These Roads We Stumble Down

Кендалл, 06:03 Гарри просыпается от неприятного ощущения волос во рту. Луи всё так же спит на его груди, сжав кулаком рубашку и выпуская тихие, рваные вздохи, обжигая ими ключицы Стайлса. Его подбородок украшает небольшая щетина и Гарри безумно хочется почувствовать, как она будет щекотать ему лицо, когда они будут целоваться. Лицо Луи светится в лучах восходящего солнца, которое прорывается к ним через окна. Колено Гарри онемело от неудобной позы, ему нужно в туалет, но он боится даже дышать. Он не хочет рушить этот момент, поэтому просто расслабляется, отдаваясь чувствам и вновь засыпает. Когда Гарри просыпается во второй раз, нет никакого теплого тела рядом с ним, и он подскакивает в панике, оглядывая пустую машину. Его сердце сжалось, а под ложечкой противно засосало, но он не успел даже пожалеть себя, как услышал стук в окно. Подняв голову, он увидел Луи с двумя пластиковыми стаканами и пакетом с едой. Гарри накрывает волной облегчения. Луи всё еще здесь. Стайлс тянется к ручке, чтобы открыть парню заднюю дверь и Томлинсон сразу же протягивает ему стаканчик, а потом залезает в машину. - Прости, я проголодался, - тихо сказал он. - Я взял твой бумажник, надеюсь, ты не против. Гарри качает головой. - Совсем нет, - отвечает он осипшим ото сна голосом. Луи открывает пакет с едой и вытаскивает черничный кекс, сразу же протягивая его Гарри. - Я не знал, какой чай ты предпочитаешь, так что я просто взял тебе Йоркширский с молоком. Я так пью. Если что, есть еще пара пакетиков сахара. - Нет, всё в порядке, - говорит Гарри, пробуя напиток. И хоть он более горький, чем тот, который Стайлс обычно пьет, ему все равно. Смущенная улыбка Луи стоит многого. Он выглядит таким юным в утреннем свете: волосы, которые забавно торчат в разные стороны, слегка помятая одежда и небольшие синяки под глазами от недостатка сна. Он такой противоречивый, в нем невозможное сочетание гладкого и сбивчивого, мягкого и твердого, спокойного и бурного. Гарри хотелось бы иметь в запасе еще десять часов, чтобы запомнить каждый контур его лица, каждый изгиб тела, чтобы исследовать это все губами и руками. А потом еще десять и еще, и еще, и еще. - Гарри, ты снова пялишься, - говорит Луи, улыбаясь уголками губ. - Я надеюсь, ты не делаешь так с каждым, кто путешествует автостопом. Это пугает. - Неа, только с красавчиками, - подмигивая, отвечает Гарри. - Какой примитив, - издевается Томлинсон, закатывая глаза. - Ты очаровашка, не так ли? Даже несмотря на свой саркастический ответ, на его щеках виднеется легкий румянец, когда он опускает голову, и это настолько привлекательно, что Гарри придвигается ближе, берет его за подбородок и нежно целует Луи в уголок губ. И секунды не проходит, как Томлинсон отталкивает его, мило скривившись. - Утреннее дыхание. Сначала выпей чай и подкрепись немного, хорошо? Они едят в относительной тишине, украдкой поглядывая на друг друга. Гарри заставляет себя жевать, не спешить, но это не помогает и, когда последняя крошка кекса съедена и стаканчик отложен в сторону, он сразу же тянется к Луи. Кудрявый притягивает парня за бедра, усаживая себе на колени, решительно накрывая его губы своими. Луи, кажется, довольствуется этой тягучей нежностью. Некоторое время этот поцелуй просто нежное сплетение языков и мягкое касание губ. Гарри обхватывает Луи за талию под свитером, поглаживая большими ладонями спину. И даже, если воздух снаружи морозный и холодный, то атмосфера в Вольво невероятно теплая и с каждым мгновением воздух становится всё жарче и жарче. - Ты великолепный, - тихо шепчет Гарри в губы Луи, потому что это правда. Обнимать его этим утром словно застать летнее солнце посередине зимы. Луи быстро качает головой, смущенно улыбаясь и толкая Гарри на спину, быстрее, чем тот вообще может что-то сообразить. Он заставляет Стайлса и остаться в таком положении, устраивая ноги по обе стороны от него и наклоняясь, чтобы оставить свою метку кудрявому под подбородком. Гарри наслаждается приятным весом на себе и незабываемыми прикосновениями, когда Луи проводит языком по вене на шее и оставляет еще один засос на ямочке между ключицами. Дыхание Гарри превращается в рваные вздохи, а руки, до этого нежно поглаживающие спину Луи, пробираются ниже, до резинки штанов, чтобы обнаружить ни намека на нижнее белье. Парень вспоминает, что боксеры Томлинсона всё еще где-то на полу, рядом с испачканными спермой полотенцами. Комок в животе Гарри туго завязывается с резким ударом похоти, обожания и чего-то странного, нового, неизведанного. Луи сдавленно стонет парню в плечо, когда Гарри крепче сжимает его, приподнимая свои бедра, дабы Томлинсон четко почувствовал, что делает с ним. Томлинсон отвечает ему, садясь парню прямо на член, вырывая из Гарри первый стон. Стайлс буквально видит, как спортивки Луи становятся всё теснее и теснее, и он специально приподнимает бедра еще раз, дабы создать трение и свести парня на себе с ума. - Хочу оседлать тебя, - задыхаясь, проговаривает Луи в шею Гарри и второму нужно тяжело сглотнуть, перед тем как пробормотать что-то в знак согласия. Они не предпринимают никаких действий, только томные касания, страстные поцелуи, которые могут легко привести к грани, но оставить там в поисках чего-то большего, намного большего. - Переднее сидение, давай, давай, переднее сидение! – игриво прикусывая Гарри нижнюю губу и озорно улыбаясь, скандирует Луи. Парень хватает Стайлса за локти, пытаясь поднять, поторопить. - Мы не можем, - хрипло смеется Гарри и тянет Луи на себя, заставляя того упасть себе на грудь. - Как бы горячо это ни было. На улице день, вдруг кто увидит? Может, в следующий раз, что думаешь? Луи замирает на мгновение, смотря на Гарри безумным взглядом и тот задумывается, мог ли он сказать или сделать что-то не то. Но Томлинсон только отбирает у него способность дышать резким поцелуем, наполненным небывалым желанием, запихивая ненужные мысли на задний план, далеко-далеко. Руки Гарри инстинктивно поднимаются вверх, к талии Луи, прижимая к себе поближе, а вскоре ладони снова спускаются чуть ниже, поглаживая бедра, пытаясь успокоить. Поцелуй превращается из отчаянного в медленный и глубокий, и, всего лишь на секунду, Гарри позволяет себе представить их в обычной кровати, как они просыпаются каждое утро и целуются часами, шепча друг другу глупости и щурясь от просачивающегося сквозь окна солнца. Это совершенно не те мысли, которые должны приходить к нему, когда вот прямо здесь и сейчас у Стайлса назревает секс в машине. Гарри снова просовывает ладони в спортивки Луи, проводя ими между ягодицами и приставляя палец к колечку мышц, дразня. Луи вздрагивает над ним. - Что такое? – спрашивает Стайлс надломленным голосом, продолжая дразнить парня, поглаживая его дырочку, но не предпринимая больше никаких действий. - Пожалуйста, давай же, - шепчет Луи. Гарри протягивает одну руку вниз, слепо ища смазку, пока Томлинсон со вздохом не приподнимается и не принимается за поиски сам. Спустя буквально секунду он, с триумфальным возгласом, снова устраивается у Гарри на коленях. Но у Стайлса другие планы. Он пару раз целует Луи, а потом аккуратно переворачивает его на спину, нависая над парнем. Когда Гарри тянется за смазкой в руках Томлинсона, тот останавливает его. - Нет, - тихо протестует он. - Дай… Дай мне это сделать, ладно? Просто смотри. Гарри собирается возразить, ведь он не хочет ничего больше, чем снова почувствовать эти тугие стенки вокруг его пальцев, реакцию Луи, когда он будет менять направление или находить ту самую точку. Но Томлинсон смущается и смотрит на Гарри с невероятным трепетом, что заставляет кудрявого кивнуть, поцеловать русоволосого еще раз и смирно приняться ожидать его дальнейших действий. Луи снимает одежду без каких-либо предисловий, и Гарри неуклюже следует его примеру. Томлинсон протягивает руки Стайлсу, держа в одной руке смазку. Гарри берет флакон, но не открывает, а откидывает в сторону, вместо этого, беря за руку Луи, проводя губами по указательному и среднему пальцам, а вскоре начиная облизывать их. Чувствуя, как пульс Луи немного ускоряется, он посасывает пальцы и поднимает на парня взгляд, чтобы увидеть на себе голодные глаза, в которых буквально исчез потрясающий голубой цвет из-за до невозможности расширенных зрачков. Он снова выглядит напряженным и сфокусированным, но в то же время и послушным. Будто он будет лежать и наблюдать за Гарри этим властным взглядом годами, но не сдвинется ни на сантиметр. Стайлс проводит пальцами по ладони Луи, нежно целуя линию судьбы и, наконец, подбирает с пола смазку и быстро покрывает ею пальцы парня. - Ты в порядке? – спрашивает он настолько хриплым голосом, будто он только что сосал совсем не пальцы. Луи медленно качает головой, но потом кивает. Его глаза сосредоточены на губах Гарри, пока он опускает руку и входит в себя пальцем, медленно и плавно. Гарри протягивает руку к ноге Луи и отставляет ее так, чтобы тому было удобней. Но может быть, совсем немножко, еще и потому, что так ему лучше видно, как Луи работает пальцем. Стайлсу снова хочется сказать ему, что он прекрасен, что его Лу великолепен, и это будет чистой правдой. Гарри кладет вторую руку на низ живота Луи, задевая кончиками пальцев дорожку волос и ниже, наблюдая, как член Томлинсона дергается от внезапных касаний. Именно тогда Луи входит в себя вторым пальцем, работая уже двумя, пока он не задыхается в стонах, пока его бедра не насаживаются на пальцы сами. - Гарри, - хнычет он. - Пожалуйста. Поглаживая большим пальцем живот парня, Гарри наклоняется, чтобы поцеловать Луи в плечо, в высоко вздымающуюся грудь, потом он движется вниз и оставляет поцелуй на внутренней стороне его бедер. Томлинсон уже насаживается на пальцы устойчивым ритмом, и Гарри на мгновение замирает, завороженно наблюдая за тем, как они, раз за разом, исчезают и появляются прямо перед ним. Потом Стайлс не выдерживает и быстро смазывает один палец и присоединяется к Луи. Тепло обволакивает его палец и, несмотря на то, что Гарри совсем недавно растягивал парня, он всё равно остается невероятно узким. Поглаживая бедро Томлинсона, чтобы немного расслабить его, Стайлс пытается найти нужную точку, и, наконец прикоснувшись к комку нервов, он с ухмылкой наблюдает, как Луи, с громким стоном, выгибается еще больше. - Луи, ты… ты… Могу ли я? – говорит Гарри, переводя взгляд на член Томлинсона: набухший и большой, дергающийся, когда пальцы внутри русоволосого задевают простату. Луи вытаскивает из себя пальцы и тянет Гарри за волосы, толкая его на спину. Крыша машины низкая и Луи приходится нагнуть голову, когда тот встает, чтобы сесть к Стайлсу на колени. Гарри видит это и устраивает их как можно удобней, притягивая Томлинсона к себе за талию. - Сейчас я. Я сейчас всё.. Сам… Я оседлаю тебя, - бормочет на одном дыхании Луи, будто каждое его действие нуждается в объяснении. - Презерватив? - Кошелек, - только и может выговорить Гарри. Луи тянется к валяющемуся на переднем сидении бумажнику и находит презерватив сразу же, как только открывает его. Он ничего не говорит, только вскидывает брови. Разорвав зубами упаковку, он быстро раскатывает его по всей длине Гарри, сразу же смазывая смазкой, которую ему услужливо протянул Стайлс. Даже самое легкое прикосновение Луи заставляет кудрявого низко стонать. Гарри понимает, что ему нужно быть внутри Томлинсона сейчас и что он хочет этого, как никогда и ничего не хотел в этой жизни. - Луи, Лу, давай же, - нетерпеливо говорит он и парень только кивает. Волосы Луи, влажные от пота, неаккуратно спадают на его глаза, а шея и грудь блестят, отливая бронзой. Он приподнимает бедра, одну руку кладя Гарри на грудь, а другой беря парня за основание члена, направляя в растянутую дырочку. Стайлс словно задыхается, он не был готов к тому, что Томлинсон так быстро примет его в себя. Гарри завороженно наблюдает, как его член исчезает в невероятно теплое сжатое колечко мышц и, вскоре он не понимает, как вообще остается живой. - Гарри, - задыхается Луи, медленно опуская бедра и хмурясь от слегка неприятного ощущения. - Блять. О Господи. Такой большой. Последнее слово заканчивается шипением, потому как Луи резко опускается на Гарри до конца. На секунду ему кажется, что Томлинсон просто прижался задницей к бедрам Стайлса, но потом резко, словно волной бушующего моря, его накрывает тем, как Луи сжимает стенки вокруг его члена, не двигаясь, пытаясь привыкнуть. Это всё слишком: слишком хорошо, слишком тесно, слишком идеально. Стайлс пытается немного успокоиться, чтобы это все не привело к ошеломляюще быстрому концу. - Блять, Луи, - стонет Гарри, после чего Луи наклоняется, целуя парня в подбородок, челюсть, щеку, пока Стайлс не поворачивает голову, чтобы нормально поцеловать его. Это скорее просто касания губ и горячее дыхание, чем поцелуй, но это дает шанс Гарри успокоить себя, дает ему что-то другое, на чем можно сфокусировать свое внимание, кроме того места, где соединяются их тела и узла в животе, который вот-вот развяжется. - Я начинаю двигаться, милый, хорошо? – чуть ли не мурлычет Луи в рот Гарри, оставляя еще один нежный поцелуй на губах. Стайлс только сжимает талию парня в немом согласии. Луи поднимается настолько высоко, насколько позволяет ему низкая крыша автомобиля и опирается руками о живот Гарри, переводя свой взгляд от лица кудрявого на грудь и обратно. - Так, хорошо, - тихо говорит он. Гарри смотрит на Луи с неким благоговением, как он поднимается и с рваным вздохом опускается, потом снова и снова в непрерывном движении. Пальцы Томлинсона резко впиваются в живот Гарри, пока он пытается выбрать подходящий ритм, двигаясь с небывалой грацией даже в таком ограниченном пространстве. Каждое гладкое скольжение вниз, каждое движение, будто удар в живот Стайлса и он, словно заколдованный, даже не может толком пошевелиться от всех чувств, что накрывают его. Луи беззастенчиво стонет над ним, не обращая никакого внимания на то, насколько их поза открытая и раскрепощенная. - Гарри, - стонет Луи, опускаясь на член Стайлса. На его ключицах, по направлению к огромной тату в виде витиеватой надписи, движется капелька пота и Гарри так хочется слизать ее, но он понимает, что попросту не достанет. - Блять, Гарри, давай же. И ему не нужно говорить дважды. Гарри опускает ноги с сидений на пол, сильнее хватает Луи за талию и начинает сам вбиваться в него короткими, но сильными толчками, которые превращают стоны Луи в хныканье и заставляют его упасть вперед, опираясь руками о сидения, чтобы не потерять опору и ритм. Когда он опирается на руки и двигает бедрами, дабы не потерять ритм, Томлинсон издает резкий крик и, кажется, это он, тот идеальный угол, который позволяет Гарри задевать простату Луи с каждым движением. Парень невероятно тесен вокруг Гарри и это сносит ему голову. Стайлсу кажется, что он разорван на части. Он не хочет, чтобы это всё заканчивалось, но с тем темпом, которого они придерживаются, горячего дыхания Луи на его груди и его тела, которое так отзывчиво принимает то, что Гарри дает ему, он знает, что не продержится долго. Он протягивает руку вниз, меж их тел, обхватывая член Луи. Он быстро начинает дрочить парню и вскоре Томлинсон, резко возобновляя свои движения, насаживаясь на Гарри, бормочет: - Близко, я так близко, я почти всё. С этими его словами, Гарри принимается поглаживать большим пальцем головку, истекающую смазкой, и внезапно Луи открывает рот в беззвучном стоне, хмурится, откидывает голову назад и кончает: прекрасно, невероятно прекрасно, как что-либо, что он делает. Луи все-таки тяжело падает Гарри на грудь, обмазывая его своей спермой, в то же время, когда Стайлс жестко хватает Томлинсона за задницу, отчаянно вбиваясь в нее, теряя ритм, просто гоняясь за оргазмом, который он может буквально пощупать, настолько близок он. Когда член Гарри снова задевает простату Луи, тот вскрикивает и рефлекторно сжимается и это всё, конец. Гарри кончает с громким стоном, содрогаясь под Луи. Когда он приходит в себя, Томлинсон всё так же неподвижно лежит у него на груди, и Гарри может почувствовать его учащенное сердцебиение. Руками Стайлс поглаживает нижнюю часть спины парня, очерчивая пальцами прелестные ямочки на копчике. Гарри уже и забыл, когда последний раз чувствовал себя настолько удовлетворенным после секса. Конечно, это могло бы быть из-за того, что он наконец-то снял напряжения после тяжелой недели, но, он прекрасно понимает, что это всё вот этот парень, который лежит на нем и из-за которого ему трудно дышать. Осторожно, потому что Гарри знает, что был слишком грубым, он переворачивается, так, что они лежат рядом и выходит из Луи. Стайлс крепко прижимает парня за талию к себе одной рукой, другой продолжая поглаживать его спину, чувствуя, как сердцебиение русоволосого со временем приходит в норму. Томлинсон поднимает голову и смотрит на Гарри с мягкой, ленивой улыбкой. Он выглядит безумно довольным от того, что его только что конкретно оттрахали. - Привет, - шепчет Луи, потираясь своим носом о нос Гарри. - Привет, - надломленным голосом отвечает Гарри, бегая взглядом по всему лицу парня. Луи ухмыляется, и, будто бы читая мысли Гарри, нежно целует его. Пальцы Томлинсона запутываются в кудрях парня, и он просто легонько почесывает ему затылок, не переставая лениво двигать губами. Гарри утопает в этой нежности и в этом спокойствии, ему хочется поддаться на встречу и замурлыкать, словно объевшийся котенок. Но его живот прерывает идиллию, издавая странный звук, который намекает, что нужно питаться чем-то еще, кроме как красотой и идеальностью Луи. Гарри откидывается на спину и прикрывает лицо со стоном. - О Боже. Ты этого не слышал. Луи тоже переворачивается на спину, начиная смеяться до морщинок у глаз и тяжести в животе. Он остается таким же красивым и милым, даже когда насмехается над неудачами Стайлса. - Заткнись, - говорит Гарри, чувствуя как его щеки краснеют. - Ты такая задница, Луи. Ты сделал то же самое совсем недавно, и я вообще ничего не сказал. - Ну, это не было во время поцелуя после секса, не так ли? – продолжает глумиться Томлинсон. - А не можем ли мы просто продолжить целоваться и притвориться, что ничего такого не было? – снова недовольно стонет Гарри. - Прости, слишком поздно, мое представление о тебе разрушилось, - говорит Луи и Гарри никогда раньше не замечал, но в его прекрасных голубых глазах прыгают чертики. - Я теперь никак не смогу считать тебя сексуальным. Даже близко. - Ты думаешь, что я сексуальный? – резко переспрашивает Стайлс, хитро ухмыляясь и нависая над Луи. - О, отстань, - отвечает Томлинсон, отталкивая парня, смеясь. - Давай поедим, пока ты не опозорил себя еще больше. Гарри кивает, но не двигается, всё так же оставаясь лежать. - У нас до сих пор есть пряники, которые мы вчера так и не съели. - Да, но ты попробовал что-то другое, не так ли? – соблазнительно говорит Луи, подмигивая и да, точно, определенно, настроение на пошлые шутки разрушено. Гарри всё-таки поднимается, и начинает рыться в своей сумке в поисках салфеток. Найдя их, он вытирает и себя и Луи, снимает презерватив и приказывает Томлинсону достать пряники из упаковки, чтобы сложить весь этот мусор туда. Луи вздыхает и выполняет просьбу парня, потому что, если честно, страшно перечить людям, которые настолько помешаны на чистоте. Вскоре они оба сидят на капоте машины, одетые и в относительном порядке, поедая шоколадное печенье и наблюдая за возобновляющимся дорожным движением на главной улице Кендалла. Луи кажется забавным, если он начнет сам кормить Гарри, но это все заканчивается тем, что Томлинсон пытается запихнуть как можно больше печенья в рот парня из-за чего тот давится и закашливается. Крошки пачкают его и так не очень чистую рубашку, и Луи заливисто смеется над этой ситуацией, придвигаясь ближе и собирая ртом крошки с лица парня. Это должно быть противно, но Гарри действительно считает это милым. Стайлс знает, что им нужно ехать, и что Эд наверняка волнуется за него, но ему всё равно. Воздух наполняется звуками жизни, машин на дороге, но Гарри, откидываясь на лобовое стекло и укладывая Луи себе на грудь, не обращает на это никакого внимания. Сейчас есть только они и этот, почти что священный, даже бесконечный момент. - Ты правда очень красивый, - говорит Гарри, наверное, в миллионный раз, но он готов это повторять Луи снова и снова. - Как ты можешь постоянно говорить такие вещи? – спрашивает сбитый с толку Луи, поднимая голову. - Ты едва меня знаешь. Ты не боишься оказаться… Я не знаю, странно открытым перед людьми? Гарри пожимает плечами, потому что «странно открытый перед людьми» идеально его описывает. - Да нет, если честно. Это правда. Я уже как бы пробрался к тебе в штаны, трусы и дальше по списку, так что это не флирт и прочая ерунда. Это комплимент. Почему я должен держать это в себе? - Я просто… Я не знаю, - тихонько смеется Луи, уделяя внимание прянику в руках, лишь бы не показать свое смущение. - Я… Я просто не привык к этому, наверное. Тогда… Эм… Спасибо. - Нет, спасибо тебе, - подмигивая, говорит Гарри после чего Луи шутливо бросает в него пряником. Он хочет бросить и другой, но Гарри хватает его за запястья, строго говоря: - Нет, только не это опять, зануда. Удивительно, но Луи подчиняется, снова ложась парню на грудь. Хотя недолго они наслаждаются тишиной так как меньше чем через минуту, Томлинсон опирается подбородком о грудь Гарри, дергая того за рубашку. - Эй, я слышал, ты музыкант, - говорит он. Гарри вскидывает брови, гадая, что же Луи от него хочет. - Да, правильно слышал. - Тогда сыграй мне что-то, гитарист, - просит Томлинсон. - Давай же, не стесняйся. Ты никогда ничего не добьешься, если будешь стеснительным. - Ох, - бормочет Гарри, отворачивая голову от щенячьего взгляда Луи, - Что именно? - Одну из своих песен конечно же, идиотина, - раздраженно, но с улыбкой, требует Томлинсон. И Гарри выступал перед людьми кучу раз, но есть что-то волнующее в том, чтобы петь перед этим парнем, мило испачканным шоколадом возле рта. - Да, хорошо. Он неуклюже спрыгивает с капота, чтобы достать гитару с переднего сидения. Луи сидит, скрестив ноги, внимательно наблюдая за ним с широко отрытыми глазами. Гарри возвращается и, увидев заинтересованность Томлинсона, хочет отмазаться глупой отговоркой, типа порванных струн или плохой памятью на слова песни. - Эм, - снова бормочет он, залезая на капот и настраивая гитару, прекрасно зная, что там всё идеально. - Я написал это примерно год назад. Это про, ну знаешь, мою музыку и решения, которые я принимаю и... - Стайлс пожимает плечами, - ну, думаю, ты сам увидишь. Луи просто подбадривающе кивает и, черт возьми, они ведь сидят на пустой парковке! Гарри делает глубокий вдох и представляет, что они вообще на безлюдном острове и нет никакой вероятности, что сейчас мимо них пройдет какая-то зевака. Прочистив горло, он начинает играть и мурашки снова бегут по его коже и снова улыбка сама появляется на губах. Он оживает, вместе с музыкой, которая льется из-под его пальцев. Гарри поет что-то про то, что нужно брать от жизни всё, не бояться обжечься ею. Он поет и имеет это в виду, это как раз таки то, что он делает по жизни сам. I’m swimming in fear, But be not afraid This love is my life And it consumes me Он не смотрит на Луи, а закрывает глаза, играя, потому что так он делает всегда. Так что когда Гарри наконец заканчивает и открывает их, он буквально застывает от шока из-за неподвижной тишины вокруг, которая длится еще пару секунд, после того как он отрывает пальцы от струн. - Это было блестяще, Гарри, - говорит Луи от всего сердца и Гарри моментально чувствует, как загорается от смущения до кончиков ушей. - Честно, ты потрясающий. Ты станешь известным когда-нибудь, я точно знаю. - Спасибо, - тихо благодарит Гарри и он правда не такой взволнованный, каким кажется, да, правда. Парень ставит гитару на землю, потому что боится, что может уронить ее. - Я не так уж хорош, но… - Нет, правда! – настаивает Луи, похлопав Гарри по колену, будто ему действительно, просто жизненно важно, чтобы Стайлс поверил ему. - Я не знаю о музыке слишком много. Но знаю, что в тебе есть что-то особенное. Я бы мог целую вечность смотреть, как ты поешь. - О Боже, пожалуйста, прекрати, - умоляет Гарри, почти что смеясь из-за того, насколько он смущен. - В смысле, спасибо тебе большое, но… О Боже. Луи придвигается к парню поближе, обнимая за талию и устраивая подбородок на его плече. Когда Гарри смотрит вниз, он в миллиметрах от ярких, притягательных голубых глаз. Томлинсон смотрит на Гарри слишком ослепительной улыбкой, и будто бы вообще не знает, когда ему лучше заткнуться. - Ты должен привыкнуть к похвалам, Гарри. Ты будешь много их слышать в будущем, поверь мне. От других артистов, продюсеров, от фанатов и… И Гарри просто обязан поцеловать его, прямо здесь и сейчас, что он и делает, обхватывая ладонями лицо парня. Луи позволяет ему заткнуть себя таким способом, нетерпеливо отвечая на поцелуй, укрепляя хватку на талии Стайлса, другой рукой сжимая рубашку на груди. Луи идеально подходит для Гарри, для поцелуев, для объятий и это причиняет невероятную боль. - Постарайся запомнить меня, хорошо? – говорит Луи после того, как они отрываются от друг друга, и прижимается к груди Гарри, слыша стук его сердца. - Когда ты станешь действительно известным. - Я запомню. Обещаю. Потому что, если быть честным, Гарри не думает, что когда-то ему удастся забыть Луи.