Твой человек

Сорви мои чувства, храни как гербарий Так слабости мускул себя разбазарив В твоих же зрачочках страх И в них же чужая боль Земфира

Женька ругается матом. Этот русский язык понимают во всем мире, тем более его понимают Брайан и Трейси, которые уже не первый месяц общаются с милой маленькой девочкой Женей. Только раз Брайан задал ей вопрос, ругалась ли она так в “Хрустальном”, на что получил короткий ответ, что там она и выучила большую часть русского матерного. Этери Георгиевна употребляла не то, чтобы часто, но виртуозно и по делу. Так что к этому русскому языку несчастным канадцам пришлось притерпеться. Более того в Красноярске им приходится не первый день его слышать. Сначала после поломки ботинка, потом при выборе новой пары, потом на тренировках, потом после короткой на сломанном ботинке. И вот в гостинице Женя снова матерится, но это не самое страшное. Самое страшное, что в промежутках она рыдает и конца рыданиям не видно. Ей бы успокоительного и снотворного, а не задушевных бесед, но все это фарма. А фарма - это опасно, если нет прямого назначения от врача. В конце концов Трейси машет рукой и куда-то уходит. Возвращается в компании высокой блондинки с тяжелой походкой генерала. Этери Георгиевна очень вежлива, но суть ее общения с канадским штабом можно было бы свести к двум фразам: “Shut up and get out!” С ней и в другой-то ситуации мало кто бы поспорил, а уж тут этот приказ ничего, кроме облегчения, не вызывает. Нецензурная тирада по адресу высокой блондинки начинается еще в присутствии Брайана и Трейси, а заканчивается тогда, когда несчастных тренеров Медведевой, наверное, даже на этаже нет. Тутберидзе слушает молча, внимательно, сочувственно. Емкая речь на тему “Только вас мне тут и не хватает для ощущения полной задницы” вполне соответствует злобно-обиженному настроению спортсменки на летящий под гору сезон. Собственно, все - приплыли-прилетели. Опухшие красные веки и такие же красные белки зареванных глаз. Девушка выглядит настолько беззащитной, что дрогнуло бы любое сердце. Но именно сейчас она меньше всего хочет жалости и защиты: - Я не знаю, зачем тебя Трейси притащила, но вали нахрен, Этери. Мне и без тебя фигово! - Я хотела тебя поддержать, Жень,- тренер садится рядом с ревущей на постели Медведевой. - Позитивных стрессов не надо! Произвольной не будет. Иди в жопу, Этери!- девушка резко разворачивается спиной и ткнувшись в покрывало беззвучно заходится очередной порцией рыданий. - Блин, Медведева, что ты ревешь, будто что-то непоправимое случилось! Мир не рухнул. Все живы и, слава богу, здоровы! Кто не пропускал старты?- женщина мягко проводит по вздрагивающей спине спортсменки. - Этери, вали туда, откуда тебя Трейси притащила!- Женя зла, просто зла. Нет, зла настолько, что никаких сочувственных преодолений и переступаний принципов от запрещающей себя любить женщины она не хочет. Теплая, сильная ладонь проводит еще раз по спине. - Да не издевайся ты надо мной!- зло выкрикивает Женя.- Уйди уже! Ладонь исчезает, а через минуту слышно, как закрывается дверь в номер. Следом в косяк летит от кровати то, что первое попалось спортсменке под руку. Ботинок звонко стукается о стену и, царапая лезвием пол, падает при входе. Дверь тут же открывается и вместе с ровно никуда не растворившейся Тутберидзе влетает вопрос: - Это старый или новый? Женщина поднимает конек и удовлетворенно кивает: - Новый,- бросив еще один взгляд, подтверждает очевидное.- На этом далеко не уедешь… Ни в чем неповинный ботинок второй раз за пять минут улетает непонятно куда, правда с куда меньшим эмоциональным напором. Красные зареванные глаза смотрят в упор. Женя молча идет на своего бывшего тренера. С тяжелой генеральской походкой у девушки тоже все хорошо. В объятия фигуристку заключают за шаг до полного сближения. - К черту, Женька. Нет сил видеть тебя такой несчастной! Стоило ли провалить сезон, чтобы в конце концов, почувствовать эти губы на своих? Мыслей больше нет, есть только ощущения. Слишком много нежности в поцелуях абсолютно внешне холодной женщины. Страсти. Любви. Все эти чувства мягким прибоем смывают Женину истерику прошедших часов. Второй раз всегда лучше первого. У них точно будет лучше, потому что Женя уже знает, как плавно и неостановимо будет нарастать огонь внутри и как после все растворится в мягкой пустоте тишины. И только сердце будет биться совсем рядом. Поэтому она обнимает длинную шею, отвечает на первые поцелуи, прижимается, пытаясь преодолеть все слои одежды и слиться с той, которая так долго говорила “нет”. Ее футболка падает на пол в коридоре и, пока Этери выбирается из собственной водолазки, она успевает давать указания: - Закрой двери! Впрочем, пожалуй, больше ничего членораздельного и внятного от нее девушка и не услышит. Ни в тот момент, когда, продолжая целовать ее женщина опустится на постель. Ни в тот, когда посадит к себе на колени. Ни тогда, когда губами и зубами будет прикасаться к соскам на груди. Ни тем более тогда, когда руки стянут спортивные штаны вместе с бельем. И уж, конечно, не тогда, когда ее развернут на матрас, дав темным волосам рассыпаться по нему, а на обнаженное тело ей упадут светлые локоны вместе с прикосновением влажного и горячего языка к низу живота. Единственное, что бы из исключительно спортивного интереса хотела запомнить Женя в этом мороке жара, желания, скользящих движений, укусов и почти невесомых прикосновений, в какой момент успела раздеться сама Этери. Но она знает лишь то, что, когда отлила волна экстатического забвения, рядом с ней была совершенно прекрасная в своей наготе богиня войны и мудрости Афина. Податливая движениям ленивых и расслабленных поначалу пальцев брюнетки кудрявая Минерва потихоньку, своими вздохами и тягучими движениями навязывала более сильный, быстрый и голодный ритм. И проступивший на ее запястье укус, которым она запрещала себе вскрики наслаждения, чтобы не потревожить соседей, ясно говорил, что Женя вполне угналась за музыкой любви, под которую хотела танцевать сегодня ее партнерша. Впрочем, лучше бы она и дальше молчала, обнимая темноволосую любовницу за талию, потому что первое, что услышала из ее уст фигуристка, растянувшаяся почти поперек худощавого тела: - Что ж мне спокойно-то не живется?! В ответ на вопросительный взгляд Жени блондинка только махнула рукой: не время для трудных разговоров. Прижала к себе девушку и произнесла: - Спи, страдалица! Что уж теперь...