Реви всю ночь напролёт.
Пусть горячие слёзы текут по холодным щекам,
а холод всё тянется ближе и ближе к ногам,
и бледные руки дрожат,
и что-то внутри
гниёт.
«Чёрт…» — еле слышно произносит парень, скручиваясь калачиком на холодном полу университетского туалета и прижимая ноги ближе к телу, к едва оставшемуся теплу. Лампочка над головой продолжает мерцать противным желтым цветом, призывая к себе комаров и мошек. Они летят к этому тусклому свету, каждый раз врезаясь в стекло и постепенно ломая крылья, но не улетают. Так же и с Джисоном. Его снова избили хулиганы, не дав пророниться ни единому слову. Он не переходил никому дорогу, просто шëл в наушниках и слушал музыку, надеясь побыстрее вернуться домой после и без того тяжëлого дня. Но нет. Жизнь решила добить и физически. Всë повторяется. Сейчас Джи ощущает каждый ушиб, каждую ссадину на своей коже настолько сильно, что хочется кричать. Но кричать нельзя, иначе кто-нибудь найдëт его… такого помятого и жалкого, такого полупустого***
Дома спокойнее. Дом — это надëжное место, где тебе никто и ничто не угрожает, где тебя не кидают на грязный пол и не вытирают о тебя ноги. Парень привык к кружащей в воздухе тишине. Обычно он проводит время за чтением книг, просмотром фильмов или прослушиванием музыки. Когда приходит вдохновение, Джисон пишет стихи — единственный оставшийся способ проявления творчества. Только вот для кого он сочиняет все эти строчки? Кто их прочтëт и вдумается в смысл? Кто увидит в этом его душу и скажет: «Всë хорошо, Хани, я рядом, ты справишься с болью»? Никто, кроме него самого. Заметки в телефоне полны его чувств, мыслей, отражающих всю ту бурю эмоций, что ему приходится переживать в этом суровом мире, жестокой реальности за стенами дома. Он слишком долго прятал это от глаз других, не просил поддержки у близких, хотя от них, он уверен, помощи никакой бы и не было. Комната по-прежнему заполнена тишиной, лишь тиканье часов позволяет понять, что время в этом месте не остановилось. Скучно. Всегда скучно. И одиноко. Он сидит на кровати, обнимая подушку обработанными от ран пальцами, его взгляд направлен в пустоту в попытках найти выход. Выход, чтобы не сойти с ума? Мне бы хватило и одного маленького ключика, лишь бы жизнь поменяла свой привычный ход. В душе происходит что-то странное, солнце прячется за тучами, ветер за окном усиливается, а тем временем в голове возникает неожиданная идея. Парень чувствует, как эмоции смешиваются в единое целое: злоба, ненависть, надежда, желание, страх. Рука Джи тянется за телефоном, который всë это время лежал рядом, он заходит в свой старый аккаунт в социальной сети. Ни фото, ни записей, ни друзей. А чему удивляться, зная, что этот аккаунт принадлежит социофобу, который боится даже просто напомнить о своëм существовании в этом мире? Комнату поглощает темнота, и лишь свет от экрана телефона освещает лицо Хана. Начавшийся дождик еле слышно, парень даже не обращает на него внимания, потому что его мысли заняты совершенно другим. Его пальцы дрожат, бегая по буквам, когда он пишет следующие строчки:«Заставь полюбить
эту
ебаную
жизнь.
И не прятать руки под рукавами, скрывая шрамы.
Покажи мне как легче. Мою грешную душу прожги
Своими словами. Глазами. Руками. Губами.»
Похуй. Хан делает глубокий вдох и нажимает «опубликовать».***
Громкая музыка с нецензурной лексикой заглушает все остальные звуки, заставляя людей танцевать под свой ритм. Они пьют, дурачатся, веселятся как психи. Они отрываются так, будто завтра конец света, во всю отдаваясь ночи, мелькающим огням танцпола и алкоголю. У входа в клуб витает серый едкий дым, два парня крепкого телосложения стоят и курят, о чём-то увлечённо беседуя. Или же увлёчен беседой только один из них, тот с забитыми рукавами, что одет во всё черное и слишком часто рисует руками в воздухе непонятные фигуры, беспричинно повышая хрипловатый голос? — А она мне и говорит: «Чанбини оппа~а, ты такой сексуальный. Все они одинаковые», — парень усмехается, делая новую затяжку. — Ты заебал, чувак. Знаешь, что действительно одинаково? Все твои истории, — сказал как отрезал другой парень с пирсингом в ушах и губе. Он был одет в серое худи, тёмные рваные джинсы, на голове красовалась светлая бандана с непонятными узорами. Казалось, что ему совершенно плевать на рассказы друга, ведь он продолжал равнодушно смотреть куда-то вдаль, эффектно затягиваясь сигаретой. — Блять, а я и говорю, что девки все одинаковые! Ты вообще слушал меня? — по-детски хмурит брови, — Да че ты опять начинаешь, а? Я хотел у тебя совета спросить а ты… Опять кто-то Чану испортил настроение… — Только если ты со своими «интересными» историями и «шикарными» подражаниями, — во взгляде лишь отражающиеся огни фар машин, проезжающих мимо, и какая-то явная задумчивость совершенно о другом. — Да иди ты! — парень в чёрном всей своей грудой мышц садится вниз на ступеньки клуба, демонстративно отворачиваясь от товарища, и достает пачку сигарет из кармана своих новых джинс. Гул приближающихся мотоциклов становится всё громче и громче, и совсем скоро шумная компания подъезжает к клубу, поднимая за собой кучу пыли. Одетые во всё черное, с цепочками на шеях, тату и пирсингом, они походили на самых настоящих бандюганов (а может и были ими?). Кто-то из парней заливисто смеялся, кто-то громко матерился, но больше всех из толпы выделялся тихий парень в кожанке на чёрном мотоцикле с зелёной подсветкой на колёсах, стоящий впереди всех. Что-то в нём привлекало больше, чем в остальных. Он снял темный шлем, прижал его к себе одной рукой, а другой провёл по голове, поправляя залежавшиеся, почти вымывшиеся фиолетовые пряди волос. Выглядело это довольно интересно и вызывающе в то же время. А ещё это выглядело…привлекательно? Да, однозначно привлекательно. Не зря же Чанбин залип на мгновение, и даже Чан наконец подал признаки жизни, взглянув на фиолетововолосого красавца с кольцом в носу. — Наконец наш босс на месте! — вскочил и засиял Бин, явно гордясь своей дружбой с такой крутой персоной, — А мы заждались тебя, хён. Я уже весь зад отсидел на этих чертовых ступеньках! Загадочный парень слез с мотоцикла и, поправив воротник кожанки, двинулся к друзьям. — Вечер добрый, Минхо, — Чан потушил сигарету и с улыбкой пожал другу руку. — И я рад вас видеть, оболтусы, — он ухмыльнулся, его кошачьи глаза и свисающая серёжка в ухе сверкнули в темноте. Парни зашли в клуб, оглушенные звуками радостной толпы. Все они кричали имя лишь одного человека — Ли Минхо. Одни подчинялись ему и побаивались, другие просто восхищались и пытались подлизаться. Правда, тот, кто пытался ему подражать, выглядел банальным посмешищем в глазах банды босса, такие обычно были на побегушках и беспрекословно выполняли все поручения. Хо же, казалось, и не обращал на них внимание, то ли потому, что слишком гордился своим влиянием на других, то ли потому, что его волновали проблемы покрупнее. Они были для него никем, лишь жалкими фанатами, которых волновала только его слава. Они ничего не знали о нём, ни о его жизни, ни о его внутренних переживаниях, да и он сам никому о себе не рассказывал. Ну, только если Чану и Чанбину, ведь те были его лучшими друзьями, верными товарищами, проверенными временем. Они сели за отдалённый столик в углу зала, заказав у бармена любимые алкогольные коктейли. — Ну так… что случилось, босс? — нарушил молчание Чанбин, сделав перед этим первый глоток напитка. — «Пират» снова «поднял паруса», — парень с кошачьими глазами пристально смотрел на свой бокал, нервно перебирая трубочку пальцами. — Что же ему спокойно на заднице не сидится? — вмешался Банчан, с силой сжимая левый кулак. — И что он опять учудил? — Пока ничего, но предупреждение сделал. Сказал, что кто-то из наших перешёл ему путь, — отпил из бокала и наконец поднял на товарищей свой взгляд, наполненный далеко не скрытой яростью. — Из «наших»?! Не может быть такого, хён. Кому и для чего всё это нужно? — Чанбин судорожно мотал головой, не веря ни единому слову друга. Он был уверен, что люди вокруг достаточно боялись их, чтобы не навлекать на себя такую беду, ведь злой Минхо-хён — это действительно беда, ураган, который сметёт всё на своём пути, чтобы защитить их и себя и избавиться от врагов. — Пока рано делать выводы… Нам нужно быть начеку. Нет никакой гарантии, что, допустим, тот парень в тёмной кепке, капюшоне и маске, сидящий во-о-он в том углу клуба, — протянул Хо и метнул глазами на кого-то, находящегося за спиной парней, — роняющий на нас беглый взгляд и уверенный, что я его не вижу, не крысит именно сейчас, — продолжил он. Ребята обернулись назад после слов друга, ища глазами того самого человека, который сразу же показался и правда подозрительным. — Хм… Не припомню, чтоб видел его раньше, — сказал Бин, делая задумчивое лицо. — Айщ-щ. Болван, он же в маске! — сердито зашипел Чан, — А вот то, что он, как раз таки, в маске, пока другие без неё и им нет смысла скрывать свои лица, действительно вызывает странные мысли. Минхо ухмыльнулся на предположение товарища, ещё раз убеждаясь в его чуткой находчивости, не поколебимой временем. — Да ну, чувак. Он, может, болеет! Бедняжка боится заразить остальных, а потусить ведь всё равно хочется. Чё ему, дома валяться? — настоял Чанбин, вероятно не верящий в то, что за ними и правда может вестись самая настоящая слежка в совсем неподходящее для этого время. — Посмотрите подольше, и вы убедитесь, что он в тайне наблюдает за нами, — уверенно прокомментировал Минхо, скрещивая руки на груди. Не сходящая с его лица ухмылка придала убедительность его словам, а хитрый прищур по-дьявольски озарил лицо. Посмотрев ещё раз и ничего не обнаружив, Бин бросил эту идею, решив разобраться до конца со своим любимым коктейлем. В это время незнакомец снова посмотрел в сторону ребят, ловя на себе их прожигающий взгляд, его ноги заметно затряслись, он осторожно встал из-за стола и направился к выходу. — Он уходит! Ловите его! — крикнул Минхо, и они с Чаном тут же подорвались к двери. — Не-е-е-т, мой… коктейль… — жалобно завопил Чанбин, оплакивая лужу под своими ногами, образовавшуюся после того, как старшие, копошившиеся у стола, двинули его с приличной силой. Оказавшись на уже таких изученных с годами ступеньках клуба, парни не нашли незнакомца, казалось, он просто испарился в темноте, не оставив не единой зацепки. Со зрением у ребят тоже были небольшие проблемы, благо Минхо заметил убегающую за угол тень, стоило только свету фонаря упасть на черную фигуру. Он велел друзьям бежать за ним, указывая в нужном направлении. Но и в закоулке его не оказалось. Такой подставы они точно не ожидали. — Думаю, нам нужно разделиться… — произнёс Минхо, переводя дыхание. — Чанбин, ты побежишь налево, а Чан — направо. Я пойду прямо. Рано или поздно мы окружим этого негодяя. Стоило Минхо скомандовать, как все трое ринулись по разным направлениям, воодушевленные возможной поимкой. Ими овладел такой азарт, что Бин давно забыл про недавнюю «смерть» своего коктейля, и у него будто открылось второе дыхание. Ноги несли Чана чуть ли не со скоростью света — он был действительно хорош в беге. Хо же ощущал ветер, запутывающийся в своих волосах, каждым кончиком пальцев, а появившаяся ярость закипала всё больше и больше. Ещё чуть-чуть и они обязательно найдут его. Минхо выбежал на пустой проспект, где не было ни единой души, кроме него самого. Тишина была до боли оглушающей, пока не послышался едва заметный шорох где-то недалеко, в мусорках. Парень рванул туда, готовый растерзать предателя на мелкие кусочки. Но стоило ему прибежать туда, как Ли заметил незнакомца залезшим на высокую каменную перегородку. Его кепка упала вниз, а руки сильно вцепились в камень под собой. Только Минхо успел крикнуть ему яростное «стой, ублюдок», как тот спрыгнул с перегородки и оказался на другой стороне, скрываясь в темноте до тошноты похожих друг на друга улиц. Минхо не было смысла продолжать гнаться за ним, да и высоты он всегда боялся, поэтому оставалось лишь надеяться на ребят. Парень быстро достал телефон и написал в общий чат: — У него светлые волосы. Как бы не пытался Бин, силы постепенно начинали покидать его. Его ноги уже гудели и отказывались двигаться дальше. Он убежал достаточно далеко, на улице было тихо, как в морге, и даже узкие улочки чем-то напоминали гробы, забирая к чертям весь кислород. Он решил ненадолго остановиться и, наконец, перевести сбившееся дыхание. Парень уперся ладонями в колени и немного наклонился, вдыхая холодный воздух и заполняя им всю грудную клетку настолько, насколько было возможно. В кармане штанов послышался звук уведомления, он в спешке вынул телефон и прочитал сообщение Хо. Новая волна адреналина окатила его с головой. Он вновь побежал по улице, стараясь не думать о боли, пульсирующей в мышцах спины и ног. Бин понятия не имел, сколько времени он уже петлял эти дурацкие улицы, как вдруг боковым зрением заметил в очередном переулке чью-то тень. Надо же, он чуть не просмотрел подлеца. Тот шёл по тротуару подозрительно спокойно, будто за ним никто и не гнался некоторое время назад. Чанбин уже собирался снова бежать за ним, но решил, что лучше будет тихо подкрасться и поймать добычу в собственные руки. Довольный, он аккуратно пошёл за своей жертвой, но на радостях совсем не заметил валяющейся под ногами металлической банки. Она издала противный хруст под его ногой, и, о боже, Чанбин никогда так не паниковал, как сейчас. Смотря расстерянно в след незнакомцу, он заметил, что тот, на удивление… даже не обратил внимания? — Что.? Он в наушниках? — подумал Бин и засиял ещё ярче, чем прежде. Он ускорил шаг и совсем скоро оказался в паре сантиметров от парня, а затем с силой вцепился рукой в плечо незнакомца и развернул его к себе. — Ну что, готов попрощаться с жизнью, крысёныш? — переполненный гордостью за себя, Чанбин улыбался, как самый настоящий психопат, всматриваясь в округлившееся глаза напротив, уголки его губ растянулись практически до ушей. Пойманный беглец остолбенел от страха, всего его лихорадочно затрясло так, будто сейчас от него ничего не останется. Его руки мгновенно онемели, и телефон упал куда-то в ноги. Казалось, за этими испепеляющими гляделками пролетела целая вечность. Глаза наполнились влагой и всё, что он смог выдать из себя на тот момент — оглушающий своей высокой нотой крик. Незнакомец зажмурился со всей силы, уверенный в своей скорой смерти, а слёзы лишь медленно катились по щекам, капая на холодный асфальт. — Н-не надо… — всхлипнул он, не в силах снова открыть глаза. Его внешний вид совсем не соответствовал тому, кто мог следить за ними и так быстро бежать. Чанбин даже на мгновение усомнился в этом парне — тот выглядел так жалко и мило одновременно, что хотелось убрать тяжелую руку с его худого плеча и извиниться. Но ведь они столько времени и сил потратили на его поимку… — Не дави на жалость…белка… — вернувшись из раздумий в реальность сказал Бин уже более спокойным и даже слегка грустным тоном, желая как можно быстрее удостовериться, тот ли человек находился с ними в клубе. Одет он был точно так же: темное худи с капюшоном на голове. Ничего из того, к чему можно было бы придраться. Только кепка куда-то пропала и рюкзак… он был до этого? Точно! Хён же написал, что у него должны быть светлые волосы… — Сейчас мы со всем покончим, — свободной рукой Чанбин зацепился за край капюшона и убрал его, округляя глаза от удивления — волосы оказались тёмными. Выдохнув от непонятного облегчения и отойдя от парня, Бин убрал руку с его плеча. Ощутив свободу, незнакомец словно отмер и ринулся наутёк, забавно спотыкаясь. Спустя несколько секунд Чанбин заметил у своих ног чужой телефон, он поднял его, рассматривая со всех сторон, и только потом понял, что должен вернуть его. Жизнь не готовила его к такому количеству бега за этот вечер. — Эй! Остановись! — крикнул он в след, но парень не останавливался, — Стой же, кому сказал! Ты забыл свой… Незнакомец, кажется, дропанул со всей силы и уже совсем скоро его фигуры не стало видно. Бин остановился, задыхаясь и ругаясь себе под нос. — … телефон.