why do you break me down

Забавно осознавать, что отношения с Гахён начались и закончились на студенческой попойке в туалете, когда они обе были пьяны. Конечно, во второй раз Юхён была не настолько пьяна, чтобы поддаться, но Гахён – да; она была пьяна, расстроена и вела себя несвойственно, что Юхён спустя пару недель продолжала обо всём думать. Думала, уехав к родителям на каникулы. Думала, выгуливая собаку и мучаясь в неспокойных каждодневных снах. Думала, возвращаясь в университет, неловко петляя по коридорам, боясь наткнуться на Гахён. Юхён не смогла окончательно выкинуть Гахён из головы. Но она верила, что спустя время мысли исчезнут собой, яд выветрится из крови, как самый вкусный алкоголь, и всё будет. Хорошо. Поэтому Юхён забивала время учёбой, фильмами, книгами, прогулками с Шиён, предстоящей свободной жизнью, где её выбросят во взрослый мир разбираться самой. Получалось: Юхён не рассыпалась на слёзы ночью, пока Юбин спала на соседней кровати, не зависала во время лекций, погрязнув в воспоминаниях о земляничного цвета губах, не испытывала боль и отчаяние. Пришло облегчение, изредка царапающее грудную клетку. Но иногда – сбегать от чувств не выходило. Особенно когда Гахён находилась рядом. Обычная, настоящая Гахён, красивая, яркая, звонко смеющаяся, много разговаривающая. Она слепила, как февральское солнце, от её голоса теплело и холодело внутри, от взгляда на неё – щипало глаза, а губы мнимо начинали ныть. В очередной раз они встретились во время обеда в студенческом кафетерии. Нечаянно, или по воли судьбы, Шиён заняла столик неподалёку от Гахён и её подруг, и позвала Юхён к себе, заприметив её издалека. Юхён крепко вцепилась в поднос салатового цвета. Постаралась не глядеть на Гахён – в своём лёгком сарафане, с заплетёнными в косы выцветшими розовыми волосами. Постаралась не смотреть, как Гахён подносила стакан к губам, как щурилась от смеха, как бледно-голубой лак блестел на её ногтях. Юхён сокрушённо и измученно упала на стул, ловя на себе обеспокоенный шиёнов взгляд. Рядом с ней сидела Бора. Их руки, в утайку, были сплетены под квадратным бежевым столом. – Не выспалась? – спросила Шиён. Юхён вяло помотала головой, накалывая на пластиковую вилку салат. – Никак не войду в учебный режим. – Понимаю, – Шиён ласково улыбнулась, – после каникул, особенно весной, никак не хочется учиться. Мы собираемся на днях поехать к морю. Ты с нами? – Посмотрим, – уклончиво ответила Юхён, скашивая вбок взгляд. Их столики стояли близко. Так, что Юхён могла бесстыдно наблюдать за Гахён, слышать обрывки разговоров. Но она силой заставила себя не смотреть и не слушать. Отвернулась, уткнувшись в тарелку. На фоне Шиён с Борой болтали о чём-то своём, а Юхён, упираясь щекой в руку, ненароком припомнила, как приятно Гахён целовала плечи. Встряхнулась, больно ударившись коленкой об стол. – Напугала! – Шиён подскочила. Кинула на Юхён неодобрительный взгляд, тут же сменив на заботливый. – Ты побледнела. Может, пойдешь в общежитие? Пары остались не слишком важные. – Всё хорошо, – Юхён вымучила заверяющую улыбку. Но даже Бора не поверила, нахмурившись. – Мне сейчас лучше отсидеть пары, – они разгружают голову. – Как скажешь, – недоверчиво протянула Шиён. Она вновь начала разговаривать с Борой, о том, как они провели несколько дней от каникул на Чеджу, и ласково поглаживала её ладонь под столом. Наблюдение за ними – вызывало в Юхён ранящие чувства, чем-то схожие с белой завистью. И, отключившись от разговора впереди сидящих девушек, Юхён случайно заслушала громкие взбудораженные возгласы справа, непроизвольно начав прислушиваться. – С кем ты начала встречаться?! – какая-то девушка, имени которой Юхён не знала, нависла над Гахён, торомоша её за плечо. У девушки были крашенные голубые короткие волосы и голос – очень высокий, на него обратили взор ещё несколько людей. Гахён от такого внимания застеснялась и нормальным тоном попросила быть потише, прикладывая ко рту той указательный палец. – Не ори, Рюджин, пожалуйста. – Да, не ори, пожалуйста, – недовольно повторила Хандон, хмурясь. Она обратилась к покрасневшей Гахён: – Но всё-таки… В последний раз, как мы говорили, ты не хотела отношений. Гахён отвела голову, поджав уголки губ. – Ну, да. Но… так получилось. Мы на каникулах сходили на несколько свиданий после моей работы. Было неплохо. А потом… Чимин предложил встречаться… а я согласилась. – Чимин, который с танцев? – спросила Хандон. – Ага. – Неплохо. – Неплохо? – не унималась Рюджин. – Да он тот ещё красавчик! Его пол универа хочет. А ты сообщаешь, что вы начали встречаться, так посредственно… Вот я и удивилась.        У Юхён от новости, что Гахён всё же нашла парня – задрожали руки, влажная пелена застелила глаза и воздуха начало не хватать, она задыхалась, горло стягивало силками. Она убеждала себя, многими днями, что ей не будет больно. И поверила в это. В реальности – Юхён ужасно, чертовски больно, и она хочет вскочить, выбежать прочь из кафетерия, но не хочет привлекать ненужные взгляды. Взгляд Гахён. Поэтому она молча сидела, сжимая ладони; пластиковая вилка захрустела, впиваясь в кожу. Юхён пыталась спрятать лицо в волосах, чтобы внимательная Шиён не заметила покрасневших глаз. Дальше она не слушала, что говорили девушки за соседним столиком. Намеренно концентрировалась на разговоре Шиён с Борой, в томлении дожидаясь, когда можно уйти. От Гахён. От близости к ней. Каждая встреча – тормошила, задевала чувства, и Юхён пока что не слишком залечила раны, чтобы спокойно реагировать.        \        В вечер субботы Юхён завернулась в одеяло, надев самую любимую мягкую пижаму, нацепив очки, выложив вокруг себя чипсы и газировку, чтобы устроить марафон аниме Макото Синкая, отвлекаясь от гложущих мыслей. Неделя выдалась трудной и изматывающей. Физически, морально. Юхён изредка подумывала перевестись в другой университет, чтобы доучиться в спокойствии. Но не переводилась, потому что сбегать только из-за Гахён очень трусливо и глупо. Юхён повыше подняла одеяло. И на миг учуяла знакомый цветочный запах – зажмурилась, прогоняя наваждение. Постель не могла пахнуть Гахён. Всё, к чему она здесь прикасалась, – Юхён вымыла и постирала, не провоцируя сердце в очередной раз саднить. В комнате было тихо, за исключением голосов из аниме, заполняющих пространство японской речью, и Юхён уютно закутывалась в покой, блаженно прикрывая глаза. Юбин отлучилась на кухню и, наверное, заболталась с кем-то из знакомых. Либо не возвращалась, потому что из-за Юхён виснет неприятное, царапающее и гнетущее напряжение, когда она приходит с университета, отпуская все маски. Не разговаривая с Юбин. Юхён совершенно ни с кем контактировать не хочет – только погрузиться в нужное сейчас одиночество, разбираясь в себе и залечивая разбитое сердце. Под звук саундтрека «Пять сантиметров в секунду» Юхён почти задремала, убаюканная неспешной и эстетичной картинкой на экране ноутбука. Громкий, ритмичный стук заставил резко распахнуть глаза. Юхён суетливо клацнула ладонью по клавиатуре, ставя аниме на паузу. Замыленным от приходящего сна взглядом вперилась в дорожку субтитров, вслушиваясь в посторонние звуки. Стук повторился. Юхён напряглась, терзаясь пришедшим волнением, поселившимся в животе. Бросила беглый взгляд на часы. Половина одиннадцатого. Судорожно сглотнув, Юхён встала с кровати, хаотично соображая, кто мог заявиться в столь позднее время, насильно отгоняя мысли о ней. Но сердце не слушало голос разума. Оно учащённо забилось в груди, шумно, больно, кончики пальцев прострелило электричеством, когда Юхён, неуверенно, коснулась дверной ручки, так же неуверенно открывая дверь. И все мысли, доводы мигом покинули голову, оставив мучительную, трезвоном отдающуюся в ушах, тишину. Юхён сипло прошептала: – Гахён?.. – Привет… – тихонько проговорила она, в смятении пряча взгляд. Справляясь с удивлением, Юхён, немо открыв рот, суматошно осматривала впереди стоящую девушку. И первое, что заметила – в её руках не было бутылки вина, пива, шампанского; Гахён робко цеплялась за стену, переминалась с ноги на ногу, тушуясь, не осмеливаясь встретиться глазами с юхёновыми. И Юхён смогла вымолвить единственное: – Ты трезва. Гахён приглушённо угукнула, качнув головой, и сжалась в плечах. Она выглядела уставшей, осунувшейся, совершенно беззащитной и ранимой. На щеках – смущённый румянец, волосы взъерошенные и запястья рук – тонкие, бледные, чуть дрожащие. Юхён так и стояла поражённая, не зная, что сказать. Поэтому медленно начала закрывать дверь. Не желая слушать, зачем пришла Гахён. Но Гахён, испуганно подняв голову, надавила ладонью на дверь, не позволяя её захлопнуть. Сказала спешное: – Подожди, пожалуйста. Юхён, я- Замялась. Прикусила губу, бледного, настоящего цвета и посмотрела в юхёновы блестящие непониманием глаза – с просьбой, трепетной, пугливой. Из-за чего Юхён замерла. – Я хочу перед тобой извиниться. Юхён разочарованно вздохнула. – Я тысячи раз слышала твои извинения, Гахён, – в словах было неуёмно много обиды. Юхён сощурилась, уводя взгляд, цепляясь за однотонные бежевые стены коридора, и в воспоминаниях вспыхнуло, как около стен грубо и настойчиво целовала Гахён, и захотелось быстро, тотчас закрыть дверь, закрыть на замок, отгораживаясь от внезапно пришедшей Гахён, такой обычной, естественной, без похоти в зрачках, без влажных в алкоголе губ. – Я знаю, – прошептала она сокрушённо, принимая юхёнову обиду и злость. – Но на этот раз – извиниться по-настоящему. За всю ту боль, что тебе причинила. Казалось, весь воздух покинул лёгкие Юхён. В солнечном сплетении начало давить. До тошноты, до головокружения. – Если это всё, то ладно. Я тебя прощаю, – нет, не прощаю, – так что можешь уходить. – Нет. Это не всё. – А тогда что? – прошипела Юхён. Гахён, собираясь с мыслями, надолго замолчала, и Юхён это молчание бесило с каждой секундой. Потому что внутри отзывалось невыносимой надеждой, потому что чувства к этой непростой девушке, как оказалось, так легко не потопить, и Юхён, застывшая в напряжённом, тягостном молчании, желала закутаться в ранее найденное на мгновение утешение и покой. Но она, как обычно, выдернута из утешения и покоя – Гахён; которой вновь что-то взбрело в голову, и она пришла, и она старается что-то сказать, в который раз сжигая юхёнов мир в пепел. Спустя несколько секунд Гахён отняла руку от стены, и Юхён подумала, что её пальцы привычно потянутся к вороту футболки, притягивая к поцелую, но Гахён лишь потупила взгляд, цепляясь за края своего белого свитера, нервно натягивая ткань. – Твоё сообщение, – начала Гахён нерешительно, – то, которое ты мне прислала, когда… Ком прикатил к горлу. – Что с моим сообщением? – ответила она, нахмурившись. Никакого смущения. Юхён была рада наконец признаться, чтобы Гахён знала. И в миг – настигает осознание. Она поняла, что причиняла боль. Поняла, что Юхён влюблена; поэтому она боль и причиняла. Юхён сжала ручку двери, сердце испуганно застучало. – Ты мне не соврала? – когда Гахён несмело встретилась взглядом с юхёновым, на её лице отчетливо проступила беспомощность. Не обдумывая, Юхён выпалила, растеряв злость, слова звучали до нелепого искренними: – Не соврала. Гахён облегченно выдохнула. Юхён растерялась. Растерялась ещё больше – когда уголки гахёновых губ тронула еле заметная улыбка, когда из глаз пропал весь страх, когда она выпрямилась, не сжимаясь под собственной неуверенностью, и когда сказала, размеренно и с теплотой: – Юхён, мне кажется, я в тебя влюблена. Рядом послышались тяжёлые шаги. Следом Юхён увидела слегка озадаченную Юбин, вышедшую из коридора и вставшую позади Гахён. Заметив девушку, Гахён отпрыгнула, давая пройти. – Вы что тут? – лениво проворчала Юбин, цокая ложкой об кружку с чаем. – Ничего, – не сразу ответила Юхён пересохшими губами. Она отошла, чтобы Юбин зашла в комнату. – Просто болтаем. – Ммм, – протянула Юбин проходя вглубь комнаты, но не сводя заинтересованного взгляда. – По атмосфере не скажешь. Ну ладно. Как Юбин уселась на кровать, поставив кружку на тумбочку, Юхён выбежала из комнаты, спешно и неоправданно громко захлопнув дверь, едва не спотыкнувшись об свои длинные ноги. И замерла. Гахён попятилась назад, чтобы между ними было побольше расстояния и поменьше неловкого смущения. Её губы теперь дрожали от волнения, а не от улыбки. Набрав побольше воздуха, Юхён выдала на одном дыхании: – В каком смысле, Гахён? О чём ты, чёрт подери, говоришь? – Я знаю, что звучит это полным бредом. – Оно так и звучит! – Но это правда! – вторила Гахён, неосознанно повысив голос. Поморщилась. Нужно говорить потише, чтобы никто не вышел проверить, что за переполох. Юхён же не волновалась, что их крики кто-то услышит. Она поражённая стояла под светом тусклых ламп, в безразмерной футболке, в которой выглядела сейчас чересчур крошечной, несколько напуганной, растерянной, и злой блеск виднелся в её карих глазах, вынуждая Гахён нервно теребить края свитера. Юхён продолжила, громко и в полуистерике: – Не неси бред! Это что, твой новый способ затащить меня обратно в постель?! Зачем ты насмехаешься над моими чувствами, Гахён! У Гахён задрожала нижняя губа. Щёки, нос, веки красные, глаза начали влажно блестеть, и она вот-вот кинется в рыдания. Юхён такой гахёнов вид немного угомонил. Она сделала несколько глубоких вдохов, зачесала ладонью волосы и подумала – что чуть переборщила. По Гахён всегда можно понять, какое у неё настроение. И когда она, неуверенная, уставшая, пригвождённая к полу сожалением стояла напротив Юхён, с трудом подбирая правильные слова, пересиливая ком в горле, она не притворялась и не играла очередную роль. Она была настоящей. Но у Юхён скопилось слишком много гнева и обиды, чтобы вот так просто про всё забыть. – Я не насмехаюсь, – глухо прошептала Гахён, пристыженно опуская взгляд в пол. У Юхён зачесались руки в импульсивном желании её обнять. – Это правда. Я поняла, что испытываю к тебе чувства. Когда ты… когда ты ушла. Я очень по тебе скучала. Но была слишком труслива, чтобы подойти без причины, трезвой, заговорить… и было страшно, что ты начнёшь кричать – как сейчас. С каждым предложением её голос дребезжал всё сильнее. У Юхён в тисках сдавило сердце. Первая слеза скатилась по гахёновой щеке. Она судорожно стёрла влагу тыльной стороной ладони, и Юхён было невыносимо видеть её слёзы, потому что влюблённость не ушла, не забылась, а словно крепла за недели разлуки, как бы Юхён от себя её не отгоняла. Шмыгнув носом, Гахён продолжала: – И я даже начала встречаться с Чимином, знаешь, подумала, что всё от одиночества. Но оказалось, что нет. Я не могла перестать думать о тебе. О твоих словах, о своих поступках, о том, как сильно себя ненавижу. Я просто… Просто не могла выкинуть тебя из своей головы. Повисшее молчание нарушали тихие всхлипы. Юхён, сглотнув, сказала осипшим голосом: – Думаешь, твои появившиеся чувства что-то изменят? – потому что из-за тебя я пережила очень много неприятных и невероятно прекрасных моментов, и меня, наверное, разорвёт на кусочки, если ты снова что-то у себя в голове поменяешь, и решишь, что, всё-таки, отношения с девушкой не для тебя. – Я не брошусь к тебе только потому, что ты в меня влюблена, – добавила Юхён, замявшись на влюблена. Это чуждо. Никак не принимается. Юхён только начинает осознавать, что Ли Гахён, прекрасная и изредка чудовищная, эта Ли Гахён с самой красивой улыбкой, в неё влюблена. Влюблена в ответ. Гахён в десятый раз провела пальцами под веками, избавляясь от слёз, и вяло кивнула: – Не думаю. Но также… мне не хотелось и дальше просто стоять в стороне и ждать непонятно чего, если… если я хочу быть с тобой как можно скорее. Гахён медленно подняла голову, встречая суматошно бегающий по её лицу юхёнов взгляд. Неосознанно шагнула вперёд. Юхён дернулась, отшагнув назад. В глазах Гахён вновь заблестели слёзы. И Юхён, наблюдающая за всем как со стороны, не знала, что сказать следом. Сердце, понявшее всё-всё, раздражало громким стуком, билось в груди, сотрясая рёбра, разгоняя горячее по телу. Юхён очень хотелось тоже – прямо сейчас быть с Гахён. Но Юхён очень не хотелось также – чтобы ей причинили боль. Проблема, что Юхён всегда, из-за её дурацких многочисленных сериалов на нетфликс, была неисправимым романтиком, и до самой последней секунды с их Гахён расставания – надеялась на новую встречу, на то, что всё образуется. Её надежды убивали, когда она верила, что однажды Гахён перестанет просить исключительно секс, перестанет приходить пьяной, только чтобы забыться, излечить разбитое сердце. Из-за чего своё сердце Юхён не щадила. А сейчас… Гахён, ранимая и безбожно замечательная, когда в обычной одежде и без косметики, мнётся под задумчивым взглядом, срывается на слёзы, силясь их прогнать, и без конца убеждает Юхён, что теперь – всё будет иначе. Потому что она влюблена. А Юхён влюблена в неё слишком долго, чтобы идти наперекор чувствам, когда надежда оправдалась. Гахён, задержав дыхание, чтобы совсем не разрыдаться, сказала, и тон её голос звучал умоляющим и нежным: – Мы можем попробовать начать заново? Начать по-нормальному. Как полагается. И не выдержала. Всхлипнула, пряча заплаканное лицо в руках. А Юхён преодолела разделяющее их расстояние в два шага, не смогшая молчаливо выдерживать её слёзы, и крепко обняла за трясущиеся плечи, позволяя уткнуться влажным носом в грудь. Гахён громко и хрипло вздохнула, закашлялась, по наитию находя юхёнову талию, чтобы обнять в ответ, зацепиться ладонью за ткань футболки, не разрешая вновь убежать. Гахён в руках чувствовалась, как загнанная в ловушку лисица. Мягкая под длинными ладонями, трепещущая от ощущений и слёз, пахнущая весенним лесом, цветами, и очень, очень маленькая, что Юхён сильнее сжала руки, в безотчётном желании защитить. Юхён оставила ласковый и долгий поцелуй в гахёнову выцветшую розовым макушку и прошептала: – Плакса. От Гахён вырвался сдавленный смешок. Она всем телом навалилась на Юхён, прикрыв глаза, и слезы мокрыми кляксами падали на чужие ключицы. Спустя несколько секунд прекратились. Гахён мягко потёрлась щекой об Юхён, начав спокойно, не задыхаясь от страха, дышать. – Прости меня, – ещё раз сказала Гахён в юхёнову кожу. Юхён вторила: – Я постараюсь. Она провела ладонями от плеч до шеи, находя лицо Гахён, стиснула в пальцах щёки, отнимая от своей груди, чтобы заглянуть в глаза. Гахён, слабо сопротивляясь, поддалась. И выглядела радостной, и такой видеть её – радость для Юхён. Юхён тронула большим пальцем под веком, стирая оставшуюся соль. Гахён зажмурилась, едва улыбнувшись. С такого расстояния видно, что губы у неё покусаны. И Юхён засмотрелась на родинки, вгоняя Гахён в краску своим упрямым и многозначным взглядом. – Нужно возвращаться, а то комендант скоро нагрянет на наш этаж. А выговоров больше мне нельзя, – тихо проговорила Юхён, не сводя глаза. – Ага. Нужно. Гахён сместила руки на узкие плечи Юхён, удерживаясь за неё, и заранее неосознанно поднялась на носочки. – Хорошо, – с этим Юхён, вздохнув, наклонилась, касаясь губами гахёновой родинки на кончике носа. – Давно хотела это сделать, – давя улыбку, призналась она. Румянец с лица Гахён так и не сошёл. И, прежде чем они попрощаются, расходясь в свои комнаты, где Юхён долго будет визжать в подушку, Гахён, несмело трогая едва подрагивающими пальцами юхёнов подбородок, сказала, улыбнувшись широко и по-детски открыто: – Пойдём завтра на свидание?