Огнём и Кровью

… — Забавно, что такой грозный волколак, а так кровушки своей родной зашугался! Сергей не глядя улыбнулся стоявшей посреди хором деве и продолжил перевязывать окровавленные руки Олега, пока тот находился в бессознании. Пролежал мужчина уж несколько часов, сначала судорожно бился, а потом буянить перестал и уснул будто. — И что ж ты делать с ним, Серёженька, собираешься? — дева надзирательно покачала головой. — Только лишний рот к кормёжке при дворе! А обузы, ей Богу! — не меньше. — Марго, — тихо вздохнул Сергей. — Утихомирься, прошу. Соратники в деле непростом мне всегда нужны были. А тут вон, как звёзды сошлись! И жизнь несчастному с Юлькой сохранили, и силу себе за спиной обеспечили. Марго недовольно фыркнула себе под нос, скрестила руки у себя на груди и продолжила рассматривать, как рыжевласый бережно перематывает руки Волкова. Царевич что-то наговаривал тихо, попутно поправлял обрывки ткани. А Олег очухиваться не собирался: даже дышал еле слышно. — Это у тебя с юношества раннего привычка такая — всякую дрянь с пола поднимать и домой тащить? — дева явно была недовольна таким ходом событий, хотя на то и были явные причины. Дева всю свою жизнь подле Сергея ему Пророчества истолковывала, весь этот срок его к исполнению готовила. А этот вдруг самостоятельно решение принял, что какой-то волколак будет ему прислуживать да помогать. — Марго, сама же прекрасно знаешь, что это всё дело непростое, и навряд-ли я сам с ним в одиночку справлюсь, — Сергей закончил перевязывать руки мужчины и обратил свой взор на деву. — Кто, если не сама нечистая сила мне в этом деле поможет? — Ты это ещё дипломатическим ходом назови, — закатила глаза Марго. — А от чего ж не дипломатический ход? Увидят зато в его… Народе, что Царевич-Сергей только благо всему несёт. И прислушаются ко мне и речам моим. И кровопролития меньше. Марго громко расхохоталась, и хохот её, подобный карканию ворон, эхом отразился от стен хором. Всё-же, даже не смотря на то, что сейчас она в обличьи человечьем находится, много птичьего в ней осталось. И касалось это даже внешности: крючковатый нос так сильно клюв вороньий напоминал, а небрежно забранные в две косы белоснежные волосы и вовсе казались взъерошенными перьями. Да и руки её украшены были длинными когтями, которые она постоянно прятала под широкие рукава одежд своих. Тем не менее, мало кто мог подумать, что это не человеческая девушка, а сама последняя дева-коракс, из славного рода оборотней-ворон, да ещё и с перьями настолько белыми, что аж слепит от взора одного. А Марго, по сути своей, единственной советницей Царевича лет с шестнадцати была. Всё истину ему толковала, всё объясняла терпеливо. А Царь даже не догадывался, видимо, что такая нежить у его наследника в хоромах поживает. Когда византийский посол только клетку в покои рыжевласого занёс, Сергей только и делал, что просто глупо смотрел на бьющуюся белую птицу. Византиец строго настрого приказал кормить её, поить да любить как сестру родную, «коль если хочешь, чтоб она тебе службу верную сослужила». И принялся тот изо дня в день за ней ухаживать. Да и потом вовсе назвал он её Марго, а всё из-за того, что подслушал как-то прусских послов в отрочестве, когда они между собой о чем-то на своём болтали, а тот своим грубым акцентом как произнёс имя это, так Сергей и запомнил его. Но птица быстро захворала. И Царевича в тревогу ударило: от еды отказывается, пить тоже не собирается. Только каркает умоляюще, глаза свои необычайно голубые на Сергея как вылупит да как начнётся в прутья клетки биться! Вот тогда и понял Царевич, что на волю ей хочется. Отворил он клетку воронью, а та как взвьётся в воздух, вокруг себя кувыркнётся, да камнем вниз спадёт. И за место вороны вдруг дева чудная стоит. Мальчишка тогда чуть от неожиданности не заорал, да только Марго проворнее оказалась: взяла и ладонью своей рот тому заткнула, начала ему всё повторять судорожно, что это его птица верная, что для Великого Пророчества ему она дарована. А рыжевласый верить в такую дичь не хотел, всё грозился Царю донести. Ну и дала же тогда Марго ему знатной оплеухи, на всю жизнь потом запомнил юнец, что лучше нечисти всякой не перечить. — Заканчивай ребячество своё, Серёжа! — Марго шмыгнула со смеху и вновь приобрела серьёзный вид. — Где надёжность на то, что Волков твой в самый сложный момент хвост не подожмёт и не убежит? Где? Сергей вздохнул и поджал губы. В какой-то мере, та была права, ведь и в Пророчестве о волколаке, что так нежданно появится в жизни Проклятого, ни слова не было. Лишь то, что «цель его царствования — примирить непримиримое, два Мира, что рвут друг другу глотки, неистово пьют кровь своего врага да ненавистью всё своё искусство пропитывают». А про прислуживание нечисти — не написано. — А ты-то хоть помнишь четвёртое из Пророчеств Сварога? — Марго медленно приблизилась к сидящему подле Олега Царевичу, теребя в своих когтистых пальцах пожелтевший свиток с повязанной на него ленточкой расписной. — Ну-ка, что там молвилось? Сергей молча отвернулся и уставился на разрезанное вдоль иконное полотно. Да помнит он эти Пророчества наизусть, все до единого. И толкования ихние ему известны. С шестнадцати лет он в этих знамениях погряз, уже и голова болит от одной мысли о них. Все кругом только о них и твердят, будто дело и их любопытных носов касается. — «Земля Богами нам дана не для того, чтоб потомки двух братьев, сыновей самого Перуна, поделились на врагов друг другу кровных, — Сергей лениво, будто это самая скучная исповедь, протянул. — И лишь сама Стихия и дитя его найдут в себе силушки, возмужают да положат конец этому раз и навсегда. И уж тогда в землях наших прибудет покой да мир на веки вечные.» — И где хоть слово про содружество нечисти и дитя Стихии? — Марго хмыкнула и провела рукою по растрепанной белоснежной косе. — Так что, Сережа, особо на Волкова надежды не возлагай, непрост он, ох, как непрост! — Да мне хотя бы поговорить будет с кем, — пожал плечами Царевич. — Уже хорошо, знаешь. — А с марой своей не болтается уже? Марго принялась медленно расплетать косу, чтоб вскоре заплести новую и более опрятную, попутно с этим продолжая задавать вопросы Сергею. Но вопрошания все непростые, явно с уловкой, ибо в силу своей многовековой мудрости, ворона старалась как можно осторожнее и скорее вывести рыжевласого на чистую воду. Сергей задумался, с какой целью дева эти вопросы вдруг задать решила. Болтается ли ему с Юлькой? О, да, да еще как. Ведь дружат они с самого отрочества раннего своего, тут уж не хочешь, — начнешь невольно общаться. Да и с марой тому было всегда любопытно познавать жизнь людскую, чего уж греха таить. — Одного не пойму, Сережа, — острый коготь на руке Марго запутался в волосах и ворона недовольно вырывала пряди у себя на голове, стараясь хотя б уж просто вытянуть палец из «ловушки». — Чего ты за Олега так цепляешься? Что ты в нем ищешь такого? — Я? — рассмеялся Сергей. — Ничего. Просто за добро добром платят. — Добром, совершая при этом зло, я правильно понимаю? — Марго смешно изогнула бровь, рассматривая вальяжно шастающего по своим покоям Царевича. — То есть… Ты за службу верную готов принять даже убийство, пускай и во имя Пророчества? — А отчего ж не принимать? Тем более, что в убийствах он толк смыслит, на своей душеньке у него сразу несколько таких грешков. Беловолосая прожигала своими очами Сергея, будто в душу саму глядела. Все осмысливала у себя в голове осмысливала. В задумчивости продолжала перебирать свои волосы, а, вздохнув, затем промолвила: — Ай, Сережа, много я на веку своем уж Государей видывала, да вот… Все они трусливые даже на речи, а ты… А ты нет. Не узнаю я тебя в последнее время, Боже правы! Изменился ты. Одно неясно мне остаётся: откуда в тебе так много безнравственности вдруг? — А отчего ж безнравственен я? — хохотнул от неожиданности вопроса Сергей. Рыжевласый скорее ожидал услышать, что он «тиран молодой», «кровопиец», «окаянный», но никак не безнравственный. Да он, скорее, просто нахальный, но никак не такой. — Стоило мне упомянуть, для каких целей я волколака у себя и держу, так нрав у меня поган? Марго медленно подошла к иконе и остановилась прямо подле Богоматери. Осторожно руку свою бледную вытянула да до полотна рассечённого коснулась. Вниз повела, ниточки так и заколыхались от движения. — Не узнаю я тебя, Серёженька, — мрачно ухмыльнулась Марго, оборачиваясь обратно к Царевичу. — Как ты от чуткого юнца вдруг резко к тирании перешёл? — К тирании?! — Царевич глаза выпучил. Это с чего он вдруг тираном стал? Что вообще заставило ворону думать так? — С чего такие доводы, дорогая? — Я будто бы книжки твои не читала да с тобой беседы не веду! — Марго резко схватила со стола первую попавшуюся книгу и затрясла ей в воздухе. Как раз редкостная рукопись заморского язычника. — Ну-ка, ты мне сам расскажи лучше: как я такие выводы сделала? Сергей подскочил к вороне и попытался вырвать книгу у неё из рук, но та слишком крепко держала её за кожаный переплёт своими длиннющими когтями. — Давай, скажи, что же это такое, раз не тирания? — дева распахнула книгу как раз на странице с загнутым краешком бересты и взору представилась жуткая гравюра: раскаленый жезл в виде креста одному мужику засовывали сразу трое незнакомцев. — Исторический документ! — Ах, исторический? Марго с шумом бросила книгу на стол. — Исторический, значит! — дева удручённо вздохнула. — Нет, Серёжа. Не исторический. А запудривание светлых голов это. Вот и у тебя уже разум затуманивается этим мракобесием. Сергей мрачно поднял брошенную книгу и положил осторожно в огромную стопку на своём столе. От броска на переплёте образовались вмятины, и, чуть-чуть ещё, да книга и вовсе б развалилась на части. — Что тебя в книге этой привлекло? — Марго наклонила голову, пытаясь поймать взор занятого книгой Царевича. — Что ты там нашёл? Что тебе в тирании близко? Рыжевласый поджал губы и принялся перекладывать книги с места на место, дабы как-то успокоиться. Но ворона отличалась настойчивостью, и только лишь всё больше заглядывала ему в очи. — Раз так, — сдалась Марго и раздражённо хлопнула ладонью по столу. — Я тебе не мать, чтобы воспитывать. Лучше вот что скажи: про венчание тебе хоть кто-то молвил что-то? — Ни слова. — Да у тебя тут одни разгильдяи при дворе! — издала смешок ворона. — Так вот, что я тебе скажу, дружок мой родимый. На днях лун нынешних, несколько ночей спустя, тебе назначили венчание на царствование. — Вот так сразу, прямо без поминок? — хмыкнул Сергей. — Люду так хочется увидеть Царя младого на престоле? Марго хитро улыбнулась и прищурилась. — Ты ж мудростью своей не по годам прославился, забыл уже?