Ирма
Полы платья быстро летели вниз с тем, как она торопилась спуститься. Но удача не благоволила ей, и из-за поворота вышла неясная в слабом свете огонька фигура. Девушка замерла в нерешительности. - Кто здесь? - вскрикнул мужской голос, быстрее двинувшись в ее направлении. Коридор такой узкий! Даже портьер нет, и окон, чтобы выброситься от ужаса, тоже. Избежать нежеланной встречи не удастся. Вернуться ли обратно, откуда пришла? Спрятаться в читальне? Не успеть...Умерив шаг до спокойного, не внушающего подозрений в попытке бегства, дева пошла вперед со всем достоинством. Гном шагал ей навстречу со свечой в руке, что отливала золотом в полумраке коридора. Приблизившись, мужчина вскинул голову, и дева чертыхнулась. Из всех именно он! Что это, проклятие какое-то? - Ваше Величество, - поклонилась она, но гном не видел ее. Он резко остановился, услышав тихий девичий голос. «Как тогда, в конюшнях, - подумалось служанке, - сама выдала себя и застала его врасплох». Дева довольствовалась его кратким испугом и грозным выражением лица, пока он пытался разглядеть очертания женского голоса, наконец обретшего плоть. Служанка выплыла перед ним из тьмы коридора бледным призраком, и узнав ее, мужчина чуть неуверенно кивнул, возвращая себе самообладание. - Вы посещали читальные залы? - резко спросил он. Да. - Нет, господин. - Откуда же вы идете? Оттуда, где мне, пожалуй, не следовало бы находиться. - Господин Балин отправил с поручением. - В столь поздний час? - в его глазах гнев сменился милостью, и теперь витали искры веселья. Видимо, сама их встреча все же волновала его больше чем то, где она состоялась. Что ж...это очень хорошо. Хотя стоит ей неудачно соврать, и он узнает, в чем тут дело. Дева, потупив взор, мягко ступила на тень его добродушия. - Вы...вы правы. Господин Балин не посылал меня, - его брови взметнулись вверх, - но я сегодня оставила ценный манускрипт на виду...без присмотра да в открытом виде. За это не мало и наказать, - взгляд гнома при этих словах сделался серьезнее, и Ирма нервно провела языком по пересохшим от волнения устам, - я решила исправить дело сейчас, пока этого никто не обнаружил. Кажется, он надеялся услышать, что она искала встречи с ним или полировала ночью лестницу, чтобы кто-то из озлобленных архивариусов утром прокатился с сальто. Эру, его взгляд выражал острое неодобрение - и куда большее, чем она надеялась встретить в его глазах! Ей было нельзя находиться там одной. Гном молчал. И молчал. Молчал долго и не говорил, разыскивая искренность в глубине ее невинных глаз. На краткий миг дева вдруг похолодела, забывая все их былые встречи и забавные ссоры. Перед ней стоял вовсе не мужчина ее размышлений, снов, догадок и иногда (очень часто) даже дерзких шуток. То был король, и она самоуверенно позволила себе забыть об этом. И о том, как оскорбила его. Дважды. Нет, трижды. Нет, даже...впрочем, какой прок с этих подсчетов? Ледяной взор пронизывал ее до глубины души, и казалось, что королю ведомы все ее мысли. Ирма вдруг вспомнила, как мать в детстве ругала ее за беспечность и резкость перед учителями. «Это непозволительная грубость! Я вновь и вновь должна отвечать за твое непомерное высокомерие, Ирида, из страха, что тебя могут выдворить, но тебя это, похоже, совсем не беспокоит. В последний раз я извиняюсь за твои выходки - в следующий же оставлю это на твоей совести. Раз ты достаточно взрослая, чтобы хамить, то и достаточно умная, чтобы доучиться самостоятельно, и...Не смей хлопать дверями в моем доме, юная леди!» Ух, большая была ссора тогда! Ее мать редко выходила из себя. Кажется, после этого разговора она действительно оставила попытки справиться с дочерью. Впрочем, на следующий же день Ирма ушла со скучнейших занятий, случайно вывалившись в окно, так что эта беседа так и осталась для юной девы малосодержательной. И вот они, последствия! Маменька бы привязала ее к стулу и заставила учиться дома, если бы знала, что разминувшись на своих преподавателях, дева доберется в своих остроумных взысканиях до короны. И не какого-нибудь лорда, наместника или бургомистра, а самого настоящего короля, который, к слову, все еще молчал. Эта минута безмолвия казалась вечностью. Дева словила себя на мысли, что смеяться над кем бы то ни было больше не хотелось. Разве что над собой? О, наивная!..Она почти скучала в эту секунду по старому доброму Торину, чей взгляд неизменно смягчался и делался заинтересованным при том, как она входила в комнату со скромным поклоном. Он стал гораздо чаще посещать читальные залы в последний месяц, чему не мог перестать удивляться его советник. Гном вовсе не преследовал ее, не пытался даже заговорить, но ее тщеславие грело извечное королевское внимание и присутствие. Она даже начала воспринимать его как должное. Но сейчас он забудет о своих симпатиях и отправит ее в холодные камеры подземелий, а поговорив с господином Балином, и вовсе узнает, что ни в этот день, ни во вчерашний она в архивах с ним не трудилась и никаких древних бумаг оставить не могла. В уголок губ закралась грустная усмешка. Конечно, он ей не доверяет. С чего бы? Все эти речи и чувственные взгляды - все не стоит ни гроша, и никогда не стоило. Не для этого холодного короля с золотыми перстнями, стоящего рядом. На мгновение дева даже ощутила самодовольство, ведь она оказалась права - король соврал ей или самому себе в своих чувствах. Правильно она сделала, что не повелась на это. Теперь все ходы вскрыты! Вот чего они стоят, эти высокопарные королевские признания, все как она и думала. Но радости собственная догадливость не принесла, и усмешка быстро сменилась горечью. Никаких питаемых симпатий, лишь обман. Все как всегда. Быть может...будь в его чувстве хоть капля искренности, она избежит наказания...Но если он хороший король, а гном перед ней - несомненно достойный представитель рода Дурина, то он никогда не спустит ей то, что она признала собственную ложь, секундой ранее брошенную ему же в лицо, и измеряла шагами тайные залы, бывшие под запретом для большинства гномов, под покровом ночи. Все это было более чем подозрительно, даже с ее глупыми отговорками. На его месте она бы трижды проверила свои хлюпкие объяснения. И все же она надеялась на милость, на то всепрощение, которое даруют тем, кто дорог. Если они, конечно, дороги. А под строгим, немигающим взгляд гнома в узорчатой короне и бархатном одеянии ее надежда медленно, почти мучительно таяла, пока вовсе не схлопнулась в воздухе, как мыльный пузырь, и она не опустила голову, уставившись в пол и признавая поражение. Мужчина тихо вздохнул, наконец, отвернувшись. - Вам не следует находиться здесь без сопровождения. Наказание для всех едино, - он снова задумчиво взглянул на нее, и ее губы напряженно дрогнули, - но вы и так это знаете. Ладно, гномьи темницы не зачарованы подобно эльфийским. Каких-то двадцать лет, и она сможет сделать подкоп или... - Как давно вы сменили род деятельности? Что? - Что? - Я спросил, как давно вы начали помогать архивариусам вместо дел на кухне? - Я все еще помогаю на кухне. Но господин Балин счел меня очень полезной в бумажных делах, и я была рада ему помочь, - служанка отмерла от удивления. Голос ее был скованным, но печальный взгляд стал теплее. - Значит, вы грамотны? - Разумеется, - ощетинилась вдруг Ирма, и вид ее сделался едва ли не возмущенным, а прежний страх моментально выветрился от подобного вопроса в ее сторону. - Хорошо, - добродушно усмехнулся гном, прищурившись. По его лицу пробежала тень, но он снова улыбнулся краем губ, - вы можете идти. Король не успел сделать и шага, как дева, поняв, наконец, что ее отпускают, в волнении поклонилась и сказала ему вслед: - Благодарю...Ваше Величество, - и тише добавила, - и хорошей вам ночи, Торин. Когда он обернулся, она уже быстро шагала вдаль, ни разу не обернувшись.***
Дверь комнаты хлопнула, и Ирма повалилась на кровать, застонав. - Зена? - Нет, я оставила тебе немного воды в душе. - Зена... - И я даже не буду спрашивать, куда ты уходила в такое время. - Зена-а... - И мне вовсе не интересно, если это связано с твоей погоней за старыми картами и бумагами, и...Аа-а! Ирма! - взвизгнула гномка, когда прямо под ее носом в кромешной тьме зажглась свеча. - Ладно-ладно, соврала! Не осталось там воды! - Зена подскочила на месте, когда соседка оказалась в дюйме от ее лица, и отползла на другой край кровати, освобождая место, - О, Махал, ты сумасшедшая, вот и все. Но не пугай меня так больше! - Ирма не обратила внимания на ее замечание, залезая на постель. - Если я сказала малознакомому мужу «хорошей вам ночи», это ведь не слишком интимное пожелание, да? - Ох, ну смотря как ты это сказала. - Мы были вдвоем в коридоре, было темно. - А как сказала-то? - Ну...хорошей вам ночи. - То есть томно прошептала в темноте незнакомцу? - О, нет, я и по имени назвала. - Мм-м. Томно прошептала в темноте знакомому мужу? - Это так звучит? - Это звучит отлично, если ты пыталась его соблазнить. Горжусь тобой! - постучав пальцем по щеке, она спросила, - а насколько он старый? Ирма медленно встала и грустно поплелась к кровати. Уложившись, она сказала в темноту томным шепотом: - Хорошей тебе ночи, Зена. Гномка тихо засмеялась и задула свечу. - Кстати, не забудь, завтра первой моюсь уже я, и если тебе повезет, оставлю немного воды, но, знаешь...что-то я сомневаюсь, - гномка перестала смеяться и издала протяжный стон.Кили
- Это очень важно! - Э-э, видишь ли, Леа, - тянул гласные гном, - не думаю, что это хорошая идея. - Знаю, - девушка потупила взгляд, - ты осуждаешь... - Вовсе нет! Нет, не тебя, я просто не думаю, - Кили набрал в легкие побольше воздуха, - не думаю, что для Фили это хорошо обернется. Понимаешь? Он мой брат. Я сделаю все на его благо. А он...он хотел уехать. Бросить все! И всех! И меня, и маму, и дядю. Ему тягостно, пока ты здесь, и эти ваши записки... - Тебе не стоит переживать. Я понимаю, как это выглядит, но мне бы тоже не хотелось причинить ему вреда или боли. Я хочу просто поговорить. Ничего предосудительного. Ты передашь? - вид у гномки был почти умоляющим, и Кили нехотя протянул руку и взял сложенный втрое пергамент. - Хорошо. Отдам ему после завтрака... - Кили! Грозно сдвинув брови, на младшего принца надвигалась буря под именем Двалин. Подарив даме вежливый кивок, он подхватил юнца и поволок за собой в сторону столовой. - Да мы всего-то говорили! - И никаких любовных посланьиц у тебя в руках там не было, ну-ну, еще один! - Двалин, да ну послушай, Два... Получив крепкий подзатыльник и «краткое руководство об этике от Двалина», от которого вяли уши, ибо оно содержало куда больше бранных, чем хоть сколько-нибудь применимых в жизни приличного гнома слов, Кили буквально ввалился в столовую, где его встретил еще и выговор от матери за столь бесцеремонное появление. Красный и насупившийся гном тяжело приземлился на свое место, чтобы обнаружить, что он опоздал да еще и упустил последний кусок лососевого пирога, который с удовольствием и безо всякого чувства вины теперь уплетал Балин. Фили, чья вина во всем этом утреннем концерте была целиком и абсолютно неотъемлемой, в это время чинно допивал свой чай. Готовый разразиться тихим недовольным роптанием (после лекции Двалина на громогласную ругань, столь подходящую к этой несправедливой ситуации, ему не хотелось переходить примерно до конца своих дней, ведь словарный запас принца на такие случаи был экстренно пополнен против его воли), Кили оглядел стол, где восседали его родные, тихо зевавшие и звенящие вилками за поеданием завтрака. Взгляд гнома удивленно остановился на короле. Вид его был здоровым и довольным. Чересчур довольным. Он буквально улыбался! Когда это дядя улыбался без весомой причины? Кто вообще может улыбаться в такое пасмурное, холодное да еще и столь неудачное для юного принца утро? Это почти незаконно. - Дядя? - Кили. - Выглядишь бодро. Хорошо прошла ночка? Послышался оглушительный звон серебра о каменный пол и звук подзатыльника принцу прямиком от Двалина. А потом - звук шлепка Двалина прямиком от Дис. Кили был готов взвыть. Да ведь он не имел в виду ничего превратного! И чего дядя так воззрился на него?