“-Если бы Семененко стал следующей жертвой Чумного доктора, ты бы не расстроился, не так ли?"
Одна и та же фраза раздаётся в голове; с самого утра Серёжа не переставал думать о случившемся. Слова Олега разносятся, подобно эху, внутри черепной коробки, отталкиваясь от стенок, создавая тем самым ещё большее количество шума.
Убит. Убит. Убит.
Можно ли сказать, что это его вина? Имеет ли Разумовский право сказать, что нет?
Семененко был той ещё мразью, но также он был великолепным бизнесменом, который построил компанию. Сергей создал социальную сеть, он был, есть и будет программистом, а не предпринимателем. Семененко был той ещё мразью, но также он был чьим-то сыном, отцом и мужем… Может и чьим-то братом, Серёжа точно этого не знал. При всей любви Семененко называть их “друзьями”, о жизни Льва Александровича он знал лишь поверхностные факты, никогда не пытался подобраться к этому человеку ближе, хотя Олег советовал обратное. Волков и до армии не был приверженцем чести и долга, а после превратился в необратимого циника. Глупо говорить, что Разумовский совсем не такой, ведь Серёжа был рад некоторым изменениям в характере Олега, теперь их мнение было схожим в большинстве случаев. Волков только был порой радикальнее своего друга, Олег предлагал разбираться с конкурентами грязными методами, действовать также, как и
их враги. После армии Олег всегда использовал именно “враги”, а “врагов” его научили уничтожать, стирать с лица земли,
выжигать эту заразу дотла.
–Сергей?
–Да, я… Задумался просто… Извините, что-то ещё нужно? У меня сейчас шок, я даже поверить не могу, что…–Прокопенко несколько раз картинно кашляет, вынуждая миллиардера преждевременно закончить театр одного актера.
–Се..ргей пройдёт с Майором Громом, а мы с тобой…–Полковник уводит молодого парня в сторону к людям, которые в перчатках собирают части, оставшиеся от ноутбука Семененко. Мужчина сидел за столом и выполнял свою работу, когда в кабинет ворвался этот псих. Жил Лев Александрович вообще-то с женой и детьми, но тех дома не оказалось, Анна Сергеевна находится в гостях у родителей, а дети в частной школе-интернате. Пригородный посёлок, где живут в основном такие же состоятельные люди, как и сам Семененко, большинство из них выходцы из девяностых, так что никто даже бровью не повёл, увидев черный Range Rover с тонированными стёклами и измазанными грязью номерами. Обнаружили мужчину мёртвым две домработницы, которые по вторникам приходят, чтобы устроить генеральную уборку в доме.
–Мне жаль…–Игорь выглядит невероятно холодно и сосредоточенно, таким Серёжа его не видел с их первой встречи, наверное… Тогда Гром ещё не ненавидел его за изнасилование, которое произойдёт только через несколько дней или недель, и тогда Игорь ещё не влюбился в Серёжу, потому что это… Хочется сказать, что это вовсе не любовь, но поток мыслей прерывает рука Грома, которой тот сжимает запястье Разумовского.
–Ты уже говорил это…
–Они сейчас найдут подтверждение того, что это сделал Чумной Кретин и с тобой захочет поговорить Стрелков.
–Неудивительно, это же его дело.–Непонятно откуда взявшийся укол под ребро лишает возможности говорить на пару мгновений, но Игорь одёргивает руку и уходит в сторону Дубина. Серёжа не злится на него, просто… Последнее время между ними есть неприятная недосказанность и это давит на них обоих.
Разумовский стоит один посреди следов от выженой мебели, а позади него обугленный труп, люди о чём-то шепчутся и на секунду Серёжа признаётся сам себе в одной единственной мысли, которая не даёт ему покоя с самого утра. Наконец-то, среди следов от свершившейся анархии, рядом с телом его
врага, Разумовский перестаёт бегать от себя и признаётся, что Олег и есть Чумной Доктор.
Хорошо знакомый Сергею автомобиль с небольшой царапиной рядом с задними номерами стал последним гвоздём в гробу, куда и лёг Серёжа с полным осознанием всего случившегося. Самое страшное, заставившее Разумовского одёрнуться, как от огня, было то, что первое, о чём он подумал, узнав авто и поняв, кто его владелиц, это о том, что машина не приведёт ментов к Олегу. Серёжа не испугался его жестокости, не попытался откреститься от этой мысли, нет. Парень подумал, что Волков не оставил следов, по которым его могли бы выследить. Единственная подсказка – сам Сергей. Но, видимо, Олег был уверен в Серёже настолько, что доверил ему свою жизнь и свой главный секрет. Он знал, что Разумовский его не предаст. Знал ли Разумовский, что он сможет предать любимого человека, ради друга детства? Именно так Серёжа экстраполировал этот поступок, как предательство. Сложно признаться самому себе в своей же слабости, в своём жалком положении, где нет выхода, при котором он останется белым и пушистым, хотя, честно признаться, он давно уже не
белый, такой же измазанный
грязью копотью, как и все богачи этого города. Возможно, было бы лучше, если бы убили не Семененко, а его…
По воле Волкова Серёжа очутился на шатком верёвочном мосту, который мог упасть в любую секунду, а по обе стороны поставил себя и Игоря. К кому Разумовскому нужно пойти? За кого держаться и кого предать.
Или он уже кого-то предал?
***
–Расслабься ты хоть на секунду…–Гром сбежал с места преступления, как только увидел чёрный Cadillac, на котором ездит Стрелков. Пересекаться с Мистером Улыбкой Игорь не любил от слова “совсем”, а Серёжин намёк на то, что Гром суёт свой нос в чужое дело, даже помог Игорю пойти на сделку с совестью и уйти, не попрощавшись.
Бросить Серёжу там со Стрелковым. Хотя теперь его жрала совесть, ведь он понимал, что бросил Разумовского один на один с этим уродом.
–Я не могу расслабиться, как ты блять этого не понимаешь?!–Дима, к счастью, успел заметить удаляющуюся фигуру Грома и последовать за ним, ибо ставить своего напарника в курс дела, как оказалось, майор не собирался, был бы ещё кто-то, кого это могло удивить. Игорь делал так постоянно, а потом вёл себя так, будто его жизнь – это сериал, и Дубин пропустил предыдущую серию, раз не знает, что же такого произошло. Импульсивность майора Грома была самым страшным его пороком.
–А, хотя бы идти помедленнее, ты можешь??–Задыхаясь от полу-бежащего темпа ходьбы, сказал Дубин, которому ещё и пробежаться до Игоря пришлось.
–Ладно.
–Куда мы идём?
–Мы…–Майор задумчиво чешет лоб, смотря на небо. Эта зима в Питере оказалась очень снежной для северной столицы, уже появилось большое количество небольших сугробов, которые уже со второй недели декабря перестали подтаивать, превращаясь в лужи.-Я к Юле, а ты в участок, возьмёшь документы на заполнение по делу о сектантах и к нам, понял?
–Понял.–Согласно повторяет Дубин и, кивнув напоследок, отправляется в другую сторону.
Игорь остаётся наедине со своим городом, как, впрочем, он и хотел. Самобичеванием заниматься проще в одиночку. Последнее время Игорь редко бывает один, с момента, когда в жизни появился Дима, кажется. Чуть позже, когда Гром перестал отталкивать от себя мальца и принял его, как своего
напарника, уже через пару дней появилась Юля. Сначала, как навязчивая мошка, а потом, как самая невероятная девушка в мире. Игорь и подумать не мог, что найдёт настолько понимающую его женщину.
А потом, благодаря Пчёлкиной, появился Сергей. Самый сучный парень, которого Грому случалось встречать в этой жизни. Тот тоже поначалу был лишь раздражителем, потом кандидатом на того, кто прячется за маской Чумного доктора, а затем… Затем превратился в
Серёжу, самого светлого и настоящего парня в его жизни. Его рыжие волосы окрасили жизнь подобно осенней листве, и всё внезапно начало преображаться:
Игорь стал открытым, по сравнению с тем, что было раньше, Игорь понял, что хочет заботиться, что хочет, чтобы и о нём заботились… С Серёжей жизнь приобрела новые оттенки и изменилась. Теперь Игорь Гром больше не спал в участке на лавочке в камерах временного содержания, а предпочитал ехать ночью
куда-то к кому-то, кто его ждёт.
Во всей этой идиллии была и проблема, изменения коснулись и работоспособности. Привычный темп работы по двенадцать часов с редкими передышками на кофе и шаверму, сменился на почти нормальный темп среднестатистического человека. Серёжа заказывал ему еду в участок, и Игорь питался стандартные завтрак-обед-ужин, включая перекусы с Пчёлкиной и Дубинным… Теперь Гром даже не спал в участке и не засиживался до полуночи с такой периодичностью, будто это его график работы, а не прихоть. Странно всё это, но вроде бы хорошо? Ведь хорошо? Так и должны жить люди… Должны ведь.
Прежний Игорь бы не прокололся так, он бы не отложил дело Чумного доктора… Он бы не позволил ещё одному человеку умереть. Последнее время маньяк скрылся из виду, а единственное, что напоминало о его существование, были граффити и подростки в масках. Казалось даже, что он сбежал из страны, а может и сдох в конце-то концов. Так говорил Стрелков и его помощник, конечно, Игорь им не верил, но, по итогу, не отличился от них ничем, точно также прекратив поиски психа.
Он убил нового человека. Новая смерть. Свежая кровь на рука
Чумного Доктора Игоря Грома.
–Я должен встретиться с Графинским.–Юля выглядит… Домашней. На девушке надеты шорты и старая, великоватая ей футболка, на голове гнездо, а ноги в тапочках в жёлто-чёрную полоску.
–Ты сдурел?!–Пчёлкина окидывает Грома возмущённым взглядом, поставив руки в боки.
–Чумной доктор…
–Вернулся, знаю.
–Я должен узнать, кто под маской, я…
–Ты не виноват в смертях этих людей, никто, кроме этого психа не виноват!
–Я виноват во всём, что мог предотвратить!!! Виноват в каждой минуте своего прозябания здесь с тобой, дома с Серёжей или в участке с Димой! Виноват, что не остановил его…
–В мире каждую секунду умирают люди, многих из них убивают и…
–И только некоторых из них я мог бы спасти.–Мужчина смотрит пронизывающим насквозь взглядом, и по карим глазам читается далеко не гнев, там разведены совершенно другие краски.
Ему больно.
–Игорь, ты не…
–Я мог, но не стал. Я осознанно остановился в расследовании. Юля, это моя вина, я в такой же степени, если не в большей, убийца, как и этот чёртов псих.–Игорь бьёт кулаком по столу и на глазах проступает влага. Плакать он, естественно, не станет, но эмоции, зашкаливающие внутри, всё равно будут пытаться вырваться наружу.
–Он…–Девушка и сама прекрасно понимает логику Игоря, которая идеально ложится и на неё саму, возможно, поэтому Юля решает, что не будет продолжать уверять Грома, что тот белый и пушистый. Был бы тут Дима…–Что ты собираешься сделать?
–Графинской всё ещё в стране?
–Насколько Гена знает, да.
–Гена?
–Друг из правительства…–Они перекидываются насмешливыми взглядами, упрекая друг друга в знакомстве с людьми, которых обычно сами матом кроют, но тут ничего не поделаешь. Однажды Серёжа сказал, что все они – лишь шестерёнки в этой большой машине, и каждый из них может только быть настолько чистым, насколько позволяет ситуация. Как бы не хотелось признавать, но в его словах намного больше горькой правды, чем кажется на первый взгляд.
–Я попрошу Серёжу о встрече с ним.
–И что? Скажешь, что в интересах следствия ему лучше расколоться, как орешку? Думаешь, этот человек станет слушать тебя..?
–Я надеюсь, что Серый его разговорит. У него есть невероятный дар к этому.
–А, если нет?
–Тогда, хотя бы морду ему набью за тебя.
–Ты так уверен в Серёжиных силах?
–
Я уверен в нём.
–Тогда, я тоже уверена в нём…–Чуть помедлив девушка добавляет.–Но, на случай если что-то пойдёт не так, я всё же позвоню Арсу, пусть поищет что-нибудь полезное для тебя.
–Ты лучшая.
–Знаю.
***
–Игорь?–Мужчина стоял спиной к Разумовскому. В тёмной, практически без единой щели, комнатке… Где они? В воздухе витает запах сырости, и почему-то Серёжа был уверен, что они внутри деревянного сооружения.
–Я знаю…я знаю… я знаю…–Серёжа проходит ближе и становится ясно, что идёт он по мокрой земле, вот откуда запах сырости. Странно, что парень не чувствует её.
–Что ты знаешь? Игорь, пойдём отсюда… Давай вернёмся домой?–С каждым шагом становится сложнее идти и уже кажется, что расстояние между ними – бесконечный туннель, в конце которого должен бы гореть свет... А может Серёжа идёт не в ту сторону? Может свет позади, а он всё идёт в сторону сидящего на коленях, вроде бы, тут очень сложно что-то разглядеть, Грома.
–Я знаю всё…–Мужчина говорит тихо, но голос будто звучит не откуда-то спереди, а изнутри.
С каждым шагом ноги погружаются всё глубже, становится понятно, что Игорь стоит, просто по пояс увяз в воде. Дно, кажется, усыпано мелким камнем или чем-то на подобии, но малюсенькие кусочки больно впиваются во все открытые участки кожи, точно сотни мелких иголочек. Камни с движением воды приподнимаются и попадают в обувь. Идти становится невыносимо тяжело, но он не останавливается.
–Игорь, прошу, иди ко мне… Я не дойду сам!–Последнее предложение парень выкрикивает, но, вопреки ожиданиям, голос оказывается намного тише того, которым он говорил только что. Гром никак не реагирует, что становится стимулом не останавливаться.
Игорю нужна помощь.
–Я всё знаю, я видел…–Дальше разобрать, что говорит мужчина становится невозможно, ибо голос затихает, а слова сливаются воедино. В комнате есть
кто-то ещё. Кто-то, кто говорит одновременно с Громом.
Но Игорь в опасности, и Серёжа должен идти дальше, должен…
–Игорь!–Только и успевает выкрикнуть Разумовский, когда
что-то кто-то из-под воды хватает его и тащит на дно. Оказавшись в воде, Серёжа обнаруживает, что опоры, по которой он шёл всё это время нет, а вместо неё бесконечная бездна, которой не видно конца. Что-то сильное тащит парня на дно, вцепившись в руку, оно даже не пытается душить или мешать вырываться, только вцепилось в запястье стальной хваткой и тащит… Сквозь зелёные, канализационные возможно, воды начинает виднеться свет, такой яркий и чистый, будто утреннее солнце всходит над озером-морем-океаном, в котором тонет Сергей. Но свет живой, он исходит от кого-то.
–Игорь, что с тобой?–Слышится женский голос. Серёжа сразу же его узнаёт, это Юлин голос, она и есть свет. Снизу видны только очертания Грома и Пчёлкиной, единственное, что позволяет их отличить с такого ракурса, так это, как раз таки, свет. Юля идёт к Грому той же дорогой, что шёл Серёжа, вот только твари, что плавают вокруг фигуры девушки, не могут подобраться к ней из-за её света, который с каждым преодолённым шагом, отпугивает существ и от Игоря.
Она спасает его, её свет спасает его.
По щекам начинают бежать слёзы, как только Гром делает шаг на встречу Пчёлкиной. Он услышал её, он идёт к ней. Она спасла его… Горячие, солёные слёзы не переставая бегут по щекам, а сердце начинает сдавливать изо всех сил болью, точно тисками какого-то механизма. Серёже тяжело дышать, говорить, но он знает, что должен сказать, должен позвать Игоря, ведь тот услышит, тот вернётся за ним. Он не может так просто уйти с Юлей, он не может… Не может…
–Не может…–В конце концов, удаётся произнести в след удаляющемуся свету. Он не верит, что его оставят тут. Но никто не возвращается, никто не вспоминает его.
–Может, уже ушёл.–Знакомый, но чуждый Серёже голос раздаётся из-за спины.
Что-то странное. Снова. Парень даже не успевает оглянуться, как мир вокруг начинает растворяться.
–Серёж, всё хорошо, я тут.–Игорь нависает над парнем, смотрит пристально в глаза и руками вытирает щёки. Серёжа снова заплакал.–Ну-ну, это же просто сон, всё хорошо…
Они дома.
–Куда ты… Где я?–Разумовский вертит головой из стороны в сторону, осознавая, что находится в спальне, хотя засыпал… Не тут, но точно не помнит где. Серёжа не собирался ложится спать без Грома он… Вообще-то он хотел извиниться за утреннее, ведь, как стало ясно позже, Игоря действительно задела та фраза про то, что дело доктора принадлежит Стрелкову. Разумовский точно помнит, что пол дня пытался связаться с Олегом, который исчез со всех радаров, заставив парня нехило так понервничать о безопасности жизни Волкова… Но всё обошлось и уже часов в семь вечера Олег позвонил.
“
–Олег, ты…
–Я должен отлучиться ненадолго, не переживай.
–Олег, ты в порядке?–Каждое слово приходилось выпытывать из себя, проглатывая ком, что находился в горле, мешая говорить и даже дышать.–Всё хорошо?
–Да, Серёж, всё хорошо. Я сам тебе позвоню, когда будет возможность, не переживай.
–Олег?–В трубке слышится тяжелое дыхание, и, кажется, что Волков врёт о том, что всё “хорошо”, такое чувство, будто всё охренеть, как плохо.-Олеж…
–Да?
–Это был ты, да? Ты это сделал с… Ним?–По щеке бежит первая предательница слеза.
–Серёж, я люблю тебя.
–Я тоже, тоже тебя люблю, Олег, но…–Как бы Разумовский не пытался побороть себя, но всё было тщетно, ибо в итоге тяжкий груз, которым на его грудь легло осознание, вырывается наружу, нервы сдают, и вот уже Серёжа чувствует подступающую истерику.
–Серёж, мы обо всём поговорим, но позже.
–Олег, ты же не такой, ты не можешь так просто…
–Ты веришь мне?
–Олег, прошу, скажи, что я не прав, что я ошибаюсь и это не ты…
–Ты веришь мне?
–Ты же не Чумной доктор, прошу, Олег, ответь…–Разумовский перестаёт сдерживаться и теперь каждое слово он произносит навзрыд.
–Ты мне веришь?–Вновь настойчиво произносит абонент по другую сторону.
–Да, верю…
–Завтра и..?
–Завтра и всегда.
”
–Ты в спальне, я принёс тебя сюда…–Игорь прижимает парня к себе, стараясь параллельно укутать их обоих в одеяло. Серёжа снова холодный, как труп.
–Я уснул… Наверное, заработался…
–Да, дорогой.
Наверное, заработался.–Игорь не станет расспрашивать, что случилось и почему Серёжа спал на полу, подле дивана, прижавши к себе подушку. Мужчина знает, что дело не в работе, но Разумовский сейчас не в том состоянии, чтобы мучать его вопросами, на которые он вряд ли ответит правдиво.–Водички хочешь?
–Да, пожалуйста…–Гром приподнимается на кровати, стараясь поддерживать между из телами постоянный контакт, хотя бы рукой касаясь веснушчатого плеча; потому что Серёже так спокойнее, ему во
снах кошмарах одиноко и холодно, поэтому, просыпаясь, парень отчаянно нуждается в человеческом тепле. Игорь дотягивается до тумбочки, с которой берёт оставленный заранее стакан воды, жаль только, что он так и не притащил сюда валерьянки.
–Я знаю, что тебе нельзя, но может…
–Никаких психологов.
–Может я схожу?
–Ты? Это из-за…–Игорь решает вклиниться раньше, чем Разумовский надумает себе какую-то херню. Серёже и так проблем хватает, ещё бы ему сейчас и загоняться без причины начать, вообще идеально будет.
–Я скажу, что у меня кошмары, пусть выпишут что-нибудь сильное и…
–И я потом этим отравлюсь. Такие таблетки пьют те, кому их выписали и теми дозами, которые выписали
именно им.–Гром тянет парня, чтобы тот уселся на кровати, а затем подносит ко рту стакан с водой. Странно, но это всегда была инициатива Игоря, какое-то внутреннее желание поить Серёжу после кошмаров появилось, когда парень, выхватив по привычке стакан, ещё и поперхнулся, да так сильно, что он ещё минут пять периодически кашлял, а Игорь похлопывал того по спине.
–Значит, так справимся, без докторов… Может я у тёти Лены спрошу, вдруг она чего знает?
–Спроси… Если не трудно.–Стакан возвращается на своё законное место, а Игорь поудобнее усаживается рядом с Разумовским.
–Спать будем сегодня?–Хриплым, тихим и невероятно уставшим, но без капли раздражения, голосом произносит Игорь, прежде чем поцеловать Серёжу в висок.
–Почему ты задержался?
–Я был у Юли, мы же теперь дежурим у неё…
–Точно, вечно забываю об этом… Что делали?
–Боишься, что опять приснится?–Серёжа аккуратно кивает.–Расскажешь, что снилось? Я там был?
–Да.–Паренья тяжело вздыхает, устремляя взгляд на гладящую его руку.–Ты стоял ко мне спиной, а я шёл и потом… Потом я утонул. Знаешь, я думал, что спасу тебя, что должен спасти, но не смог… Я пытался изо всех сил, но утонул и всё…
–Поэтому плакал? Думал, что я… Умер?
–
Нет Да, думал, что ты умер.
–Ну, ты же видишь, что я тут, живой и невредимый… И весь твой, даже спасать не надо.
–Действительно,
не надо.
–Всё же хорошо… Я люблю тебя.–Игорь притягивает Серёжу к себе, увлекая в поцелуй. У Серёжи мягкие губы, искусанные последнее время, правда, но это не плохо. У его рыжика самые вкусные поцелуи, самые мягкие губы и самые красивые. Гром бы писал его губам поэмы, поцелуи с Серёжей и были поэзией, искусством, которое принадлежало только им двоим, которым они делились друг с другом.
–Я тебя тоже…
В комнате повисает тишина, но она уютная, родная и будто имеет свой шарм. Возможность вслушиваться в тихое, размеренное дыхание порой казалась дороже всего на свете, даже жизни, которая ждала их за стенами этого дома. Это
их дом, где, хоть немного непривычно, но хорошо. Это дом, где они могут быть собой, со всеми недостатками и проблемами, куда они могут сбежать от высасывающего все соки Города.
–Расскажи что-нибудь?
–Даже не знаю… Может ты?
–Я хочу уснуть под что-то хорошее…
–Тогда история о том, как я, наслушавшись всякой хуйни, побрился налысо…
–Ты был лысым… Чего?
–Больше скажу: я был лысым и без бровей.–Серёжа звонко смеётся, представляя себе взрослого Грома в таком амплуа. Игорь что-то ворчит себе под нос, мол, даже история не нужна ему… А Серёжа ещё, сквозь смех естественно, умоляет дать ему пару секунд и рассказать, как же так вышло. Гром немного поотнекивается, да расскажет, вспомнит, как тогда отец его “лысая башка, дай пирожка” и “балбесиной последней” обзывал, пока мама уже сотую каплю валерьянки бабушке капала. Потом ещё вспомнит, что наврал одноклассникам, что его в армию взять хотели и вообще-то он крутой, чтобы правду утаить навсегда, закопав её на площадке около дома под старой розовой шиной, коими был “украшен” двор.
–Я тоже в детстве подстригся, но не налысо и не на спор…
–А как?
-Вот, как сейчас почти… В детстве я же совсем с длинными ходил.
–А фото есть?
–Есть, но не покажу.
–Это ещё почему?! Ты мои стыднющие фотки видел…
–Ничего стыдного там нет!–Резко вклинивается Серёжа, даже подскакивает на месте.
–Ага, а горшок на голове – это повод для гордости, или та, где я жопу какой-то статуи целую?
–Не жопу же прям, ногу только…
–Папа всегда говорил, что я ещё и жопу тогда поцеловал, но они не засняли.–Серёжа не сдерживается и слышится сдавленный смех, от которого Сергей тут же, разведя руками и помотав головой, отнекивается.
–Там фотки чёрно-белые, да и в качестве…
–Ты сам себя не узнаешь?
–Честно, вряд ли… Нас всех наряжали одинаково, а я там на… Ну, на девочку сильно похож.
–И ладно… Без банта хоть?
–Без.
Гром потягивает одеяло и перекладывается в лежачее положение, надеясь, что Серёжа последует его примеру. В комнате темно, только свет от луны из огромного окна развеивает тьму, царствующую в это время суток. Игорь правда устал, бумажная волокита выматывала мужчину сильнее любой погони и задержания.
–Прости, что утром сказал, что это дело Стрелкова… Я правда так не считаю.–Серёжа не хочет ложится, в мозг ещё не до конца отошёл от событий сна, и Разумовский отчего-то чувствует, что может вернуться обратно на дно пучины в одиночестве, где его никто не спасёт, никто не поможет, а за спиной так и будет звучать
чей-то его голос.
–Да, ладно… Нормально всё.–Грубые, мозолистые пальцы невесомо касаются плеча и начинают выводить известные только самому Игорю узоры. Он, кажется, соединяет веснушки, коими были усыпаны плечи в особом изобилии. На лице их почти не было, только, если солнышко выглядывало, и кожа без защитного крема пропитывалась его лучами, окрашиваясь в более тёмные оттенки.
Серёжа внезапно перехватывает запястье, заставляя тем самым устремить взгляд карих глаз на себя.
–Не нормально, мне правда жаль. Я ценю и искренне горжусь твоей работой. Ты правильно поступаешь, что не закрываешь глаза на это…
–Спасибо…–Возможно, сейчас это было нужнее, чем когда бы то ни было, возможно, Серёжа был нужным человеком, нужнее, кого бы то ни было.
–Я люблю тебя и больше всего на свете не хочу потерять...
–Бесят меня твои кошмары, всякую херню в твою замечательную голову поселяют… С чего бы тебе меня терять?
–Мы поссорились, и я волнуюсь из-за этого.
–Давай на чистоту, все ссорятся, никто не идеален, но это не значит, что я от тебя уйду. Это просто… Да, мир просто так устроен, понимаешь?
–Понимаю.
–Вот и не надо мне тут… Не потеряешь ты меня из-за глупой ссоры. Тем более, что мы оба хороши.
Разумовский наконец-то ложится рядом с Громом, укладывая голову на грудь последнего. Почему-то становится спокойнее, сердце перестаёт бешено биться и, хотя сна ещё ни в одном глазу, но полежать хочется. Просто так полежать под голос Игоря, Разумовского всегда удивляла мелодичность его речи. Однажды Игорь даже спел ему, но то была какая-то шансонно-тюремная песня, которой Гром отшутился, чтобы от него отстали. Игорь часто пел в компаниях такие шутливые, громкие и ни капельки не мелодичные песни, о которых мечтал Серёжа.
–Сможешь нам встречу с Графинским организовать?
–Он уже давно ждёт, я же ему сказал, что встретиться хочу.
–Вот и хорошо, но нужно, как можно быстрее.
–Это из-за Юли?–В сердце болезненно покалывает, имя подруги Грома из раздражающего перенимает новый статус болезненного. Хотя Игорь и не давал поводов ревновать его к журналистке, но подсознание всё чаще подкидывало семена ненависти, которые уже начинают прорастать сквозь сознание. Серёжа не хочет быть тем, кто видит то, чего нет, но… Но он переживает, может это из-за того, что он считает её красивой и умной и… Может в этом вообще виноват Игорь и его вечные рассказы о Юле, хотя, если подумать, то они же всё-таки друзья, как-никак, и они видятся… Так, как Игорь может не упоминать имя этой девушки в рассказах о прожитом им дне? А может дело в Серёже? В его самооценке, которая постоянно говорит, что кто-то может отобрать его счастья, ведь сам Разумовский его недостоин? Серёжа так отчаянно порой пытается доказать, что любит Игоря всем сердцем и душу готов отдать за него, но всё равно считает, что этого недостаточно…
–Из-за Чумного доктора.
–Да, точно… Я и забыл, что изначально нам нужен был Графинской для… Поимки чумного доктора… Просто Юлины проблемы затмили его, и я как-то…
–Да, я тоже…–Серёжа тянется рукой к Грому, и тот переплетает их пальцы в замок. Они же вместе, вместе со всем справятся. Со всем.–Спи, давай… Завтра снова тяжелый день.
