Правдивая история о том, почему не стоит забираться в чужие дома, особенно если вас туда не звали

Лань Сичэнь всегда был уверен в том, что залезать на чердак старого дома в поисках приключений — идея так себе. Но Цзян Чэн умел находить нужные слова, чтобы убедить друга сменить позицию и взгляды. Цзян Чэн сочетал в себе противоречия. С одной стороны, он люто ненавидел всё загадочное и мистическое, с другой — стремился к неизведанному. Временами это напоминало полёт мотылька к огню, словно Цзян Чэн играл на грани и ходил по краю, рискуя в один день вляпаться в просто неописуемые неприятности! Особенно притягательным для него стал один древний трактат, о котором поведал на лекции преподаватель истории. Книга называлась «Легенды и тайны холмов Луаньцзан». Это был сборник сказок, преданий, городских легенд и слухов, объединенный по принципу местоположения. Все истории рассказывали о событиях, произошедших сотни лет назад на погребальных холмах Илина, названных Луаньцзан. Главным героем, овеянным легендами и величайшим таинством, был некто, прозванный «Старейшиной Илина». Имя этого человека затерялось во времени, но осталось прозвище, которым до сих пор пугали маленьких непослушных детей. — Если будешь безобразничать, придёт Старейшина Илина и утащит тебя в свою пещеру! — стращали родители расшумевшееся чадо. Кто такой этот Старейшина, ребёнок понятия не имел, впрочем, как и его родители. Но пугалка, из поколения в поколение, на каком-то подсознательном уровне работала безотказно. Едва увидев на пожелтевшей странице набившее оскомину имя «Старейшины», Цзян Чэн занялся книгой вплотную. Днями и ночами он штудировал строчки сборника и шерстил Интернет, по крупицам собирая информацию о том, где же могли находиться холмы Луаньцзан. Поисковик выдавал множество страниц, где можно было скачать «Легенды и тайны холмов Луаньцзан», нашлись несколько научно-лингвистических работ о стилистике текста сборника. Немногим погодя Цзян Чэн наткнулся на форум любителей древности, где яростно обсуждалась эта самая книга. Спустя пару месяцев бесконечных поисков Цзян Чэн смог составить примерную схему расположения холмов Луаньцзан. Несмотря на то, что Илин был давным-давно отовсюду стёрт, пытливый и скрупулезный юноша смог обрисовать его границы поверх современной карты, после чего с гордостью представил лучшему другу результаты своих изысканий. Вместе с тем предложив отправиться в разведывательный поход. Поначалу Лань Сичэнь отнёсся к этой затее со скепсисом. Несколько недель он обдумывал, что ответить томящемуся в ожидании Цзян Чэну, чьё любопытство с каждым днём распалялось всё больше. В конце концов Лань Сичэнь поддержал друга детства, и теперь они плечом к плечу направлялись в пугающую неизвестность. Сойдя с электрички на одной из дальних станций, мальчишки пробрались через изгородь ивняка, пересекли небольшую речушку, игравшую роль отводной канавы. По пути Цзян Чэн рассказал, что постройку, что была конечной точкой их отчаянной экспедиции, он приметил со спутника гугл-карт, и здание его крайне заинтересовало, тем более, что находилось оно в самом центре очерченных на карте границ Луаньцзан. Вымокшие и грязные, путники не теряли направления, упрямо продираясь сквозь заросли. Дорога едва заметно шла вверх, будто полог леса скрывал некогда огромный, а теперь — почти исчезнувший холм. Ни о какой пещере, столь страшившей детей, речи не шло. Но иногда у Лань Сичэня по спине бегали ледяные мурашки. Отчего-то его нутро с каждым шагом только всё больше кричало: «Ребята, бегите оттуда, пока целы!». Но Цзян Чэн был неумолимо решителен. Солнце уже взошло в зенит, когда друзья наконец смогли обнаружить искомую цель. Дом и вправду был жутковат. Выполненный в старинном китайском стиле, с низкими потолками и широкими балками-перекрытиями, что того и гляди обрушились бы на головы горе-сквоттеров. Крышу покрывала редкая выцветшая черепица. Когда-то она имела яркий веселый рыжий цвет, но теперь поблёкла и по виду напоминала тёмную заплесневелую корицу. Прежде изящный конёк развалился, и доски выпирали снизу, грозя в один день обрушить всю черепицу сразу. Здание пряталось в густых зарослях лозняка, среди неухоженных одичавших слив с массивными узловатыми ветками. Запустение и отчуждённость старого дома, что в далёкие времена, должно быть, был великолепным сооружением, навевало на Лань Сичэня горечь и тоску, и он исподволь сожалел, что согласился на всё это нежданное приключение. Ну почему же Цзян Чэн не выбрал целью их разведывательной экспедиции старый завод или хотя бы отжившую свой век котельную?! Нет же. Он направился именно в эту хибару! От прежней красоты и исторической изящности постройки теперь мало что оставалось. Но мастер, что приложил усилия к строительству, постарался на славу. Несущие стены всё ещё были целыми, равно как и внутренние своды. Даже пропитавшись водой, они не обрушились и выглядели весьма надёжно. Дом имел два этажа. Первый этаж состоял из двух комнат: там когда-то была кухня и гостиная. На втором — спальни хозяев, как предположил Лань Сичэнь. Не успев толком осмотреться внизу, Цзян Чэн с энтузиазмом бросился к крутой деревянной лестнице, чтобы подняться наверх. — Осторожно, лестница совсем гнилая! — Лань Сичэнь пнул ступеньку. Вверх поднялось облачко пыли. Доска подогнулась и расслоилась даже от небольшого усилия. — Нормально, выдержит! — рассмеялся в ответ Цзян Чэн и рванул вверх. Ступенька издала надрывный скрип, словно предупреждая в последний раз. Второй этаж выглядел куда менее надёжно. Некогда широкие окна были густо оплетены плющом, что мешал солнцу проникать внутрь. Крыша просвечивала, впуская в сумеречные комнаты редкие лучи света. Бумажные стены давно сгнили, и от них оставались одни только проеденные жуками остовы. Ступать по скрипучим старым половицам приходилось крайне осторожно, чтобы ненароком не провалиться. Этаж был поделён на шесть комнат, если судить по остаткам стен. Внезапно Лань Сичэнь заметил в углу какой-то отблеск. Отбросив в сторону листву, он выудил из мусора и грязи целый идеально сохранившийся продолговатый глиняный сосуд. По белоснежной глазури плыли росписью лазурно-голубые облака, изящно исполненные, словно на старинных гобеленах. Рисунок показался Сичэню призрачно знакомым. Он точно где-то уже встречал подобные узоры. Вот только где?.. — Ого! — Цзян Чэн округлил глаза, уставившись на находку в руках Сичэня, — это же настоящий винный сосуд эпохи Мин! Сколько же ему лет?! Лань Сичэнь аккуратно обтёр сокровище от остатков сгнившей листвы. — Не менее четырёхсот. Может, больше. — Целое состояние можно выручить! — воодушевился Цзян Чэн, ныряя в другую комнату. Он тоже хотел найти в доме хоть что-то ценное. Лань Сичэнь не ответил. Он оторвал лоскут от подола рубашки и завернул находку, чтобы та не повредилась. Юноша спрятал сосуд за пазуху. — Сичэнь! Иди сюда! — из отдалённой комнаты раздался вопль Цзян Чэна. Лань Сичэнь поспешил как на пожар, едва не споткнувшись на остатках порога. Цзян Чэн откуда-то вытащил гигантский старый сундук, окованный металлом. — Джек пот! — потирал руки Цзян Чэн. — Давай оставим, — без всякой надежды предложил Сичэнь. Старый сундук навевал на юношу жуть, пожалуй, поболее, чем весь этот дом целиком. Цзян Чэн посмотрел на него как на умалишенного. — Ты серьёзно?! И со всей силы пнул сундук. Старое проржавевшее железо от удара дало трещину. Цзян Чэн с трепетом и предвкушением наживы откинул тяжёлую крышку. Но внутри, казалось, были одни тряпки. Черные ткани, что когда-то были ценнейшими одеждами ручной работы, нынче почти превратились в пыль. Цзян Чэн засунул руки в сундук и стал шарить среди тряпья в надежде найти хоть что-то ценное. Вскоре он нащупал нечто твёрдое на самом дне и извлёк находку на свет. Это была книга. Фолиант в тяжёлом чёрном кожаном переплёте с выцветшими золотыми письменами. Цзян Чэн крякнул и с грохотом опустил книгу на пол. По обложке рассыпались драгоценные камни. Они всё ещё надёжно держались среди тёмной потрескавшейся кожи. — Цзян Чэн, мне это не нравится, — снова прошипел Сичэнь, глядя на вытисненный на обложке череп. В одной из глазниц зловеще поблёскивал оставшийся рубин. — Ты это не трогай лучше. Но Цзян Чэна было не остановить. Он раскрыл книгу. Внутри оказались многочисленные кривые иероглифы, разбросанные по пожелтевшему листку словно в беспорядке. Сичэнь склонился к книге. — Это… это на чжуаньшу! — Можешь прочитать? — Да, но… но не знаю. Можно ли? Это выглядит жутко. Да ещё все эти легенды про Старейшину… — Что там написано? — настаивал Цзян Чэн. — Ветрам печали роща отдана, — зачитал Лань Сичэнь, пробегая глазами по серым знакам, — и с шумом разбивается волна. О, если нет меча в руке твоей — оставь надежду быть в кругу друзей. Вы видели, как птицу гонит страх? От коршуна спасается в силках… В ушах Лань Сичэня поднялся шум, глаза словно заволокло тёмной дымкой. Свет поблёк и юноша остался один в кромешной темноте. Сердце бешено застучало, он попытался схватиться за что-то, но вдруг стал падать. Он летел вниз и вниз, пытаясь вскрикнуть, но губы словно слиплись, а горло распухло так, что он не мог даже вдохнуть. С головокружительной скоростью он нёсся в неизвестность. Он почти задохнулся, когда вдруг зрение вернулось. Он обнаружил себя сидящим на поляне среди горечавок. Цзян Чэн без сознания лежал рядом. Стоял солнечный летний день, трещали и пели цикады… Сичэнь зажмурился, пытаясь восстановить дыхание, и стал расталкивать Цзян Чэна. Тот наконец пришёл в себя. — Какого чёрта, Сичэнь?! — прокричал он сипло. — Я не знаю, — гаркнул на него Сичэнь. — Так-так… кто это тут у нас? — раздался насмешливый голос поодаль, — маленькие нарушители спокойствия! Мальчишки одновременно подняли головы и уставились на человека. В чжане от них стоял высокий крепкий юноша со статной осанкой. Натренированное тело проглядывало сквозь разрез драгоценных чёрных одежд, стянутых на талии широким алым поясом. Смоляные волосы, собранные в высокий хвост на макушке, были подхвачены огненно-красной шёлковой лентой. Человек нагнулся и поднял что-то с земли. Это оказался тот самый сосуд, что Сичэнь спрятал за пазуху. Человек освободил сосуд от тканей, брезгливо зашвырнув тряпки куда-то в кусты. — Вы знаете, что бывает за воровство? — нехорошо ухмыльнулся человек, — руки отрубают! — Мы не… — начал было Сичэнь. — Мы не-не-не… — наперебой начали оправдываться мальчишки. — Что «не-не-не»? — передразнил человек и пронзительно свистнул. Цзян Чэн зажмурился. В голове пронеслось: «Ну всё. Теперь нас скормят псам. Прощай мир». Однако же, ко всеобщему удивлению, собачьего лая не послышалось. Равно как и не было другого какого-либо намёка на присутствие собак. В кустах раздался треск ломающихся веток и шорох листьев. На свет из зелёной листвы перелеска появилось нечто… некто… в общем, Цзян Чэн не отдавал себе отчёта в тот момент, кто же это был, но отчего-то начинал жалеть, что не псы. Некто высокого роста, в аккуратных серых одеждах, выкроенных по историческим лекалам, с иссиня-бледной кожей, иссеченной вдоль шеи черными полосами вен… и зрачки, что не расширялись и не сужались. Человек двигался ловко и немного угловато, будто что-то ему мешало или ему самому от себя было неловко. Уставившийся на пришедшего человека Сичэнь шепнул чуть-слышно: — Колоритные косплееры. Но не успел он закончить мысль, как человек в чёрном ханьфу светло разулыбался и двинулся навстречу пришедшему. — А-Нин! Ай-яй, ну что за вид! — он стал отряхивать запылившиеся одежды, вытаскивать из распущенных волос мелкие веточки и листву, — зачем ты через заросли продирался, мог же обойти перелесок! — П-простите, господин Вэй, — ответил тот смущённо, голос человека в сером был немного сипловат, словно тот на днях простыл, — мне п-показалось, так я быстрее предстану п-перед вами. Я виноват, п-простите вашего неразумного слугу. С этими словами А-Нин бухнулся на колени и глубоко поклонился. Господин Вэй покачал головой и поднял юношу за плечо: — Не успел я тебя отряхнуть, а ты опять пачкаешься, А-Нин! Если бы сквозь то, что Сичэнь принял за затейливый грим, мог проступить румянец, он бы проступил. Человек стыдливо поник головой. — Лучше глянь, кого я поймал, — он указал пальцем на мальчишек, — кажется, в Ичане завелась новая воровская гильдия. — Г-господин Вэй, я не думаю, что они из гильдии в-воров, — А-Нин разглядывал мальчишек недвижимым взглядом. — Почему это? Ты взгляни на них! — сказал господин Вэй со скепсисом, звенящим в голосе, и указал на замершего Цзян Чэна, — вот этот, если спрячется в траве, так его и не увидишь! А этот второй… хм…. Цзян Чэн действительно с ног до головы был одет в камуфляжку. А Лань Сичэнь носил свободные синие джинсы и чёрную хлопковую футболку. Одежда мальчишек была знатно так заляпана грязью. — Мы не воры! — воскликнул Цзян Чэн. — А кто же вы? — косился на них господин Вэй, — я вас обоих насквозь вижу. Совсем уже ваши главы стыд потеряли. Дали небось птенцам задание, увести из-под носа самого Вэй Усяня бутыль драгоценной «Улыбки императора»! Откуда же у вас мой кувшин, если вы не воры?! — Т-там, я нашёл его там, на втором этаже. Только дом был… он был… — лепетал Лань Сичэнь, обернувшись к заброшенному зданию. Но… Позади него, между двух стройных слив, стояла изящная двухэтажная постройка, выдержанная в древнекитайском стиле. Весёлая рыжая черепица устилала крышу. Конёк поддерживал прочные деревянные своды. — А вот мы сейчас и проверим. А-Нин, принеси-ка мой сосуд. — Сию минуту, г-господин Вэй, — склонился Вэнь Нин и поспешил в сторону дома исполнять приказание. — Лань Ванцзи навещает меня едва ли раз в месяц, а приносит с собой этот изысканный напиток — и того реже. Очень опрометчиво было пытаться украсть у меня «Улыбку императора». Ваши наставники либо глупцы, либо отправили вас на верную гибель, — господин Вэй подбрасывал бутыль в воздух одной рукой и ловил другой. — Лань? Вы сказали «Лань», как «синий»? — спросил Сичэнь. — Ну конечно же! Я не знаю никакого другого Ланя, чьё имя писалось бы иначе, — небрежно бросил в ответ господин Вэй. — Моя фамилия, она… — начал было Сичэнь. Но в этот момент вернулся Вэнь Нин, неся с собой пустую продолговатую бутыль. Вэнь Нин с поклоном подал сосуд Вэй Усяню. — Ты только погляди, А-Нин, — человек нахмурился, озадаченно глядя то на один сосуд, то на другой, — если это не идеальная копия, то что, во имя Небес, тут происходит?! Пользуясь возникшим замешательством, Цзян Чэн склонился к Сичэню и отчетливо произнес: «Бежим!» Мальчишки вскочили как ошпаренные и опрометью бросились в ближайший перелесок. Ветки хлестали по лицу, длинные колючие стебли ползучего плюща цеплялись за одежду, мешая побегу. Острые камни словно бросались под ноги, Лань Сичэнь несколько раз поскользнулся, едва не упав. Выбежав к небольшой речушке, мальчишки наконец остановились, чтобы отдышаться. Цзян Чэн прислушался, но не услышал ни шагов, ни треска веток. Стояла приятная летняя тишь, и только ветер перешёптывался в кронах высоких деревьев, да речная вода звонко переливалась по камушкам. — Цзян Чэн, хаааа… — выдохнул Сичэнь, повалившись на песок. Он достал рукой до воды и отёр горящее лицо мокрой ладонью, — что происходит? Ты видел то же, что и я? — Определённо. Я думаю, кто-то следил за нами от самой станции, и на нас напали сзади, когда мы нашли книгу. Других объяснений происходящему я дать не могу, — Цзян Чэн последовал примеру друга, обдав себя ледяной водой из речки. — Так-то оно так. Может быть. Но как объяснить этот дом?! Он… чёрт побери, он был новёхонький! И эти двое в странной одежде. Не проходил же там какой-нибудь исторический фестиваль или ролевая игра живого действия?! Так много вопросов… — Сичэнь пытался сопоставить события и логично объяснить происходящее. — Возможно и проходил. Или фильм снимали какой-нибудь. Если так, эти двое отлично вошли в роль, ха! — Цзян Чэн нервно хохотнул, — но вот как объяснить реконструкцию заброшенной халупы за пять минут, я, честное слово, не представляю. А того упомянутого Ланя ты знаешь? — Впервые слышу, — дёрнул плечами Лань Сичэнь. — Может, однофамилец. Восстановив дыхание, мальчишки отправились в обратный путь к железнодорожной станции. Они вспомнили, что уже пересекали реку ниже по течению и решили двигаться по берегу вдоль русла. Песчаная дорожка круто уходила вниз, иногда река петляла среди скалистых выступов и зарастала камышами, превращаясь в болотце, из которого вытекало несколько небольших струек. По пути в ручеёк вливались новые потоки, и река набирала силу, превращаясь в стремнину. Мальчишкам приходилось скакать по камням, проходить бродом, продираться через колючий бурелом… но железнодорожной станции не было и в помине. Равно как и других признаков цивилизованной жизни никто из путников не заметил. Ни души. Ни соринки. Ни единой брошенной на берегу пластиковой бутылки от Кока-Колы, ни следов кострища от любителей устроить пикник под открытым небом. Окружающий мальчишек ландшафт по мере продвижения медленно менялся. Зелени становилось всё меньше и меньше, высокие деревья постепенно сменялись низкорослыми кустарниками, пока не исчезли вовсе. Сочная трава приобретала сухой пожухлый вид, да и вода в речушке совсем помутнела, превратившись из кристально-чистого прозрачного ручья в непроглядную жёлто-бурую ленивую жижу. Спустя пару часов путники оказались посреди голой безжизненной пустоши. Сухие прутья мёртвых кустарников словно колючая проволока опутывали ноги. Идти стало почти невозможно, и мальчишки решили сделать привал, чтобы отдохнуть. Странное это было место. Даже сам воздух, казалось, стал тяжёлым. Если глубоко вдохнуть ртом, язык начинало покалывать и во рту оставался навязчивый солоновато-металлический привкус. После недолгого привала Цзян Чэн поднялся первым, обернулся к спутнику и тут же громко вскрикнул. Позади Лань Сичэня, буквально в двух чжанах, стоял какой-то человек, одетый в лохмотья. Пепельно-серая кожа покрывала лицо и тело, белёсые глаза без зрачков безотрывно пялились на мальчишек, редкие длинные волосы едва покрывали череп. Никто не мог предложить, сколько времени этот человек стоял и наблюдал за ними. Цзян Чэн сначала обрадовался, что наконец на пути им встретился хоть кто-то живой. Пусть и так неожиданно. Мальчишка принял наблюдателя за загримированного актёра. Немудрено! Грим и костюм были созданы с невероятной реалистичностью, удивительно точно передавая образ живого мертвеца. Особенно хорошо мастеру-визажисту удался пластический грим правой ноги человека: на голой кости лоскутами свисала иссиня-серая подгнившая плоть. — П-простите пожалуйста, — махнул рукой Цзян Чэн, — вы не знаете, в какой стороне железнодорожная станция? Человек молчал, не сдвигаясь с места. Он не проронил ни единого звука, продолжая таращиться на двух заблудившихся мальчишек. Внезапный порыв ветра вдруг донёс до обоняния тошнотворный гнилостный запах разлагающейся плоти. Цзян Чэн и Лань Сичэнь синхронно прикрыли руками носы, чтобы не надышаться зловонием. Пожалуй, это выглядело уже слишком реалистично для того, чтобы быть просто спецэффектом для фильма. — Цзян Чэн, это… это же… — осторожно склонившись к земле, Сичэнь нашарил рукой толстую сухую ветку и намертво зажал в кулаке. Он с трудом отдавал себе отчёт в том, что делает, но человек… то существо, не вызывало не то, что доверия. Оно вызывало леденящий и сковывающий душу ужас. — Нет. Не может быть, чтобы… мертвец?! Да ну! — лепетал Цзян Чэн, медленно, шаг за шагом отступая назад и не сводя взгляда с кошмарного соглядатая. Уродливый человек вдруг издал отвратительный гортанный рык и двинулся на мальчишек. Влажно хрустнули суставы, оголённая правая нога подломилась в колене, и тварь с глухим стуком повалилась на землю. Царапая пальцами голые камни, существо пыталось настичь заблудившихся спутников. Ногти отвалились, обнажив мерзкое мясо на пальцах, но ничего не говорило о том, что твари хоть сколь-нибудь больно. Наоборот, каждая новая травма полуразложившегося тела только добавляла существу злобы. — ААААААААА!!! — мальчишки заорали хором, Сичэнь метко швырнул в тварь тяжёлую палку и оба и что есть мочи бросились наутёк. Усталость как рукой сняло. Склон резко пошёл вниз, и расступались в стороны сухие деревья, словно помогая путникам как можно скорее скрыться от неведомого существа, будто сошедшего с экрана фильма ужасов. Мальчишки бежали, не чувствуя под собой ног, но отвратительный запах мертвечины только всё больше усиливался. У обоих беглецов начали слезиться глаза. Хруст веток, ломающихся под тяжестью десятков невидимых тел, доносился отовсюду до Цзян Чэна и Лань Сичэня. Неясные шаги и шорохи, гулкий шёпот, свист дыхания… всё смешалось в какофонию, приправленную жутким гнилостным смрадом. Со всех сторон вдруг загорелись десятки блёклых алых огоньков. Цзян Чэн нащупал руку Сичэня и судорожно сжал. Под ногой Сичэня что-то громко хрустнуло. Краем глаза он успел заметить раздавленную ботинком белёсую кость на голой тёмной земле. Споткнувшись, Сичэнь покатился кубарем вниз по склону, утягивая за собой Цзян Чэна. Они стремительно неслись и кувыркались, собирая каждый встречный камень и ветку. Земля и небеса поменялись местами, сознание мутилось. Казалось, они пролетели метров пятьсот, пока вдруг не бухнулись плашмя на мягкий полог луговой травы. Мерзкий запах разложения исчез, уступив место нежному тонкому аромату живого летнего разнотравья. Сичэнь замер, раскинувшись в позе морской звезды, и не решался открыть глаза, намертво вцепившись в руку Цзян Чэна. Его спутник лежал рядом, спрятав лицо в мягком зелёном ковре. Оба едва дышали, но, кажется, вовсе не пострадали от долгого падения. Только чуть поднывали ушибленные рёбра. — Ну и ну! — раздался насмешливый голос откуда-то сверху, — снова вы двое! Цзян Чэн и Лань Сичэнь узнали голос господина Вэя. Они медленно и осторожно приняли сидячее положение, пытаясь восстановить сбившееся дыхание и помутившееся сознание. Сичэнь открыл глаза и не поверил тому, что видит. Они с Цзян Чэном оказались на той же самой поляне, откуда сбежали полдня назад! Господин Вэй вальяжно раскинулся среди расшитых подушек на открытой веранде второго этажа и потягивал из глубокой чаши какой-то напиток. А-Нин сидел на коленях подле него, держа на ладони небольшое блюдо с сочными зелёными виноградинками и рыжими нарезанными локвами. — Видимо вас и вправду послали на смерть, — с издёвкой произнёс господин Вэй и отхлебнул из чаши напиток. Вэнь Нин протянул ему спелую ягодку, и Вэй Усянь ловко слизнул угощение с его тонких пальцев. — Иначе я не могу объяснить то, что вы вдвоём не смогли разбить даже простейшее заклинание лабиринта! Ах-хаха! — Вэй Усянь покатился со смеху. Цзян Чэн и Лань Сичэнь с неподдельным изумлением уставились на Вэй Усяня: — ЗАКЛИНАНИЕ?!