Там, где кончается интернет.

Мелодия будильника кажется очень приятной и нежной. Но не утром. Антон недовольно стонет, тянется, чтобы выключить смартфон. Без очков это то еще испытание. В голову приходит осознание. Понедельник. Блять! Наступил тот самый день, которого Антон боялся. Что он делал вчера? Занимался хуйнёй. Бегал по всему дому, в поисках интернета, и нашёл. В ванной на втором этаже. А сейчас начинается тотальный пиздец. Тело парня окутывает мелкая дрожь, когда одеяло спадает с плеч. Кажется, что это измученное временем одеяло — защита от внешнего мира. В нем так тепло и уютно, но, Антону приходится скинуть его с себя полностью, и заставить себя встать с кровати, ступив босыми ногами на холодный пол. Он наощупь находит очки, надевает их, и становится легче. Теперь, хоть комната не похожа на блеклое пятно. Петров делает глубокий вдох, собрав всю силу в кулаки и направляется в ванную. Во время утренних процедур Антон клюёт носом, и даже почти засыпает, когда опускает руки под тёплую воду. «Не спать, придурок, тебе же пизды вставят, если проспишь!» — Петров даёт себе мысленную пощёчину, и выходит из ванной. Лестница скрипит так, что кажется, что прямо сейчас она развалится. Кое-как запихивает в себя два бутерброда, под бубнёж матери о том, что питается он одними лишь кусками. Слух улавливает шаги, доносящиеся сверху. Проснулась Оля. — Привет, Тоша, а ты куда? — Девочка трёт глаз, задумчиво смотрит на брата и зевает. — В школу, Оль. Меня интересует, почему ты в нее не идёшь, — Антон поправляет очки и идет в прихожую, натягивает на себя шапку и ботинки. — А мне мама сказала что я пойду в школу после весенних каникул, и я буду пока дома заниматься, хи-хи, — Везёт же. А вот Антону придётся идти в школу, в которой его с вероятностью в семьдесят процентов зачмырят. — Радуйся, пока можешь, и высыпайся… Я пошёл, — Оля на это одобрительно кивает, убегая куда-то вглубь дома. Антон переступает порог, вдыхает морозный воздух и выдыхает его клубом пара. Впереди ещё дорога, минут двадцать уж точно идти придется. Снег хрустит под ногами, на ровном покрове остаются следы от ботинок Петрова. Вроде, так спокойно, но так пиздец страшно. Но Антон не подаёт виду, и шагает в посёлок. Снова те самые мёртвые дома, снова те самые собаки да кошки… Парень испытывает дикое дежавю, что захватывает его мысли и разум. Дорога, кажется, занимает не двадцать минут, а целый час. Антон думает о своем. О том, как проебал друзей, о том, как завести новых… Раньше, это было легко. Он ведь был ребёнком, и страха опозориться как такового не было. А сейчас страшно так, что коленки подкашиваются. Вдалеке уже вырисовывается большое здание, наверное, самое большое в этом посёлке. Слышится звонкий смех, раздраженные возгласы, какое-то копошение. Петров подходит к школе, сглатывая ком в горле и заходит, сильно дергая ручку двери. Очки сразу запотевают, и Антон с досадным стоном снимает их, протирая краем куртки. Перед глазами мелькают размытые силуэты, в ушах звенит от громких голосов. Ну пиздец, здравствуй, школа! К горлу подкатывается неприятный ком, в животе завязывается не менее неприятный узел. Но Антон на ватных ногах проходит к раздевалке и снимает вещи. Люди вокруг него шепчутся, и парень ненароком думает, не о нем ли идет речь? Но это он себя накручивает. Ведь так? Антон направляется в указанный на скомканной бумажке кабинет под номером девять. Сердце бьётся так быстро, что кажется, еще один удар об рёбра — и оно разлетится в клочья. Дышать невозможно сложно. Но рука все же ложится на ручку двери и открывает её. — З-здравствуйте, Лилия Павловна. Э-э, я Антон Петров. Мама вроде вчера ходила, документы подписывала… — Голос Антона становится еще тоньше от нервов. — Да, здравствуй, — Женщина слегка отодвигает очки, придерживая их за дужку и внимательно осматривает Петрова. — Можешь пока сесть, за последнюю парту. Фух, одно дело сделано. Но ноги все ещё предательски дрожат и путаются. Стул скрипит, слегка шатается под Антоном, и тот ненароком думает, что сейчас упадёт. Звенит звонок. Из лёгких выбивается весь воздух. Блять-блять-блять! В класс вваливаются люди, и Антону хочется спрятаться под парту. Когда все рассаживаются по своим местам, он замечает… полного парня. Все лицо усыпано прыщами, и запах от него весьма неприятный. Он кидает на него не понимающие, полные осуждения взгляды, и Лилия Павловна начинает речь. — Я бы хотела представить вам вашего нового одноклассника, Антона Петрова, — женщина смотрит на парня, который краснеет и бледнеет одновременно. Страшно. — Подойди сюда. С мыслью «лишь бы не упасть» Петров плетётся к учительнице и становится рядом. Он цепляет на себя взгляды, и становится так неловко, что хочется умереть. — Вы, люди, взрослые уже, надеюсь, ума хватит, чтобы нормально обращаться с новым товарищем. И… — Лилия Павловна, а че это он со мной сидит? Пересадите этого четырёхглазого от меня, мне мерзко, — на весь класс раздаётся противный голос того самого плотного телосложения парня. Антон неловко прячет взгляд. Как же неловко… — Нет, Семен, Антон будет сидеть с тобой. Может хоть дисциплина у тебя станет лучше с ним, — Лилия Павловна, явно недовольная поведением ученика, отправляет Антона жестом сесть за свою парту. — Не трогай меня, педик, — тихо проговаривает Семён, и Петров досадно вздыхает. Ну и пиздец. Отлично. Урок проходит размеренно, только иногда Антон слышит тихие маты справа, на которые принято решение не обращать внимания. Петров очень хороший мальчик, хоть и с тройкой по геометрии, но всегда слушает учителей и никогда не отвлекается. Он делает быстрые пометки в тетради синей ручкой, в то время как сосед по парте кидает на него осуждающие взгляды. И что он успел такого сделать, что этот… Семён его так ненавидит? Звенит спасительный звонок, и Антон выходит из класса. На глаза попадается группа девчонок, которые кажутся парню слишком крутыми и красивыми. Из раздумий его выводит резкий толчок в спину, и Петров летит прямо… прямо на грудь одной из девушек. Той, которая показалась ему самой симпатичной, с длинной русой косой и выразительными глазами. — Что ты себе позволяешь?! — Она краснеет и багровеет одновременно, грубо отпихивает от себя парня и смотрит взглядом удивленных очаровательных глаз. — Ишь ты, руки распускает! — Прости, меня толкнули, я не хотел… — Как же, как же, рассказывай мне тут, извращенец, — Девушка переменяется в лице, и ее взгляд становится холодным, угрожающим. — Я правда не хотел, извини, — Антон краснеет. Это ведь надо так приземлиться было? — Кать, да он видимо правда извращенец! — Девушка рядом заливается смехом. Петрову хочется провалиться сквозь землю. Исчезнуть. Убежать нахуй. И как только он пытается встать, над ним нависает тушка Семёна. — Сука приезжая, ты еще и решил Катьку облапать? — Защитник опаляет Антона кариозной вонью, от которой хочется блевать. — Я тебе покажу щас, гнида. Кулак взлетает вверх, но Петров его останавливает. Смотрит своими ранее наивными детскими глазками, но так серьёзно и раздражённо. Внутри закипает ярость. Нет, он не позволит этому Семёну издеваться. Бледный кулак проезжается по прыщавой щеке, и обидчик отлетает назад. В коридоре повисает гробовая тишина. Толстяк держится за ушибленное место, и Антон наблюдает за тем, как медленно багровеет его лицо. Белые головки прыщей, кажется, сейчас лопнут от напряжения. Блять. — Сука! — раздаётся громкий крик, и Семён налетает на Петрова с кулаками. Антон мысленно хоронит себя и свой еще непроявившийся авторитет в школе. Громкий хруст, звон. С ужасным звуком разбиваются очки, по которым проехался жирный кулак. Осколки стёкол чуть ли не впиваются Антону в лицо, и тот опадает на спину. Из носа течёт алая жидкость, ручьём, и где-то сбоку раздаётся тоненький голосочек: — Лилия Павловна, тут драка, между Бабуриным и Петровым! — Катя пищит, смотрит испуганно и убегает в класс, а за ней и кодло её подружек. Антон ничего не видит. Только жирное пятно, занесшее кулак для дальнейшего удара. Позади раздаётся оглушительный свист. — Семён, ты там че делаешь? — Голос, грубый и мелодичный, заставляет Бабурина обернуться и встать. — А че? Ты просто не видел, что происходило ранее! Это блять наш новый одноклассник, — Семён пинает хрупкое тело, и Антону хочется плакать. Блять, так неприятно… Опозорился в первый же день. Как он и думал — зачмырили. — И че с того? — Он Катьку облапал, я его поучаю тут! — Семён противно хрюкает, пытается оправдаться, метается вокруг Антона. Вдруг, свет из окна пригораживается, и перед Петровым вырастает крепкая фигура. Она что-то высматривает в Антоне, а после подаёт ему руку. «А, даже так? Я думал, и он меня побьёт.» — проносится у парня в голове и он нервно усмехается. — Тебя блять не учили, что лезть на тех кто слабее, нельзя? — Парень снимает с Антона разбитые очки и осматривает ущерб. — Так а ниче что он на Катьку бросился, Ром? — Сейчас разберёмся, — с этими словами тело Антона припечатывается к стенке, и он только сейчас способен разглядеть лицо «спасителя». Четкие черты лица, пластырь на щеке… Рома? — Я… Я никого не лапал, честно, меня кто-то т-толкнул и… — Антону страшно. Ужасно страшно. Тело трясётся мелкой дрожью, взгляд метается по сторонам, в надежде найти поддержку. — Ладно, пока поверю, но ты доверия не внушаешь, — Рома отпускает дрожащего Антона, собираясь уходить, но останавливается. — Как тебя зовут? Слишком знакомое лицо у тебя. — Антон… — Петров вздыхает. Стало легче. — А, да? Ну, тогда, досвидос, Тоха. Иди у Лилии Павловны отпросись домой, если сам не дойдёшь — доведу. — Че ты с ним так любезен? — Семён пытается поспевать за Ромой, который стремительно быстро удаляется. — А у меня просто чувство совести есть, Сёма, я на тех кто слабее не накидываюсь, — Рома пожимает плечами и скрывается за стеной, разделяющей коридоры. Руки Антона трясутся. Кажется, сейчас он разревётся и повесит на себя клеймо «нытик», но он сглатывает ком в горле и вытирает струйку крови запястьем. Он на ватных ногах заходит в класс, где сидит Лилия Павловна. Она, завидев внешний вид Петрова ахает и что-то говорит. Антон разобрал только «…иди домой.», «… я с ним поговорю.» Петров кратко кивает и выходит из класса, наощупь пробирась через людей. Он врезается в чью-то грудь, тихо бормочет «извините» и идет дальше, но его хватают за запястье. — Тох, давай я тебя доведу, — Знакомый голос звучит сейчас спасительно, и Антон тушуется, но соглашается. — А то ты как слепой котёнок. Парни выходят на мороз, и Петрову становится немного легче. — Вообще ниче не видишь? — Ромка машет рукой перед глазами Антона. — Вижу… но очень плохо. — Лан, не ссы, погнали уже, — парень просовывает руку под локоть Антона, заходит в лес и ведёт его, как и правда слепого котёнка. Снег поблёскивает на зимнем солнце, отражаясь и кидая свои лучи на парней. Так тихо и спокойно, но всё же страшно. Опять. А что мама скажет? Явно, ничего хорошего… Отчитает за очки и за разбитый нос, и за то, что в первый же день в школе Антон попал в передрягу. Тело пробивает мелкая дрожь. Ветки бьют по лицу, оставляя следы, и Рома вытягивает руку перед лицом Петрова, чтобы ветки не выцарапали ему глаза. Пиздец, и что в его жизни пошло не так? Он, как беспомощный, идёт за своим одноклассником, который защищает его от веток. Прям рыцарь на белом коне. Вдалеке уже возвышается дом, в котором Антону дадут пизды уж точно. Тёмное пятно приближается, и вот, парни уже стоят на пороге. — Ладно, давай, Тох, крепись. Семен получит пизды, — Рома звонко смеётся, хлопает по плечу Антона и внимательно его осматривает. Он кажется таким маленьким, таким беззащитным, что у парня появляется внутри чувство долга. Он будет его защищать. — Спасибо, Ром, я не знаю, что бы я без тебя делал… — Петров краснеет, обводит взглядом одноклассника. Неловко. — Давай, я погнал. Пока! — Рома кидает прощальный взгляд на Антона и удаляется, пока тот машет ему рукой и собирается с мыслями, чтобы зайти в дом. За дверью слышится работающий телевизор, звон тарелок и кастрюль. Мать что-то готовит. Петров наощупь находит дверную ручку и нажимает на нее, сразу шмыгая внутрь. Он быстро снимает с себя куртку, шапку и ботинки, и так же быстро бежит по лестнице. Снизу раздаётся голос: — Антон, это ты? — Женщина окликает сына и тот останавливается в дверном проёме своей комнаты. — Да, мам. — А почему так рано? — Меня раньше отпустили, — врёт он и запирается в комнате. Хочется плакать. Но мысль о том, что происходит в школе перебивается мыслью о Ромке. Он ему помог. Хороший парень, и Антон ему бесконечно благодарен. Парень встаёт на носочки, тянется к верхней полке и достаёт запасные очки, с заклеенной дужкой и потертыми линзами. Лучше, чем ничего. Завтра снова нужно идти в это мрачное здание, и придется увидеть Семёна. Домашнее задание Петров благополучно не записал, и он молится на то, чтобы его завтра не спросили. Только молитва тут и поможет.