Цветы души твоей

— Та-а-ак вот, — Лука задумчиво прикладывает руку к подбородку. — Я вспомнил! Ты же ещё давным давно спрашивал, почему цветы исчезают и пропадают? Я вспомнил, что мистер фотограф мне так и не ответил.  Иногда эти внезапные воспоминания бывают слишком...не к месту. Но в такие моменты Бальза сначала говорит, а потом осознаёт, потому и продолжает уже чуть тише.  — Ты смог узнать ответ?  — Мхм, да, но он немного расплывчатый. Эдгар отвлекается от своего холста и медленно качает кистью, не замечая, как дрожит на ее конце красная капля. Наконец, он вспоминает нужное, и медленно называет дату: год и месяц. — О чем тебе это говорит? Лука молчит и не отвечает долго-долго, собираясь с мыслями. Это ведь не может быть простым совпадением, верно? Нет, не может, конечно, всё логично.  — Вот как, значит, — произносит он, смотря в одну точку. — Тогда мне… вынесли первый приговор. И изменили его в самый последний момент.  Эдгар медленно кивает. Он не знал деталей, но предполагал, что услышит о...не самых лучших событиях. Так и оказалось. Красное пятно расползается по его работе, и он сдавленно ругается и отворачивается, чтобы его исправить. — Я думал, что ты… Тот человек… умер. — Ну, это очевидно. Цветы ведь пропадают после смерти, — тихо соглашается Лука. — В тот момент я… и правда думал, что умру.  Не самая приятная тема, но Лука сам поинтересовался, потому и не говорит ничего.  — Ну, я так понял, что цветы отражают состояние родственной души, так что это как-то связано, — он неловко смеётся. — Зато не так уж и странно и очень логично получается. Всё равно я ведь ещё здесь и продолжаю приносить проблемы окружающим.  Он молчит, думая как перевести тему. Потому что как-то не хочется больше думать об этом, да и...грустить всё оставшееся время тоже.  — А ты...сегодня срезал их? — Не все, только те, что будут заметны.  Эдгар косится на Луку: тот вообще в порядке? Такая тема всё же... Впрочем, это не совсем его дело, верно?  Неверно. — Посмотреть хотел? — Как открытую книгу читаешь, — Лука неловко чешет затылок. — Просто ты скрываешь и избавляешься, и мне интересно стало. Но если ты против, я запомню и не буду больше этой темы касаться. Эдгар только вздыхает. — В них нет ничего особенного, чтобы я пожалел, прежде чем избавляться. Он крутит в руках кисть, не зная куда её приспособить, а потом втыкает себе в волосы (как на тех глупых карикатурах) и расстегивает пуговицы на рукаве, закатывая его примерно до локтя. Цветы на его руке чуть помяты от столь небрежного обращения, но, тем не менее, живы. Лука разглядывает их какое-то время, просто молча любуясь. Конечно, он видел их и раньше, но очень мельком, потому сейчас не может насмотреться.  — Они очень красивые, — заключённый поднимает взгляд, смотря уже на лицо Эдгара. — А ты красивый и с ними, и без них.  То, что он сейчас сделает, глупо наверное, но Лука только медленно стягивает перчатку и касается чужой ладони, соединяя пальцы. Яркие-яркие красные маки, насыщенные бордовые орхидеи, светлые ромашки и нежные незабудки.  Заключённому очень нравится подобное сочетание.  Эдгар весь краснеет (как маков цвет), и хочет как-то ответить, но… Не может. Ничего сказать не может, только смотрит на Луку почти изумлённо и чуть сжимает пальцы. Почему он такой?! Лука тоже ничего не говорит, лишь берёт его за вторую руку, прикрывает глаза и широко улыбается.  Всё плохое, что было раньше, отходит на второй план и сейчас не имеет никакого значения. Конечно, он не в порядке после всего произошедшего. У Луки провалы в памяти, головные боли и кошмары по ночам, вызванные чувством вины, но… Сейчас он не один. Сейчас рядом есть человек, который понимает и принимает заключённого таким, какой он есть. И это прекрасно. Главное, что сейчас всё хорошо.