***
Я узрел хоровод зверей, которые пляшут под флейту Хозяина Леса. Все было так же, как и в тот раз, когда я увидел их впервые, но сейчас я не был у себя в комнате, я был в лесу. Медведь, волк, лиса и сова. Алиса отделилась от хоровода, и подошла ко мне. Она как будто бы стала выше. И её глаза были красными, а не зелеными, как раньше. — Тоша, давай станцуем вместе! От музыки тело само задвигалось в такт мелодии, и чувство потери контроля было удивительно приятным! Они взялись за руки и стали танцевать, но вела меня именно Алиса, а не я. Ее руки на этот раз были без перчаток, и он ощутил своей кожей ее шерсть. Он ощущал ее когти. Шерсть на её руках была черной, как на лапах у обычных лисиц. Тело хотело танцевать, и танцевало, это была настоящая свобода! Они кружились в этом танце, как будто целую вечность. Я кружился, и снег, деревья, звезды и звериные морды кружились вместе с ним. Мне хотелось, чтобы наш танец продолжался, и не заканчивался. Неужели, наконец-то ему приснился прекрасный сон, а не страшный кошмар! — Тошенька, милый, хочешь мы будем так танцевать всегда? — Конечно, Алиса! — Тогда обожди меня, пока я кое-что не принесу. И еще... не противься мне Тоша,- промурлыкала она. — Моя очередь угощать, дорогие! — объявила Алиса остальным зверям. Она отошла к лесу, а когда вернулась, на плечах у неё был мешок. Бросив его посреди поляны, она поманила меня. Звери встали и возбужденно зашептались. Я весело подбежал к ней. Она раскрыла мне свой мешок. Я сунул в него руку, и вытащил ломоть мяса с толстым слоем желтого жира. — Кушай, Тошенька! Я сама добыла это мясо, съешь это и мы будем вместе навсегда! Я повертел мясо в руках, пахло таким ароматным запахом, как будто оно было в маринаде. Тем временем остальные звери с воем бросились к мешку, они толкались, рычали, лезли мордами внутрь и пожирали мясо. Хозяин Леса не принимал участие в трапезе. Когда я спросил почему, он ответил, что уже ест. Я заметил на себе взгляд Алисы, которая выжидающие и торжествующе смотрела на меня. Я уже поднес кусок ко рту, но мне сразу же вспомнился Семён, который унес мои очки с собой, а потом эти же самые очки мне вернула сова... — Это... Семён? — Не зря ты хорошист! Да ты прав, это мясо свиньи по имени Семен! — вмешался Волк, — Когда мы его поймали, он трясся от страха, говорил, что он будет послушным мальчиком, никого не будет обижать... Хахахаха, он еще и обоссался потом! — А я ему лично отгрызла ту самую руку, которой он бил тебя. Жаль, ты этого не видел, когда шел с теми двумя, — Похвасталась лиса.— Мы еще хотели накормить тебя им, но твой отец помешал... Ничего, сейчас нам никто не помешает! Кусок человеческого мяса выпал у меня из рук, и шлепнулся об снег. Нет... Не может этого быть, чтобы Алиса могла это сделать! И только сейчас, я заметил, как с морды Алисы капает кровь, окропляя снег. Звери обступили его, улыбаясь и скалясь. — Ешь! Сожри! Обгрызи! — голосили они, но потом их голоса слились в один. Хозяин Леса встал и отложил в сторону свою флейту из... Кости? Подошел к мешку, вытащил кусок и стал медленно приближаться к нему на своих копытах. Я сразу понял, что тот хочет насильно накормить меня. Я крепко сжал зубы и оскалился, но понимал, что долго я так не продержусь. Нет, я не стану людоедом, ни за что! Буду выплевать это мясо и не проглочу ни кусочка! Будь у меня хоть какое-то оружие в руках, пусть бы и ножик, бросился бы на него! Хотя... Чего мне терять? Оскалившись, я закричал, выплескивая весь свой страх и гнев. Я бросился вперед на Хозяина Леса. Мне было плевать, успею ли я до него добежать или нет, получится ли его ударить или нет. Я НЕ СДАМСЯ! И тут вдруг звери и их хозяин замерли, как будто они все вместе почувствовали что-то. Или кого-то? И тут я понял, что на мой крик ответили. Чей-то далекий-далекий отсюда зов. Он звучал так, как будто какой-то большой зверь ответил мне, что нечего больше бояться. Посмотрев на зверей, я с удивлением кое-что понял: Они боятся! Только Козел оставался спокойным! И тут зазвонил будильник... Открыл глаза. Я все также был в своей комнате, в своей кровати. Впервые был не рад тому, что будильник прозвенел, так как я даже не увидел своего спасителя. Но главное, внутренне я приободрился. Теперь я был не один...***
— Это тот очкарик, который Бабурина ненавидел! — Думаешь, это сделал он? — Я слышала, что он со странностями... Двигаясь, как сомнамбула, я шел к классу под гадкие шепотки. А перед глазами всё стояла чёрно белая фотография с Семёном. Его толстые пальцы больше не дотянутся до моего горла, его печатка больше не врежется в мою скулу, он не сможет унизить меня, и не оскорбит уже никогда. Не этого ли я хотел? Хотя с другой стороны, разве мне и правда хотелось, чтобы фотография Семена, висела на доске объявлений? В конце концов он такой же, как и я, над которым издевались так же, как и надо мной. Хотел ли я, чтобы звери жестоким образом разобрались с ним? Я не знал ответа. Или боялся его... Войдя в класс, я пошел к последней парте. В тишине, потому что одноклассники резко притихли. Их взгляды буквально исследовали меня с ног до головы! Я стиснул зубы и уставился на поцарапанную парту. Впереди был ни кем не занятый стул Семена. Где-то в другом классе пылился точно такой же стул покинутый Вовой. Будто сняв фильм с паузы, одноклассники продолжили разговор. — Бабушка Бабурина такой кипиш подняла, когда он домой не явился. — вполголоса сказала Катя, — Сначала в школу прибежала, потом милицию вызвала. Катя с хитро посмотрела на Антона, а потом склонилась к соседке и зашептала. Переглянулись девочки со второй парты, она и с ними поделилась, зашушукала и быстро закивала. Я ловил на себя ее взгляд. Взгляд ее соседки. Взгляды других девочек и мальчиков. Каждый из них считал нужным осмотреть меня, словно они... Искали кровь на моих руках. Так хотелось встать закричать: "Вы чего?! Я здесь ни причем!" Ромка посмотрел как-то тяжело, тревожно. Затем недоверчиво повёл бровями, глядя на Катю, словно сообщая, что ни капли ей не верит. Похоже, он, как и все, был сбит с толку пропажей жирного, огорошен случившимся. Мне искренне хотелось верить, что Ромка поддержит его. Как и Бяша, который развалился неподалеку, уткнувшись в парту подбородком. Но они оба молчали... Меня осенила мысль, что эта парочка может легко меня предать, ведь для них я чужак. Как они уже поступили с Семеном. От нервов я до боли сжал ручку. — Не надо быть Шерлоком, чтобы догадаться! — опять начала сплетничать мразь. — Кто на Семёна еще злобу мог затаить? Кто его вчера ударил? Поиздевался, а после... Ручка вылетела из моих рук и ударилась об металлический каркас соседней парты. Шум заставил детей встрепенуться. Катя прикусила язык и боязливо съёжилась, как будто от холода. Заскрипели стулья, одноклассники отодвигались от меня, поближе к окнам, к учительскому месту. И не я один, уловил перемены: Ромка и Бяшка тоже заметили и презрительно поморщились. Плохо, что они не боялись меня, как остальные, но хорошо было, то что они явно были за меня. — Да прикуси ты свой язык! Бабурин небось с бабкой поругался и слинял, на. Скоро найдется! — проблеял Бяша. — Ага, найдется... В лесу по кускам! — опять Катя осмелела. Я вообразил Семена на снегу в окружении зверей, правая рука отгрызена, от нее осталась только культяпка, лицо по цвету ничем от снега не отличается. Остеклевшие глаза смотрят прямо на него. "Видишь?! — словно говорит он мне злобно. — это всё из-за тебя! Ты виноват!" Конечно, Семен услужил мне своим исчезновением. Благодаря ему взоры одноклассников были полны страха... Но была и другая сторона медали, что если мне придется вскоре заплатить за эту услугу? А ведь я знаю, что им от меня нужно... Дверь скрипнула, и в класс зашла Полина. Я сразу же собрался, чтобы не выглядеть затравленным. Полина нашла меня взглядом, кивнула, и села за место. Катя вновь ринулась к соседкам, как крыса к угощениям, и зашушукала, косясь то на Полину, то на меня. По классу запрыгали записки. Наконец-то прозвенел звонок. Лилия Павловна только открыла рот, как вдруг дверь класса открылась. В класс вошел какой-то мальчик в очках. Почему-то в куртке. — А ты кто такой, да еще и в куртке? — строго поинтересовалась учительница. — Егор Стариков, "__ в" класс. А в куртке потому что гардеробная закрыта. — Сейчас, я тебя в журнале поищу, — Со вздохом усталости сказала Лилия Павловна, так же как и вчера просмотрев все фамилии и по все видимости не найдя нужную, уже молча пошла разбираться. Егор очень мрачно и серьезно осмотрел весь класс и произнес: — А где прыщавое чмо? Весь класс остолбенел. И я в том числе. Первая пришла в себя Катя, — Он же пропал! — Пропал, да? То есть подох. Ну что ж, хоть за это можно маньяку спасибо сказать, одним выродком меньше! —оскалившись в улыбке ответил Егор. Катя посмотрела на него как на мудака и возмущенно ответила, — Но так нельзя говорить! Он такой же школьник, как и мы! — И, что теперь? Жалеть его теперь надо? По этой мрази никто плакать не будет. Кроме его бабки, которая потакала ему во всем... Она сама виновата, что выродка воспитала. — парировал Егор. Я впервые видел, как кто-то искренне радуется смерти другого человека. Неужели Семен действительно заслужил это? Ромка и Бяша тоже были потрясены. Егор между тем пошел по классу и остановился у его парты. — Свободно? Я кивнул. Егор сел на место и сразу же протянул ему руку для рукопожатия. — Егор. — Антон. Ай, зачем руку то так сильно сжимать?! Мне показалось, что моя кисть хрустнула. По классу с новой силой раздались шепотки, а через некоторое место и записки пошли. Теперь на нас двоих пялились практически все, за исключением Ромки, Бяши и Полины. Но теперь мне стало легче, так как Егор закрывал его собой от взглядов одноклассников. Сам я сидел в третьем ряду, на последней парте, справа, а Егор теперь сидел слева. Лилия Павловна вернулась в кабинет, и сразу скомандовала, — Заканчиваем переполох. Ученики, встаньте. Она прошла к столу, а за ней в кабинет вошел милиционер при параде. Тот, что приходил недавно в наш дом. Высокий, с пронзительным взглядом, под которым ты гнешься как лоза. — Кгм... Здрастье. — Здравствуйте! — Хором поприветствовали дети. — Садитесь, познакомьтесь, он старший лейтенант Константин Владимирович Тихонов. Он задаст вам несколько вопросов и проведёт лекцию по безопасности. — Представила милиционера Лилия Павловна. Одноклассники оживились. Лучше лекция от милиционера, чем уроки! А вот я наоборот был готов высидеть сто часов русской литературы, лишь бы не испытывать на себе давящий взгляд лейтенанта. Серые глаза нащупали его в толпе учеников. Волосы на его затылке зашевелились от ужаса, ледяной кол впился в горло. — А правда, что Семёна Бабурина маньяк убил? — Екатерина, ну-ка цыц! Вопросы здесь взрослые задают. — Приструнила сплетницу учительница. — Просто нам всем страшно... Может убийца ходит где-то рядом? А сидит прямо у нас за спиной... - Хитрый лисий взгляд Кати был обращён ко мне. Хм... Сплетница, до настоящей лисы тебе далеко. Тихонов шагнул в проход между рядами парт и медленно, невыносимо медленно двинулся, касаясь пальцами спинок стульев. Ученики едва шеи не сворачивали, пристально за ним наблюдая. Так в средневековье зеваки предвкушали публичную казнь. А он шел, неумолимо приближаясь. Я сжал зубы, удерживая вскрик. Спокойно, дыши! Ты никого не убивал и не похищал! Заранее зная ответ, Тихонов строго спросил. — Антон Петров? — Да. — Встань, пожалуйста, Петров. — практически приказала Лилия Павловна Мышцы окаменели. Я встал, отклеившись от стула, почти услышав треск суставов. Хоть бы Полина не оборачивалась, не видела мою застывшую в ужасе гримасу. Очутиться бы сейчас где-нибудь далеко, в лесу, зарыться в сугроб и сжаться комочком! Какие-то странные у меня мысли, как у трусливого зайца... Лейтенант глазел так, словно уже застегивал наручники на моих запястьях. Они, наверняка, холодные, эти браслеты. В голове носились мысли о тюрьме, о детской колонии, где десятки Семенов не оставят на мне живого места. — Я ничего не знаю. Я тут не причем, — Произнес я. — А тебя никто и не обвиняет... Пока что. Только сейчас я заметил папку с надписью "ДЕЛО" в его руке: серую, из шершавого картона. Она шлепнулась на парту — словно опуская лезвие гильотины. Неторопливо, продолжая меня изучать, Тихонов открыл папку. Краем глаза я видел бумаги и фотографии. На снимках были следы на снегу, похоже, звериные... И тут я обратил внимание на Егора, взгляд которого буквально впился в папку. Тихонов, между тем начал свой "допрос". — Ты с Семеном Бабуриным общался? — Я знал его всего один день. — Все знают, что Петров его возненавидел, — вмешалась в "допрос" Катя. Я покраснел от злости, и обиды. Ах ты мерзкая сука! Захотелось вцепиться зубами в Катино лицо и выгрызть ей щёку. Егор же смерил Катю уничтожающим взглядом. — Мы повздорили вчера. Но он первый начал, я его только ударил. — Сильно? — Да нет, так... — Я неопределенно махнул рукой. Тихонов посмотрел на мой кулак, будто удивляясь, что я способен стукнуть громилу с фотографии. Лилия Павловна неожиданно пришла мне на помощь. — Бабурин проблемный школьник. С шилом кое-где. Сам ко всем лез. Старлей многозначительно кивнул и вдруг выудил из папки тетрадь. — Это твоё? Я отвел взгляд. Это была подписанная мною тетрадь по математике. Глаза одноклассников алчно впились в меня. Даже писатели на портретах будто бы подозрительно щурились. — М-моё... — В лесу нашли. Там тракторист, что вчера снег убирал, в последний раз видел Бабурина. Я растерянно заморгал. Рюкзак распотрошил Ромка, тетрадь наверняка затерялась где-то за кустом. Лейтенант в курсе насчет школьной потасовки, но знает ли он про драку на опушке? У меня были свидетели, которые могли подтвердить, что мы с Семеном разошлись по разные стороны баррикад. В надежде я посмотрел на ребят. За спиной Тихонова Рома прикоснулся указательным пальцем к губам. И притворился, что ковыряется в носу, когда лейтенант быстро обернулся. Я расшифровал сигнал. Из уст таких ребят, как Рома, это прозвучало бы как "смотри не мусарнись". Я судорожно поправил очки. Но ведь Семен унёс их вчера с собой, а сейчас они... — Так что ты делал вчера в лесу, Антон? — Я в школу через лес хожу. Могла выпасть легко. Легко - именно так далась мне эта половинчатая правда. — Будь осторожнее. И прежде чем я понял, угроза это или пожелание, учительница начала: — А сейчас лейтенант расскажет о правилах, которые вам необходимо соблюдать. — Так маньяк все таки есть! — сплетница всё никак не заткнётся... — Пока мы ничего вам сказать не можем. Но, есть ли преступник или нет, вы должны четко помнить о собственной безопасности. Вас бережет милиция, опекают родители и учителя, но в первую очередь защищать себя должны вы сами. Итак... Кто что хотел узнать? Лес рук взвился над партами. Дети загалдели, забрасывая милиционера вопросами. Стараясь усмирить хор, он двинулся к доске. Серая папка осталась лежать прямо передо мной. Я смотрел на нее и дышал, как человек, пробежавший стометровку. Под свитером струился холодный пот. — Объявлять комендантский час причин пока нет. Слишком мало времени прошло с момента исчезновения вашего одноклассника. Мы все уверены, что он найдется живым и здоровым. Егор еле слышно хмыкнул, но похоже этого никто не заметил кроме меня. Рома качнулся на стуле и показал мне большой палец. Молоток, мол, держал язык за зубами. Я кивнул, хотя не ощутил ни малейшей гордости от его похвалы. В конце концов, именно Рома раскидал мои тетради и учебники по снегу и он же руководил Семеном, пускай потом и поменял союзников. Вдобавок Егор, посмотрел прямо на меня своим презрительным взглядом, с которым он и вошел в класс. И тут я кое-что понял, он по всей видимости считал весь класс своими врагами, но на меня до этого он смотрел нормально. По всей видимости он посчитал, что я один из дружков Ромы. Эх, знал бы он как на самом деле обстоят дела... — Но сразу же после уроков вы должны идти домой и отчитываться перед родителями. Гулять во дворах, чтобы вас видели. И не в одиночку, а по двое или компанией. И самое главное, ни в коем случае... Не ходите за гаражи. Он встал к классу спиной и заскреб мелом по доске. Противно заскрежетало. — Не-зна-ком-цы. Я оглядел кабинет. Все дети внимали лектору. Кроме Ромы который переговаривался с Бяшей, и Егору, который смотрел прямо перед собой. А Лилия Павловна, сражаясь с зевотой, пялилась в окно. Никто не обращал на меня внимания, и я дотронулся рукой до папки, чтобы увидеть содержимое. Егор сразу же повернулся ко мне, мы поняли друг друга без слов, еле заметно кивнули друг другу. Мои пальцы заспешили, перебирая бумаги. Ксения Талаева, шесть лет. Ушла из дома такого-то декабря. Особые приметы, ага... Сердце подскочило в груди. На фотографии улыбалась круглолицая девочка не старше Оли. Первая жертва маньяка? Первый ребенок, растворившийся бесследно в страшном лесу? — В поселке почти все друг друга знают в лицо, так что чужаков обычно сразу замечают. Увидев незнакомца. — Продолжал объяснять милицонер, но мы двое его уже не слушали. Егор записывал данные в тетрадь. Я перелистнул документы. Владимир Матюхин. 10 лет. Вова был вторым. Его варежка болталась на суку, его имя выкрикивали отчаявшиеся взрослые и повторяло глумливое эхо... Стоп! Варежка... Откуда Алиса знала про варежку? Неужели, это она тогда гналась за мной со стаей собак? Лилия Павловна кашлянула, призывая к дисциплине расшумевшихся учеников. Я одернул руку, папка закрылась. Егор недоуменно посмотрел на меня. — С незнакомцами разобрались. Теперь поговорим о диких животных. Как известно, в наших лесах водятся волки, лисы, и медведи. Они боятся людей, и близко не подходят, но животные бывают бешенными... Ага как же, боятся. Настолько, что подходят и разговаривают. Лейтенант снова заскрипел мелом, Егор открыл папку и вынул фотографии, прятавшиеся на дне. Я взглянул на них, они напоминали стоп-кадры из той странной передачи. Только вместо крестов на белом фоне, корявые рябины. Артерии корневищ. Пни и подрезанные молниями сосенки горельника. Снег... Много снега, и вдруг... от черной постройки потянуло могильным холодом. Но это был не склеп, а гараж. Металлический, судя по деревьям вокруг, установленный прямо в чаще. — Не бегите и не делайте резких движений. Если лиса крадется к вам, попытайтесь запрыгнуть повыше. Черные ворота постройки словно засасывали меня внутрь. Я уже сталкивался с этим скитающимся по округе контейнером... Вчера... Сначала о нем рассказал Рома. Он говорил, что в пропаже детей виновен именно Черный гараж, словно тот был живым существом. А затем посреди густого леса я лично встретился с этой постройкой цвета зияющей бездны. И лисичка сказала, что там прятался Вова. Пальцы дрогнули и фотографии спланировала назад в папку. К счастью, упала изнанкой к верху, смотреть на стальную коробку было физически неприятно. На дне папки лежал еще и целлофановый пакет, в каких хранят вещдоки. Я поднял его, а внутри... Отрезанный палец! Моргнул, и мираж тут же рассеялся. Больше не было человечного обрубка, зато был перстень. Ошпаренный секундной галлюцинацией, я точно перенёсся в лес и услышал слова Семена." Ща, парашник, я тебе этой печаткой так заряжу!" Перстень тускло блестел в пакете. Я судорожно сжал улику в кулаке, словно ища подтверждение, что она настоящая. От неожиданности я клацнул зубами. Вдавился в спинку стула, затравленно моргая. Тихонов вдруг замолчал и обратил внимание на папку, он нахмурился. Вот зараза, я её перевернул не той стороной какой она была! Он молча сгреб папку и с хмыкнул. — Больно ты любопытный, Петров. Что есть силы я пытался выдавить слова, извиниться, вернуть перстень. Но получилось лишь протянуть сжатый кулак с кольцом и затарахтеть, как двигатель у папиной машины в мороз. — Как говорится "меньше знаешь, крепче спишь". Лейтенант двинулся обратно к доске, не оглядываясь, а я все сжимал украденную улику и думал о Семене. Который наверняка уже был мертв. Это не было сном... — И еще раз. Если вы заметите в поселке кого-то подозрительного, не важно, возле школы или на лесной тропинке - сразу сообщайте в милицию. Телефон-то знаете? — Ноль-два! — Спасибо ребята. Спасибо, Лилия Павловна. И это, кхм... Вашего одноклассника мы найдем. Ну да, найдете... Поройтесь хорошенько в оврагах, может и соберете... Как мозаику, — Мрачно думал я про себя. Мысли были злыми и какими-то неуправляемыми. Я переключился на фразу лейтенанта о подозрительных личностях. Вдруг я видел маньяка? Стоял с ним плечом к плечу? Подозрительные люди, хм... Насколько подозрительной была девочка-лиса, разгуливавшая в темноте? Чудачка из ниоткуда, растворяющаяся в воздухе? Со своими загадками и стишками? Сказать ли об этом лейтенанту? Вдруг от моих слов зависят жизни других детей? Или меня поднимут на смех? Снова начнут шептаться за спиной или того ужаснее, сочтут сумасшедшим? Ромка грозно посмотрел на меня через плечо. Егор в ответ так же грозно посмотрел на него, в итоге они оба отвели взгляд. За сидящими впереди хулиганами, беспокойно сновала коса Кати. Рука словно прилипла к парте. Тихонов уже прощался с Лилией Павловной. Он уйдет. Ну уж нет. Хватит с меня позора. Тише воды - ниже травы. Как зайчик. Я сцепил замком пальцы и прикусил язык. Я отклеил ладонь от столешницы. Его надо предупредить. Хотя бы ради Оли, ради ее безопасности в доме у скрипучих сосен. Я поднял руку, как тяжелую гирю. — Простите... Два десятка голов повернулись ко мне. Учительница, лейтенант, Полина... Катя толкнула локтем подружку. Заспанный Бяша вытянул шею. Вопросительно нахмурился Ромка. И только Егор продолжал смотреть перед собой. — Я слушаю. Меня будто изучали, положив под микроскоп. — Вчера утром, по дороге в школу я видел ... гм, незнакомого человека. Одноклассники зашептались. Тихонов нахмурился, глубокая морщина расчертила лоб. — Да откуда ему знать, чужак это или кто-то из местных. Он же в поселке без году неделя, — возразила учительница. — Каждый раз, когда я обращал на него внимание или обращался к нему, он незамедлительно уходил, разве это не подозрительно? — Действительно, подозрительно. В таком случае, после обхода по классам, я заберу тебя с уроков и мы поедем в участок, составлять фоторобот. Вы не возражаете Лилия Павловна? — Нет конечно.