Договориться с собой

Раньше, в самом начале, Сакура часто злилась на то, что Какаши заставлял всю команду его ждать. В такие моменты не радовала даже возможность побыть рядом с Саске — он по утрам все равно был еще молчаливее обычного. Наруто спал сидя, прислонившись к чему придется, а Сакура о чем придется думала. Было скучно, но так… уютно. Сейчас она многое отдала бы за то, чтобы так поскучать. Наверное, как раз в те, казалось бы, бесконечные часы ожидания, она и отточила умение концентрироваться. Разделять мысли послойно, сортировать их, смотреть со стороны, анализировать, не оглядываясь на эмоции. Позже это помогло научиться беспрерывно накапливать чакру в одной точке. Сложнейшее занятие, но Сакуру оно всегда успокаивало. Кацую сказала: если бы не запасы чакры в Бьякуго, огромные по сравнению с естественными, Сакура просто физически не смогла бы за короткий срок освоить режим Мудреца. Шанс успеть помочь Какаши был, но каждый день, что теперь уже он ее ждал, все острее проходился по нервам. Только бы успеть. Только бы успеть! Тревога сбивала, мешала тренировке, поэтому Сакура переплавила ее в болезненную концентрацию. Она часами медитировала, полностью покрытая улиточной слизью — это позволяло поглощать природную энергию в разы быстрее. — Если вы нарушите баланс, — шептал Лес голосом Кацую, — и накопите слишком много энергии, то окаменеете и навсегда останетесь частью этого места. Но Сакура не боялась. Она смешивала свою чакру с природной так, будто готовила лекарство, где каждая крупинка и капля играет решающую роль: в лучшем случае получится панацея, в худшем — яд. На встречу со своим двойником в раковине она потратила четыре дня, ещё день после — приходила в себя. Динамика состояния Какаши оставляла ей максимум неделю на тренировку, и, хотя методы Кацую были хороши, слизь помогала только с поглощением природной энергии. Чтобы тренироваться почти все время, Сакуре пришлось идти на другую хитрость. — Военные пилюли, — зашелестела Кацую, склонившись над холщовым мешочком. — Это рискованно, Сакура-сан. Вы можете истощить свой организм и вернуться в Коноху совсем ослабленной… Сакура это понимала. Но больше вариантов не было. За обманчивый прилив сил шиноби приходилось дорого платить — нередко даже жизнью. Но эти пилюли она изготовила сама, хорошо рассчитав пределы своих возможностей — до аптекарской точности. Три таких пилюли равнялись одной стандартной, после которой подготовленный человек смог бы вести бой несколько дней. К шестому дню тренировок Сакура выпила все три. Время подходило к концу, но с каждым часом у нее все лучше получалось управляться с природной энергией. Еще никогда она не чувствовала себя так странно. Сакура дышала в унисон с Лесом, теперь она была уверена ― единым целым. Хотя большую часть времени она проводила в неподвижности, все отчетливее само ее тело становилось каким-то другим, и не только из-за пилюль ― более сильным, выносливым, каким-то даже… Отчасти нечеловеческим. Как бы Сакура ни тренировала мощь ударов и навыки ирьениндзюцу, она всегда продолжала ощущать себя человеком. Даже не задумывалась о том, что бывает иначе. Только видела со стороны: Саске, поглощенного Проклятой печатью; Наруто во власти Курамы; Кагую — небесное существо; Мадару, ставшего джинчуурики Десятихвостого… Сакура никогда не мечтала о такого рода силе. Ей нравилось драться и лечить голыми руками — ну, разве что в перчатках. Это было не похоже даже на ощущение от чакры Девятихвостого, которой Наруто делился с Альянсом шиноби. Та все же ощущалась чужой, а сейчас Сакура в собственном теле создавала чакру сендзюцу — мощную, стихийную, меняющую ее как изнутри, так и снаружи… Из ладоней выступил вязкий муцин, еще гуще той слизи, которую наносила на нее Кацую. Через мгновение Сакура почувствовала, как вокруг глаз расползается замысловатый рисунок, а зрачки словно заменяются другими, способными видеть совершенно иначе. Получилось! — Сакура-сан! Потрясающе! Кацую в виде небольшого слизня заползла на ее плечо. Сакура напряженно улыбнулась, боясь поверить, и осторожно пошевелила конечностями. За то время, что она оставалась неподвижной, нижнюю половину тела окутал Лес — вьющимися растениями с мягкими плотными листьями. На ней не было никакой одежды, и форменные штаны с водолазкой, оставленные неподалеку на огромном валуне, наверняка насквозь отсырели. Слизь, в которой ее тело несколько дней было буквально законсервировано, полностью залечила малейшие ссадины и синяки. Даже шрам на плече стал едва заметным. Сакуре не хотелось, чтобы он исчез вовсе. — Мне нужно в Коноху, — сказала она, выпутываясь из стеблей и возвращаясь в обычное состояние. Слизь словно испарялась с кожи. — Я потратила все отведенное время. Действие пилюль скоро закончится, и тогда толку от меня будет немного. — Я сейчас же сообщу Цунаде-сама о вашем возвращении, а после помогу вам, Сакура-сан — просто призовите меня, когда понадоблюсь, — зашептала Кацую. — За пределами Леса Шиккоцу слизь, которую мы использовали для ускорения обучения, не будет работать. Но пока я нахожусь на вашем плече, я смогу накапливать для вас природную энергию. Так будет быстрее. Сакура благодарно кивнула и начала оглядываться. Ее немного колотило от перевозбуждения и растекающейся по телу силы, но успокаивало одно: Цунаде обещала сообщить через Кацую, если что-нибудь за это время случится. Значит, Какаши еще видит. И все равно было не по себе. — Как мне теперь попасть в деревню? Порталом оказался заросший колодец — Сакура прыгнула в него, в который раз отмахнувшись от инстинкта самосохранения.

***

Добираться до деревни пришлось недолго — они оказались на той же поляне, где Кацую использовала Технику обратного призыва, чтобы переместить ее в Лес Шиккоцу. Но в этот раз Сакура практически не ощутила перемещения. Ее даже не замутило. Ожидаемо — военные пилюли все еще действовали. Благодаря то ли им, то ли взвинченному донельзя напряжению, Сакура оказалась у Конохи быстрее, чем успела опомниться. Только перед воротами она додумалась оглядеть себя, отряхнуть испачканную землей одежду и пальцами расчесать волосы, чтобы не выглядеть совсем потрепанной. Какая в деревне сейчас царит обстановка, она не знала — может, окружающим вообще будет не до нее, но вызывать своим внешним видом лишних вопросов не хотелось. Зачем-то еще раз проговорила про себя легенду о миссии в Суну. На секунду Сакуре пришло в голову, что все эти лишние движения — просто от страха, что она не сможет помочь. Попытка чем-то себя занять. Страх хоть и не растворил, но вынес на периферию другие беспокойные мысли: как там Наруто? Вернулся ли Саске? Что творится в госпитале? Справляется ли без нее Цунаде-сама? Несмотря на день, на улицах было довольно тихо — даже как-то по-зловещему. В холодном воздухе ощущалась подступающая зима. Казалось, все просто уснули до весны. За всю дорогу никто, кроме стражи, ее и не заметил. Генма и Райдо, охраняющие двери кабинета, приветственно ей кивнули. Они знают о ситуации, вспомнила Сакура. Какаши им доверяет. — Я к Хокаге-сама, — негромко сказала она, — доложить о миссии. Сакура вдруг поняла, что последние несколько минут почти не дышала. Какаши сидел за столом, положив подбородок на сложенные в замок руки. Он был один. Начинало смеркаться, а он так и не включил света — его растрепанные волосы сливались с промозглой серостью за окном. Он, наверное, так глубоко задумался, что даже не сразу поднял глаза, а потом еще пару секунд всматривался и, поняв, кто перед ним, легко улыбнулся: — Сакура, ты вернулась… Она бросилась к Какаши и крепко, без слов обняла, а затем стала спешно осматривать: зрение сильно ухудшилось, но все-таки она успела. Его истинное состояние становилось заметным — белки глаз покраснели, от кожи едва уловимо пахло лекарствами. Из-за постоянных приступов головной боли он все чаще пил обезболивающее. Сакура поняла это, ничего у него не спрашивая. — У меня получилось освоить режим Мудреца, — она взяла его прохладную ладонь в обе руки и сжала. — Теперь мы должны попробовать вернуть тебе зрение. Кацую-сама должна была предупредить Цунаде-сама, она наверняка уже все подготовила в госпитале. Пойдем. — Я не сомневался, что у тебя получится, — Какаши внимательно рассматривал ее, не убирая своей руки. — Но не думал, что так быстро. Это невероятно, Сакура. Ты наверняка ужасно вымоталась. Может, тебе лучше сначала отдохнуть? До завтра ведь ничего с моими глазами не случится. — Пойдем, — упрямо повторила Сакура, замотав головой и выпрямившись. — Не нужно мне никакого отдыха. После того, как она увидела Какаши, страх не отступил, но поблек, уступая место сосредоточенности. Он не стал расспрашивать ее ни о Лесе Шиккоцу, ни о том, как она собирается его лечить. Понимал, что сейчас это ее отвлечет, а еще — доверял. — Что с Наруто и Саске? — только обронила Сакура по дороге. — Саске вернулся и согласился нам помочь. Они в порядке, — Какаши замолчал на пару секунд. — Насколько это возможно. Он поговорил с Наруто и смог убедить его, что многих людей придется погрузить в гендзюцу. Сакура была уверена, что Наруто все равно считает это неправильным. — В социальном центре много людей. Ты, наверное, видела, когда зашла в резиденцию. Туда теперь обращаются те, кто не хочет оставаться в реальности, — добавил он, немного помолчав. Госпиталь тоже был переполнен. Ирьенины сновали из палаты в палату — казалось, здесь не меньше пациентов, чем месяц назад. В царящем хаосе никто не удивился появлению Хокаге — было вполне нормально, что он решил лично проверить, как идут дела. Цунаде подготовила для них дальнюю, самую маленькую операционную. — Кацую все рассказала, — она положила руку Сакуре на плечо. — Я горжусь тобой. Но даже не представляю, сколько на это ушло сил и чакры… Может быть, тебе лучше и правда сначала… немного восстановиться? Хотя Сакура и понимала заботливое беспокойство, это уже начинало раздражать. — Цунаде-сама, я все решила. Действовать будем сейчас. Мне пришлось выпить несколько военных пилюль… Не таких сильных, как обычные, но вряд ли я смогу хоть что-нибудь сделать, когда их действие закончится. Цунаде убрала руку и болезненно нахмурилась, оглядывая ее грязные волосы и испачканную одежду. Какаши, сидевший на кушетке, резко поднял голову. — Сакура! Ты понимаешь, насколько это опасно?! Мое зрение того не стоит. Ты хоть знаешь, сколько сил у тебя уйдет на эту технику? — Нет, — честно ответила она. — Но я уже сказала вам, что это мой выбор. Если отступить сейчас — это будет означать, что все было зря. Чем больше проходит времени, тем сильнее повреждаются ваши зрительные нервы. И тем сложнее мне будет их восстановить… Она сама до конца не была уверена, как у нее получится это сделать. Кацую объяснила ей принцип работы сендзюцу, но практиковаться в его использовании не было ни времени, ни возможности. У Сакуры были только теоретические предположения и новоприобретенная сила. — Хватит разговоров, — неожиданно жестко даже для себя отрезала она, стараясь не смотреть на лица глубоко встревоженных Цунаде и Какаши. — Начнем. Я призову Кацую-сама для того, чтобы она помогла мне с накоплением природной энергии. Цунаде-сама… пожалуйста, будьте рядом и в случае необходимости передайте мне чакру. Я не уверена, что запечатанной в Бьякуго мне хватит. Цунаде сосредоточенно кивнула, еще раз проверила, заперта ли дверь и жестом попросила Какаши лечь. Сакура немного отошла от них, на несколько секунд замерла, собираясь с мыслями. Вытянула руки перед собой ладонями вверх. Пальцы слегка тряслись. Время пришло. Отложив на потом все мысли, Сакура до крови прокусила большой палец, призвав небольшую часть Кацую. С того мгновения, как по полу растекся чернильный рисунок Техники Призыва, она словно впала в транс, зная только одно: нужно сделать все, что от нее зависит. — Кацую-сама, я на вас рассчитываю, — Сакура посадила ее к себе на плечо и опустилась прямо на пол, занимая неподвижную позу. Она опасалась, что собирать природную энергию в стенах госпиталя, даже с помощью Кацую, будет куда сложнее, чем в Лесу, который дышал первобытностью. Но как только Сакура начала медитировать, все вокруг словно исчезло, и она снова оказалась там, посреди вязкой земли и высоченных деревьев. Она больше не слышала отдаленных звуков и не чувствовала въедливого лекарственного запаха. Сакуре показалось, что во второй раз достичь Режима Мудреца ей удалось буквально за несколько секунд, хотя это наверняка было обманчиво — она с бескомпромиссной, уверенной концентрацией собирала и смешивала внутри, в самой груди, собственную чакру с природной, откуда та растекалась по всему телу. Открыв глаза, Сакура увидела, что вся кожа покрылась тонким слоем слизи, а на ладонях ее выступило гораздо больше — если бы она не была такой густой, то наверняка капала бы на пол. Сакура медленно поднялась, не обращая внимания на изумленную Цунаде, стоящую у изголовья кушетки, и посмотрела на Какаши. Сейчас Сакура с поразительной яркостью ощущала чакру вокруг себя. Отбросив лишнее, она сосредоточилась только на Какаши и положила руку ему на грудь, подстраивая свое дыхание под его. Он был изможден — болезнью, лекарствами и их побочными эффектами, бессонными ночами. Он смотрел прямо ей в глаза, легко улыбаясь под маской, и на сердце у Сакуры потеплело — если и существовало что-то, способное придать сил больше, чем нечеловеческие состояния, сендзюцу и военные пилюли, то это был его взгляд. Какаши в нее верил. Не хотел до последнего, чтобы она лечила его ценой своего здоровья, но ведь и не сомневался, что у нее получится. ― Закройте, пожалуйста, глаза, ― тихо сказала она, ощущая, как горят кончики пальцев. Сакура, может, и стала Мудрецом, видела и могла гораздо больше, чем многие шиноби, но ее возможности были далеки от безграничных. Она знала, что если приложит все усилия и сделает это правильно, то сможет обратить во времени состояние небольших органов. Ей было бы не под силу восстановить потерянную руку, но вот зрительные нервы… Правда, из-за атрофии они были уже значительно повреждены. Сакура накрыла веки Какаши ладонью и почувствовала, как он едва заметно вздрогнул от ощущения вязкой слизи, впитывающейся в кожу. Левый глаз, где раньше был Шаринган Обито, почти не видел — из-за этого, приняв на себя больше нагрузки, быстрее терял зрение и правый. Значит, количество чакры сендзюцу на каждый из них потребуется разное. Прежде, чем с выверенной точностью, едва дыша, Сакура начала вливать чакру в нервные волокна, она взяла еще одну короткую паузу. Ошибиться было нельзя. Обращение состояния во времени требовало огромного количества сил. Сакура быстро поняла, насколько рискованным будет довести до конца работу только с нервом левого глаза — если из-за этого она не сможет излечить правый, рано или поздно зрение Какаши снова начнет падать. Сердце — то ли ее, то ли его, — начало биться быстрее, и Сакура сцепила зубы, вновь собирая чакру для того, чтобы точечно направить ее в другой нерв. Она пыталась сбалансировать процесс обращения так, чтобы оба нерва оказались в одинаковом — пусть даже и не безупречном — состоянии. Внезапно в глазах у нее потемнело, и она уцепилась одной рукой за край кушетки, не прекращая вливать в зрительный нерв чакру. Цунаде стала что-то обеспокоенно говорить о том, чтобы Сакура перестала дурить и сделала перерыв, коснулась ее, чтобы начать делиться своей чакрой, но Сакура из последних сил замотала головой. Чужая чакра, какое бы то ни было количество, ей сейчас не помогла бы — организм достиг физического предела. Действие военных пилюль заканчивалось, и на секунду Сакуре стало до безумия жутко из-за подступающей черноты. Она убрала ладонь с лица Какаши, ощутив, как быстро стала испаряться с кожи целебная слизь. — Не идеально, — улыбнулась Сакура, увидев, как он открыл глаза, от непривычки четко видеть часто-часто моргая. — Но гораздо лучше. А больше она ничего не помнила и не понимала — только, кажется, слышала, как издалека зовут ее Какаши и Цунаде. Она пыталась ответить им, но не могла — в горле словно пересохло; не получалось ни пошевелиться, ни разлепить ставшие свинцовыми веки. Это не было похоже на гендзюцу Саске или спасительный сон, которым она забылась в Лесу Шиккоцу. Прежде, чем Сакуру полностью окутала тьма, в голове проскользнула странная мысль: так, наверное, умирают.