***
А в это время Бражник с маниакально-радостной улыбкой наблюдал, как прах его непревзойдённой акумы разлетается по городу, оседая в воздухе, проникая в лёгкие. Уже пару месяцев он ждал, когда новоиспечённая Леди Баг не справится, и Коту придётся взять всё в свои руки. Этот день наконец-то настал: годы изысканий, путешествий, бессонных ночей принесли свои плоды. Акума, поражённая катаклизмом, не уничтоженная, а размноженная в тысячи частиц и распространённая исцелением Леди Баг - она не делала человека одержимым в прямом смысле, как это было с простыми акумами. Эта была гениальной, живущей своей жизнью,вытаскивающей на поверхность все самые скрытые, постыдные желания, не давая понять ни одной живой душе, что человек заражён. Она вселялась в испорченные сердца, и освободиться от неё можно было только тогда, когда человек уже переступит черту и поддастся своим демонам. Семейные узы... Как легко их разрушить. Феликс Грэм де Ванили знал это не понаслышке. Когда он узнал о том, кто его настоящий отец незадолго до его же смерти, тонкая нить, скрепляющая его сердце со здравым смыслом, оборвалась. Подорвала его благоразумность и реакция Адриана на происходящее. Всегда считающий его двоюродным братом, с которым они виделись раз в год, Адриан Агрест плевать хотел на Феликса, не изъявляя ни малейшего желания видеть его в своей жизни. Когда Феликс сказал, что хотел бы переехать в Париж из Англии и наладить семейные отношения с Адрианом, то в ответ услышал лишь безразличное презрение. Старший брат прямо сказал, что презирает отца и его внебрачное отродье, и приказал никогда больше не пытаться выйти с ним на контакт. А пару лет спустя, вот ирония, мать Феликса, всеми силами пытающаяся вернуть сына домой, нашлась растерзанной когтями в своём номере отеля Парижа. Дело моментально зашло в тупик: ни одной улики не нашлось за долгие месяцы расследования. Но Феликс прекрасно знал, чей это почерк. Ведь герой Парижа давно перестал быть героем, и Феликс убеждался в этом буквально каждый раз, когда выпускал акуму. Единственное, он не мог понять, чем Амели могла помешать Нуару, но узнать об этом он смог бы, только одержав победу, забрав талисманы, и заставив Нуара пожалеть о каждом прожитом дне. Несчастный человек - он потерял отца, мать, от него отказался брат. Можно ли в такой ситуации не свихнуться? Вполне. Но Феликс Грэм де Ванили выбрал путь намного легче, поддавшись своей тёмной стороне. - Габриэль гордился бы мной, - тихо сказал мужчина, поглаживая брошь мотылька на своём пиджаке. Прошло уже много лет с тех пор, как Габриэль Агрест, словно пёс, почуял приближающееся поражение. Зная, каким неистовым в своей ярости стал повзрослевший Нуар, он сделал единственное, что смог придумать в столь короткое время - нашёл себе преемника. Он не успел научить парня всему, однако основы передал, умоляя лишь об одном: когда всё закончится, если у него получится одолеть Кота и Леди Баг, то он вернёт к жизни Габриэля и Эмили. Отказаться было невозможно. Разве мог он, Феликс, оставить гнить в земле своего отца? В тот страшный для Феликса день, наблюдая через своих мотыльков за тайным логовом отца, он с ужасом смотрел на то, как Нуар, после пары коротких фраз, без колебаний вонзает свои острые когти в горло Габриэля, оставляя того истекать кровью. И вот уже больше десяти лет он пытается поквитаться с Нуаром, узнать, кто скрывается под его маской, но ничего не выходит. Казалось, с каждым разом проклятый Кот становился только сильнее и изворотливее. Конечно, получилось пару раз лишить его напарниц, однако, Нуара это, по всей видимости, абсолютно не волновало. Всегда появлялась новая. Он это почувствовал. Как души людей рвутся на части, выпуская самые потаённые слова и желания наружу, причиняя боль родным людям. Кто-то хотел говорить, кто-то мучить, кто-то убивать. Чужие ненависть, ярость, ужас и боль наполняли Феликса, давая понять, что акума всё больше и больше распространяется по городу, заражая людей. Феликс безумно рассмеялся, наслаждаясь этими ощущениями. Теперь остаётся только ждать.***
Адриан дико устал. Не хотелось думать ни о чём вообще. Глупышка Анна училась очень медленно, поэтому каждая битва с одержимым растягивалась на часы. В основном Адриан находился в стороне, вмешиваясь только в случае крайней необходимости. Сегодня он почти час наблюдал, как Леди Баг пыталась одолеть обманутого любовника. Смешно. Безусый парнишка, только-только со школьной скамьи, уже успел связаться с замужней женщиной, которая наставляла рога не только мужу, но и ему. Анна пыталась, Адриан это видел, однако проку было мало. Этого сопляка можно было уложить за минуту, что Адриану в конечном итоге и пришлось сделать. В такие времена он даже на несколько мгновений вспоминал о Маринетт - она была великолепной Леди Баг, жалко только, что оказалась ветреной пустоголовой идиоткой. Адриан помнил, как они случайно раскрылись друг другу. Глупая цепочка событий привела к тому, что всё в их тандеме пошло по наклонной. Они были молодыми, гормоны шалили, и они наделали глупостей - Маринетт по любви, Адриан по наивной убеждённости, что раз он любит Леди Баг, то априори любит и ту, кто носит эту маску. Но оказалось, что Маринетт он совсем не любил. Эта неуклюжая девчонка, смотревшая на него щенячьими глазами, таскавшаяся за ним по пятам, полагая, что он этого не замечает, не вызывала ничего, кроме раздражения, которое он умело скрывал благодаря своему воспитанию. Мечты о Леди Баг, которые он взращивал долгие годы, по инерции толкнули его в её объятия, о чём он очень скоро искренне пожалел. Через пару месяцев между ними состоялся трудный разговор. А главное дерьмо заключалось в том, что эта импульсивная идиотка сбежала. Оставила ему серёжки и просто скрылась. А теперь, спустя двадцать лет, Маринетт объявилась словно гром среди ясного неба. Скинула на него девятнадцатилетнюю девчонку, объявив её их совместной дочерью, сказала, что ей требуется твёрдая отцовская рука - мол, её можно было бы сделать новой Леди Баг, и была такова. Выполненный ДНК- тест доказал родство, и Адриану вроде бы ничего не оставалось, как оставить Эмму у себя, пока он не придумает, как избавиться от неё, не изваляв свою репутацию в грязи. Под покровом ночи, или в образе Нуара, он мог делать то, чего никогда бы не сделал Адриан Агрест в свете дня. Вышвырнуть дочь на улицу, отказавшись от неё, даже не сделав попытки познакомиться - такой скандал мог очень плохо сказаться на его империи, поэтому пришлось сделать вид, что он пытается разобраться в данной ситуации. Хотя на деле, посадив Эмму под замок, просто тянул время. С командой юристов готовил бумаги, которые дадут ему полную свободу от Маринетт и Эммы. Конечно, он не против обеспечить девчонку материально, но взамен ни одного слова о том, что он является отцом Эммы Дюпен-Чэн. И если они откажутся от соглашения добровольно, он их заставит. Заставит так, как делал это уже много лет с теми, кто стоял у него на пути. И, конечно, никаких отцовских чувств он не испытал ни через месяц, ни через два. Да и какие могут быть чувства, когда Агрест по юности кончил не в ту дырку? Эмма просто была: юная, тихая, спокойная, без огонька, так похожая на свою мать. Даже внешность она унаследовала от Маринетт, кроме, разве что, роста - Эмма была высокой, темноволосой, синеглазой - в первые минуты знакомства он вглядывался в её лицо, пытаясь найти хоть что-то родное, но нет. Копия матери. Сложившаяся ситуация казалась до странного безвыходной. Агрест ещё по юности дал себе обещание никогда не жениться и не иметь детей. Произошедшее с его собственным отцом, которого, спустя долгие годы борьбы, он уничтожил собственными руками, а точнее, когтями, наложила на Адриана особый отпечаток. Именно в тот момент, когда его когти без капли сожаления располосовали горло Габриэля, Агрест понял, что он давно не тот, каким был в тринадцать лет. Привязанность к кому-либо? Ответственность? Нет, это не для него.***
Адриан нервничал - эта пыль из праха акумы не давала ему покоя. Всегда всё исчезало, но не в этот раз. По пути домой он не заметил ничего подозрительного, а потому, всё, чего он хотел сейчас - это душ, виски и сон. Если что и случится, он узнает об этом сразу же. Спустя столько лет Плагг теперь не только уничтожал запасы камамбера - в особых случаях, как сегодня, патрулировал город, - но, в основном, это делали остальные квами. Адриан был невероятно зол, когда узнал, что отец заранее передал талисман Моли другому. Возможно, он бы сохранил ему жизнь, но услышав, что появится новый Бражник, решил иначе. Почему-то вонзать когти в его тонкую бледную шею было приятно. Потом захотелось сделать это и с Амели, матерью Феликса. Его сука-папаша умудрился обрюхатить двух сестёр, и Адриан решил эту проблему по-своему: Феликса послал, а его тётка разделила участь Габриэля. После этого даже дышать легче стало. Горячий душ смог очистить тело и привести мысли в порядок. Включив какое-то сатирическое шоу, Адриан накормил Плагга и отпустил его на патруль. Налил виски и сел на софу в спальне, наслаждаясь долгожданным отдыхом.***
Эмма, как и практически каждый вечер с первого дня проживания в доме Агреста, тихо плакала в своей комнате, прижимая к уху телефон, по которому разговаривала со своей лучшей подругой Инесс. Эмма родилась и выросла в Сен-Дени. Инесс жила в соседнем доме, и они начали дружить с первых шагов друг друга. Только Инесс могла понять, что испытывает Эмма, и только ей девушка могла открыть свою душу. Инесс Мартинье знала все постыдные секреты и мысли Эммы, и знала самое страшное, что уже не первый месяц терзало девушку, основательно расшатывая её психику. - Я ненавижу её, Инесс, ей самое место в аду, - всхлипнула она, судорожно вытирая слёзы. - Ты же не думаешь так на самом деле, Ми, - Инесс подавила тяжкий вздох, в сотый раз слушая одно и то же. Нет, ей не было в тягость, напротив, она готова была слушать это ежеминутно, но дело в том, что это не приносило облегчения девушке. Наоборот, Инесс казалось, что с каждым днём подруге становится всё хуже. - Прошло два дня с нашего последнего разговора. Ему плевать на меня, Инесс, точнее, он явно ненавидит меня, ненавидит маму. Я так сглупила, мне не следовало идти у неё на поводу. Она сломала мне жизнь, а после этого так легко оставила меня в его же руках, и просто свалила! Ну какая из неё мать? Боже, завтра же соберу чемоданы и уйду. Хоть на улицу, хоть куда, лишь бы не быть рядом с ним под одной крышей, - девушка снова всхлипнула, закусывая до боли пальцы, чтобы не разрыдаться во весь голос. А причины для этого были. Эмма лишь однажды спросила у матери, кем был её отец, но ответа не получила. Маринетт сказала ей только, что это неважно, ведь она никогда не увидит его. Девушка смирилась с неизвестностью и просто перестала задумываться об этом. Весь мир маленькой девочки сосредоточился в своей матери. Взрослея, Эмма мечтала переехать в Париж и поступить в институт моды и дизайна Марангони, а после фантазировала о пике надежд для выпускника - стажировке в модном доме Агреста. Девушка знала о нём всё: историю создания, взлёты и падения, пути закрепления на самых вершинах, и невольно проникалась страстью к одному человеку, бывшему для неё кумиром и идеалом - Адриану Агресту. После того, как в четырнадцать лет, ведомая любознательностью и жаждой нового, желанием быть такой же, как все, Эмма занялась сексом со своим хорошим другом, девушка ощутила сильное разочарование. В её окружении девственниц почти не было, а Эмма поддалась уговорам подруг. После первого раза все разговоры о том, как это прекрасно и приятно, она сочла ложью и выдумкой, но решила попробовать ещё раз. Ничего. Позже, начав встречаться с парнем, Ми дала ему шанс. Его звали Антонием, он любил её, боготворил, но каждый раз с ним она чувствовала только пустоту и хотела, чтобы он скорее кончил. Их отношения не продлились и полгода. Уже позже Инесс сказала, что Эмме, видимо, просто не повезло иметь дело с зелёными юнцами. Однажды, когда Эмма ночевала у Инесс, девушки надели самые откровенные платья, ярким макияжем прибавили себе лет пять, и отправились в один из клубов, где не особо следили за возрастом посетителей. Уже там Эмма нашла себе мужчину для секса без обязательств: красивого, судя по одежде - богатого, и весьма милого. С ним всё было намного лучше, но далеко не то, о чём девушка читала в романах и о чём мечтала. Но вывод был сделан: ровесники не стоят того, чтобы отдавать им своё тело, но и в таком возрасте встречаться с взрослыми мужчинами девушка не могла, да и не хотела. Это было слишком неправильно и грязно. Но мечтать никто не запрещал, а потому Эмма оборвала романтические отношения с парнями, думая о мужчинах постарше - страстных и опытных. Хотелось мечтать о красивом, успешном, а главное, о том, кто хоть в самой малой степени сможет быть досягаем для неё. Её недалёкое будущее было в Париже, и Эмма очень скоро осознала, что тёмными ночами, лаская себя, она представляла только одного человека - Адриана Агреста. Эмме в то время было семнадцать, а Агресту тридцать восемь, но он был великолепным: высоким, с ярко выраженной развитой мускулатурой, светлыми волосами и завораживающими глазами. И он не был женат. Эмма несколько лет фантазировала о нём каждую ночь, надеясь и мечтая, что скоро она переедет в Париж и, возможно, сможет обратить на себя его внимание. Она собирала все вырезки из газет и журналов, искала его интервью, старые фотографии, изучала его биографию, пока, однажды, её мир не рухнул, когда Маринетт пришлось рассказать Эмме о том, кем на самом деле был её отец, даже не подозревающий о её существовании. Маринетт была в шоке, когда узнала о тайной страсти своей дочери. Долгие дни она думала о том, что делать дальше, долгие ночи плакала, заглушая рыдания подушкой, проклиная Агреста за то, что он сломал жизнь сначала ей, а потом и дочери. Это было настолько неожиданно и дико неправильно, что доводило женщину до тошноты, хотя в глубине души понимала, что Адриан ни в чём ни виноват, и она сама тоже не виновата - только невероятно дикая случайность могла привести к такому исходу. В итоге единственным и правильным ей показался один вариант: рассказать правду и познакомить их друг с другом, чтобы Изабель увидела в Адриане своего отца, а не объект вожделения. Но её план имел один существенный недостаток - Адриан Агрест в обществе казался тем же самым порядочным, внимательным, хорошим человеком, каким его помнила Маринетт, но она понятия не имела, что Кот Нуар на самом деле уже давно прогнил до самой глубины своей души. А Эмма сходила с ума. Уже несколько месяцев она только и могла думать о том, что тысячи раз мысленно занималась сексом со своим биологическим отцом. Невольно вспоминала все пошлые сцены с его участием, презирая саму себя, ненавидя всех вокруг, а главное, свою мать, которая могла бы предотвратить этот кошмар, просто рассказав ей правду. Девушка, вопреки здравому смыслу, до сих пор желала Агреста, ощущая дрожь в теле от их малейшего контакта: дрожь желания и презрения к самой себе. Эмма чувствовала себя настолько грязной и мерзкой, что с каждым днём мысль о том, чтобы просто выброситься из окна, казалась всё более привлекательной. Она не сможет отмыться от этого никогда, потому что известие о том, кем Агрест приходится ей, ни на йоту не умерило её пыл. Просто к желанию прибавились отвращение и брезгливость к самой себе. Девушке было противно смотреть на себя в зеркало, противно слышать свой голос, но больше всего каждую ночь она боялась засыпать, боялась снять напряжение с истосковавшегося по ласкам тела - больше всего она боялась, что в это мгновение перед глазами возникнет образ Адриана. - Ты ведь знаешь, что двери нашего дома для тебя всегда открыты, - ласково сказала Инесс. - Родная, я больше всего сейчас хочу быть с тобой рядом. Мне так жаль, что это происходит с тобой. - Конечно, спасибо, - пробормотала девушка. - Спасибо, Инесс, правда, без тебя я бы давно уже двинулась. - Что ты собираешься делать? Ми, тебе становится только хуже, прошу, приезжай к нам. Я даже представить не могу, что ты чувствуешь рядом с ним. - Завтра, - твёрдо ответила Эмма. - Больше я здесь не останусь, хватит с меня. Это так ужасно, Инесс, ты просто не представляешь, - девушка снова заплакала. - В реальности он в тысячу раз притягательней, чем на фото, и в столько же раз холодней. Я не могу связно мыслить, зная, что нахожусь в его доме. И видеть его безразличие тоже не могу. Я понимаю, что он не знал обо мне, что он не хотел бы меня, и, как он сказал, "Всего лишь пару раз по глупости трахнул мою мать". А я столько думала... мечтала... А теперь даже в глаза ему смотреть не могу. Что бы он подумал обо мне, если бы узнал, что я на самом деле испытываю к нему? Инесс промолчала, слушая судорожные всхлипы подруги. Как подбодрить и успокоить, она не знала, потому что ни в одном страшном сне такую ситуацию невозможно было даже представить. Девушка просто шептала всякие нежности, слушая понемногу успокаивающееся дыхание Эммы. - Пойду приму ванну, моё лицо наверняка похоже на красную пухлую боксёрскую грушу, - Эмма скривила губы в попытке улыбнуться самой себе. Инесс облегчённо вздохнула. - Не раскисай. Я бы успокоила тебя тем, что в жизни бывают ситуации и похуже, но честно... Ни одна в голову не приходит. Эмма тихо рассмеялась, чувствуя толику облегчения от разговора с подругой. Девушки попрощались и договорились, что завтра же Эмма с чемоданами будет стоять в доме Инесс. Со слезами вышла немалая доля напряжения, а тёплая душистая ванна прояснила сознание. В миллионный раз доводить себя до крайности своим несчастьем не хотелось, поэтому закончив все вечерние процедуры, девушка, запахнув поплотнее белый махровый халат, вышла на балкон, чтобы подышать свежим прохладным воздухом. Луна стояла уже высоко в небе, а яркие звёзды рассыпались везде, куда только падал взгляд. Эмма дышала размеренно и глубоко, пытаясь успокоить гулко бьющееся сердце, но почему-то, вопреки обыкновению, каждый вздох вносил только большее смятение в её разум. Мысли начали путаться, выталкивая наружу одно единственно важное желание - она должна поговорить с ним. Узнать, почему он ненавидит её, почему игнорирует, просто убивая своим холодом? Она ведь не сделала ему ничего, чем бы заслужила такое отношение. В конце концов, это была их ошибка, его и мамы, но никак не Эммы. Уже поздно, но плевать. Ей было физически необходимо поговорить с ним и всё решить. Открыла дверь и застыла. Неправильно. Глупо. Опрометчиво. Здравый смысл твердил, что это большая ошибка, и никакие разговоры не решат её проблему, а вот хуже наверняка сделают. Но тело не слушалось, девушка задрожала в немой борьбе с самой собой, с усилием делая шаг вперёд, прочь из душной комнаты. Будь что будет.***
Адриан вышел на террасу и только прикурил сигарету, когда раздался тихий стук в дверь. Час ночи. Кого могло принести в такое время? Персонал-то давно спал. Посетитель решил не дожидаться приглашения и тихо открыл дверь. Адриан с огромным удивлением увидел Эмму. - Какого чёрта ты тут забыла в такое время? - вместо приветствия услышала девушка. Эмма робко прошла через спальню и встала рядом с Агрестом, впиваясь дрожащими пальчиками в ладони. Все слова мигом вылетели из головы, и она только растерянно смотрела на него, изо всех сил стараясь не замечать его красоты и мужской притягательности. Длинные пальцы, сжимающие сигарету, очень хотелось почувствовать на какой-нибудь части своего тела, а удовлетворённое выражение лица, появившееся после первой глубокой затяжки, хотелось вызвать своими губами или руками. А ещё он спал с моей матерью. Эмма внутренне сжалась, чувствуя, что от таких мыслей ладони вспотели, а к горлу подступила тошнота. Её не должно быть здесь. Не должно. Девушка почувствовала, как внутренности скрутило тугим узлом, вызывая липкий страх и головокружение. Как же она устала от всего этого. Больше всего на свете она хотела вернуться на три года назад, в ласковые объятия Антония, который, хоть и не уносил её в небеса, но любил и был нежным. Какой же Эмма была идиоткой, желая острых ощущений и головокружительной страсти в объятиях взрослых опытных любовников. Что это было? Подсознательное желание глупой девчонки, выросшей без отца, искать утешения в крепких объятиях человека, много старше её, или дикая беспросветная тупость? Эмма старательно пыталась не думать о всех тех позах, в которых она мысленно отдавалась Агресту на протяжении нескольких лет, не думать о его руках на своём теле, его губах, шепчущих ей нежности - он оказался жестоким и холодным, совсем не таким, каким она его представляла. - Ну конечно, - лениво протянул Агрест, с насмешкой глядя на молчаливую гостью, - проходи, не стесняйся. Извини, что я в таком виде, - Адриан небрежно махнул рукой на своё обнажённое тело, которое скрывали только низко сидящие пижамные штаны, - не ждал гостей. Девушка заметила издёвку в его голосе, недовольство в изумрудных глазах, но предпочла это проигнорировать. Неважно, что он скажет, что он сделает, главное - добиться цели. Взгляд невольно опустился вниз, разглядывая замысловатый рисунок на кафеле. - Прости, что так поздно и без приглашения, но ты упорно игнорируешь меня, а хочу поговорить. - Нам не о чем разговаривать, - коротко бросил он, затушив сигарету и возвращаясь в спальню, - и ты должна уйти. - Почему? Не прогоняй меня, пожалуйста! Адриан поморщился, когда услышал слёзы в её голосе. Её тонкие руки с отчаянием вцепились в его предплечье, будто не замечая, что короткие ноготки царапают кожу. С силой сжав её запястья, отстранил руки от своего тела. В синеве блестящих от слёз глаз были видны зелёные искорки. Адриану неожиданно понравился её затравленный и измученный взгляд. - Нам не о чем разговаривать, - повторил он. - Не знаю, почему я разрешил тебе остаться, но я точно не нуждаюсь в душевных беседах с тобой. Адриан слегка оттолкнул девушку от себя, невольно отмечая, как красива она была в своём отчаянии. Мешковатый халат скрывал её тело, делая её трогательно невинной, слёзы тонкими дорожками стекали по покрасневшим щекам, а дрожащие губы почему-то задержали его взгляд. - Зато я нуждаюсь! Ты ведь... - Только не вздумай назвать своим отцом! - зло рыкнул он. - Я знаю тебя всего пару месяцев и надеюсь, что наше общение скоро прекратится. Блять, неужели ты думаешь, что нам уместно обсуждать что-либо, когда ты ночью находишься в моей спальне? Девушка всхлипнула, но взгляд не отвела. Его глаза завораживали даже тогда, когда злость и гнев плескались в них через край. До боли хотелось покинуть комнату, пока она не сказала то, о чём очень пожалеет, но что-то держало её здесь. Эмма закусила губу, рассматривая мужчину перед собой. Высокий, стройный, сильный, красивый. Мышцы бугрились под его кожей и девушку завораживало это зрелище. Изумрудные глаза пылали так ярко, что, казалось, обжигали её. Эмма не понимала, что говорить, что делать, она осознавала только одну вещь - если Адриан прогонит её, она просто сойдёт с ума. Неожиданная злость горячей волной накрыла её сознание. Она столько всего хотела сказать, столько всего сделать, и именно сейчас, почему-то, ей это показалось хорошей идеей. - Ох, ну конечно, как же я могла забыть, ты ведь просто несколько раз трахнул мою мать, это ведь не делает тебя моим отцом, верно? И знаешь, у меня нет на самом деле никакого желания называть тебя папулей, - её губы презрительно скривились и девушка уверенно сделала пару шагов вперёд, - ведь дочери не представляют своих отцов, когда доставляют себе удовольствие в постели, не так ли? Что-то, чему Эмма никак не могла дать название, волной гнева толкнуло её вперёд, заставляя последние слова буквально выдохнуть в губы Адриана перед тем, как впиться в них поцелуем, крепко обхватывая его шею руками и прижимаясь к нему всем телом. Нескольких секунд, в течение которых Адриан пребывал в ступоре, хватило, чтобы его тело непозволительным образом отреагировало на близость девушки. Сжав узкие плечи, он отстранил Эмму от себя, с презрением вглядываясь в синие глаза, которые с вызовом смотрели на него. Ни капли смущения или стеснения. - Ну надо же, какие откровения, - глумливо произнёс он. - Для этого Маринетт притащила тебя в мой дом, для этого ты пришла ко мне ночью? Хочешь, чтобы я тебя трахнул? Да у вас это семейное, как я посмотрю, запускать руку между ног, думая обо мне. Научилась этому у своей матери? И Адриан, и Эмма понимали - то, что происходит в этой комнате, было аморальным и неправильным, практически каждое слово - грязью и провокацией. Эмма хотела покинуть его спальню, а Адриан мечтал вышвырнуть её из дома и никогда больше не видеть. Но будто кто-то невидимый толкал их друг к другу, силой вытаскивая из них безнравственность и распутство. И вместо того, чтобы выставить девушку вон, Адриан вдруг осознал, что пальцы, сжимающие её плечи, не могут разжаться, как бы он не пытался. Зато они без проблем сдавили нежные ключицы ещё сильнее, наверняка причиняя боль. А Эмма почему-то вдруг оказалась счастлива, чувствуя его крепкие руки на своём теле, и его запах, проникающий до самой глубины души. - Если ты думаешь, что говоря такую мерзость, испугаешь меня, то тебя ждёт разочарование, - девушка протянула ладонь и ласково прикоснулась к гладко выбритой щеке Адриана. - Испорченная распутная идиотка, - зло прорычал он и вдруг резко рванул пояс на неё халате. Ну что же, раз ты не понимаешь слов, будут действия. Но рванул - и застыл на мгновение. Что дальше? Дальше ведь ничего не должно быть, не с ней. Эмма не отшатнулась от него, только изящно повела плечами, сбрасывая халат на пол. Она не отрывала взгляд от полыхающих бешенством глаз Адриана, и не видела в них ничего, кроме ярости и ненависти. И почему вдруг её это перестало волновать? Внезапно ярость и ненависть показались ей теми самыми красивыми чувствами, которым как раз место в её отношениях с Агрестом - это оказалось их сутью. - Ну же, - шепнула девушка, прижимаясь к крепкому мужскому телу, - здесь нет никого, кроме нас. А я всегда по-настоящему хотела только тебя. Он не будет этого делать, не будет, не будет... Будет. Густая вяжущая темнота окончательно накрыла его сознание, и Адриан одним рывком прижал к себе хрупкое обнажённое тело. Эмма застонала, когда обжигающие жёсткие губы накрыли её, прохладные и мягкие. Мощные руки лихорадочно гладили и сжимали юное тело, и Эмма почувствовала, что до безумия возбуждена. - Расскажи мне, - послышался хриплый голос, и девушка вскрикнула, когда почувствовала ладонь, грубо ласкающую её грудь, - о чём ты мечтала? Какой же была твоя самая грязная фантазия? Адриан провёл рукой по плоскому животу, ниже, сразу же проникая пальцами в истекающее влагой лоно девушки. - Господи, - Эмма закусила губу, с трудом сдерживая крики, - я... не могу... пожалуйста... Она бессильно прикрыла глаза, расслабляясь в его объятиях. Ни одной связной мысли в её голове не было, грубые ласки дарили невероятное удовольствие, которое не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытывала до этого в своей жизни. Ещё пара движений его руки, пара крепких поцелуев, и Эмма испытала бы мощный оргазм, но неожиданно всё закончилось. Умелые пальцы покинули её тело, а губы переместились на шею, оставляя болезненные укусы на коже. Эмма всхлипнула, сжав бёдра, и почувствовала, как от мучительного напряжения в низу живота на глазах наворачиваются слёзы. - Расскажи, о чём ты мечтала больше всего, - прорычал Адриан, с силой впиваясь зубами в кожу на ключице. - Пожалуйста, не заставляй меня, - едва связно прошептала она, с трудом удерживаясь на дрожащих ногах. - Это так... - Аморально? Пошло? Неправильно? Грязно? Тогда какого хера ты до сих пор тут? - прошипел мужчина и сделал шаг назад, отпуская Эмму из своих рук. Она тяжело сглотнула, понимая, что больше всего на свете хочет его, и ни одна здравая мысль, ни один довод разума не могут это желание унять. Девушка, отбросив все мысли, несмело прикоснулась ладошками к тяжело вздымающейся мужской груди, исследуя крепкое горячее тело, следуя за своими руками нежными поцелуями. Опустилась на колени и без капли стеснения обхватила рукой твёрдый горячий член. В своих фантазиях она всегда была уверена в себе, всегда знала, что делать, как доставить удовольствие ему. - Хочешь узнать, о чём я мечтала чаще всего? - тихо спросила она, медленно двигая рукой, глядя прямо в его вспыхнувшие изумрудным огнём глаза. - Больше всего я любила доставлять тебе удовольствие так... Ты наматывал на кулаки мои волосы, и сам... Эмма закрыла глаза, не в силах договорить, представляя, что всё это не по-настоящему. Это всего лишь её фантазия - реалистичная, прекрасная, но не замаранная тем фактом, что оба уже сейчас полностью увязли в грязи. - Хорошая девочка, - хрипло выдавил Адриан, сжав в кулаках длинные тёмные волосы. Толкнулся в её открытый рот, проникая чуть глубже, и ещё немного, наблюдая за реакцией девушки - ему не казались хоть сколько-нибудь привлекательными любовницы, давящиеся, с трудом сдерживающие рвотный рефлекс. Эмма же явно имела опыт и наслаждалась процессом. Она сжимала руками его бёдра, позволяя проникать так, как ему хотелось. И вскоре Адриан с силой насаживал горячий и влажный рот на свой член, толкаясь быстро, до упора, в горло, чувствуя лёгкие ласки языка и зубов. А Эмме казалось, что с каждым его движением она возбуждается всё сильней - даже в самых ярких снах она не испытывала и сотой доли наслаждения, чем сейчас, стоя перед ним на коленях. Внезапно Адриан вынул член из её рта и провёл большим пальцем по её распухшим губам. - Куда я кончал в твоём воображении? Голос низкий, бархатный, проникающий в самое нутро. Эмма упорно пыталась игнорировать желание, которое буквально разрывало её на части, желая в первую очередь доставить удовольствие ему. Голос отказывался подчиняться, поэтому девушка захватила губами его член, ясно давая понять, где ему место в этот момент. Адриан усмехнулся её молчаливости и через несколько минут излился в её рот. Девушка блаженно зажмурилась, сглатывая чуть солоноватую вязкую жидкость. Она никогда не делала минет никому, но девчачьи посиделки предусматривали сексуальное просвещение и своеобразные тренировки - у одной из подруг Эммы была тайная коллекция разнообразных приспособлений разных размеров. Теперь она была счастлива, что преодолела тогда своё стеснение. Руки в волосах расслабились, и Эмма поднялась с колен, не зная, куда девать свой взгляд и что вообще делать - между ног противно жгло, требуя разрядки. - Адриан, я... - девушка не договорила, почувствовав, как его имя, впервые произнесённое в его же присутствии, обожгло язык. - Молчи. Почему-то смотреть ей в глаза не хотелось. Адриан развернул девушку спиной к себе, осыпая поцелуями её шею, одной рукой лаская грудь, а другой проникнув между бёдер. - Такая горячая и мокрая, - прошептал он, глубоко вдыхая цветочный запах, исходящий от кожи Эммы, - неужели ты правда мечтала о таком? Зачем тебе это надо было? Вопрос был риторическим. Эмма поняла это, когда Адриан сразу же, не ожидая ответа, резко нагнул её и, впившись в бёдра крепкими руками, одним рывком вошёл в податливое тело. В голове будто разорвался фейерверк эмоций. Так долго мучившая её неутолённая фантазия становилась реальностью, и сдерживать стоны и крики стало невозможным. Когда мощный оргазм накрыл с головой, девушка мгновенно провалилась в темноту.***
Плагг с тревогой и сожалением смотрел на спавших в кровати Адриана и Эмму. Он винил себя в случившемся - следовало догадаться сразу, что происходит что-то страшное. Но последний раз это было так давно, что он и забыл об этом. Только спустя несколько часов патрулирования города, чувствуя повсюду отрицательные эмоции, Плагг нашёл Тикки и соединился с ней специальным ритуалом. И тогда они поняли, что самая могущественная акума, созданная несколько сотен лет назад одним из хранителей, была воссоздана снова, но воссоздана бесконечно испорченной. Зато благодаря этой акуме они с Тикки почувствовали, где скрывается Бражник. Плагг подлетел к Адриану, потираясь головой о его щёку и жалобно урча. Он понял, какое воздействие оказывала эта акума на людей, и ему было безумно жаль, что все эти годы он боялся признаваться сам себе, что Адриан меняется: меняется неумолимо и совсем не в лучшую сторону. Ему было жаль, что столько ненависти поселилось в его сердце, и что там совсем не осталось места чистой и непорочной любви. Адриан с трудом открыл глаза, морщась из-за тупой боли в затылке. Он повернул голову и увидел густые тёмные волосы, раскинувшиеся по подушке, тонкую хрупкую руку на своей груди. И Плагга, смотревшего на него со вселенской грустью в глазах. - Что случилось? - прохрипел он, освобождаясь из объятий и с трудом поднимаясь на кровати. Голова раскалывалась как от самого дикого похмелья, но Адриан точно помнил, что выпил всего пару бокалов, значит, дело не в виски. Воспоминания о вчерашней ночи вихрем пронеслись в его сознании - он ждал, надеялся, что почувствует раскаяние, стыд, отвращение к самому себе - пусто. Похоже, все эти чувства навсегда искоренились в нём, оставляя место только испорченности и вседозволенности, не знающим границ. Адриан пошёл в ванную, поманив за собой Плагга. Приняв душ, он почувствовал себя гораздо лучше и выслушал своего квами. - Ты не виноват, приятель, - Адриан ласково потрепал квами по голове. Только к нему он относился так же, как и раньше, будучи ещё светлым и чистым ребёнком. - Но теперь, похоже, у меня проблемы, - он устало усмехнулся. - Мне надо немного прийти в себя, и вечером мы покончим с Бражником. А пока принеси мне талисман Клизи, придётся немного подправить сознание моей гостьи. И будь рядом, возможно, мне понадобится помощь. Во всём была виновата акума. И если Адриану было плевать, по каким причинам Эмма отдалась ему, то вот ей, вероятно будет не совсем понятно, почему её, пускай только биологический, отец не побрезговал воспользоваться ею. Адриан вышел из ванной, и, сев на софу, стоящую напротив кровати, стал ждать. Вскоре девушка проснулась. С улыбкой потянулась и открыла глаза. Её рука нашла только пустоту рядом с собой, и Эмма, прижав простынь к груди, резко села на кровати. Дыхание перехватило, когда взгляд наткнулся на Адриана, такого красивого и спокойного, выжидающе смотрящего на неё без единой эмоции в глазах. Он ждал, что девушка начнёт плакать, кричать, не сдерживая отвращения к ситуации, в которую они оба попали, но Эмма смотрела кротко, покорно, чуть улыбаясь дрожащими губами. - Я не знаю, что сказать, - наконец шепнула она, чувствуя растекающийся румянец на щеках. Вчерашние приступы злости прошли, и девушка просто радовалась пускай и короткому, но всё-таки исполненному желанию. - Я так давно хотела этого, и мне всё равно, как это выглядит. Пожалуйста, только не ненавидь меня,- Эмма нервно сжала руки. Твою мать, блять, она что, вчера говорила это не под действием акумы? Удивление и презрение так явно отразилось на его лице, что девушка, укутавшись в простынь, соскочила с кровати и быстро подошла к нему, сев у его ног. Взяла его ладонь в свои маленькие ручки, и уткнулась головой в его колени, не сдержав слёз. - Не прогоняй меня, пожалуйста, я стану для тебя кем угодно, сделаю всё, что ты попросишь, только позволь быть рядом с тобой... Адриан, сжав пальцами подбородок девушки, поднял её голову, пытаясь разглядеть каждую эмоцию в глубине её синих глаз. - Ты ненормальная, - тихо сказал он, поглаживая пухлые губы девушки, - совсем такая же, как и я. Вполне вероятно, она пригодится ему. Судя по тому, что рассказал Плагг, в городе теперь творится полный хаос, и чтобы исправить этот кошмар, им с Леди Баг явно потребуется помощь.