Ослеплённые местью

Но за пределами отцовского города жизнь была куда опаснее. И в этом Дарнис убедилась лично. Скитаясь по Средиземью, гонимая слугами Варгата, больше двух лет она не знала покоя. Но человек (и полукровка в частности) привыкает ко всему, даже к плохому. И она привыкла. Все эти годы смертельная опасность, тенью бродившая следом за ней, подстерегала на каждом шагу. Но случилось то, чего не должно было случиться. Нескончаемая погоня прекратилась, и в жизни Дарнис наконец-таки воцарилось спокойствие. Временное и не совсем то, что ожидала дочь Дейна. Два месяца спокойной жизни, два месяца относительного одиночества. Время от времени Дарнис удавалось окунуться в мирскую суету, дабы узнать последние новости и стащить с прилавков рынка немного еды. Её деньги давно закончились, вот и приходилось промышлять воровством. Ей всегда удавалось проскользнуть незамеченной в любой город, люди не обращали на неё внимания, едва ли хоть кто-то замечал полукровку. Так было и в этот раз. Путаясь под ногами у горожан, Дарнис пробралась к прилавку с недавно разделанным мясом, как вдруг неподалёку раздались женские голоса, привлёкшие её внимание: — Говорят в трёх днях езды от города видели орков, — начала женщина, чьи седые волосы неуклюжими паклями выбивались из-под траурного платка. Дарнис остановилась, вслушиваясь в дальнейшую речь. Мелкая дрожь пробивала всё тело. Безусловно, она чувствовала страх, но старалась заглушить это чувство кипящей ненавистью. — Они явно что-то ищут. — Скорее кого-то, — поправила та, что помоложе. — Я слышала, что год или два назад бежала дочь Дейна. Жаль бедняжку, но не хотелось бы, чтобы та околачивалась где-то поблизости. «Ещё бы»,— хмыкнула Дарнис. Оглядевшись по сторонам, девушка приблизилась к прилавку и, незаметно схватив, сунула в мешочек два увесистых куска свеженины. Подгоняемая плетьми страха, она поспешила скрыться с рыночной площади, желая оказаться как можно дальше отсюда. Вероятно это и был последний день её спокойной жизни. Впереди Дарнис ожидало отнюдь не самое лёгкое. Десятки плутающих тропинок, изрезанные расселинами, вели в горы, но многие из них заводили в тупик. Именно у одной из таких дорожек, под сенью леса, Дарнис устроилась на небольшой каменистой поляне. Тихое пение птиц и шёпот ветра сплетались в чарующую симфонию, навлекавшую на путницу пелену сна. Лишь только Дарнис прикрыла глаза, как эфемерная лёгкая зыбь увлекла за собой. Ничто в этой безмятежности не предвещало беды. Но вскоре благодать, царившая вокруг, испарилась, и на секунду мир погрузился в кромешную тишину, только чьё-то тяжёлое дыхание нарушало её. Безмолвие разрушил жуткий голос, раскатами грома пронёсшийся у подножия гор: — Я чувствую, — его обладатель шумно втянул носом воздух, словно вынюхивая кого-то. — Она рядом. Опаляемые солнцем, вперёд выступили два уродливых существа, едва ли уступающих в своём уродстве стоящему за их спинами орку. От Дарнис их отделяла небольшая роща, но они знали, что цель их близка. Сквозь сон девушка ощутила, как внутри воспаляется странное, едва забытое чувство, точно такое же, что испытывала она в последний раз, говоря с королём. Дарнис знала: ничего хорошего оно не предвещает. Сердце бешено стучало, подобно загнанному зверю. И сон её превратился в кошмар. Лишь только девушка открыла глаза, жадно вдохнув воздух, как неподалёку показалась обезображенное шрамами лицо, ничем не походящее на человеческое. Механически Дарнис вскочила с места, крепко сжимая в руке свой меч. Хранитель ожидал приказа. — Десять... Десять лет, — прохрипел орк. — Мне потребовалось, чтобы поработить твою семью и уничтожить их души. И два года, чтобы найти тебя, полукровка. «Варгат!» — ярким пламенем вспыхнуло в памяти девушки его имя, вызывая самые отвратительные воспоминания. — Смерть Дейна, можно сказать, возродила меня, а смерть твоей матери, впрочем как и твоего брата, укрепила и придала мне сил. Осталась только ты, — по изуродованному лицу пробежалась судорога. Волна отчаяния накатила на Дарнис, грозясь сломать, и накрыла с головой. Девушка была поражена осознанием того факта, что теперь осталась одна. Она стала по-настоящему одинокой. Как бы к ней не относилась семья, одурманенная чарами Варгата, она всё равно любила их. Орк говорил что-то ещё, но девушка не слышала его слов, даже если бы и так, едва ли она смогла бы произнести хоть что-то в ответ на его речи. Скривив рваные губы в жалком подобии ухмылки, Варгат оскалился: — Принесите мне её голову! И двое орков по приказу хозяина кинулись на Дарнис. Очнувшись от оцепенения девушка ловко уворачивалась, отражая удары противников. Ярость и гнев ослепляли Дарнис, отчего её силы становились больше. И вскоре один за другим у её ног легли обезглавленные приспешники Варгата. Не проронив ни слова, лишь издав душераздирающий вопль, Варгат, не дав отдышаться, кинулся на полукровку. Поначалу, казалось, будто меч странным образом обходит свою цель, но вскоре удача изменила ей. Дарнис теряла силы, а Варгат же наоборот: с каждой оплошностью своей жертвы он становился сильнее. Несколько раз лезвие меча отметило холодным поцелуем её плечо и едва коснулось щеки. На какую-то долю секунды Дарнис остановилась, пытаясь сориентироваться, но в тот же миг на неё обрушился удар страшной силы. Багровые цветы распустились на её одежде, с каждой секундой становясь всё больше. Орочий клинок прошёл сквозь тонкую кожу и, обагрившись, вышел с другой стороны. Тихий стон сорвался с губ Дарнис, и девушка невзначай осела на землю. Медленно её жизнь угасала. Слегка прихрамывая на правую ногу, Варгат приблизился к жертве, довольствуясь своей победой. Содрогаясь всем телом, Дарнис что-то шептала, было видно, что слова даются ей с огромным трудом. — Ты думаешь это причинит мне боль? От моей руки или же от этих чар, но ты погибнешь. Это всего лишь вопрос времени. Ты запустила проклятие, как только произнесла первое заклятие. Знай, твой срок истекает. — Твои слова — чистая ложь, — в одночасье оскалилась девушка, она не желала верить в услышанное. — От твоей души не осталось практически ничего. Ты и сама это чувствуешь...Чувствуешь, будто в твоем теле существует нечто ещё, помимо тебя. И с каждым днём оно становится сильнее, оно подавляет... Но только Варгат занёс над ней зазубренный меч, как тот запылал ярким пламенем, а после и его рука. Ужасный звук хруста костей и вопль Варгата сотряс скалы. Неведомые никому из живущих силы сломали десяток костей, заставив орка рухнуть на колени. Варгат был прав, чем чаще Дарнис прибегала к этим чарам, тем больше она ожесточалась. Но девушка не верила, что эта магия, столько раз спасавшая её жизнь, способна погубить. Однако Варгат не лгал. В глубине души Дарнис понимала это. И чувствовала. В ней уживалось два совершенно разных человека. Один из них добродушный, другой же — жестокий и беспощадный. Человек, а быть может, и вовсе существо. Чем чаще Дарнис обращалась к магии, тем меньше оставалось в ней человеческого. Вряд ли она помнит, каким чудом ей удалось сесть на лошадь, а быть может Дарнис просто удалось вцепиться в поводья, и лошадь сама тащила свою хозяйку в никому неведомом направлении. Каждый камень, любая неровность, что встречалась ей на пути, доставляла невыносимые мучения девушке, отзываясь резкой болью во всём теле. Не в силах больше сопротивляться, Дарнис окунулась в непроглядную холодную темноту, захлестнувшую её с головой. Два дня и три ночи она провела в бреду, изредка открывая глаза и нашёптывая странные слова, которые продлевали ей жизнь на считанные часы, но калечили душу. Едва ли она знала, куда делся Варгат, но в тот миг ей было не до него. Казалось, для неё погас последний луч надежды, некогда гревший ей сердце, даже желаемая месть, больше не могла продлевать жизнь. И магия, к которой она обращалась, не могла исправить горького положения. Дарнис нужна была помощь. За неделю до этого из Шира вышло тринадцать гномов, маг и вскоре настигший их хоббит. Но спокойным их путь был лишь до поры до времени. В ранний час одного из гномов насторожили странные звуки, разносимые ветром окрест. — Тихо, — младший из гномов, осторожно ступая, выглянул из-за широкого ствола высокого дерева, чья крона закрывала небо. — Там кто-то есть. В мгновении ока все разговоры затихли, и пятнадцать пар глаз были устремлены в предрассветные сумерки, разрываемые лихорадочными стонами, сквозь которые изредка проскальзывали странные, никому не понятные слова. — Фили, Кили, — позвал самый высокий и пожилой из них. — Посмотрите что там. Без пререканий братья, на всякий случай обнажив своё оружие, шагнули в рассеивающуюся пелену темноты и исчезли на какое-то время. — Помнится мне, я возглавляю поход, а не ты, Гэндальф, — синие глаза с лёгким упрёком смотрели на старца. — Так оно и есть. Однако я согласился помочь тебе, так что будь добр, хоть иногда делай то, что я тебе говорю. Это никому не помешает. И, думается мне, не навредит. Гном хотел было возразить, но лишь, мотнув головой, уставился на дерево, за которым скрылись его племянники. Отсутствие двух гномов по их меркам не было долгим. Спустя пол часа неподалёку послышались шаги и фырканье лошади. Фили и Кили возвращались обратно с находкой. Первым из-за разросшегося куста шиповника показался гном со спутанными тёмными волосами и двухнедельной щетиной. Однако едва ли он мог сойти за гнома, скорее за очень маленького человека. В одной руке Кили держал поводья, в другой — увесистый меч. Следом за ним показался его старший брат, Фили, освещаемый заревом восхода. Внешне он был совершенно не похож на своего брата. Светлые волосы, светлые глаза. Он был полной противоположностью Кили. Но не к братьям были прикованы взгляды присутствующих, а к едва живому существу на руках у Фили. Девушка не переставала призывать кого-то, моля об исцелении. Проваливаясь в беспамятство, она всё ещё нашёптывала страшные заклятья. В тёмно-русых волосах путались листья и мелкие веточки. Лицо покрывала неистовая бледность и дорожная грязь. На руках осталась засохшая кровь, впрочем не только на руках, вся её одежда была пропитана ею. Положив девушку на землю перед волшебником, Фили отступил назад. — Мы нашли её на опушке у старого клёна, при ней был этот меч и лошадь, — светловолосый гном кивнул в сторону брата, отпустившего лошадь, но не выпускающего из своих рук Хранителя. Маг внимательно изучал её лицо. Пронзительный взгляд голубых глаз, казалось, видел её насквозь, настойчиво вторгаясь в душу. — Ну что же, — вздохнул волшебник, склонившись над незнакомкой. — Нет, нет, Гэндальф! У нас нет времени на неё! Сомневаюсь, что она переживёт эту ночь, — вплотную к магу подошёл гном. Это был Торин. — Нам всё равно нужно сделать привал, — как ни в чём не бывало отозвался седовласый старец, явно заинтересованный находкой. Спорить с волшебником не было никакого смысла. И Торин знал об этом. Обернувшись, что-то ворча себе под нос, он направился к другим гномам, наперебой обсуждавшим произошедшее. Двалин и Кили с любопытством разглядывали Хранителя, хоббит подкармливал яблоками лошадь Дарнис, а Гэндальф осматривал раны незнакомки. Волшебник не отходил от девушки до наступления глубокой ночи, он отпаивал её горькими настоями и долго читал заклятия над телом, которое почти покинула жизнь. Гномы то и дело поглядывали в сторону мага и незнакомки, лишь только Торин ни разу не удостоил их вниманием. — Я сделал всё возможное, — появившись подле гномьего короля, отозвался маг. — Теперь всё зависит только от неё, — настала тишина, Торин не изъявлял интереса к происходящему, поэтому просто-напросто пропустил мимо ушей слова мага. Гэндальф понял это и как бы невзначай добавил:— Я хотел бы, чтобы она побыла некоторое время с нами. Уж больно знакомо её лицо. — Ты говорил, что хочешь уйти на пару дней, вот и бери её с собой, а нам обуза не нужна. — Я не могу взять её с собой, а вот вы... — И что с этого? Даже если мы и можем, кто будет смотреть за ней? — не унимался Торин. Вокруг повисло безмолвие, лишь иногда слышалось тихое перешёптывание Дори и Балина. И только хоббит, бродивший подле девушки, несмело подал голос: — Я буду. Гэндальф явно ожидал такого от хоббита, посему маг наградил его снисходительным взглядом и едва заметной улыбкой. Как бы не хотел этого Торин, но скрепя сердце ему пришлось-таки согласиться. На следующий день маг исчез, будто его и вовсе не было, а остальные продолжили свой путь, правда медленней, чем ожидали. В каждую ночь привала хоббит ухаживал за девушкой, как и обещал. Влажной тряпкой он вытирал испарину с её лба, смывал запёкшуюся кровь и промывал настойками, оставленными волшебником, её раны. Беспамятство постепенно проходило, но вскоре возвращалось вновь. Время от времени Дарнис, просыпаясь, могла сказать пару слов хоббиту, но и те давались ей с большим трудом, а затем её вновь поглощала липкая темнота. В ту ночь спали все, все кроме Торина. Король-Под-Горой нёс дозор, он не смыкал глаз, сторожа покой собратьев, хоббита и даже той девушки, которая разделила с ними часть пути. Убедившись, что никто не смотрит на него, Торин, поднявшись со своего места, проскользнул меж Балином и Ори. Он осторожно ступал, стараясь не разбудить Бильбо, хоббита, свернувшегося клубком неподалёку от своей подопечной, желая разглядеть поближе незнакомку. На протяжении этих пяти дней, что они следовали вместе, гном ни разу не подошёл к девушке, ни разу не взглянул и даже не упомянул её в разговоре. Ему действительно была безразлична её жизнь, но видя, как девушка цепляется за неё, не желая уходить в Чертоги Мандоса, его одолело любопытство. Торин опустился на одно колено подле Дарнис и осторожно, стараясь не потревожить, убрал прядь волос с её лица. Её дыхание было ровным, лицо не искажала боль, казалось, будто раны и вовсе не причиняют ей никакого вреда. Непроизвольно Торин потянулся к краю её потрёпанного жилета и приподнял его, тоже самое он сделал и с грязной серой рубахой. Его взору предстала огромная рваная рана, которая даже и не думала заживать. Неприятные колики в сердце потревожили его, как только гномий король представил, какую жуткую боль рана приносит её обладательнице. Осторожно коснувшись, гном обжёг своим теплом её мертвенно бледную кожу. Но каким бы мягким ни было это прикосновение, оно причинило Дарнис неимоверную боль. Болезненный стон сорвался с синеватых губ, и не открывая глаз, девушка накрыла рукой свою рану и неосознанно вновь принялась нашёптывать заклинания. Безусловно, они исцеляли её физически, но всё человеческое в её душе тлело, изменяя девушку. Торин был поражён увиденным. Лишь только прозвучали слова, как рана медленно принялась затягиваться, оставляя после себя грубый рубец. После стольких дней непроглядного мрака, восходящее солнце временно ослепило Дарнис. Прикрыв рукой глаза, она попыталась подняться. Тупая боль пронзала всё тело, но девушка, казалось, не замечала её. И первым делом она осмотрелась. Впереди виднелся небольшой лес, за которым стелился пологий каменистый склон, а чуть выше острыми снежными шпилями небо пронзали горы. В тени деревьев спали гномы, чуть дальше, неподалёку от Дарнис, лежал хоббит. Спали все, все кроме Короля-Под-Горой. Торин не сводил глаз с девушки, следя за каждым её шагом, но дочь Дейна не замечала его. — Постой! Куда ты? — Торин обратился к девушке. Обернувшись к нему лицом, Дарнис показала пальцем на горло и попыталась что-то сказать, но вместо слов вырвались какие-то хрипы. Жажда не давала ей возможности произнести и слова, поэтому, не раздумывая, девушка ринулась в сторону текущего неподалёку ручья. И Торин пустился вслед за ней. Не обращая внимания на сопровождающего, полукровке удалось достигнуть горной речушки. И спустя какое-то время холодная вода потушила пламя внутри Дарнис, утолив тем самым и жажду. — Скажи, кто ты? — дав минуту передышки, Король-Под-Горой начал свой расспрос. Едва держась на ногах, девушка наградила гнома недоверчивым взглядом, но всё же решила ответить: — Дарнис полукровка, — столь краткий ответ не удовлетворил внука Трора, он жаждал дальнейших объяснений. Но рассказывать о себе больше девушка была не намерена. — А кто ты, гном? — Торин Дубощит, сын Траина, внук Трора. Ласкаемый лучами восходящего солнца, пред Дарнис стоял крепкий, широкоплечий мужчина в больших, окованных металлом сапогах и тяжёлой кольчуге, поверх которой был накинут меховой жилет. Суровое лицо не выражало никаких эмоций, в его глазах сквозила вековая усталость, и лёгкий холод исходил от него. Было ясно: перед ней действительно король. Но худшая из сущностей Дарнис не признавала величия гнома. — Признаюсь, не думала я встретить в пути столь странных путников ещё и при таких обстоятельствах. — Куда страннее выглядишь ты, скитаясь в одиночестве по этим землям. — Всё уже предрешено, едва ли мне уготовлен другой путь, — как-то отстранёно проговорила девушка. — Поэтому больше обременять вас своим присутствием я не стану. Как только соберусь, я сразу же уйду. — Ты едва держишься на ногах. — Я справлюсь. Мне не впервой. Между тем Дарнис старалась не встречаться взглядом с Торином, ибо нечто странное, не знакомое ей доселе тревожило душу и усмиряло страшное существо внутри. Гном же не сводил с неё глаз и продолжал задавать вопросы. — От кого ты бежишь? — От прошлой жизни...бежала раньше. Но теперь я следую за тем, кто уничтожил всё то, что было дорого моему сердцу, — внезапно заговорила истинная Дарнис, но в одночасье другое существо заняло её место, прервав её речь. — Расскажи хоть немного. Что случилось? Я хочу знать, правильно ли мы поступили, что помогли тебе. — Не думаю, что моей истории стоит звучать в этих краях. А вот правильно ли ты сделал, что помог мне — я не знаю. Вероятно ты ошибся, — Дарнис заострила внимание на этих словах, надменно ухмыльнувшись. — Кто знает... Лишь только она замолкла, как неподалёку показались макушки Фили и Кили. Заметив их, Дарнис продолжила, но уже другим тоном: — Прошу прощения за предоставленные неудобства. Не могли бы вы вернуть мой меч и мою лошадь? Его настораживало поведение девушки, и Торин замолк, обдумывая ситуацию. А затем кивнул в ответ на собственные мысли. — Фили, приведи лошадь. Кили отдай меч, — распорядился Король-Под-Горой. Было видно, что младшему из гномов никак не хотелось расставаться с Хранителем, но всё же он должен был вернуть меч его законному владельцу. Вскоре показалась и её вороная лошадь. — Хочу предупредить вас, — с трудом взобравшись на лошадь, начала Дарнис. — Неподалёку бродит Варгат со своим отрядом. Берегитесь его и обходите горные пещеры, там очень опасно. Спустя мгновение, не сказав более ни слова, она уже скакала в другую сторону, медленно удаляясь от пристанища гномов. Езда приносила глухую боль. Дарнис уже практически пересекла ручей, как за её спиной раздался голос: — Постой! Подожди минуту! И Дарнис остановилась, удивлённо оглядываясь по сторонам. Никого не было видно, но лишь только её взгляд скользнул ниже, как она увидела: в след за ней мчался, как ей показалось, ребёнок с тряпичным мешком в руках. И вскоре полурослик настиг её. Тяжело переводя дыхание, хоббит схватился за сердце. Дарнис смутно припоминала его лицо, лицо того, кто днями напролёт не отходил от неё, того, кто заботился о полукровке. — Ты приглядывал за мной, — впервые за последние четыре года Дарнис добродушно улыбнулась. — Я благодарна тебе. Кто ты и как твоё имя? Немного отдышавшись, хоббит поспешил ответить: — Бильбо Бэггинс, хоббит из Шира. — Зачем бежал за мной? — Я тут подумал, ты столько дней была без сознания...Наверное ты очень голодна. Возьми, — Бильбо протянул мешочек, наполненный едой. Хоббит оказался прав. Нестерпимый голод мучил её уже довольно-таки долго. Она могла бы остаться среди гномов, но существо внутри подавляло волю девушки, заставляя Дарнис совершать то, чего в действительности она не желала. — Спасибо, Бильбо. — Ты уезжаешь? Так скоро? — Я и так доставила слишком много хлопот вашей компании. Сомневаюсь, что кто-то довольствовался моим случайным присутствием. — Эта встреча не случайна, так Гэндальф сказал. — Что за глупости? — внезапно что-то в её взгляде переменилось, и едва ли это понравилось хоббиту. — Он явно ошибся. — Но... — замялся полурослик, удивлённый такой разительной переменой. — Он никогда не ошибается. — Посмотрим. Если судьба сведёт нас и во второй раз, тогда я поверю в слова этого старика, — девушка замолкла, устремив взгляд в серое небо, но вскоре поспешила добавить тоном чуть мягче, потрепав волосы Бильбо: — Мне пора. Береги себя, хоббит.