Твой человек

в полнеба глаза полжизни назад отдай мне свое сердце садись и будем ждать Земфира

- Жизнь тебя пока не учила, да, девочка?- Этери идет к своему автомобилю и смотрит в темные глаза выступившей из январского сумрака Жени.- Значит с сегодняшнего дня начнет. Женщина вздыхает и кивком головы приглашает на соединение с водительским сидением. - Ты просила подумать, я подумала. Ничего не изменилось,- Медведева блаженно вздыхает в теплом салоне автомобиля. - Могла бы хоть вовнутрь зайти, не мерзнуть тут. Женя не любит холода, даже на холодных катках страдает. Интересно, сколько же она стояла на январском вечернем воздухе, дожидаясь, пока Тутберидзе закончит работу? - Я сегодня зайду вовнутрь. Завтра Лайшев напишет, что я приходила с букетом, и ты меня простила. А послезавтра тебя осадят журналисты выясняя, настолько ли твое начальство идиоты, насколько ты про них это думаешь,- негромко отчиталась Медведева. - Верно видишь перспективу, Женечка,- рассмеялась Этери. - Итак, какие у нас планы, Этери?- интересуется девушка. - С учетом того, куда все катится, следующий шаг - секс, наркотики, рок-н-ролл. И будем умирать молодыми,- грудной голос растворяется в воздухе темноты автомобиля. - Ты пессимистична,- брюнетка откидывается на спинку кресла. - Это реализм. А я много видела, долго живу и представляю себе последствия,- шуршат шины по снежной каше, фонари проскакивают мимо периферии взгляда. - Интересно, сколько же ты нам даешь, Этери?- в голосе горечь и яд. - Ну, ты у меня девочка упорная и терпеливая, так что год будешь мучиться, еще год все это будет умирать нахрен. А потом у тебя появятся причины бежать от меня со всех ног гораздо более весомые, чем те, что ты придумала себе до этого. И зачем только Женя решила задать свой вопрос? Жестокая блондинка со свойственными ей прагматичностью и хладнокровием сейчас расчленит их любовь словами на сегменты и разложить этот мясной набор перед глазами Медведевой. - Заткнись, Этери, а то я тебя прямо сейчас начну ненавидеть. - Ну, и это будет хорошее начало,- хмыкает женщина. В ответ на ее колено ложится ладонь. - Объясни мне, как у тебя это получается? Тут любить, а тут безэмоционально анализировать свою же любовь. И мою заодно. - Так у меня сердца нет. Это же общеизвестный факт,- голос все такой же веселый. - Да?- ладонь ползет выше по ноге. - Тысячи наблюдателей сомневаться не могут,- наверное, это жалоба на жестокий мир, но даже жалобы у Этери специфические. Больше похожи на желание обиженного ребенка выкричать себе удар побольнее, чтобы убедиться, что на него и впрямь злы. - А любишь тогда чем?- Женя улыбается в темноту, чувствуя под пальцами ткань пальто, которое отодвигает, чтобы положить ладонь на ногу в джинсах. - А кто тебе сказал, что люблю?- в голосе холод.- Ты что не дочитала за этот год интернет? Там же всем ясно объяснили, что люблю я только деньги. Они правы. А тебя я не люблю. И Алину не люблю. А уж тех, кто за Алиной буквами числится - и подавно не люблю. А это, между прочим не я трех человек поместила в общую аббревиатуру. Я их имена помню и называю отдельно! - День был тяжелый?- сочувственно интересуется Женя. Поглаживающие движения теряют эротизм и становятся просто дружеским жестом одобрения и поддержки. - Нет, пожалуй. Как обычно. Но ты, кстати, привыкай. Я нервная, когда устаю. Тебе какое-то время с этим уживаться. - Знаю методики расслабления,- пальцы снова отправляются в путешествие по бедру вверх. Автомобиль заезжает в ворота загородного дома Этери. Вовнутрь парочка заходит в обнимку. И как только хлопает дверь, брюнетку вжимают в стену и горячие губы находят свои откровения на других губах. Впервые так горячо и жестко девушку ведут на вершину наслаждения. Боль в каждом прикосновении где-то рядом: поцелуй, который напоминает укус, объятие, почти удушение, прикосновение - так близко к удару. Ей будто мстят за принятое решение и наказывают за него. Но все это - почти. Почти страшно, почти больно, где-то около. А возбуждение и жар - полной мерой. И жесткое кольцо рук, которые держат над поверхностью сознания, пока тело напрягается, сдавливая ногу, вжимающуюся между бедрами фигуристки. - Это наказание или поздравление?- откидываясь затылком на стену шепчет Женя. Тело блондинки все так же прижимает ее к стене. Они почти не разделись, но ощущение, что обе больше чем голые. Слишком много было сказано и еще больше было сделано, чтобы понять друг друга? Женя тянет вверх свитер партнерши и следит отрешенно, как выныривают из рукавов плавные руки, из горловины показывается балетная шея, к которой девушка прижимается губами еще до того, как каскад светлых волос падает на плечи. Ей не хочется грубости и быстрых пиков. Хочется нежной и томной любви. Долгой, плавной. Такой, какой ее одаривала Этери, когда предлагала свою поддержку и преодоление трудностей. Женька не знает, что произошло сегодня, и сегодня ли, у Тутберидзе, но натянутые нервы звенят в ее любовнице так, что поверхность кожи, кажется, прозрачной. И она тащит женщину за руку, роняя на ближайший из диванов гостиной. И скользит по телу, обнажая все больше нежной кожи для поцелуев и ласки. Губы рисуют поцелуями узоры, которые стекаются от груди все ниже и ниже, утопают в спелом теле, расцветая тихими постанываниями на губах блондинки, беспорядочным бегом длинных пальцев по обивке дивана и прячущиеся в темной копне волос. Нежность накатывает волнами почти невесомо накрывая тело и освобождая душу. - Этери, я нашла твое сердце,- негромко говорит девушка, считая про себя короткие удары, раздающиеся под щекой, лежащей на груди женщины. -Ну, раз нашла, значит - твое. Забирай,- с лица длинные пальцы отводят темную прядь. Молчаливое откровение, которое всегда сильнее любых слов. Оно наполняет вдохи и выдохи, обнимает и погружает в дремоту.