Жизнь Собачья

— Хочешь посмотреть на комнату, в которой останавливалась твоя мама, когда гостила у нас? — спросил Сириус, широко улыбаясь. — Конечно! Ты ещё спрашиваешь?! — радостно отозвалась Тонкс. Сегодня у неё был выходной, поэтому она пришла на Гриммо за несколько часов до начала собрания.       После того, как она впервые побывала в штаб-квартире и познакомилась с Сириусом, она пыталась ненавязчиво разговорить маму и выведать её воспоминая об этом доме. Андромеда сначала отнекивалась от разговора, но потом уступила.       Она вспоминала, как играла на рояле в большом зале на первом этаже, а маленький Сириус сбегал ото всех и прятался за шторой у окна, чтобы её послушать. Ещё он пробирался в её комнату, пока весь дом стоял на ушах, пытаясь его найти. Только Андромеда знала, что он притаился под её кроватью. Когда она запирала комнату, он вылезал. Она читала ему сказки, а он лежал, положив свою голову на её колени.       Тонкс очень редко видела, как её сдержанная мама плачет…       Андромеда не могла принять всё то, в чем обвиняли её кузена.       Сердце сжималось в груди, но Дора не могла сейчас рассказать маме всю правду о нём.       Поднявшись на четвёртый этаж, Тонкс поняла, что в спешке даже не спросила у Сириуса, кто сейчас живёт в этой комнате.       На её стук никто не отозвался, но она заметила, что дверь не заперта.       Она снова постучала, приоткрыла дверь и спросила: «можно?»       Ответа не последовало.       Любопытство взяло верх над правилами приличия, и она шагнула в комнату.       А здесь уютно!       Сквозь прозрачные стекла падал мягкий свет на светло-зелёные обои с ненавязчивым серебряным узором. Дора окинула комнату беглым взглядом.       Похоже, что ее хозяин отлучился совсем ненадолго, и теперь у Тонкс не было никаких сомнений, кто же ОН.       Старая потертая мантия, полы который лежали на идеально заправленной кровати, парила в воздухе, когда иголка с ниткой проворно штопала новые дыры.       Как мило!       Тонкс перевела взгляд с кровати на платяной шкаф из тёмного дерева.       Он был приоткрыт, и один из ящиков был выдвинут, обнажая своё содержимое. Тонкс кляла себя за излишнее любопытство, но она не могла удержаться и не заглянуть внутрь.       Как и во время мракоборческих расследований, ей нравилось подмечать детали и выделять привычки людей, глядя на то, как они живут. Таким образом она решала для себя, насколько человек искренен с собой и миром.       И в её понимании — ящик с мужским нижним бельём мог расскрыть секреты его обладателя.       Она усмехнулась, видя перед собой ровные стопочки аккуратно сложенных носков и трусов.       Именно такого порядка требовала от неё мама, но каждая новая попытка Нимфадоры проваливалась после первого же поиска необходимой вещи.       По этим аккуратным стопкам даже фасон толком не поймёшь… Не новые, судя по блеклости из-за многочисленных стирок, но расцветка веселенькая… синие в полоску, чёрные, бордовые (гриффиндор, конечно), в шотландскую клетку…он разве шотландец? (у неё мелькнула глупая мысль порыться в шкафу в поисках килта) и тёмно-зелёные с маленькими смешными гриндилоу…       Тонкс прыснула и залилась краской, у неё у самой был фиолетовый комплект белья с корнуэльскими пикси, самый удобный и самый заношенный.       Она отошла к столу. На нём стояла кружка с недопитым чаем, пустая тарелка с крошками и смятой обёрткой от шоколада. Открытая чернильница, кусочки сургуча, моток бечевки, перья, перочинный нож с красивой, хоть и потемневшей, серебряной ручкой, тут же стружка, пергамент с кляксами и какими-то каляками, линиями и закорюками. Почему-то её не удивило, что он чинит перья вручную, а не при помощи магии.       Две большие стопки книг с огромным количеством закладок и стопка рукописей под пресс-папье в виде большой свернувшейся змеи (эта вещь явно была частью интерьера комнаты и не принадлежала её жильцу).       Тонкс провела рукой по мягкой застиранной ткани рубашки, которая висела на спинке стула, и повернулась к книжному шкафу, глядя на разномастные корешки. На полках не было ни единой пылинки.       Она провела пальчиком по ряду книг, замечая фотоальбом, и потянулась к нему. Дверь за её спиной скрипнула, она резко отдернула руку и повернулась.       Римус Люпин в войлочных тапочках, серых домашних штанах на резинке и старой растянутой футболке, выцветшая надпись на которой гласила: «Торнадос — чемпион 77'», с накинутым на голову полотенцем, вытирал волосы, не подозревая о присутствии в его комнате посторонних.       У Тонкс вырвался нервный смешок, и Римус молниеносно выхватил палочку из-за пояса штанов и направил на девушку. — Прости, это я, я не должна была заходить, дверь была открыта! — тараторила Тонкс, махая руками.       Римус опустил палочку, в недоумении рассматривая метаморфиню. Его влажные волосы торчали в разные стороны, а полотенце теперь лежало на его плечах. — Сириус предложил мне посмотреть бывшую мамину комнату… — пояснила смущенная Тонкс.       Римус хмыкнул.       Ах ты, старый интриган, Бродяга!       Тонкс закусила губы, опустила глаза и зарылась пальцами в черные волосы. Сегодня они выглядили как отросшая стрижка пикси, у лица были убраны тонким ободком, а удлиненные кончики торчали сзади в разные стороны.       Римус улыбнулся, она была ужасно милая, когда чувствовала себя виноватой.       Через мгновенье улыбка сползла с его лица. Он побелел как мел, когда пробежал взглядом по собственной одежде, а потом и по всей комнате.       Римус рванул к шкафу, нервно задвигая ящик и захлопывая дверцу. — Прости, у меня беспорядок! Я не ждал гостей, я только что вернулся…       Он не договорил, беззвучно выругался и заклинанием заставил брошенные возле шкафа носки влететь в такие же валяющиеся ботинки и исчезнуть под кроватью.       Тонкс едва сдержала смешок, она даже не обратила на них внимание. Она обычно сама после миссий так валилась с ног, что её ботинки могли оказаться в разных комнатах.       Проводив обувь под стеганое покрывало, Римус медленно поднял взгляд… и внутри всё оборвалось…       Супер… Просто твой день, Лунатик! Премия неудачника твоя по праву! Что может быть нелепее ящика с трусами и разбросанных грязных носков на полу? Дырявая мантия, штопающаяся на глазах… у НЕЁ!       Стыд волной охватил его, сковывая движения, стягивая горло, не позволяя свободно вздохнуть и лишая дара речи.       Тонкс следила за его взглядом и догадалась, о чем он думает. — У меня в старших классах постоянно рвалась мантия из-за частых трансфигураций, — с мягкой улыбкой сказала Дора. — Родители думали, что это от того, что я постоянно падаю или цепляюсь за мебель…       Римус перевёл на неё взгляд. — Я не хотела, чтобы они знали о моих розыгрышах… Я тогда часто выдавала себя за преподавателей, Филча или других учеников и трансфигурировала мантию, чтобы передать полное сходство.       Римус с понимание кивнул. — Я же не знала, что одежда быстрее изнашивается от магического воздействия.       Римус всё равно выглядел немного подавленным, хотя и пытался взять себя в руки. — Теперь, когда мне предстоит менять внешность, я стараюсь не надевать любимые джинсы и куртку и выбираю то, что не жалко, — Тонкс засунула руки глубоко в карманы и, улыбаясь ему, слегка покачивалась с носков на пятки.       Римус сдержанно улыбнулся в ответ, но по-прежнему молчал. — Ты болел за «Торнадос»? — спросила волшебница, указывая взглядом на его футболку. — Не то чтобы… — Римус откашлялся. — Просто эти футболки тогда были на каждом шагу, мы гуляли с Джеймсом в Косом Переулке и купили…       Он с ужасом подсчитывал в уме, сколько сейчас лет этой самой футболке… — А у меня отец болел за «Торнадос», я помню, как он праздновал, когда они победили в семьдесят седьмом! Он учил меня играть в квиддич, а мама жутко ругалась! Мне тогда было пять лет.       Пять лет… Ты носишь эту зачуханную футболку с тех пор, как Нимфадоре Тонкс исполнилось пять лет. Как же ты жалок!       Желание провалиться сквозь землю только усиливалось.       Тонкс жизнерадостно улыбалась, рассматривая его своими большими мерцающими глазами.       А он по-прежнему испытывал жгучий стыд, который застилал глаза, не позволяя допустить даже мысли о том, какую на самом деле симпатию у неё вызывают его взъерошенные мокрые волосы, уютная домашняя одежда и живой беспорядок в его комнате. — Можно я посмотрю фотоальбом? — вновь начала разговор Тонкс.       Римусу пришлось отбиваться от удушающих его мыслей о собственной никчемности, чтобы услышать её вопрос. — Альбом, — повторила Дора, — я видела его в шкафу. Можно, я посмотрю его?       Римус сглотнул, но отказать не мог. Он кивнул и подошёл к книжному шкафу. — Я видела у мамы несколько фотографий с маленьким Сириусом, а мне интересно, каким он был в школе, — она специально перевела тему на дядюшку, чтобы больше не смущать Римуса.       Конечно, Сириус… Он постарался улыбнуться (он столько лет учился улыбаться несмотря ни на что), но улыбка получилась слишком грустной.       Он протянул Доре альбом, бросая взгляд на комнату, не зная, куда предложить ей присесть.       Над кроватью всё ещё зависала самоштопающаяся мантия… А на столе царил полный хаос!       Выругавшись одними губами, он шагнул к столу. — Прости, обычно у меня здесь не такой бардак… — он, нервно суетясь, сгребал со стола мусор ладонью на кусок пергамента, видимо от волнения не догадавшись воспользоваться заклинанием, его волшебная палочка торчала из-за резинки штанов.       Тонкс звонко рассмеялась. — Успокойся, я же не инспектировать тебя пришла, в должном ли порядке ты содержишь бывшую комнату моей матушки!       Римус приподнял уголки губ в полуулыбке, но между его бровей залегла тревожная морщина. — Всё равно извини, ты не должна была этого видеть…       Тонкс по-свойски плюхнулась на стул перед столом, откровенно не понимая, зачем все эти церемонии.       Римус страдальчески зажмурился и снял со спинки стула рубашку, которую, конечно, забыл отправить в стирку. Он нечаянно коснулся её спины рукавом. — Прости. — Да хватит уже извиняться! — не выдержала Тонкс. — Это я ввалилась к тебе без приглашения, без предупреждения, это я должна извиняться!       Римус несколькими нервными движениями сложил в руках рубашку, чтобы спрятать от Тонкс испачканые манжеты и следы пота. — Я сейчас вернусь! — сказал он и скрылся в коридоре, чтобы отнести полотенце и рубашку в стирку.       Ну, Сииириус!       Он не видел, с каким умилением она разглядывала его детские фотографии, пытаясь понять, на кого из родителей больше похож маленький Римус. Не видел, как она улыбалась, смотря на бледного мальчика с каштановыми волосами…       Прежде чем снова войти в свою комнату, ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов и медленных выдохов.       Как же он отвык от этого всего! Он так долго растил броню, так долго учился не зависеть от чужих косых взглядов на свою мантию, так старательно взращивал в себе спокойствие ко всему…       Где это всё? Почему рядом с ней он чувствует себя таким уязвимым?!       Когда он вошёл, Тонкс перестала рассматривать его школьную фотографию и перевернула страницу. Она догадалась, что смущает его, и что он, возможно, не привык к такому вниманию… Поэтому Дора решила поговорить о… — Сириус и правда был красавчиком! — Тонкс ткнула пальцем в фото, обернувшись к Люпину.       Где твоя хваленая доброжелательность, ну же?!       Римус улыбнулся ей в ответ и кивнул, соглашаясь.       Она снова вернулась к альбому. Римус смотрел из-за её плеча. На всех общих фото Сириус приковывал внимание зрителей к себе. Неотразимая улыбка, чётко очерченные брови, надменный взгляд прекрасных серых глаз, изящно спадающие чёрные волосы… Рядом с ним он выглядел бледной тенью, болезненный вид и тёмные круги под глазами совсем не красили…       Глупый стыд снова сдавливал его горло, мешая свободно вздохнуть, обволакивая туманом, не давая увидеть, что девушка с улыбкой смотрит на него, а не на блистательного Блэка рядом.       Последние фотографии были сделаны в 81м году. Тонкс удивлённо нахмурилась, пролистывая пустые страницы до конца альбома.       Это что же, он дальше не «жил»? Но он бы мог вставить сюда фотографии времён преподавания в Хогвартсе, фото с Гарри… (Если с Сириусом, пока он в розыске, лучше не фотографироваться).       Она никогда не стеснялась говорить что думает, но сейчас лезть в душу, после и без того доставленных неудобств, ей показалось кощунством.       Поэтому она постаралась взбодриться и жизнерадостным тоном заметила. — А он ведь и сейчас хорош, даже после Азкабана!       Римус сглотнул. — Да, безусловно, — он улыбнулся, думая лишь о том, чтобы не выглядеть слишком жалко. Принял из её рук альбом и отошёл к книжному шкафу, выдыхая.       Всё правильно. Чего ты ждал? И это глупое волнение… Ей дела нет до тебя и твоего беспорядка. Успокойся. Будь приветлив и постарайся стать ей другом.       Метаморфиня сидела на стуле боком, качая ногой, и рассматривала люстру, лепнину и светильники на стене… Тонкс только сейчас вспомнила о первоначальной цели своего визита. Она встала, чтобы посмотреть в окно на улицу. Римус наконец-то успокоился.       Усилием воли он убедил себя, что он для Тонкс не имеет никакого значения. Что его волнение иррационально. Он действительно не понимал, что с ним происходит. Попросту такого с ним раньше не случалось.       Всё это глупости! Я, наверное, переутомился, и луна растёт...       Римус тоже подошёл к окну, становясь рядом с Тонкс. Она подняла на него глаза. — Мама была права, эта комната довольно милая.