Твой человек

Я злой человек, злой человек Я твой человек, твой человек Смотри на меня, падает снег Земфира

--------------- Сайтама 2019 Четвертое место. Самое обидное. В шаге от тройки. Еще есть шанс бороться за медали. С кем? Турсынбаевой с четверным? Загитовой? Японкой? Вот, Женя, и закатилась бесславно твоя звезда. Этери, не к ночи будет помянута, может, и права была, когда говорила - завязывай, рожай детей. Хоть тут ушла бы непобежденной. Женька падает на кровать и утыкается лицом в простыни. Одинокие слезы становятся все привычнее. Брайан и Трейси - отличные люди. Они все время повторяют, что всегда готовы помочь и разделить. Они ее люди здесь. Вот только беда, что они - не ее люди. Их забота не делает ее спокойнее и увереннее. Конечно, они ее пожалеют, подбодрят, напомнят, что она - окей. И ее произвольная - окей. И жизнь вокруг - окей. Радуйся, Дженни! Она не хотела сейчас быть Дженни, не хотела быть “окей”, она хотела услышать знакомым голосом сказанное: “А за что тебе было давать третье место? Что ты такого сделала, кроме того, что не валялась по льду у всех на глазах?” Но теперь этот спокойный и чуть насмешливый голос, согревающий и жалящий, говорит все нужные слова другим. И хорошо, судя по тому, что обе они выше Жени. Медведева утыкается лицом в подушку и плечи вздрагивают от судорожных слез поражения и одиночества. Отрывистый стук в дверь прерывает сеанс жалости к себе и тоски по лучшему. Наверное, Трейси или Брайан решили ее подбодрить. Придется потерпеть, жалко расстраивать хороших людей своим дурным настроением и плохими предчувствиями. Не Трейси и не Брайан. У бога сегодня низкая загруженность, он быстро отвечает на запросы, как тестировщик после сдачи глобального проекта. На пороге голос, которого так не хватало Жене, да еще и в упаковке из целого бывшего тренера. - Ну, привет, Медведева! Поделись по секрету, что я сегодня наблюдала вместо тебя на льду? От такого вступления с места в карьер без предварительных реверансов и вопросов про уход, которые, будем честны с собой, были бы уместны, девушка несколько выпадает из реальности и просто молча делает шаг в сторону, чтобы пропустить высокую худощавую блондинку. Этери Георгиевна проходит вовнутрь, закрыв за собой дверь. Внимательно осматривает апартаменты и замечает: - Багаж, стало быть, доехал? Начисто непонимающая сути этого вопроса Женя только кивает головой. - Так поройся в нем, Медведева, и найди уже скорость! Явно она где-то в вещах, если ты ее на каток с собой не берешь! Тутберидзе поворачивается к спортсменке и внимательно смотрит на нее своим осязаемым, как прикосновение горячей ладони, взглядом. - Здравствуйте, Этери Георгиевна,- наконец находит хоть какие-то слова девушка. - Ну, слава богу! А то я уж боялась - тотальная амнезия: отшибло навык не только письменного общения, но и речь вместе с ним,- съехидничала женщина,- напоминая про все неотвеченные послания от себя Жене,- Раз речь в наличии, ты мне сможешь рассказать, что за дерьмо сегодня было на льду? Что ты вообще в этой короткой делала хорошо? Скорости нет, в каскаде - недокрут, контент - обнять и плакать и тот не на все плюсы! Я тебя учила сдаваться без боя? Нет! Не позорь меня! И эмоции, которые, казалось, покинули фигуристку за почти год жизни в Канаде, уступив место благодушию и покою, нахлынули от этих слов покинутого тренера волной в девять баллов, так, что ответ выплеснулся сам собой: - Вам-то какое дело! Борюсь я или не борюсь? У вас двое. Обе впереди меня. Что вам нет покоя-то? Выпьете завтра в произвольной с двумя федерациями: за нашу шампанского, за казашку - кумыс! - А за тебя, Медведева, русской водки, стоя, молча и не чокаясь?- рявкнула Тутберидзе и крепко схватила девушку за запястье. Та попыталась стряхнуть руку, но добилась лишь того, что ее сильнее притянули к себе и крепко прижали за талию: - Так мне потребуется поминальная стопка по дважды мировой чемпионке, я спрашиваю? Женька еще раз попыталась рвануться из крепких рук. Безуспешно. В итоге смогла только поднять голову и крикнуть в лицо Этери: - Делайте, что хотите, Этери Георгиевна! И два карих взгляда встретились: свирепый и обессиленный - снизу, задумчивый и жалеющий - сверху: - Что хочу, стало быть?- слова блондинки, казалось, перетекали прями из ее груди в плотно прижатую к ней грудь бывшей ученицы,- Ну, хорошо. Пальцы, держащие запястье расцепились, освобождая руку. Женщина провела по скуле ладонью, приподняв на излете движения подбородок девушки. Лицо ее склонилось и губы коснулись губ брюнетки. Сначала едва ощутимо, потом сильнее, настойчивее, приглашая к ответу. И лишь почувствовав его, затанцевали то самое танго Пьяццоллы, которому завтра предстояло, либо поднять Медведеву на пьедестал, либо уложить ее раз и навсегда на обе лопатки. Замершая на мгновение девушка, поняв, что происходящее - реальность, почти вцепилась губами в губы, а руками обвила плечи, боясь наступления момента, когда внезапная близость прервется, и она останется вновь один на один с собой. Но поцелуй длился. Женские ладони двигались по ее спине, притягивая все плотнее к себе. Губы, соскользнув с губ, бродили по шее. Пальцы развязали пояс халата, ладони разводили полы. Когда прохладные подушечки коснулись горячих сосков девушки, та резко вздрогнула, словно юная кобылица, испуганная рукой первого наездника, и тут же ладони от груди переместились на спину, прижали ее к себе и нежно заскользили вдоль позвоночника под халатом. Почти ослепнувшая от фейерверка эмоций, которыми наполнялось сердце и тело, Женька могла лишь наощупь искать близости с кожей той, что рядом. Она потянула на себя плотную кофту, облегающую фигуру женщины. Запустила под нее руки и ладонями прижалась к животу, а после, ища более тесного сближения завела их женщине на спину. Так медленно они ласкали друг друга, не торопясь догнать поезд больших страстей и острых вожделений. - Сними!- потянула вверх кофту девушка и, глядя, как ее партнерша вытекает из своей одежды повела плечами и скинула халат. Еще один долгий поцелуй, оставляющий тела совершенно нагими, а души сплетенными морским узлом потребности близости. И после медленный и плавный акварельный рисунок совместности, где не было четких границ и резких переходов, но все превратилось в прозрачный свет и нежный цвет близости, заканчивающиеся пьяной сладкой каплей освобождения себя в объятиях второй. Женька лежит на груди единственного своего человека в этом мире и слушает ровный ритм всегда спокойного сердца, которое, как метроном, отсчитывает такты их чувства для двоих. Этери бережно сдвигает с себя голову девушки, нежно чмокает ее в макушку, как сотни раз до этого в их жизни, и выбирается из постели: - Тебе надо выспаться, а у меня еще много работы. Отдыхай, моя девочка. Склоняется и легко роняет на губы брюнетки невесомый поцелуй. **** Наутро кожу губ чуть саднит от поцелуев. Душе в молодом теле как-то особенно светло и легко, а с лица не сходит улыбка. В подтрибунных они снова проходят друг мимо друга, не обменявшись даже взглядами. У бортика ее ждут как обычно Брайан и Трейси. В очередной раз уверяют, что все - окей. Женя - окей. Программа - окей. Мир - окей. И они, ее люди, ждут ее со щитом или на щите, но всегда ей будут рады. И только Женька знает, что ее человек никогда не будет ждать ее на щите. Поминать - покойники в дому не нужны, можно и без вести пропасть. А ждать - так победителя. Губы саднит под алой помадой. Тело звенит вчерашним вечером. Медведева танцует той, которая слишком занята соперницами, чтобы видеть это танго, что вчера она кружила на губах спортсменки. И в конце Женя взмахивает кулаком с пронзительным выкриком: “Да!” “Да, Этери Георгиевна! Мы еще станцуем с вами в паре! Не спешите меня поминать! Стоя! Не чокаясь! Я вернусь!”