Оставшийся месяц до отправления в Хогвартс Бродяга почти не появлялся дома. Он завтракал, убегал, а когда темнело — возвращался. Забивался под стол в мастерской Эстер и старался уснуть. Она постелила ему туда коврик. Обниматься на диване перед телевизором он больше не приходил.
Отказаться от еды он не мог, это было бы сейчас слишком глупо.
Чем он поможет Гарри, если сдохнет от голода?
У него был план, и на его воплощение требовались силы.
Но вот принимать ласку он чувствовал себя не вправе.
Целыми днями он пропадал в пещере, читал «пророк» и сопоставлял факты.
Например, он узнал, за что угодила в Азкабан его «милая» кузина Беллатриса и Барти Крауч-младший. Он был в ужасе, когда прочитал, что они сделали с Алисой и Фрэнком Долгопупсом. Сириус был знаком с ними со школы, они сражались с ним плечом к плечу в Ордене Феникса, и у них родился сын, тогда же, когда и у Джеймса и Лили.
Гарри, садясь в «Ночной рыцарь», назвался Невиллом Долгопупсом… наверно, они учатся вместе.
Иногда Бродяга навещал пожилую семью волшебников на окраине городка, в надежде подслушать какие-нибудь свежие новости.
Всё, что он слышал, это то, что убийца-Блэк всё ещё не пойман, что повсюду рыщут дементоры, что к поискам привлекли полицию маглов. Всё это он и так знал.
Напряжение нарастало. В плане поимки Питера он не сдвинулся.
Где учится мальчишка Уизли, как он узнает, где его спальня, как ему его найти?
Он решил проникнуть в Хогсмид и проследить за прибывшим Хогвартс-экспрессом, может, удастся перехватить его на платформе?
Бродяга с каждым днём становился всё мрачнее. Эстер расстраивалась. Он видел это, сожалел, что приносит ей столько неудобства. И иногда подходил к ней, сидящей на диване, или за работой в мастерской, клал морду к ней на колени и позволял ей погладить себя по голове. Он был ей очень благодарен, за всё, что она для него сделала.
Но у него сейчас не было в жизни ничего важнее, чем его цель. Выследить Хвоста, уберечь Гарри.
***
Всё, сегодня нужно уходить.
Он в последний раз окинул взглядом её мастерскую.
На пробковой доске для заметок всё ещё висели листы с отпечатками его лапы, которые он по неосторожности оставил в первое утро в этом доме.
Из засушенных растений, из-за которых мастерская когда-то походила на домик ведьмы, «выросли» причудливые икебаны. На деревянных постаментах появились новые заготовки для скульптур.
Он положил морду на её стол, вдыхая её запах, он исходил от её альбома, карандашей, смешного плюшевого медвежонка, которого она теребила, когда погружалась в свои мысли. А ещё пахло кофе и шоколадом.
Он вспомнил, как она пила со звёздами на окне своей мансарды коньяк и рассказывала о странной магловской сказке.
Я тоже с тобой выпью, вот только всё закончится…
Или вернусь…
Он неосторожно смахнул со стола альбом для эскизов.
Серые листы разлетелись по полу.
Меееерлииин…
Черным угольным карандашом на них был нарисован загнанный всклокоченный пёс. Здесь он стоит ощетинившись с диким взглядом. Здесь он лежит с глазами, полными боли, а тут…
О, Мерлин!
Он превратился в человека и взял листок в руку. (Дома никого не было, Эстер и Бен уехали в магазин)
На этом листе был нарисован Сириус Блэк.
Затравленный взгляд, худое лицо, словно череп, спутанные длинные волосы.
Эстер… И почему тебя тянет ко всяким отбросам?
Он вздохнул и собрал листы обратно в альбом на столе.
Он отпер заднюю дверь, обратился в пса и убежал.
Пусть решат, что забыли закрыть замок. Хорошо, что их нет сейчас дома. Так проще.
Он скрылся за поворотом.
Деревья уже слегка подернуло золотом, послезавтра сентябрь.
***
После него осталась пустая миска на кухне, коврик под столом в пустой мастерской… и листок возле ножки стула, который он не заметил, наводя порядок, с этого листа смотрел Сириус Блэк, глазами, полными боли.
