Цветы души твоей

Джозеф глядит на собравшихся, улыбается и кивает удовлетворенно: что может быть лучше чаепития в хорошей маленькой компании? — Не стесняйтесь, берите конфеты, мне говорили, что они весьма хороши. Он пододвигает хрустальную вазочку к своим гостям. Лука, конечно, задаётся вопросом, почему именно они и почему таким составом, но не говорит этого вслух. Мало ли что, может охотнику просто так захотелось? В конце концов, причин отказываться от приглашения у него точно не было.  — Спасибо большое, сэр, — кивает заключённый, цепляя за кончик одну из конфет. Перчатки он снял перед тем, как заходить, так что можно спокойно увидеть на обеих ладонях небольшие цветы распустившиеся ярко-красные макушки цветов. Эдгар вместо этого пробует чай и пытается поддержать беседу: — Как ваше самочувствие? — О моём не беспокойся, — качает головой Джозеф. — У неживых не бывает проблем со здоровьем. Из-за отсутствия у него зрачков, трудно понять, куда именно он смотрит. Иногда это...неудобно. Неприятно. — Лучше расскажите какие-нибудь интересные новости. Лука слушает разговор и, понимая, что нужно, наверное, тоже что-нибудь сказать, отвечает на вопрос первым.  — Помогал вчера Трейси с её проектом, даже мистер Берк заглянул, — А у вас что нового?  Также непринуждённо, как это бывает наедине с другими выжившими, у него говорить не получается, даже несмотря на то, что это просто чаепитие. Быть может дело в том, что какая компания здесь собралась и невольно хочется держать себя на...подобающем уровне. Джозеф наклоняет голову набок. Интересно, стоит ли ему говорить, или нужно еще немного подождать… К чёрту, такую хорошую возможность нельзя упускать. — Ах, ничего особенного. Однако, перебирал недавно все книги и записи, которыми мне посчастливилось обладать, и нашел кое-что, что вам стоило бы знать... Он обводит взглядом выживших, и Эдгар невольно вздрагивает: не нравится ему почему-то тон, с которым это было сказано. — Насчет растений, вы понимаете, — фотограф делает небольшую паузу. — Хотите услышать? — Что-то ещё? — Удивлённо переспрашивает Лука.  Нет, конечно, он не сомневается в знаниях фотографа, если тот и правда так хорошо разбирается в цветочной теме, вот только почему так внезапно? — Да, конечно! — Кивает Лука, а затем переводит взгляд на Эдгара. Он хорошо помнит как тот реагирует на подобные разговоры, потому обращается уже к нему. — Ты ведь не против? — Не против, — в голосе Эдгара не слышится особого энтузиазма. Он просто надеется, что лекция эта не окажется слишком длинной. — Замечательно, — кивает Джозеф и отставляет чашку. — Так вот, насчёт того, что вам стоит знать: цветы прорастают в несколько раз быстрее, когда связанные судьбой находятся рядом. Держите это в уме. Улыбка его почему-то становится шире. — Это...действительно что-то новое, — задумчиво произносит Лука. К чему это он? Если бы это был простой факт, то ради такого всё это устраивать?.. Что же старый фотограф задумал?  Лука решает пока что подождать того, что будет дальше. Эдгар невольно кидает взгляд на собственные ладони (привычка, въевшаяся в кровь сильнее любых манер), и к ужасу обнаруживает на запястье крохотный листок. Впрочем, вслух он ничего не говорит, только поворачивает руку так, чтоб не было видно, и, поднимая голову, ловит насмешливый взгляд Джозефа. — Посмотри на свои руки, Лука, — теперь советует тот. Заключённый приподнимает удивлённо брови, но ничего в ответ не говорит. У него слишком много цветов, чтобы заметить новые, даже если и так, вряд-ли там что-то новое появится, просто не должно!  Просто потому, что в комнате лишь один человек, который может быть родственной душой, но Бальза уверен, что это точно не он. Потому что этим человеком для Эдгара Валдена должен быть кто угодно, но точно не заключённый. Кто-то более лучший.  Однако, к своему удивлению, Лука и правда обнаруживает среди расцветших бутонов свежие тонкие стебельки с маленькими листиками.  — Вы же не хотите сказать?.. — Растерянно поднимает он взгляд. Джозеф смеется. Происходящее ему, кажется, искренне нравится, но он всё равно выжидает, прежде чем произнести решающее. — Je veux. Вы и есть друг для друга родственные души. Эдгар старается не глядеть ни на Луку, ни на фотографа, и даже вслух не возмущается, только вдруг поднимается и, не прощаясь, быстрым шагом покидает комнату. Это весьма...показательная реакция.  Джозеф на это только вздыхает и качает головой. — Я… догоню его ладно? — Лука всё ещё растерян и не знает как реагировать на всё это. Впрочем, теперь понятно зачем это всё затевалось и задерживаться дольше кажется очень неправильным. — Извините, пожалуйста.  С этими словами он тоже выходит и чуть ли не бегом движется по коридору, стараясь Эдгара найти. Не мог же он далеко уйти, правильно? Впрочем, Эдгар ускоряется, едва не срываясь на бег, когда слышит за спиной чужие шаги, и, когда ему наконец попадается дверь, ведущая в ничью комнату, скрывается за ней. Запереть он её не может — ключа у него нет, поэтому он только опирается на неё спиной и дышит тяжело. Лука останавливается прямо перед входом в эту комнату и нерешительно замирает. Что дальше? Что он может сказать в такой ситуации? Бальза ведь знает отношение того ко всей этой цветочной теме, а сейчас оказывается, что всё это время разгадка была так близко.  Что это из-за него у Эдгара были цветы, которые он так не любит. — Эй, это я, — Лука тихонько стучит в дверь, решая, что попытка вломиться сейчас будет одним из самых наихудших решений. — Я один и больше никого здесь нет. Ты так быстро ушёл… Как ты? Эдгар хочет честно рассказать как он. Что он растерян, ничего не понимает, зол на себя, весь мир и персонально Луку Бальзу. Вместо этого он пересиливает себя и говорит: — Мне нужно подумать. Лука только вздыхает тяжело и садится прямо на пол, опираясь спиной о ровную поверхность двери. Молчит какое-то время, собираясь с мыслями.  — Для меня эта новость тоже стала неожиданностью, честно, — произносит он, даже не зная, слушают ли его на той половине. — И я… прости за цветы, пожалуйста. Если бы не я, тебе бы не пришлось постоянно их срезать и так мучаться.  — Это не в твоей власти. Замолчи. Да...видимо ему и правда лучше сейчас не отвечать. Даже если очень хочется. Лука вновь набирает в грудь воздуха и выдыхает медленно. Ему и правда стоит уйти, позволить Эдгару самому во всем разобраться, да и обдумать произошедшее. Вот только заключённому сейчас очень не хочется оставаться с этим наедине самому.  — Это неожиданно, я понимаю, — всё-таки произносит Бальза. — Но ведь...до этого всё нормально было? Это просто дурацкие цветы, которые растут себе, вот и всё. Мы же и без этого хорошо общались, не думаю, что от этого факта должно что-то измениться, верно? Ну почему-почему-почему Лука не может просто замолчать и уйти? Эдгар хватается за голову и старается дышать ровно. Да, это не должно ничего менять. В самом грубом материалистическом смысле это ничего и не меняет: цветы остаются, сами они такие же, и отношения их не должны измениться. Но есть что-то большее, чем это дурацкое практическо-уталитарное отношение! Есть прошедшие годы, тоска и тихая злоба, постоянный страх, постоянный контроль и боль. И его источник сидит прямо за этой дверью. Источник, который, если честно, ему хочется заткнуть и просто прижаться. Лука только обхватывает колени руками и опускает голову. А действительно ли будет всё как раньше? Учитывая отношение Эдгару ко всему этому, и вообще… Глупо.  Лука медленно поднимается на ноги и отряхивает одежду. А когда заканчивает, то вновь стучит в дверь тихонько.  — Можно я зайду?  Ну почему он не уходит, а продолжает стоять под дверью? Будто знает. Эдгар отходит от двери на пару шагов и опускается на пол. Он все еще молчит, но его перемещения слышны уж слишком чётко: вероятно, как раз-таки, чтобы не использовать слов. Видимо, это можно считать как "да". Лука глубоко вздыхает и, прежде чем войти, приоткрывает дверь осторожно, не до конца, и заглядывает внутрь. Он тут же переступает порог и, прикрыв за собой дверцу, подходит ближе.  — Хочешь поговорить об этом? Я никому не скажу, правда-правда, — неловко улыбается он, садясь на корточки напротив. Эдгар смотрит на него исподлобья, но, заметив, что Лука и правда только по-своему глупо помочь пытается, немного смягчается. — Я не хочу говорить. Лука только улыбается ему мягко и кивает головой. Конечно, он понимает. Главное, что его не прогоняют прочь, верно? — Тогда… что насчёт объятий? Я слышал, что это помогает, когда настроение очень плохое, — заключённый только руки в стороны расставляет, но сделать следующий шаг не решается. Проходит, наверное, чересчур много времени, прежде чем Эдгар внезапно подаётся вперёд и смыкает руки за чужой спиной. — Будешь дёргаться — укушу. Он это действительно сказал или просто послышалось?.. Лука только глазами удивлённо хлопает, а затем смеётся тихо и тоже заключает его в объятия осторожно касаясь чужой спины и плеча.  Ну вот и всё. Всё хорошо. И очередная загадка разрешилась, несмотря на то, что решение её заняло слишком много времени. Кажется, всё начинает налаживаться.