Ослеплённые местью

Задолго до Войны Пяти Воинств, далеко на Севере у подножия Чёрных гор, в каменном городе, где правил Дейн, сын Вигха, родилась его дочь — младшая наследница трона. В тот день ликовали люди, восхваляя и воздавая почести королю и королеве, их первенцу и новорождённой. А ночью, лаская своим светом колыбель младенца, звёзды стерегли покой Дарнис, дочери Дейна, рассеивая непроглядную темень. Многие называли Дейна своим королём, и всё же он не был им от рождения. Он был воином, одним из сотен тысяч, но лучшим среди подобных. Шествуя во главе войска, он являл собой силу и мощь своего народа. В тот день жестокостью битва превосходила многие. Варгат был очень силён, и жажда крови питала его, ожесточая ещё больше. Одни, бросая своё оружие, пытались скрыться, бежать от судьбы; другие же следовали за молодым воином, вверяя свои жизни в его руки. Для них Дейн был светочем в кромешной тьме, окружавшей их всюду, он вёл их к победе. В ту ночь пало множество храбрых воинов, не дождавшись рассвета. И всё же. Дейну удалось отстоять Чёрные горы, удалось избавиться от скверны в родных краях и спустя время отстроить заново город. Но Варгат бежал. На утро следующего дня, когда Дейн, сын Вигха, возвысился над мертвыми телами своих врагов, из толпы кто-то крикнул: «Король! Король Дейн!», и остальные подхватили клич. Слова их стали пророческими. Он стал королем. Справедливым и милосердным. Его боялись враги, его любили и уважали подданные. Мирно шло время, и город процветал, ни в чём не нуждаясь. На восьмой год Дэйн взял в жёны дочь мельника, Эйнерис. Долгое время прославлялась любовь короля и королевы, долгие годы на пирах пелись песни в их честь, и поются они по сей день. И через год после свадьбы во чреве Эйнерис возникла новая жизнь. Жизнь первенца — принца Дагорма — будущего короля. Но из года в год хуже становилась жизнь в Чёрных горах. Голод разверз свою пасть. Большая часть урожая была уничтожена в день, когда на земли короля напало войско орков, осквернивших равнины. С тех пор всё живое увядало, иссыхало и чахло. На месте некогда зелёных плодородных лугов распростёрлась бескрайняя пустошь. Жизнь Дейна менялась, впрочем как и он сам. Спустя десятилетие король уже не мог похвастаться былым радушием к другим народам. Он отстранился от мира, выстроив прочные каменные стены, смыкающиеся плотным кольцом вокруг города. Дэйн упивался своей властью, подобно Мелькору, и довольно скоро среди своего народа (да и не только) слыл вспыльчивым и жестоким королём. Поначалу это касалось лишь внешнего мира, но вскоре ползучая тень его гнева накрыла подданных. С каждым днём в сердце короля укреплялись жестокость и злоба, плодившие ненависть ко всему живому. Дейн сильно изменился как внутренне, так и внешне, это признавали все те, кто видел и знал его прежде. Некогда широкие плечи осунулись, сталь глаз потускнела, и постепенно в них воцарялась пустота. Всепоглощающая, уничтожающая изнутри. Глубокие морщины залегли у глаз и рта, а бледные нити седины покрыли голову. За эти восемнадцать лет, что правил Дейн, взрастая своего сына, он сильно постарел и больше походил на изнеможённого болезнями старика, чьё тело давно покинула жизнь. Подобным изменением подверглась и королева. Многие искали объяснения таким переменам, но никто не находил. Многие хотели вернуть былое время спокойствия и благодати, но не подвластны были ни одному живому существу подобные чары. Стоило прислушаться к словам эльфов, твердившим, что Чёрные горы по сей день таят в себе опасность. Варгат, точнее то, что осталось от него, всё ещё обитал там, скитаясь по мрачным пещерам, он плёл коварные замыслы. Однако люди остались глухи к словам лесного народа, они не боялись, считая, что Варгат не нанесёт им большего вреда. Но они сильно ошибались. Скрываясь в горах, он сумел пленить разум и души короля и королевы. Летело время, подобно быстрокрылой птице, и младшей из рода Дейна исполнилось семнадцать. Король и королева относились к дочери не так, как к своему первенцу, молодому принцу, которому суждено было взять бразды правления в свои руки. Дарнис же должна была покорно следовать тому пути, который избрали родители. И она следовала. Но с каждым днём становилось всё труднее придерживаться намеченного пути. На протяжении долгих лет тёмными ночами она лелеяла мысли о непокорности, желая жить своей жизнью, а не той, что уготовили другие. Ей ни в кой мере не хотелось жить ради долга, не хотелось выходиться замуж за того, чьё имя назовёт отец. Она хотела выбирать сама и жизнь, и мужа. Но дальнейшая судьба была предопределена заранее, да и вряд ли на свете мог найтись мужчина, которому Дарнис не сожалея отдала бы свое сердце, ведь оно уже принадлежало. Другому. Давным-давно она отдала его мечу, выкованному из холодной стали в жаркой кузнице Гандолины. И Дарнис даровала ему имя — нарекла Хранителем. Бессонными ночами она не сводила глаз с острого клинка, покрытого рунами, касалась кончиками пальцев холодного металла с той нежностью, с которой женщины ласкают любимых мужей. И он стал её другом, её верным спутником. Королева не обращала внимания, говорила, что это всего лишь мимолетное увлечение дочери. Но всё было не так просто. Дарнис действительно смогла полюбить бездушную сталь, способную умертвить любого по приказу хозяина. По ночам она часто упражнялась сама, повторяя подсмотренные стоики и выпады у воинов, стороживших чертоги её отца. Однако этого было мало. Посему и убегала каждый вечер в город к молодому кузнецу, умоляя научить достойно обращаться с оружием. И он учил. Иногда просто так, другой раз за пару монет. Так изо дня в день на протяжении шести лет проходили вечера. Хранитель заменил ей семью, которая не питала особой любви к младшей из рода Дэйна. Многие дивились дочери короля. Безусловно, в Дарнис были черты её рода, но были они практически незаметны. Холодные серые глаза достались ей от отца, а тёмно-русые волосы и светлая кожа от матери. Вот и всё, что связывало её с семьей, помимо крови. В остальном они были совершенно не похожи. Дарнис была упряма, воинственна и груба с окружающими, только самым близким могла поведать о бедах, разрывавших в клочья её и без того истерзанную душу. Но, увы, таких людей не было, да и среди других народов едва ли нашлись бы такие. Каждый раз она принуждала себя подавлять свои слабости, в особенности чувства. Они не приносили ей ничего доброго. Но самое главное и заметное, что разнило её с королевской семьёй — так это рост. В жилах Дарнис текла гномья кровь, кровь матери, в которой чудом не проявилась. Дарнис была весьма маленького роста для своих двадцати трёх лет. Не знай что это дочь короля, люди попросту могли спутать её с гномкой. И всё же, в последнее время только к ней и испытывали приязнь подданные короля, чего нельзя сказать о его приближённых. Сущность Варгата, точнее её отголосок в сердцах короля и королевы неистовствовал, учуяв кровь подгорного народа, отчего неистовствовали и король с королевой. — Как долго ты собираешься позорить нашу семью?! — обрушилась на дочь Эйнерис, как только увидела в безлюдном коридоре маленькую фигурку, укутанную в тёмный плащ. — Как ты смеешь сбегать из дома?! — королева схватила дочь, не ожидавшую быть пойманной, за руку и потащила её в сторону небольшого зала, где сидел утомлённый собственным существованием король. — Ты посмотри на неё! Все эти годы тайком сбегала в город! И ради чего?! Ради этого! — швырнув меч под ноги мужу, в очередной раз взвыла королева. Тяжёлым взглядом Дейн одарил свою дочь, а затем и Хранителя. Было не трудно предугадать, что скажет или же сделает король. Всё это было хорошо знакомо Дарнис. — В очередной раз ты выказываешь своё неуважение к нам, — как-то устало пророкотал король, не изъявляя особого интереса к происходящему. — Ты ошибаешься, с самого рождения я только и делаю, что повинуюсь, — очнувшись от оцепенения, отозвалась девушка. — Но разве я не могу заниматься тем, что мне действительно нравится? — Это не женское дело! — став подле короля, Эйнерис впилась взглядом в свою дочь. Каждый раз, когда Дарнис обращала взор на свою мать, она не узнавала её. Разительным переменам подверглась её внешность, да и не только она: некогда светлая кожа приобрела трупный оттенок, а в глазах королевы не было более тёплых чувств, чужая воля лишила Эйнерис всех ощущений жизни. — Это единственное утешение, которое я нахожу в своём существовании! — Выкинь из головы подобную чушь... Но не успела королева договорить, как, впившись в деревянные подлокотники иссохшими длинными пальцами, поднялся король. Видимо последние слова, сказанные его дочерью, произвели какой-то особый эффект на Дэйна. — «Единственное утешение» говоришь? — он медленно подошёл к Дарнис. — Ты должна благодарить нас за то, что мы оставили тебя в своём доме, полукровка! Твоё дело поддерживать уют в доме, греть постель мужу и плодить детей. — Я не хочу ни детей, ни мужа! Единственный, кому принадлежит моё сердце, лежит у тебя под ногами. — Твоё сердце будет принадлежать тому, кого назову я! Ты будешь делать всё, что тебе прикажут! Поняла? В одночасье Дарнис будто застыла на месте, поражённая словами отца. Он и раньше так говорил, и всё же те слова не трогали ни её сердце, ни душу. Но сегодня она не смогла сдержаться. Слишком уж много обид накопилось за прожитые годы. Внутри что-то щёлкнуло, а с уст сорвался единственный вопрос, мучивший её уже долгое время: — Почему вся любовь, что есть в ваших сердцах, достаётся Дагорму? Чем мой брат лучше меня? — Он первенец, он король, — с гордостью произнёс Дейн, растягивая слова и наслаждаясь их звучанием. — А кто ты? — в глазах отца и матери подобно дикому огню пылало нескрываемое презрение. — Посмотри на себя. Тебе в пору прятаться в мрачных пещерах гор подобно изгнаннику, а не бродить по лугам, согреваемой солнцем. — Посмотри вокруг. Луга давно исчезли, на их месте раскинулись сухие пустоши, а твой чертог подобен самой мрачной пещере... В тот миг её слова нарушила звонкая пощёчина, которой Дейн наградил свою дочь. — Не забывайся, полукровка! Король раздражённо посмотрел на неё, в глазах его вспыхнула неугасимая, лютая ненависть, что бушевала в Варгате. Но, видя это, Дарнис не умолкала: — Я не забудусь, — коснувшись покрасневшего в мгновении места, произнесла девушка. — Но и ты помни, что гномья кровь не только во мне, но и в моих близких. — У меня нет претензий к королеве и её сыну, но к тебе их имеется много. Уйми гордыню и прибереги свои речи для других, я не желаю их слушать. — Моя гордыня здесь ни при чём... — Умолкни, или же этот день станет последним для тебя! — глаза его налились кровью. Звенящая тишина заполнила собой каждый уголок зала. И тогда, уста девушки сами, без её участия, промолвили: — Хорошо, отец, — Дарнис покорно склонила голову. — Могу я уйти? Довольный собой, Дэйн развернулся спиной к своей дочери, а затем медленно подошёл к креслу, оббитому тёмной кожей, и медленно опустился на него. — Можешь. И забери отсюда это, — король небрежно махнул рукой в сторону меча. Так она и сделала. Покинув зал, девушка обернулась и с горькой улыбкой на устах произнесла: — Я послушаюсь тебя, отец, в последний раз. И Дарнис решила уйти, уйти во чтобы то ни стало. Много времени не потребовалось, чтобы осуществить задуманное, и в ту же ночь, собрав всё самое необходимое, девушка выскользнула в коридор, сокрыв своё лицо капюшоном. Оглядываясь по сторонам, стараясь не попасться никому на глаза, Дарнис выбралась из душных коридоров чертога отца на улицу. На чёрном холсте ночи мерцали яркие звёзды, изредка соскальзывавшие вниз по гладкой поверхности, где-то в отдалении раздавалось одинокое пение, переплетающееся с голосами птиц. Разнося свой шёпот окрест, холодный ветер трепал иссохшие листья, едва державшиеся на крючковатых ветвях, а впереди сквозь сумрак ночи проглядывали очертания домов, городской часовни и едва различимых стен вдалеке. Добравшись до конюшен и убедившись, что стражник крепко спит, Дарнис оседлала небольшую чёрную лошадь. Взгромоздив сумки с нужными вещами на неё, девушка тихонько пробралась мимо спящего человека и последовала к Крайним Вратам. Долго пришлось идти. Благо другой выход почти не сторожили, мало кто решался приблизиться к нему. Дурная слава закрепилась за северной частью города, той, что ближе всех была к Чёрным горам. Девушка знала: по ту сторону чаще всего видели блуждающими по лесам отряды гоблинов и орков, впрочем и других тварей в округе хватало. Особенно сейчас. Ночью. Но в тот миг едва ли это волновало Дарнис. Она молилась, желая остаться незамеченной. Кто знает, что взбрело бы в голову королю, заметь он отсутствие неблагодарной дочери? Дарнис старалась отогнать от себя мысли, угнетавшие её дух. И они исчезли сами собой, лишь только перед девушкой возникла каменная стена с чёрной дверью на стальных петлях. С небывалой лёгкостью удалось провести скакуна сквозь каменную арку и перейти самой, не жалея о содеянном. Очутившись на другой стороне, Дарнис свободно вздохнула и уже во весь опор гнала свою лошадь как можно дальше от стен города, как можно дальше от её прошлой жизни. Не оглядываясь.