Там, где кончается интернет.

Метель. Дорога до нового места жительства, которая длится порядка семи часов. Интернет постепенно пропадает, и Антон с досадным вздохом блокирует свой старенький смартфон. Печально. Ну, дальше, появится. Это ведь населённый пункт? И надо же было главе семейства так проебаться. Мать и отец думают, что Антон глупенький, не догадается, но нет. Маленькая и глупенькая тут только Оля, которой всего восемь, а Антон вполне взрослый для осознания сей ситуации, шестнадцать лет, всё-таки. Парень поворачивает взгляд в окно. Ничего не видно. Только хрупкие снежинки кружатся в воздухе, танцуют, прилипают на стекло, потом скатываются мокрой каплей. За окном мелькают мрачные деревья. Лес. Где-то под боком сопит Оленька. И Антон чувствует себя спокойно, только, интернета нет. Ну и пусть. Появится же… Петров прогоняет у себя в голове фрагменты счастливой жизни в городе, и тяжело вздыхает. Получил всё, потеряв за один чёртов денёк. Потерял друзей и школу, впрочем, то, чем парень жил. Очки предательски сползают на кончик носа и почти падают, но Антон поправляет их указательным пальцем. Машина останавливается. — Приехали. Расчехляйтесь, — выдаёт отец, натягивая куртку. Антон снова смотрит в окно. Все ещё лес. «Мы что, в лесу жить будем?» — проносится у парня в голове, и он нервно усмехается. Ему ничего не остаётся кроме как разбудить Олю, накинуть на себя куртку и шапку, а после ступить онемевшими ногами на хрустящий снег, нарушая ровную структуру. Антон осматривает местность, и замечает двухэтажный старый дом. «Пиздец…» — думает Петров и тихо хнычет. Ну и что это такое? — Чего ты ноешь, Антон? Пошли давай уже, — Карина Петрова отдёргивает сына из его размышлений, и тот покорно следует за матерью. Где-то рядом плетётся сонная Оля, которая то и дело зевает каждые тридцать секунд. И дом такой старый-старый, со скрипящими половицами, и диким холодом внутри. Неприятно. Антон следует в свою комнату и кидает рюкзак на пол. Первое, что приходит на ум: Я не выживу здесь. — Мама, почему так холодно дома? — парень слегка подрагивает от холода. Пальцы оледенели, хотя, на руках перчатки. — Сейчас отец отопление включит, не переживай, — Мать подходит к Антону со спины и кладёт свою руку ему на плечо. И Петрова будто что-то ошпаривает изнутри. Интернет. Надо проверить. Он тянется в карман за телефоном, и, к огромнейшему сожалению выясняет, что тут еле-еле ловит сеть, что уж говорить о интернете. Блять. — Что, нет интернета твоего? Хоть отдохнёшь чуть-чуть, а то совсем дикий стал, — Карина приподнимает бровь, строго смотрит на сына и уходит куда-то вниз, где Оля протяжно зовёт её. Опять она за своё. Так неприятно, что Антону хочется развернуться, сесть на поезд и уехать обратно. Вдруг, интернет подаёт признаки жизни. Не все потеряно. Но ловит ужасно. Комната, впрочем, выглядит неплохо. Только неуютно. Петров, как оптимистичный реалист успокаивает себя тем, что он приживётся здесь и все будет в порядке. А если нет? А если нет, то похер. Приживётся всё равно. Минут через десять батареи начинают нагреваться, и Антон позволяет себе снять куртку. И как же страшно понимать, что послезавтра, в понедельник, ему нужно идти в новую школу. Не выпендривался бы — ушел после девятого. Довыёбывался, как говорится. В аттестате красуется тройка по геометрии. А что за одноклассники у Антона будут? Хорошие? Слишком много вопросов, и так мало ответов. Зачмырят ли его за очки, может, за внешний вид? Хрупкий, худенький мальчик. Хорошая мишень для издёвок. Рост Антона составляет всего метр шестьдесят восемь сантиметров, и выглядит он, ну, как ребенок. Мягкие черты лица, большие глаза. И голос даже не грубый. Единственное, что нравится Антону в себе — его ресницы. Они светлые. И нет, он даже не альбинос. Просто, очень светлый. Остальное Петрову кажется слишком девчачьим. Его худоба, стройное тело, и низкий, блять, рост. Он, конечно, не самый низкий парень, знал и пониже, но неприятно. Из-за быстрого метаболизма и болезней, которые перенёс Антон в детстве, ему довольно сложно набрать вес. Мышечную массу нарастить тоже сложно. Но он будет стараться. А про очки, Петров не видит ничего дальше одного метра. И нет, это не из-за телефона, а из-за генов. И Антон каждый раз, когда разглядывает свое отражение в зеркале думает: Ну как так мои родители проебались? Как у моего отца, как у моей матери, красивых, очень привлекательных людей получился вот такой я? В комнате становится не то что тепло, даже жарко, и парень стягивает с себя свитер. Комната уже не кажется отстойным захолустьем со скрипящей кроватью, письменным столом прямиком из СССР, тяжёлыми потрепанными шторами и не менее протрепанным шкафом. Уже как-то даже уютно становится. Антон снова выдавливает из себя оптимиста. Ну, не надоело? Где-то снизу раздаётся возглас матери, твёрдый и холодный: Антон! Петров закрывает глаза, тяжело вздыхает и плетётся по скрипящей лестнице на кухню. — Тебе сколько раз ещё повторять? Ты меня вообще не слышишь? — Женщина смотрит строго, нахмурив брови и закинув полотенце на плечо. Кажется, она протирает пыль. — Я не слышал, прости, — Антон неловко поправляет очки и отводит взгляд. Страшно. Иногда он боится свою мать. — Тряпку в руки и вперёд вытирать пыль, живо, — Ни пожалуйста, ни помоги мне, просто, на тряпку и пиздуй. Петрову ничего не остаётся, кроме как взять тряпку и пойти в свою комнату. Розовая тряпка вмиг становится грязной. Ну и пыли здесь. Слой такой, что если скатать всю эту пыль в один комок, кажется, можно играть этим шаром в боулинг. Стол, который казался столом из СССР уже не выглядел таковым. Вполне прилично и красиво. Или нет… Далее идет подоконник, шкаф, спинка кровати… Утомительная уборка заставляет Антона сесть на кровать и перевести дух. И снова он задумывается о школе. В животе завязывается неприятный узел. Как же страшно, блять. Но если он продолжит так сидеть, то ничего хорошего не произойдет. Придется лишь смириться со своей печальной участью и продолжить вытирать пыль в доме.

***

— И чего ты дома сидишь? Иди хоть проветрись, посмотри на окрестности, — Эта женщина снова заебывает ненужными советами. А что еще делать? — Если я потеряюсь, молитесь, чтобы мой труп по весне нашли, — бурчит Антон себе под нос, зашнуровывая ботинки. Но, мысль на самом-то деле неплохая. Нужно ведь как-то ориентироваться. Парень выскакивает за порог, на ходу натягивая шапку. Все тот же мрачный, темный, холодный лес. В сторону него идти не хочется от слова совсем, поэтому, решено идти в посёлок. За толстым слоем линз мелькают старые блеклые дома, крыши которых покрыты толстым слоем белоснежного снега. Такое впечатление, что посёлок мертв. Изредка встречаются собаки и кошки, худые, как смерть. И Антон вспоминает о своей детской мечте: построить огромный приют для животных. Было бы все так просто. Сердце который раз сжимается всё сильнее, когда на глаза Петрову попадается худая собачонка. Он досадно выдыхает, вспоминая, что рюкзак, в котором были бутерброды с колбасой в дорогу остался дома. И ни души, кажется, в этом посёлке нет. Но это так кажется. За столь долгое время парню первый раз попадается дом, который, по всей видимости, имеет обитателей. В нём гремит посуда, из окон доносятся голоса дикторов из телевизора, и Антону становится хоть чуть-чуть, но легче. Посёлок не мёртв. Вот уже виднеется первое здание, схожее с обычным магазином. Далее аптека, и оживлённых домов становится больше. И школа. Та самая. Единственная на весь посёлок, в которую в понедельник Антон пойдет с дрожащими коленками. Она такая большая, и совсем не похожа на школу в посёлке. Это очень удивительно. Конечно, ремонт бы не помешал… На стенах красуются разные надписи, и лишь одну возможно разобрать. «Здесь был Бяша». Бяша? Ну и имечко. Но как бы то ни было, школа всё равно выглядит скудно и грязно. Побелка уже не белая, а серая, с проплешинами, и следами от затушенных сигарет. Петров поворачивается на пятках, намереваясь пойти домой, и вдруг осознает, что потерялся. А куда идти-то? Из легких выбивается весь воздух. Дошутился, про труп по весне. Телефон остался дома. Пиздец. Он растерянно оглядывается по сторонам, замечая силуэт. «Нужно спросить, как добраться до моего дома… его ведь все видели, думаю.» — хорошая мысль посещает светлую головушку, и он бежит за удаляющимся человеком. — Извините пожалуйста, а вы не знаете как… — Антон опережает человека, останавливаясь в ступоре. Это парень, его лет. Но блять, он такой огромный! И красивый. Четкие черты лица, и зажатая между губами сигарета. На щеке красуется пластырь. — Как пройти к дому на холме… — М, а ты потерялся, мальчик? — Незнакомец убирает сигарету двумя пальцами, выдыхая дым в сторону. Такой повседневный жест кажется Петрову изящным. Длинные пальцы ловко отбрасывают бычок, и ботинки тут же его затаптывают. — Я не мальчик, но, да, я потерялся. Я не местный, — Антон чувствует себя пиздецки странно. Его, кажется, снова спутали с ребёнком. — А кто, девочка? Ладно, пошли, я тебя доведу, — Парень выдыхает, направляясь в обратную сторону, и Антон опоминается только через секунд тридцать, когда незнакомец уже на приличном расстоянии. Дорога кажется ужасно долгой. Петров то и дело пытается поспевать за парнем, который, в отличии от Антона, шагает спокойно и размеренно. И вообще, почему именно «я тебя доведу»? Мог бы подсказать дорогу, но, видимо, незнакомец подумал, что Антоша маленький мальчик. Ахуенно. И когда это закончится? Снег под ногами хрустит, переливается под зимним солнцем разными цветами, слепит и без того слепого Антона. Очки снова спадают на нос. — А откуда ты? — Петров слегка вздрагивает, слыша резкий, грубый, мелодичный голос. — А? Я из города, приехал с родителями сюда, — Антон поправляет очки, смотря на спину незнакомца. Почему он такой высокий? Или, это Антон просто низкий… — И как они пустили ребёнка гулять по незнакомому посёлку, м-м? — парень поворачивает голову, смотря на Петрова, и издевательски усмехается. — Я не ребёнок! Мне шестнадцать! — Антон ужасно раздражён. Он прекрасно понимает, что собеседник понял это ещё давно, но зачем издеваться? — Боюсь-боюсь, ха-ха-ха! — Незнакомец отворачивается, заливаясь звонким смехом. Внутри Петрова что-то дергается. Этот смех такой живой. — Мы пришли. Вот, твой дом, если это конечно твой. Не теряйся больше, чудик. — Я не… — Антон получает легкий щелбан. Да как он смеет?! — Я Ромка кстати, — Парень скалится, протягивая руку. — Антон, — Петров так же протягивает руку, пожимая её уже знакомому парню и слегка улыбается. — Адьос, Тоха, я пошёл, — Рома разворачивается и уходит вглубь леса. — Пока. Первое знакомство. Пускай, весьма странное, но знакомство ведь. Петров заходит в дом, который обдаёт теплом. Очки моментально запотевают, щеки и нос начинает неприятно покалывать. — Явился, — Мать застывает в дверном проёме. — А я уж думала правда молиться на то, чтобы труп твой по весне нашли. Где шлялся? — По посёлку ходил, окрестности осматривал. Как ты и сказала, — Антон пожимает плечами, и игнорируя дальнейшие слова, стягивает куртку, и идёт по скрипучей лестнице. Впереди ещё день ничего не деланья. Остается только ждать, ждать злосчастного понедельника. И всё ещё страшно, до жути. Раз Ромка спутал его с ребёнком, то почему его одноклассники не должны так подумать? Но, будь что будет.