Жизнь Собачья

      На следующий день после обеда Гарри, Рон и Гермио­на отправились в Хогсмид. Небо прояснилось, и вовсю светило солнце. Друзьям стало жарко, и на полпути до деревни все трое сняли плащи и закинули их на плечи.       Гарри нес в рюкзаке еду для Сириуса; за обедом они ста­щили со стола десяток куриных ножек, батон хлеба и на­полнили фляжку тыквенным соком. По дороге они заглянули в магазин одежды волшеб­ников «Шапка-невидимка» и купили для Добби подарок. Они долго выбирали носки и всякий раз весело хохота­ли, найдя новую забавную пару. Среди многих пар одна сверкала вышитыми золотыми и серебряными звездами, а другая, когда долго не стирали, истошно вопила.       В по­ловине второго вышли из магазина, прошлись по Глав­ной улице, миновали магазин «Дервиш и Бэнгз» и напра­вились к краю деревни. Так далеко они еще не заходили. Тропинка часто пет­ляла, дома попадались все реже и реже, скоро они вышли из деревни и пошли к горе, у подножия которой деревня и стояла. Тропинка вильнула последний раз, и у ее конца обнаружился перелаз.       Опершись на него передними ла­пами, с газетой в зубах, их поджидал тощий черный пес, очень знакомый на вид. — Здравствуй, Сириус, — поприветствовал пса Гарри.       Черный пес потянул носом воздух — из рюкзака за спиной Гарри шел сильный запах курятины — удовлет­воренно вильнул хвостом, развернулся и затрусил меж­ду кустов к каменистому подножию холма.       Гарри, Рон и Гермиона перелезли через забор и пошли следом. Бродяга привел их к самому подножью холма, сплошь усеянному камнями. Ему, на его четырех лапах, подни­маться было легко, а Гарри, Рон и Гермиона тяжело отду­вались. Бродяга поднимался все выше и выше. С полчаса они взбирались по крутому каменистому склону. Бродяга бежал впереди, тропка виляла, и на поворотах он по­махивал хвостом. Солнце жарило нещадно, Гарри, Рон и Гермиона обливались потом, лямки рюкзака резали Гар­ри плечи.       Потом Бродяга вдруг куда-то исчез, они подошли и увидели в скале узкую расщелину. Они протиснулись внутрь и очутились в прохладном темном гроте. В даль­нем конце грота, привязанный веревкой к большому кам­ню, сидел гиппориф Клювокрыл. Клювокрыл был напо­ловину серой лошадью, наполовину огромным орлом, и чуть только они вошли, сердито и важно посмотрел на них огненным глазом. Трое друзей низко поклонились гиппогрифу, тот еще с полминуты, словно раздумывая, взирал на них свысока и, в конце концов, преклонил пе­ред ними чешуйчатые передние лапы, Гермиона побежа­ла погладить его по шее.       Гарри не отрывал глаз от черно­го пса, а тот успел уже обернуться его крестным.       На Сириусе была поношенная серая мантия, кото­рую он носил с тех самых пор, как сбежал из Азкабана. После разговора с Гарри через камин, волосы у него от­росли еще больше, были немыты и спутаны. Он здоро­во исхудал. — Курица! — воскликнул он хриплым голосом, вынув изо рта старые номера «Пророка» и бросив их на землю.       Гарри снял с плеч рюкзак, вынул завернутые в бумагу куриные ножки и хлеб и подал Сириусу. — Вот спасибо! — сказал Сириус, развернул еду, схва­тил ножку, сел прямо на пол и запустил в курицу зубы. — А то все крысы да крысы. Из Хогсмида много не утащишь, чего доброго, заподозрят неладное. Он улыбнулся, и Гарри заставил себя улыбнуться в от­вет. — Что ты здесь делаешь, Сириус? — Исполняю обязанности крестного, — ответил тот, по-собачьи обгрызая куриную ножку. — Да ты не беспо­койся, я очень даже дружелюбный бродячий пес.       Он снова улыбнулся, но заметил беспокойство во взгляде Гарри и серьезно прибавил: — Хочу быть поближе. Ты в последнем письме… ну, в общем, тучи сгущаются. Я краду старые газеты, и, судя по тому, что пишут, не я один это чую. Он кивнул на пожелтевшие номера «Пророка» на полу грота, Рон подобрал их и стал листать. Но Гарри на этом не успокоился. — А вдруг тебя поймают? Вдруг узнают? — Кроме вас троих да Дамблдора, никто и не знает, что я анимаг, — пожал плечами Сириус и продолжил об­сасывать куриную косточку.       Рон толкнул Гарри локтем в бок и передал ему номе­ра «Пророка», указав на две статьи. Одна шла под заго­ловком «Таинственная болезнь Бартемия Крауча», вто­рая — «Поиски работницы Министерства. Министр ма­гии берет расследование под свой личный контроль». Гарри пробежал глазами статью о Крауче. Каждая фра­за так и кричала: «…никто не видел с самого ноября… дом, кажется, пуст… в Больнице св. Мунго нам отказались разъяснить… Министерство не подтверждает слухи об опасной болезни…» — Почитать, так он умирает, — сказал Гарри. — А су­мел же добраться сюда… Значит, не так уж он и болен… — Мой брат — личный помощник Крауча, — заметил Сириусу Рон. — Он говорит, Крауч переутомился на ра­боте. — Хотя он и вправду плохо выглядел, когда я его видел в последний раз, — продолжал Гарри, читая ста­тью. — А было это в тот вечер, когда мое имя появи­лось из Кубка… — И ничего удивительного, — раздался голос Герми­оны, гладившей Клювокрыла. Гиппогриф доклевывал за Сириусом куриные кости. — Выгнал Винки, вот теперь и мучается, жалеет небось, за домом-то некому приглядеть. — Наша Гермиона просто помешалась на эльфах-до­мовиках, — заметил Рон Сириусу и мрачно поглядел на подругу. Сириус, однако, не спешил с выводами и переспросил: — Говоришь, Крауч выгнал своего эльфа? — Да, во время Чемпионата мира по квиддичу, — от­ветил Гарри и рассказал о том, как появилась Черная Мет­ка и как Винки поймали на месте преступления с вол­шебной палочкой Гарри в руках, и как мистер Крауч при этом рассердился. К концу рассказа Сириус встал и принялся мерить грот шагами. — Стало быть, дело было так, — спустя минуту сказал он, размахивая очередной куриной ножкой, — сперва вы увидели эту эльфиху на трибуне для особо важных гос­тей. Она заняла Краучу место. Так? — Так, — дружно подтвердили Гарри, Рон и Гермиона. — Но Крауч на матч не пришел. Так? — Да, — ответил Гарри, — кажется, он сказал, что был слишком занят.       Несколько минут Сириус молча кружил по гроту. — Гарри, а ты проверял свои карманы после того, как вышел со стадиона? Волшебная палочка была при тебе? — М-м, — задумался Гарри. — Нет, не проверял. Да она мне и не нужна была до того, как мы пошли в лес. А в лесу я сунул руку в карман, а там только омнинокль, — Гарри широко раскрыл глаза и поглядел на Сириуса. — Ты ду­маешь, тот, кто послал Черную Метку, украл мою волшеб­ную палочку еще там, на трибуне для особо важных гос­тей? — Очень может быть, — кивнул Сириус. — Винки не крала твоей волшебной палочки, — от­резала Гермиона. — Ну, положим, эльфиха не одна была на трибуне, — заметил Сириус, нахмурившись. — Кто, кстати, еще си­дел позади тебя? —Да много кто, — ответил Гарри. — Болгары… Корнелиус Фадж… Малфой… — Вот именно — Малфой! — воскликнул вдруг Рон, да так громко, что эхо покатилось по гроту, а Клювокрыл удивленно вскинул голову. — Малфой — вот это кто! — А кто еще там сидел? — спросил Сириус. — Больше никого, — ответит Гарри. — Как же никого? А Людо Бэгмен? — напомнила Гер­миона. — Ах, да… — Бэгмена я не знаю, — сказал Сириус, не переставая расхаживать по гроту. — Знаю только, что он играл в ко­манде «Уимбурнские осы». Что он за человек? — Да он ничего… Все предлагает мне помочь выиграть Турнир. — Неужели? — Сириус нахмурился еще больше. — Это ему еще зачем? — Говорит, я ему приглянулся. — Гм, — Сириус призадумался. — Он был в лесу перед тем, как появилась Черная Мет­ка, — сказала Сириусу Гермиона. — Помните? — оберну­лась она к мальчикам. — Верно, да ведь в лесу же он не остался, — заметил Рон. — Мы ему еще рассказали о суматохе, и он тут же отправился в лагерь. — Ты-то откуда знаешь, куда он отправился? — возра­зила Гермиона. — Он мог куда угодно трансгрессировать. — Да ладно тебе! — с недоверием сказал Рон. — Ты еще скажи, что это Людо Бэгмен наколдовал Черную Метку. — Уж скорее он, чем Винки, — не уступала Гермиона. — Говорил же я, — Рон многозначительно поглядел на Сириуса, — что она помешалась на этих эль…       Сириус поднял руку, тем самым веля Рону помол­чать. — Кто-то наколдовал Черную Метку, потом нашли этого эльфа с волшебной палочкой Гарри, и что сделал Крауч? — Побежал в кусты поглядеть, — ответил Гарри, — и вернулся ни с чем. — Ну да, ну да, — пробормотал Сириус. — Кто угодно, только не собственный эльф… и потом, значит, он ее вы­гнал? — Да, выгнал! — возмущенно воскликнула Гермиона. — И только за то, что она не осталась в своей палатке и попа­лась с чужой волшебной палочкой. — Оставишь ты когда-нибудь своих эльфов в покое? — не выдержал Рон. Но Сириус покачал головой и сказал: — Нет, Рон, Гермиона лучше твоего поняла, кто такой Крауч. Если хочешь узнать человека получше, смотри не на то, как он обращается с равными, а на то, как ведет себя с подчиненными.       Он провел рукой сверху вниз по небритому лицу и крепко задумался. — Во время матча он все время куда-то пропадает… заставил эльфа занять ему место на трибуне, а сам даже не зашел поглядеть на матч. Потом изо всех сил старает­ся снова устроить Турнир Трех Волшебников и, в конце концов, перестает приезжать и на Турнир… Не похоже это на Крауча. Клювокрыла съем, если Крауч раньше из-за болезни пропускал на работе хоть день. — Так ты знаешь Крауча? — спросил Гарри, Сириус помрачнел, и на лице у него появилось такое же страшное выражение, как и в ту ночь, когда Гарри уви­дел его впервые и подумал, что он убийца. — Уж я-то его знаю, — тихо сказал он. — Это он при­казал засадить меня в Азкабан — без суда и следствия. — Как? — в один голос воскликнули Рон и Гермиона. — Шутишь?! — опешил Гарри. — Нет, какие там шутки, — покачал головой Сириус и оторвал зубами кусок цыпленка. — Крауч тогда еще ра­ботал начальником Департамента по магическому законодательству, вы разве не знали?       Гарри, Рон и Гермиона покачали головами. — Его прочили на место Министра волшебства. Барти Крауч сильный волшебник, ему почти нет равных в волшебстве — и в жажде власти. Нет, Волан-де-Морта он не поддерживал, — поспешил сказать Сириус, заметив выражение лица Гарри. — Барти Крауч всегда был про­тив черной магии. Но тогда многие были против, а на самом деле… да нет, вам не понять… вы еще слишком мо­лоды… — То же и отец говорил на Кубке мира, — заметил Рон, и в его голосе слышалась нотка раздражения. — Вы рас­сказывайте, мы поймем.       Сириус улыбнулся. — Ну, ладно, слушайте.       Он прошелся в глубь грота и обратно и продолжил: — Представьте себе, что Волан-де-Морт силен, как раньше. Никто не знает его сторонников, кто на него ра­ботает, а кто нет. Известно только, что он полностью вла­деет своими слугами, они убивают и пытают и ничего с собой поделать не могут. Вам страшно за себя, за семью, за друзей. Каждую неделю приходят сообщения о новых убийствах, новых исчезновениях, новых замученных пытками… Министерство магии растерялось, там не знают, что делать, пытаются скрыть все от маглов, а маглов и самих убивают. Никто ничего не может поделать, ужас, паника… Вот как оно было. В такое вот время и становится ясно, кто на что спо­собен, кто хороший, а кто плохой. Не знаю, может, мето­ды Крауча и были хороши в самом начале. Его быстро повышали по службе, и он начал настоящую охоту на сто­ронников Волан-де-Морта. Мракоборцам дали новые полномочия, они чаще стали убивать, чем арестовывать. И не одного меня без суда передали дементорам. Крауч отвечал жестокостью на жестокость, разрешил приме­нять против подозреваемых Непростительные заклина­ния. Можно сказать, он сделался таким же беспощадным и жестоким, как и те, кто были на стороне Волан-де-Морта. У него были свои сторонники, многие считали, что он поступает верно, много кто из волшебников хо­тел, чтобы он занял пост министра магии. Потом Волан­-де-Морт вдруг исчез, и все думали, что скоро Крауч ста­нет министром. Но тут-то все и рухнуло, — Сириус мрач­но улыбнулся. — Сына самого Крауча поймали с кучкой Пожирателей смерти, которые сумели открутиться от Азкабана. Они, как оказалось, пытались разыскать Волан-де-Морта и вернуть ему его власть. — Поймали сына Крауча? — не поверила своим ушам Гермиона. — Вот-вот, — Сириус бросил кость гиппогрифу сел на пол грота, взял хлеб и разломил пополам. — Вот уж не ожидал Барти, так не ожидал. Надо было ему побольше времени уделять семье. Нет чтобы хоть изредка прихо­дить домой пораньше, а то не знал, что за сын у него рас­тет.       Сириус стал крупными кусками откусывать хлеб и глотать, почти не жуя. — А его сын тоже был Пожирателем смерти? — спро­сил Гарри. — Кто его знает? — не переставая есть, ответил Сири­ус. — Когда его поймали, я уже был в Азкабане. Я уже по­том все это узнал, когда сбежал из тюрьмы. Парня схва­тили в компании людей, которые точно были Пожира­телями смерти. Может быть, он просто оказался в пло­хом месте в плохое время, как эта ваша эльфиха. — А Крауч пытался вызволить сына? — прошептала Гермиона.       Сириус расхохотался, и хохот его был похож на со­бачий лай. — Вызволить сына? Крауч? А я-то думал, ты, Гермио­на, поняла, что это за человек. Да он на все был готов ради собственной репутации, он всю жизнь посвятил тому, чтобы стать министром. Ты же видела, как он поступил со своим домашним эльфом из-за того, что этот эльф на­вел на него тень Черной Метки. Разве не понятно после этого, что за человек Крауч? Всех его отцовских чувств хватило только на то, чтобы устроить над сыном суд, да и суд-то этот Крауч устроил только для того, чтобы по­казать всем, как он ненавидит сына… а потом он его от­правил прямиком в Азкабан. — Он собственного сына дементорам отдал? — в ужа­се спросил Гарри. — Отдал, — ответил Сириус уже безо всякого веселья. — Я сам видел, как дементоры его вели, стоял у оконца в двери и смотрел. Ему и двадцати тогда не было. Посадили его в камеру рядом с моей. К вечеру он уже кричал и звал свою мать. Потом, правда, успокоился, через несколько дней… все успокаиваются… во сне только кричат…       С минуту Сириус безразлично глядел в одну точку, словно ему изнутри чем-то заслонили глаза, и все стало ясно без слов. — И он все еще в Азкабане? — спросил Гарри. — Нет, — со вздохом ответил Сириус. — Нет, его там уже нет. Года не прошло, как он умер. — Умер?! — Там многие умирают, — печально сказал Сири­ус. — Большинство сходят с ума и перестают есть. Про­сто не хотят больше жить. Можно было даже сказать, когда узник умрет, потому что дементоры чувствуют смерть и радуются. А сын Крауча и так уже болел, когда его привезли. Краучу с женой, как важному министер­скому работнику, позволили перед смертью его навес­тить. Вот тогда я и видел Крауча в последний раз, он шел мимо моей камеры и чуть не нес жену на руках. Она тоже потом недолго прожила. Умерла от горя. Сгорела, как свечка, как и сын. А Крауч даже не приехал забрать тело сына. Я видел, как дементоры похоронили его за стена­ми крепости.       Сириус поднес ко рту кусок хлеба, но тут же отбро­сил, схватил фляжку с тыквенным соком и в один прием осушил до дна. — Вот так. Крауч думал, что все у него в руках, а вон оно как вышло. — Сириус утер губы тыльной стороной ладони. — Только что герой, министром магии чуть не стал, и вдруг… сын умер, жена, имя опозорено, и — я слы­шал, как сбежал из тюрьмы — его уже не так любят, как раньше. После смерти его сына стали жалеть, и многие себя спрашивали: как это, мальчик из хорошей семьи и вдруг попал в такую компанию? Только один ответ и напрашивался: отцу было не до него. Пост министра занял Корнелиус Фадж, а Крауча сместили на должность на­чальника Отдела международного магического сотруд­ничества.       Воцарилось долгое молчание. Гарри думал о том, как на Чемпионате мира по квиддичу в лесу Крауч выпучил от гнева глаза на своего провинившегося эльфа-домови­ка. Так вот, оказывается, почему Крауч взбесился, когда нашел своего эльфа под Черной Меткой. Он вспомнил сына, позор и то, как он потерял доверие коллег по Ми­нистерству. — Грюм мне сказал, что Крауч просто помешался на ловле черных магов, — сказал Гарри Сириусу. — Да, я тоже слышал, что он как одержимый гоняется за черными магами, — кивнул Сириус. — По-моему, он все еще думает, что если поймает хоть одного Пожира­теля смерти, то к нему станут относиться по-прежнему. — Поэтому он и забрался в кабинет Снейпа! — торже­ствующе воскликнул Рон, глядя на Гермиону. — Да что в этом толку-то? — спросил Сириус. — Как что? — воскликнул Рон. Сириус покачал головой: — Нет, если Крауч подозревает Снейпа, почему не при­езжает судить ваш Турнир? Лучше повода, чтобы следить за ним, и придумать нельзя. Нет, что-то здесь другое. — А что, у Снейпа правда что-то недоброе на уме? — спросил Гарри. — Доброе или недоброе, а Дамблдор Снейпу доверяет и… — начала было Гермиона. — Да ладно тебе, Гермиона, — отмахнулся Рон. — Дам­блдор, конечно, умный и вообще, так что ж, его теперь ни одному черному магу не провести? — А зачем он тогда в прошлом году спас Гарри? Оста­вил бы его умирать, да и все! — Откуда мне знать? Может, он испугался, что Дамбл­дор его вышвырнет из школы? — А ты что скажешь, Сириус? — громко спросил Гар­ри, и Рон с Гермионой замолчали. — Скажу, что они оба правы, — ответил тот, задумчи­во глядя на Рона и Гермиону. — Я и сам все время думаю, зачем Дамблдор взял его в школу? Снейп, еще когда учил­ся, интересовался черной магией и здорово в ней подна­торел. Тогда уже ходил весь такой худой, немытый, с длин­ными сальными волосами. — При этих словах Сириуса Рон и Гарри с улыбкой переглянулись. — На первом кур­се он знал больше заклинаний, чем добрая половина семикурсников, и был в шайке слизеринцев, которые по­чти все потом стали пожирателями смерти. Розье и Уилкис — этих двоих убили мракоборцы за год до падения Волан-де-Морта, — Сириус стал перечислять Пожира­телей смерти и загибать пальцы. — Лестрейндж, муж и жена, — в Азкабане. Эйвери, я слышал, отвертелся, зая­вил, будто служил Темному Лорду под заклятием Империус, и все еще на свободе. А вот Снейпа, насколько я знаю, даже ни в чем и не обвиняли, и Пожирателем смерти не называли, да только это еще ничего не значит. Поймали-то не всех. Снейп умный и хитрый и открутиться сумеет. — Снейп знаком с Каркаровым и не хочет, чтобы об этом узнали, — сказал Рон. — Ага, видел бы ты выражение лица Снейпа, когда Кар­каров заявился вчера на урок зельеварения! — прибавил Гарри. — Каркаров хотел с ним переговорить и сказал, что Снейп его избегает. Каркаров был сам не свой. Он что-то показал Снейпу у себя на запястье, только я не видел что. — Что-то показал на запястье? — удивленно пере­спросил Сириус, рассеянно провел пятерней по немы­тым волосам и пожал плечами. — Ну, я уж совсем ничего тут не понимаю… Но раз Каркаров сам не свой, значит, он пришел к Снейпу с вопросами…       Сириус несколько времени глядел на стену грота, и на его лице наконец появилось выражение горечи. — Все равно, — сказал он, — Дамблдор Снейпу дове­ряет, и хотя Дамблдор доверяет таким людям, которым другие ни за что бы доверять не стали, думаю, он никог­да бы не взял в Хогвартс слугу Воландеморта. — А что тогда Грюму с Краучем понадобилось в его кабинете? — не сдавался Рон. — Ну, Грюм-то, скорее всего, каждый угол в Хогварт­се обшарил и кабинеты всех учителей, — медленно про­говорил Сириус. — Уж кто-кто, а он-то свою работу зна­ет и как уберечься от черной магии — тоже. Он никому не доверяет — и ничего удивительного — после всего, что он видел. Думаю, так оно и есть, хотя, он, когда была воз­можность, не убивал, а брал в плен. Он, конечно, никому не спускал, но никогда не опускался до того, чтобы по­ступать, как Пожиратели смерти. А вот Крауч… это со­всем другое дело… а болен ли он, в самом деле? Если бо­лен, так чего притащился в такую даль, в кабинет Снейпа? А если здоров… то чего добивается? Из-за какого такого неотложного дела не пришел на трибуну для особо важ­ных гостей? И чем он таким занят, что не может приехать на Турнир?       Сириус замолчал и стал глядеть на стену грота. Клювокрыл принялся шарить по каменному полу в поисках потерянных косточек. Сириус взглянул на Рона. — Ты говоришь, твой брат личный помощник Крау­ча? А ты не мог бы спросить его, давно ли он видел Кра­уча? — Попробую, конечно… — неуверенно ответил Рон. — Только бы Перси не почуял, что я в чем-то Кра­уча подозреваю. Мой братец без ума от своего шефа. — А вы пока могли бы разузнать, как там дела с Бер­той Джоркинс. — Сириус указал на один из номеров «Пророка». — Бэгмен мне говорил, что они ее еще не нашли, — сказал Гарри. — Да, про него в статье пишут, — кивнул на газету Си­риус. — Он там жалуется, что у Берты дырявая память. Может, она, конечно, и изменилась с тех пор, как мы были знакомы, только раньше она ничего не забывала, совсем даже наоборот. Особым умом она не отличалась, но па­мять у нее была хоть куда, особенно на всякие слухи. От этого она и во всякие неприятности попадала, забывала, что иногда полезно держать рот на замке. В Министер­стве она, скорее всего, мешалась, потому-то, может, Бэг­мен ее так долго и не искал…       Сириус тяжело вздохнул и потер глаза. — Который час?       Гарри поглядел на часы, но они, с тех пор как он по­плавал в озере, перестали ходить. — Половина четвертого, — сказала Гермиона. — Пора вам в замок. — Сириус встал на ноги. — Вот что… — Он нахмурился и поглядел на Гарри: — Нечего вам бегать из школы ко мне, понятно? В случае чего — шлите письмо. Пишите, если случится что-нибудь нео­бычное. А сами без разрешения из школы не выходите, лучше случая и не придумаешь, чтобы напасть на вас. — Да на меня до сих пор никто и не думал нападать, — сказал Гарри, — кроме дракона и пары гриндилоу…       Сириус сердито на него взглянул. — Какое мне дело, нападали на тебя или нет! Я вздох­ну свободно, только когда Турнир кончится, а кончится он только в июне. И вот что еще: когда говорите обо мне, называйте меня Нюхалз, ладно?       Сириус передал Гарри фляжку из-под тыквенного сока и салфетку из-под куриных ножек и пошел попро­щаться с Клювокрылом. — Я вас провожу до деревни. Может, удастся стащить свежую газету…       Сириус снова превратился в большого черного пса, они вместе вышли из грота, спустились по склону горы, пересекли усеянное камнями подножие и остановились у перелаза через забор.       Бродяга позволил всем троим погладить себя по голове, повернулся и помчался вокруг деревни.