Моё сокровище

— Я так устал. Лука медленно прикрывает за собой дверь и также неторопливо подходит своему месту.  — Они от тебя не отстают? — Эдгар упирается подбородком в ладони и смотрит на пришедшего.  За всё время их путешествия Лука всегда был бодрым и весёлым, потому видеть его таким уставшим несколько...непривычно. Неприятно даже — этот болезненно-бледный оттенок ему совсем не идёт! Впрочем, это дело обитателей корабля, не русала, он вообще здесь пленник. Впрочем… — Ни от кого не отстают, — усмехается Лука и зевает, прикрыв рот ладонью. — Ой, извини. Но да. Когда мы прибудем к суше, то сделаем остановку на пару дней и сможем отдохнуть немного, всё хорошо.  — Ты бы тогда сразу спать шёл, — бурчит Эдгар, отводя взгляд.  — Но тебе, наверное, скучно вот так сидеть целыми днями и ничего не делать, — грустно вздыхает Бальза. — Да и я всё равно должен присматривать за тобой, сам знаешь.  — Знаю, — коротко кивает русал. — Ты тогда не задерживайся сильно. Я уж подожду.  Как и всегда, они начинают разговаривать о всяком. О том, что произошло сегодня на корабле, какая погода, кто опять напился, с кем подрался, какую работу приходится Луке делать. Обыденные разговоры без особого смысла, но именно они помогают скрасить унылые дни в мрачной каморке. Тем более, большую половину пути они преодолели, так что можно и потерпеть немного. Эдгар подмечает, что голос у Луки становится каким-то тихим, ответы короткими и неразборчивыми, а когда поднимает взгляд, то видит, что у собеседника его глаза сами собой закрываются. Да он действительно очень устал и хочет спать. Глупый. Глупый, глупый Лука. — Хватит, думаю. Иди к себе.  Впрочем, реакции с чужой стороны не следует. А затем, когда его плеча касается что-то и щекочет кожу, Эдгар замирает на месте и хлопает удивлённо глазами, медленно-медленно переводя взгляд.  Лука мирно спит, положив голову на его плечо. Русал замирает на месте, не зная что ему делать и как быть. Он боится шевельнуться и потревожить чужой сон, но чужие пряди волос приятно щекочут кожу, а дыхание у Бальзы тёплое-тёплое. Непривычно. Но...приятно? Даже страшно немного — вдруг он сейчас проснётся и придётся объясняться? Объясняться за то, что он сам не может понять.  Эдгару очень не хочется прерывать этот момент и он сидит так, не шевелясь, какое-то время, а затем глубоко вздыхает и мягко берёт чужие плечи, осторожно перемещая Бальзу спиной к стене и тихо напевая простую русалочью песню, чтобы тот не проснулся раньше времени. Конечно, можно было обойтись без этих сложностей и просто разбудить, чтобы тот ушёл к себе, но... не хочется.  Вместо этого Эдгар высматривает мешки, лежащие в одном из углов, но всё ещё вне поля досягаемости. Он замирает нерешительно, а затем берёт в руки швабру и подцепляет её концом сначала один, подтягивает к себе и ощупывает. Достаточно мягко. В следующую секунду Валден проделывает такую же манипуляцию со вторым мешком, с третьим, собирает их в одну кучу и оглядывает довольно. Пока всё идёт по плану. Следующий шаг — вновь аккуратно подхватить Луку за плечи и мягко потянуть на себя. Медленно и осторожно — он не хочет, чтобы его человеческий друг поранился, продолжает напевать тихонько и укладывает Бальзу на получившееся "гнездо".  — Ну и ну, Бальза, от тебя стоило чего-то такого ожидать, — произносит Эдгар на родном русалочьем. Так проще и никто из обитателей корабля не поймёт о чём он вообще говорит, если вдруг решит подслушать. И не придётся объясняться. Русал кладёт руки на бортик и устало вздыхает, опустив на них голову. Ему самому отдохнуть не помешает, но такой момент нельзя упускать. Он смотрит на спящего, наверное, несколько минут, прежде чем слегка приподняться и ухватиться перепончатыми пальцами за узел на чужом затылке, потянуть на себя, распуская платок. По сравнению с его чешуйками, эта ткань совсем уж бледная, да и за множество стирок потеряла свой изначальный цвет, плюс тёмные пятна совсем не помогают положению.  Эдгар откладывает платок чуть в сторону и тянется, чтобы убрать с чужого лица тёмные пряди. У Луки волосы немного жёсткие, а ещё можно наткнуться на мелкие косички, в которых вплетены яркие бусины. Интересно, зачем? Нужно будет спросить… Потом.  — Ты такой дурак, — вздыхает русал. — Совсем про себя не думаешь. И как тебя к пиратам занесло? Никогда бы не подумал... Нет, он не собирается врать им по поводу направления сокровищ. Всё равно другие русалки младшего Валдена не любят, прогоняют, остерегаются, так что не ему бояться их осуждения. Но стоит продолжать только ради этого паренька. Который продолжает делать больше обычного ради него. Это...приятно. И так глупо! Зачем он вообще продолжает это делать? Ходит по нескольку раз на день, даже если устал, придумывает всё больше и больше новых развлечений, учит, даже выпросил возможность поплавать. И ради чего? Ради кого? Которого можно было вообще не выручать, который уйдёт в конце концов. Дурак дураком.  — Знаешь, — Эдгар вздыхает. — Нравишься ты мне. Даже если делаешь глупые поступки. Только попробуй нарваться на неприятности, когда я уйду.  Эдгар вновь кладёт руки на бортики и зевает сонно. Ну вот, дурацкое тело тоже требует отдыха, хотя в этой каморке даже заняться нечем. Русал всё равно опускает голову на руки и неторопливо оглядывает комнату, прежде чем закрыть глаза. 

***

Лука медленно приподнимается на локтях и сонно щурится, пытаясь понять где он. Голова гудит, а тело отзывается закономерно на, хоть и недолгий, но сон вне кровати. Бальза оглядывается в сторону маленького окошка, но видит там только ночную темноту и слабый блеск звёздочек. Значит, ещё ночь. Отлично, ещё успеет вернуться к себе. Так стоп.  Почему он вообще не у себя?  Лука встряхивает головой, пытаясь не упасть вот так на пол и продолжить видеть красочные сны, приподнимается, чуть пошатываясь и пытается разглядеть в ночной полутьме где он. Свеча почти догорела, и тусклый свет едва-едва освещает стены каморки, отбрасывая жуткие тени. Пират выдыхает и оглядывается по сторонам. Конечно, он всё ещё в помещении, где держат их пленника. Значит, он уснул здесь. Довольно неловкая ситуация, но в этом нет ничего такого, правильно?  Лука возвращается к месту, где проснулся и замечает лежащие на полу мешки. Тут же тянется к волосам, проверяя, и вытаскивает оттуда застрявший сухой стебелёк. Тут и швабра рядом валяется, а единственный, кто мог это всё устроить, сейчас мирно спит, опираясь руками о деревянные бортики своего ящика. У Бальзы губы сами расползаются в широкой улыбке и он тихонько качает головой, возвращая всё на свои места. Нельзя допускать того, чтобы в содержимое мешков попало много воды.  Когда он заканчивает, то хочет уже развернуться и уйти, но всё равно останавливается и глядит на спящего русала, чуть сомневаясь. А затем хлопает того осторожно по волосам и улыбается.  — Спокойной ночи, Эдди, — едва шевеля губами произносит Бальза, а затем выходит из каморки и бесшумно прикрывает за собой дверь.