался идти дальше, как вдруг она бросила ему — Хотите подвезу,— снова заставив его обернуться. Джисан уже открыла свою дверь, намереваясь сесть, — Нам по пути, — и, то ли подмигнув, то ли все так же жмурив глаза, она села в авто. Сероволосый приземлился на пассажирское сидение и приоткрыл окно. В дороге они долго молчали, он не желал говорить, а вот девушка долго думала о чем же его спросить. — Обычно на автобусе ездишь? — не отрывая своих угольных глаз от дороги, к тому же, перейдя на «ты», спрашивала она. повернул голову к девушке, на секунду задержав взгляд на волосах, убранных за уши и её серьгах. Черты её лица нежные, будто детские, кожа не тронута косметикой, даже ресницы не накрашены, истинная красота. — Да, — коротко бросил он, не в силах оторваться от этого живого лица. Джисан, заприметив, что парень разглядывает её резко повернула голову в его сторону, встречаясь глазами. Её натуральное лицо не вяжется с взглядом. Как, имея такие милые, лёгкие, детские черты, можно смотреть таким странным взглядом. Её глаза и вправду странные. Угольные, темные, в них нет и тени света, но изредка пылают лёгкие огоньки, которые только и можно видеть, когда они встречаются взглядами, но не ясно, что же они черт возьми значат. А Чон хочет знать. Очень. Она ничего не сказала, просто отвернулась и начала перестраиваться, чтобы повернуть. Остановившись на светофоре он спросил: — Папочка машину подарил? — похлопав ладонью по панели, он откинулся на спинку сидения, скалясь, показывая белые зубы. — Нет, — коротко ответила она, но добавила, — В кредит взяла. Чонгук прыснул усмешкой, выражавшей легкое презрение Заметив это, она спросила: — Что? Теперь презираешь меня? — посмеиваясь. На выдохе ответил и отвернулся: — Нет, просто странно. — заключил он, — Зачем брать машину в кредит если не можешь позволить себе купить? — сдвинув брови он глянул на неё. — Потому что хочется лучшей жизни,— слегка раздраженно, и она опять назвала его господином. И не скажешь же, что не нравится. Очень нравится. Цепляет. Заставляет воображение играть, рисовать образы. — Или иллюзию, — до того как сказать это, он смотрел в окно, но, произнеся это, обернулся на неё и снова уставился на её профиль, — иллюзию лучшей жизни. Они помолчали от силы минуты четыре. Светлая рука Джисан, имевшая несколько розоватый оттенок, потянулась к кнопке «включить» и заиграл знакомый Чону трек. — Daddy Issues, — он расплылся в улыбке блаженства, прикрывая глаза и наслаждаясь любимой мелодией. Устроил руки на коленях и потихоньку засыпал и заснул бы, если бы она не начала снова говорить. — Любишь этот трек? — улыбнувшись уголком губы, мельком глянув на него. — Да, и прошу помолчи, писательница,— также с закрытыми глазами отвечал он и морщил лицо. Джисан только прыснула от такой нахальности. Она его подвезла, включила любимый трек, и чем он отплатил за ее помощь? — Все, тихо,— заключил он. Голова склонилась в бок, а серые волосы свалились на щеку, щекоча нос. Его красивые пальцы отбивали ритм по бёдрам, пока все же не успокоились и по мерному дыханию Джисан поняла, что парень задремал. Под веками парень восстанавливал этот вид. Она сидит за рулем шоколадного джетта, ее волосы касаются плеч, вырез платья не глубокий и не пошлый, он красивый и притягивает взгляд красотой ее кожи. Эта картина точно всплыла в сознании Чона, он буквально видит ее и сомневается закрыты ли глаза. Все линии её тела притягивают, они красивые, завораживающие, в них ничего особенного нет: маленькие плечи под летним платьицем, с виду мягкая кожа рук, накрашенные ногти, темные волосы, освещённые золотым светом, приобретают медный оттенок, слегка пушатся, их хочется трогать, хочется убрать их за ухо, медленно, нежно, почувствовать как реагирует её тело. Успокаивающая мелодия окутывает двух людей с головой, расслабляет, хочется падать, раскинуть руки в стороны и падать в облака, в нежность, растворятся. Так бывает, когда душа расслабляется. Чонгук вдыхает запахи, витающие в этой машине. Цветочные духи и ароматизатор с кофе. Это то, какой он видит ее. Она такая легкая, как цветок, но такая горькая, как кофе без сахара. Это и странно, как она может в себе это сочетать? Легкость и грубость. Парень не понял как уснул, а Джисан изредка поглядывала на смешное лицо редактора и улыбалась. Он милый когда спит: рот чуть приоткрыт, но храпа не слышно, ресницы не дергаются: он расслаблен. Его тело она не оставила без внимания. Рубашка хоть и большая, но в ней все же видны рельефы красивого тела; правая рука покрыта большим множеством татуировок, хочется их изучать, потому что с первого раза слабо можно разглядеть все, но его бёдра, черт возьми. Девушка отворачивается, пытаясь сконцентрировать все внимание на дороге, вот, сейчас ее подрезали и она сигналит вслед тупому водиле. Она хотела крикнуть в открытое окно пару добрых слов в его адрес, но обратила вновь внимание на лицо спящего редактора и улыбнулась опять. Ткань чёрных шорт натягивалась и топорщилась по бокам бёдер, Джисан старалась не разглядывать его. Что это с ней происходит? Она видела много красивых парней, с многими из них она была в отношениях, но ещё никогда не чувствовала такого.. смущения? — Господин редактор, — шепотом произносит мягкий голос, как мама, которая будит ребёнка в школу и не хочет чтобы он просыпался, — господин редактор, — произносит девушка чуть громче, ближе наклоняясь к уху парня, едва ощутив запах мужского парфюма, очень притягательного, — Чонгук, — во весь голос произносит она и парень разлепляет глаза. Её дыхание касается его щеки и она отдаляется. — Выспались, редактор? — она, смеясь глазами, смотрела как парень потягивается на пассажирском, морщит и трёт лицо. Чонгук оглядел парковку, на которой они остановились: — Где мы? — зевая — Мы на месте, — улыбнулась черноглазая и открыла дверь, обернулась обращаясь снова к парню, словно что-то забыла сказать, — пойдём. Купим тебе воды и работать. — на этом она захлопнула дверь и медленно направилась к зданию, давая понять черноволосому, что она ждёт его. Чонгукова рука захлопнула дверь джетты, и он последовал за ней.***
Вам знакомо чувство, когда ваша голова превращается в барабан и по нему бьют руками? Вот эта самая боль разрывает голову Сыльги. У девушки редко бывает похмелье, но именно сегодня оно решило ударить по голове. Во рту пересохло, очень хочется воды. Кто ж знал, что ее организм будет так реагировать в этот раз? Раньше она бывала в клубах среди недели и такого не было, но теперь. Кажется, она слишком много выпила вчера. Ещё эта хорошая девчонка. — Сама виновата, — заключает девушка и массирует пальцами пульсирующие виски, она чувствует физическую в них боль. Оттягивает ворот рубашки, расстегивает на ней пуговицу, думая, что так станет легче. Трёт ладонями лицо и слегка похлопывает. Хочется воды и курить. — У, подружка, выглядишь ты так, будто тебе плохо, — она слышит мужской голос и закатывает глаза на язвительные высказывания сероволосого. Сыльги поднимает взгляд полный усталости и ненависти на друга, а он смотрит сверху вниз на сидящую и ухмыляется. — Ты меня нахуй послала? — спустя пару минут молчания, изменяясь в лице, тычет ей пальцем в лицо. — Ты такой проницательный, — подхватив настрой друга, состроив рожицу. Сыльги вновь возвращается к работе, или делает вид, будто работает, и слышит, как тяжелые мужские шаги потихоньку удаляются от ее стола, а свет из окна не загораживает тень. Но вот ей кажется, что похмелье сходит на нет, голова, конечно, гудит, как гонг, но сейчас чуть легче и боль едва ощутима, но все же оставляет неприятное ощущение. Менеджерка вернулась к предоставленной документации, как вдруг снова услышала шаги в свою сторону, а тень опять загородила падающие лучи солнца на стол. — Держи воду и сигарету, — тихо проговаривает сломавшийся голос друга, по-моему он обиделся, незаметно для других он протягивает свою сигарету. — Покури хоть раз что-то нормальное, — шёпотом произносит Чонгук, наклонившись к уху девушки. Сыльги не в силах с ним спорить, пререкаться, пусть говорит, что хочет. Ей тяжело. Девушка утыкается куда-то парню в живот, вдыхает щекочущий лёгкие запах от рубашки, а Чонгук кладёт свою ладонь на голову подруги, поглаживая. Спустя мгновения, они отпрянули друг от друга и парень, зевая, заключил — Ну, за работу, — похлопал подругу по плечу и удалился, пока она завязывала на голове пучок. — Ага, давай, — друг за ее спиной говорит с девушкой и ведёт ту к своему столу. Спустя пару минут работы за компьютером, наработав себе кучу морщин от сдвинутых бровей, Сыльги откидывает чёрную ручку и с нажимом трёт уставшие глаза, оставляя ладони прижатыми к лицу. Она вспоминает о сигарете, которую любезно одолжил друг. Девушка поднимается с места и замечает серую макушку рядом с тёмной. Писательница и Чонгук увлечённо работают над будущим бестселлером. — Здравствуйте, — слышит за своей спиной менеджерка, — мне сказали, вы занимаетесь моей книгой, — уж очень знакомый это голос. Сыльги сводит брови и оборачивается. Перед ней вчерашняя шатенка, но выглядит она уже иначе. Азиатка все ещё привлекательная, но выглядит более солидно, а лицо выражает не меньшее удивление. Темный пиджак идеально сидит на хрупких плечиках, бёдра обтягивают симпатичные голубые джинсы, а под очками с прозрачной оправой прячутся глаза. Темные и очень красивые. Новая знакомая изменилась в лице и ухмыльнулась, как только Сыльги повернулась. — Так это ты,— шатенка довольно улыбается и складывает руки на груди. Чуть поразмыслив не до конца отрезвевшими мозгами, Сыльги оборачивается к столу и берет в рот сигарету, копаясь в карманах брюк в поисках зажигалки. — Почему Айрин?— спрашивает она писательницу и выуживает зажигалку из заднего кармана. Не дав девушке ответит, она бросает: — Пойдём покурим,— и авторша уже где-то сзади. Девушки выходят на балкон, с высоты которого хорошо виден уставший город. Сыльги поджигает чонгукову сигарету и прячет в тот же карман зелёную зажигалку. Ветер теребит их волосы, прядь вывалившаяся из пучка касается голого участка бледной кожи, ее изредка колышет ветер. Айрин же поправляет волосы, которые разлетаются в разные стороны и щурит глаза от света. — Ну, что,— проговаривает Сыльги стряхивая пепел и смотря на девушку,— тут-то и поговорим о книге,— присасываясь губами к сигарете вновь. Айрин заметила, что на белой бумаге остаются едва видимые розоватые следы блеска. Интересно, какая помада на вкус? — Ты читала?— спрашивает собеседница девушку отворачиваясь к виду. — Да,— следует примеру девушки, отворачивается и опирается на локти о хлипкий балкон,— и не понимаю, почему это должно заинтересовать меня. — Ограничение в том, кого трахать. Ты ведь знаешь, в Эмиратах запрещены, ну, «не такие как все»,— проговаривает Айрин, заставляя Сыльги обернуться на звук ее мягкого голоса. Он обволакивает, укрывает, словно плед и расслабляет. — «Не такие как все»? Ты гомофобка типа?— слегка раздражаясь от такой узости мышления. — Нет. Я ЛГБТ представительница,— слегка раздражаясь от того, что ее неправильно поняли, отвечает Айрин, втягивая летний запах в легкие. — И кому отдаёшь предпочтение?— ухмыляясь своим мыслям, стряхивая пепел и затягиваясь в последний раз, прежде чем выкинуть. — Девушкам,— странно улыбается шатенка, глядя на то, как Сыльги пытается скрыть от неё своё порозовевшее лицо. Брюнетка только хмыкает, тушит сигарету о перила и кидает себе под ноги. Выдыхает дым, заставляя Айрин заглядеться. Из розоватых женских губ медленно выходит никотин, красивыми узорами растворяясь в воздухе, ветер куда-то несёт дым. Девушки возвращаются в здание и проходят к рабочему месту, ограждённому перегородкой. Сыльги просит Айрин занять ее стул, а себе тащит другой. Стулья стоят близко друг к другу, так что между девушками нет сантиметров. — Что ж, Айрин, давай посмотрим на твою книгу?— бодро проговаривает брюнетка, возвращаясь к работе. Удивительно, что может сделать одна сигарета с умирающим от усталости и похмелья человеком. Айрин ловит себя на разглядывании этой чудной девушки. Вчера в клубе она была готова врезать мужику, который лез к ней, а потом утащила ее на танцпол и крутила головой, как Карлсон пропеллером, а теперь вот сидит сосредоточенная и серьезная. — Я только не знаю,— неожиданно она обращает на себя внимание редакторки ее книги,— как они встретятся. Сыльги отвлекается от прочтения первых глав книги и укладывает ногу на ногу, прислонив палец к губе смотрит на девушку. — Ну, давай учитель химии в свободное от работы время будет заниматься рисованием...— вслух выполняет свою работу, а шатенка носом ловит едва ощутимый сладкий аромат вперемешку с крепким табаком. — Нет, они могут встретиться в кафе, и таксист будет молодым парнем, лет семнадцати, а учителю будет тридцать.. — Можем сделать их учеником и учителем!— громко выпалила зародившуюся идею Айрин. — Да, а потом учитель закажет такси и этот парень его подвезёт. У нас получается что-то типа «Назови меня своим именем». Ну, а там диалог по душам, и учителю жаль мальчика,— порешив и обозначив сюжет более детально, девушки начинают бурно обсуждать книгу и тыкать пальцами в экран монитора, перебивая друг друга нахлынувшими идеями. Шатенке все ещё не даёт покоя этот легкий запах, он свежий, как морской ветер, сладкий, как орхидея или какой-либо похожий цветок. Она близко к ней сидит и рассматривает ее детальнее: милый нос, заспанные глаза, легкий румянец на щеках от прилива энергии, и пряди эти, очень хочется накрутить их на палец. — Слушай, а чем ты пахнешь?— резко спрашивает девушка, приблизившись ближе к уху Сыльги, так что та чувствует ее дыхание на своей шее. Айрин щекой касается этой свисающей пряди. Наконец-то. — Мята и орхидеи,— стараясь сохранить самообладание, проговаривает она, а Айрин улыбается своей догадке.***
Пока работа у Сыльги работается, у Чонгука же сдают нервы. Как можно быть такой упёртой и не признавать свою неправоту? — Я говорю, героиня бездарна,— сложив руки на груди, разведя ноги в стороны. Он сидит и глядит на собеседницу, которая утверждает, что ее персонажка «многогранная, сильная и независимая» тогда как пол книги бегает за парнем. — Она не может быть сильной и независимой, если она в начале книги бегает за парнем и не уважает себя,— спокойно произносит Чон. Но трахал в рот он это спокойствие. Как можно..? Как? — Многим девушкам будет это знакомо, знаете, многие уверенные в себе девушки проходят через унижение, но, вам не понять,— язвит от злости. Ее бесит, что он так много о себе возомнил. — Куда уж мне? Мужчине,— раздраженно вскидывает руки вверх, а она ухмыляется, радуясь, что этого бесчувственного смогла вывести хоть на какие-то эмоции. — Знаете,— после долгого молчания начинает Чон,— может вы и пытаетесь превратить ее из слабой в сильную, но открою вам секрет,— он наклоняется ближе к её груди и опаляет своим дыханием кожу девушки, так что она чуть ли не плавится. Джисан бесшумно вдыхает, задерживав дыхание, и наблюдает за парнем,— сильные женщины собирают волю в кулак и учатся жить дальше, пока такие, как ваша героиня, хотят жалости,— выпалив он отстраняется, чуть поднимаясь и поглядывая сверх перегородки на две темные макушки. — Ладно,— привлекает его внимание сидящая, отворачивая лицо от него,— может вы и правы. Но что вы предлагаете?— согласившись, тут же с вызовом глядит на него. — Предлагаю вам бросить карьеру писательницы,— опускается Гук на стул, серьёзно глядя на неё. — Ну, в Мартина Идена тоже никто не верил,— защищается она, закидывая ногу на ногу, а юбка платья поднимается выше по бёдрам. Чонгук изредка поглядывает на белую кожу. — Вы не Мартин Иден,— проговаривает он, раздражаясь,— даже близко не стоите,— последнее что он бросает, а девушка лишь ухмыляется. Что она о нем думает? Думает, что он дурак, который кроме оскорблений ее паршивого творчества больше ни на что не способен? Его бесит ее ухмылка. Она потешается над ним, будто родители над подростком, будто он маленький мальчик, который несёт глупости, а она полная опыта матушка. Какого черта? И, Чон Чонгук, какого хера ты позволяешь ей выводит себя на эмоции? — По началу он тоже не был гением, — снова подаёт голос она и Чонгук возвращается в реальность. — Все становятся гениями благодаря несгибаемой воле и труду, вы же не воспринимаете критику, — тыча пальцем в столешницу, сдвинув брови смотрит на девушку. — Я не воспринимаю оскорбления, — поправила его писательница, нагнувшись ближе к его злому лицу. Ей нравится его раздражать. — Что ж, господин редактор, — после долгого молчания произносит Джисан, поворачиваясь к компьютеру, — я готова работать и получать от вас знания, — удивительно, как быстро она согласилась быть его ученицей. Чонгук на это ничего не ответил, только повернулся к компьютеру, подвинув к ней стул ближе. Уложил ладонь на бедро, а другой рукой держал мышку, показывая, что будет убирать и спрашивал будет ли ее это устраивать. Джисан лишь внимательно слушала, почти заглядывая редактору в рот и молчала, когда он нелестно высказывался о ее идее, называл ее избитой, а персонажей такими же, как у всех. — Господин редактор, — вдруг произнесла Джисан, а Чон так и сидел уставившись в монитор, — вы бы не могли убрать свою руку с моего бедра, у меня нога затекла, — он неосознанно задержал дыхание, будто за спиной услышал голос, как в фильмах ужасов. Он медленно повернул голову и опустил взгляд на свою руку: ладонью сжимает бедро и чувствует мягкую ткань платья. Гук резко убирает ладонь и начинает искать пачку на столе, чтобы выйти на перекур, под пристальным взглядом Джисан, которая опять ухмыляется. Ей льстит его смущение, которое он старается скрыть.***
Лампы синего неона свисают с потолка и освещают большую толпу людей, которая толпится у сцены слушая песни ноунейм группы. Рыжеволосый парень бьет себя по лицу, пытаясь привести в чувство, и закуривает, выпуская густой, удушающий дым вверх. Зажимает в зубах сигарету, в одной руке держа стакан шнапса, в другой телефон. Чимин на пьяную голову всегда раскисает душой и травит ее старыми фотками в своём телефоне, которые все никак не удалит. Пепел сыплется на чёрную футболку и джинсы парня, а рука крепче сжимает айфон, на котором видна во весь экран фотка когда-то счастливой пары. Но сколько боли скрывается за этой фоткой для Сыльги, ненависти и слез, пролитых на коленях у бабушки. Но Чимину тоже было тяжело, когда она не слушала его и не хотела делать так, как он просил ее, он ведь не заставлял. Громкая музыка и подпрыгивающая толпа бьют по вискам, и голову будто телепает в разные стороны. В глазах рыжего темнеет, и он мотает и так трещащей головой. Ночь жаркого лета прекрасна, но духота убивает, Чимин чувствует как волосы мокнут у шее на затылке, а в клубе от толпы, пота и дыма нечем дышать. Рыжий уведомляет культурно сидящих друзей, что отлучится на улицу подышать. С маленького стола у кожаного дивана забирает свою красную пачку сигарет, и проверяет карманы: зажигалка есть. В одной футболке по локоть, Чимин выходит на улицу и слегка дергается от дуновения тёплого ветерка. Кожа быстро привыкает к улице, но парня немного дергает. Потоптавшись на месте и немного разогнав кровь по телу, рыжий поправляет волосы, а затем закуривает и достаёт телефон. Он снова ей позвонит. Хочется, чтобы все было как раньше. Он ночью крадет её из дома и они отправляются кататься по городу, в его руке бутылка пива, она понт свои любимые песни, хотя совершенно не умеет петь, так что её пение его раздражает. Он ночует у неё и при просмотре фильма он начинает приставать, она отнекивается, строит из себя недотрогу, но позже соглашается. Он чувствует власть. От этих воспоминаний парень закусывает губу и открывает контакты, набирая «Бедолагу». Гудки Чимину кажутся вечными, чем она может быть занята в такое время? Он напрягается, сжимая телефон в руке сильнее. «Она с Чонгуком», — думает парень и сдвигает брови, чаще поднося сигарету ко рту. Но вот, наконец, она отвечает, как и всегда своим ледяным, недовольным голосом. — Что надо? — деловито поднося телефон к уху, понизив голос. — Чего так долго не брала, милая? — лепечет рыжий, а в глазах бушует ярость. Она точно с этим выродком. — Я занята, что надо? — пропустив мимо ушей упрёк парня, повторяет вопрос. А сидящая рядом Айрин подходит к кухонному шкафу, чтобы достать две чашки и вино, для более дружеской атмосферы. Конечно, звуки на фоне не проходят мимо ушей бывшего. — Что это за звуки? С кем ты там? — притворяясь обеспокоенным спрашивает рыжий, а внутри все кипит. — Любовник презервативы ищет, — только бросает она и скидывает, отложив телефон в сторону. Айрин непонимающе глядит на девушку и ставит кружки с бутылкой перед Сыльги. — Бывший? — спустя пару минут молчания проговаривает девушка, разливая вино по кружкам. Она усаживается на стул напротив Сыльги, подогнув одну ногу, отпивает алкоголь. Сидевшая напротив последовала примеру хозяйки маленькой квартиры и отпила из кружки. — Почему не блокнешь? Нравится получать смски и звонки ночью? — допытывалась Айрин, закусывая конфетой, которую достала из вазы, что стояла на столе. — Нет, но.. — Сыльги помедлила с ответом, а девушка отвечала за неё. — Тебе хочется быть нужной? — она поднялась с места и открыла холодильник, достав большой пакет темно-бордовой, сочной черешни, и принялась жевать ее, складывая косточки в ряд. Сыльги заметила сок от ягод на её розовых губах. Она задержала дыхание. — Нет, я просто забываю.. — Сыльги врала, она знала это. Она врет ей и самой себе. — Нет, не забываешь, — продолжала шатенка жевать. Она глотала ягодки одну за другой, как семечки, — Ты хочешь быть нужной кому-то, потому что не нужна себе, — поясняла она, отпивая вино из кружки. Сыльги это злило, но лишь потому, что это была правда. Она правда не хочет это отпускать, — Ты не хочешь забывать, что когда-то тебе сделали больно, теперь ты можешь говорить каждому встречному, какой твой бывший мудак раз обидел тебя, такую милую и хорошую, но знаешь что, — поток слов рушился на девушку, словно водопад, и она промокла до нитки, оставишь почти голой перед ней. Казалось, Айрин видит ее насквозь, — всем плевать на твой опыт, — девушка замолкла, выжидая реакции сидящей. — Я не буду отнекиваться от того, что ты сказала, потому что нам обеим ясно, что это правда, но я считаю, что на правах обиженной, оскорбленной и униженной женщины, я имею право шутить шутки и говорить всем, как меня обидели, — ее аргументы были такими неубедительными, по сравнению с тем, что сказала ей ранее Айрин. — Зачем вспоминать об этом? — недоумевала писательница, — Отпусти эту ситуацию и блокни этого чувака, а если заявится — пригрози заявой. Тут проблема в другом, — она наклонилась через стол ближе к лицу девушки, так что Сыльги чувствовала как горят ее щеки, — ты думаешь, что теперь ни один мужчина не взглянет на тебя, ты думаешь, что не достойна любви, думаешь, что в тебе нет ничего замечательного, потому что он когда-то так сказал. Почему твоя самооценка зависит от мнения мужчин, объясни мне, Кан Сыльги? Девушка молчала, потому что она не знала ответа на этот вопрос.