Младшее звено.

      Времяпровождение с Микки было… интересным. Если сворачивание самокруток под оглушающий вой телевизора можно было посчитать познавательным занятием. Несомненно, семья могла бы найти мне более подходящую сиделку. Если бы пришлось, Йен как минимум забрал бы меня к себе на работу. Но в какой-то из дней система сломалась, и за отсутствием взрослых, в отвественности которых находилось сразу двое детей, я самостоятельно отправилась на ссылку к Милковичу.       Никогда за всю свою жизнь я так не веселилась. Несмотря на то, что Микки всем своим видом старается делать вид, что ему со мной скучно и что я только жить мешаю, блеск в его глазах от гордости за попадание по цели с третьего раза, ни с чем не спутать. Конечно, о том, что Микки учит меня стрелять на своём заднем дворе, как и скручивать сигареты, я упоминать не стану. От причастности к этому секрету, вся нелегальная деятельность в «яслях» становилась ещё круче. Но и ранок на руках прибавилось.       — Мелочь, сколько можно? — ругался Микки, аккуратно приклеивая очередной пластырь на руку, после небольшого пореза об бумагу.       — Спасибо! — улыбаюсь ему в ответ на грубости, и обнимаю, так крепко, что парень замирает. И словно ничего не заметила, возвращаюсь к самокруткам.       Микки же сидит в том же положении, в котором я его оставила, уже несколько минут. Заветное «Да пожалуйста» звучит чуть позже, когда с работой было покончено. Брюнет собрал всё в банку, так и оставив на столе.       Всё же он очаровательный.       — Микки, — мягко зову его, на что парень дёрнулся, — а когда мы пойдём к Йену?       По планам у него было зайти к брату и обсудить что-то, о чём Микки отказался мне рассказывать.       — Я иду, ты остаёшься дома.       — Я с тобой хочу.       — Тебе нельзя.       — Почему?       Про тайные отношения Микки с Йеном я узнала случайно, застав тех как-то за поцелуями. К счастью, то что было дальше я не увидела, благоразумно уйдя из спальни брата на кухню. Когда вся семья вернулась домой, мне ещё и досталось за это. Видите ли, вредно сидеть на одном месте часами, и вообще на кухне без присмотра находиться опасно. Увидев, что меня это совершенно не интересует, Лип вздохнул, и объявив что захватит пару вещей перед походом к Карен, ушёл. Со стороны двора послышался тупой звук удара и сдерживаемые тихие маты. Уставшая Фиона не обратила внимания. А у Микки на следующий день все ноги были в синяках.       — Покачену! Нечего тебе там делать, мелочь.       В общем, отношения у нас складывались абсолютно прекрасные!       Без прикрас — я быстро привязалась к Микки. Сам по себе он был простодушный, немного жестокий, но с добрым сердцем. Это было многократно доказано его заботливым отношением ко мне, хотя он честно признавался, что сидит со мной только из нужды в деньгах. Данный факт меня нисколько не огорчал, поскольку мне нравилось проводить с ним время, ни смотря на причины и последствия. К тому же, как единственный человек, которого не заботило количество знаний в моей голове, он никогда не обращался ко мне по взрослому. Все разговоры были строго по детским стандартам, с небольшими корректировками в понимании слово «детство» от Микки. Никто не ожидал от меня невообразимых результатов в учебе. Никто не заставлял читать учебники и развиваться. С Микки можно было заниматься ерундой. С ним было попросту весело.       И есть различие между весельем дома с младшими и весельем с Микки. Младшие были ограничены в играх, и всегда были под присмотром, в случае чего. С Микки можно было стрелять из ружья по забору, и слышать на это только возмущения, что я не попадаю по целям. Если же попадаешь, то всегда можно получить парочку радостных восклицаний.       Вернувшись домой после ухода Микки, можно было продолжить представлять себе будущее времяпровождение с ним. И не важно что старшие беспокоятся, когда я отказываюсь вставать с кровати или читать. Не хочу обратно в обязанности. Хочу свободу. Хочу к Микки.       Так, в один из дней, когда я лежала на полу в шкафу, рисуя Микки в акварельном альбоме, ко мне зашёл Йен. Он широко открыл дверцу шкафа, заставив меня зажмуриться от света, и сел на полу, скрестив ноги. Я не отрывалась от рисования, лишь краем глаза посмотрев на брата.       — Софи, все уже давно ужинают, — тихо сказал Йен, попытавшись вытащить меня из шкафа.       Я запротестовала, бросив карандаши и схватившись за дверцу. В ход пошли высокочастотные звуки и плачь.       — Не хочу есть!       Это было враньё. Кушать хотелось неимоверно. Но я не люблю обедать и ужинать с семьёй. Это всегда чрезвычайно некомфортно и меня всегда заставляют есть то, что не хочется. Оттого я была чрезвычайно худой для ребенка своего возраста, пугая этим незнакомцев. Было жаль Фиону, когда за её спиной люди говорили, что меня дома не кормят и что на нашу семью надо вызвать службы опеки. Но это ведь Саутсайд. Никто никогда не воплощает свои слова в реальность.       В итоге меня оторвали от шкафа и насильно потащили на ужин. Весь вечер семья пыталась меня успокоить. В какой-то момент я сама задумалась, почему так много плачу, но реветь не перестала. Из-за меня заплакал и Лиам.       — Я не понимаю что не так, — склонившись над столом высказалась Фиона, получив поддержку со стороны Ви и Кевина, зашедших на ужин как раз к моему появлению. Лип и Йен ушли кто к кому, оставив эту проблему другим.       — Софи, что случилось? — спросил Кев, подняв меня на руки и успокаивающе поглаживая по спине.       Я не могла бы ему ответить, даже если бы хотела. Я хочу к Микки! И я никак не могу это объяснить, потому что это чувство словно не моё. Я несомненно рада общаться с ним, но не до такой зависимости. Мысли в голове делятся на два, и не дают мыслить разумно. Ничего не понятно, и оттого голова разрывается от боли.

«Прости. Я просто скучаю по брату.»

      Снова этот голос в голове! Когда же он исчезнет, в конце концов? От него одни головные боли!

«Прости.»

      Замолчи! Исчезни! Как же надоели твои извинения.       — Больно! — уже не без причины ревела я. — Больно, очень больно!       Руки сжимали голову в попытке заглушить боль, сдавить череп, чтобы боль снаружи перекрыла ту, что внутри. Ничего не получалось. Ничего не слышно. Всё слишком расплывчатое, мыльное. Кажется Фиона сказала что-то насчёт скорой. Ноги коснулись чего-то мягкого, но я сильнее схватилась за Кевина, и тот сжал меня обратно в объятия.       Единственным плюсом от этого всего было то, что за всеми криками, не было слышно собственных мыслей и этот надоедливый голос. Боль продлилась до самого приезда скорой, а потом я отключилась, не в силах выдержать такой нагрузки.

***

      Девочка в потрёпанной футболке испуганно огляделась по сторонам черной пустоты. Всё вокруг казалось одинаковым. В какой-то степени, так и было, ведь в абсолютном пространстве существовало только сознание. Единственным лучиком света был фонарь, далеко от самой девочки. Так далеко, что на фоне пустоты, он казался маленькой точкой.       Девочка зашагала в сторону фонаря, внимательно следя за движением тела в пустоте. Она шла словно по воздуху, и в тоже время, четко ощущала землю под ногами. Подумав о том, что на середине пути дорога может закончиться, она остановилась, встряхнула головой, и потопала дальше. Чем дольше она шла, тем ближе был фонарь.       Но чем ближе она подходила, тем ярче стали виднеться и другие вещи. Сам фонарь оказался большим экраном старого телевизора, какой по рассказам братьев, раньше стоял у них в гостиной. Но этот телевизор принадлежал к кому-то другому.       Мужчина с растрепанными черными волосами сидел в белом пространстве, и бил по боку телевизора рукой, громко на него ругаясь. Он явно был чем-то недоволен, но девочка не догадывалась о причине. Телевизор шумел, не работая, что скорее всего и разозлило мужчину. Сломался ли телевизор из-за её прихода в пустоту? На этот вопрос она пока не знала ответа. Но может симпатичный мужчина ей подскажет?       — Здравствуйте, — пролепетала она детским голоском, и тут же сжалась от страха, когда мужчина подпрыгнул на месте, закричав. Его взгляд встретился с её, и они смотрели друг на друга широкими глазами. Брюнет тяжело дышал, сжав ткань кофты на груди в руке. — Извините.       — Какого… — не веря своим глазам, произнес мужчина. — Ты… Ты как здесь оказалась?       Девочка обернулась на черную пустоту, пытаясь сообразить ответ в голове. Затем посмотрела на белое пространство в котором сидел мужчина, и вздохнула. Всё это не сходилось к единому выводу.       — Не знаю, — честно ответила она, схватившись ладошками за края футболки. — А где это «здесь»?       — Как это где? — нахмурившись спросил мужчина. — В голове! Где же ещё?       Всё это время он прибывал в огромном стрессе, размышляя, к чему могла привезти поломка телевизора. Любой телеканал показывал одно и то же. Это были его глаза в реальность, через которые он мог наблюдать за проходящей мимо него жизнью, что отключились в один момент.       — Интересно, — ответила девочка, всё ещё не до конца понимая, что происходит. — А вы кто?       — Я? — искренне удивился мужчина. Он хотел было ответить в таком же злобном тоне, но заметив как трясутся у девочки руки, быстро успокоился. — Ты ведь Софи, не так ли?       Девочка раскрыла рот от удивления, издав тонкий звук «ой».       — Откуда вы знаете?       Мужчина поднял одну бровь в вопросе, размышляя. С одной стороны, девочка действительно могла не знать ответов на своё появление в собственной голове. С другой, выглядело так, будто ей просто нравилось его бесить.       — Почему ты такая глупая? — совершенно честно интересовался мужчина, не рассчитывая на ответ от ребёнка, которой и не последовал. — Ты же умная. Всё лучше всех знаешь. И ведешь себя странно…       Девочка поджала губы, не зная что сказать. Общение с незнакомцем было слишком неловким и пугающим. К тому же он назвал Софи глупой, что немало её обидело.       Придя к какому-то выводу, брюнет закрыл глаза, и перед ним появился листок с бумагой. Софи удивилась, но почему-то осталась спокойно стоять на месте. Незнакомец что-то написал на листке, и протянул его в сторону девочки.       — Сможешь это решить?       Софи едва коснулась чужой руки, забрав листок, и быстро взглянув на задачу, вернула его обратно, качая головой.       — Не знаю, — ответила она, расстроившись. Обычно у неё всё получалось. Но сейчас она чувствовала себя по другому. Как будто голова весила меньше. Вся информация просто испарилась из её головы.       — Хм, возможно дело в том, что твоё сознание оказавшись здесь, потеряло все мои знания. Значит ли это, что я всё-таки влияю на тебя не только эмоционально? Получается… — парень опустился на колени перед ребенком, взяв Софи за руки. Она не протестовала. — Ты без меня ничего не знаешь.       Софи задумалась.       — Я знаю сложение, — мужчина на это смешливо фыркнул, а девочка наконец улыбнулась. — Давай дружить!       — Хорошо, — улыбнулся мужчина в ответ, подняв девочку на руки. Они оба оказались в белом пространстве. — Будем дружить.       Телевизор за его спиной щелкнул и отключился, заставив парня развернуться на 180 градусов.       — Хм, — снова ушёл он в свои думы, пока его не щёлкнула по носу маленькая ладошка. — Что?       — Если много хмуриться, будут морщины. Как у Липа! — девочка улыбнулась так, как никогда не улыбалась, пока была в сознании. Брюнет почувствовал себя плохо, беря ответственность за нестабильное состояние ребенка на себя. Всё это время, что она была под его влиянием, её разум формировался неправильно. Она родилась, считая себя мужчиной. Росла со знаниями, которые явились к ней из его воспоминаний. Со временем она конечно отошла от чужого воздействия, но начались проблемы с психикой. А он сам оказался на заднем плане сознания, имея только этот чертов телевизор. — Не грусти.       Мужчина отвлекся от самобичевания, попросив повторить.        — Не грусти, — повторила Софи, хлопнув парня по щеке ладошкой. — Я чувствую, тебе грустно.       — Я умер, — отрешенно ответил он, почесав место по которому пришелся детский удар. — Получив второй шанс, долго в теле не прожил. Конечно мне грустно.       — Мне грустно, когда тебе грустно, — сказала первую умную мысль Софи. — Когда я с братьями. Мне плохо, потому что ты грустишь.       Брюнет сглотнул, опустив ребенка на землю и присев рядом, устав от долгого стояния.       — Постараюсь больше не грустить. Прости за сегодня.       Девочка встрепетнулась и захлопала в ладоши.       — Да, это ты извинялся! Я помню, помню!       Мужчина улыбнулся краюшками губ, всё ещё находясь в плохом настроении.       — Я немного переволновался от общения с твоим другом.       — С Микки?       — Да.       — Почему?       — Ну, — брюнет почесал затылок, — как бы это сказать. Он очень похож на моего брата. А с тех пор как я умер, я его не видел. Поэтому мне хотелось проводить с ним больше времени. А потом меня… тебя, забрали домой, и я как-то… психанул.       Ребёнок понимающе закивал, поддерживающе похлопав незнакомца по коленям.       — Мне тоже Микки нравится. Я буду проводить с ним больше времени! Чтобы ты не грустил!       — Спасибо.       По пространству вдруг прошелся ветерок, растрепывая волосы компании ещё сильнее. Брюнет принял это как знак, что Софи сейчас проснётся и он снова сможет наблюдать за ней по телевизору. Но на короткий вопрос, Софи ответила что ничего не чувствует. Брюнет удивился, поднявшись с места, откуда его моментально снесло ветром. Ребенок остался вдалеке, барабаня по невидимому барьеру между пространствами кулачками.       Мужчина ничего не понял, как отключился.

***

      Твою мать, какого хрена голова так болит то? Такое чувство будто я бухал всю ночь, а теперь прохожу через все стадии похмелья. И почему всё такое странное? Я в гнома превратился за ночь что-ли? Пф-ф, не, бред какой-то.       — Софи проснулась! Софи, ты как?       Я замолчал, в ожидании продолжения диалога. Но его так и не последовало. Только встревоженные вопросы старших Галлагеров. Тогда я нахмурился, резко открыв глаза, что было ошибкой. Я тут же об этом пожалел, чувствуя сухость глаз. Голова снова заболела, и на стон боли пошла новая порция взволнованных вопросов.       Стоять. Это они щас на мой стон ответили?       Так блять.       — Глаза реагируют на свет.       — Что… — хотел было спросить я, что за херня тут творится, но так и замолчал, услышав свой голос. Точнее не мой голос, а тот, что я обычно слышу через экран.       — Что-то болит?       Я открыл рот, боясь издавать звуки. Полностью вернувшееся зрение сфокусировалось на лице Фионы, повергая меня в ещё больший шок.       Фиона какая-то слишком четкая.       Старшая сестра прикоснулась к руке Софи, что я также почувствовал и дернулся. Странно, она так реагирует из-за меня? Или это уже странности Софи?       Ну и чего она молчит.       — Софи… ты хорошо себя чувствуешь?       — Всё заебись, — ответил я, снова испугавшись.       Фиона отшатнулась, а я затрясся, услышав голос Софи из своих уст.       — Что? — переспросила она, видимо не ожидав такого ответа от младшей сестры, в то время как я пытался найти хоть одну отражающую поверхность. Взгляд на руки и ноги под одеялом был затуманенным.       Я не могу этому поверить!       Зеркало оказалось за спиной Фионы.       — Отойди! — хриплым голосом крикнул я, и Фиона отошла ближе к зеркалу. — Да не туда!       Она отошла. И я увидел в зеркале Софи.       — Хах…       Пожалуй, посплю ещё немного.