Отчаянный сумасшедший

Оседающий слой пыли на понурых плечах, оседающий запах металла, ржавчины и машинного масла в лёгких и наконец оседающая тревога. Все это Уинтерса окутывало в относительно безопасной комнате, бесконечно большого и мрачного производства Гейзенберга. Тот, кстати, стоял напротив него, разложив на столе откуда-то взявшийся относительно чистый лист бумаги, и расписывал план действий. Увлеченно, с горящим предвкушением в каждом слове, граничащим с садистским удовольствием ожидания расправы. Он искусно разделывал по частям ещё живую Миранду, собственноручно вырывал ей крылья и ломал ее с широкой улыбкой на лице. Карл отвлекался только на то, чтобы затянуться сигарой, выпустить дым за свое плечо, и этот маленький жест Уинтерс не отметить не мог. — Ну как тебе? — самодовольство просачивалось сквозь голос, обволакивало каждую букву и смаковалось с нотой напускного спокойствия. Ещё одна деталь, которую Уинтерс заприметил за последние несколько часов, проведенных в этой каморке. Гейзенберг старался так говорить. Он определенно боялся спугнуть своего новоприобретенного — более человечного и живого, чем все, что находилось в стенах этой фабрики — союзника. — Звучит неплохо, — мужчина рядом с ним только хмыкнул. „Брось, Уинтерс, это лучше, чем неплохо!” — слышался в голове хрипловатый голос Карла. — Но, где гарантия того, что ты не убьешь меня и Розу? — он скрестил на груди руки, с небольшим усилием поднял голову, пока скрипучие кости отдавали тупой болью в затылок. Итан заставил себя спрятать потухший огонек усталости где-то глубоко в тусклых радужках глаз. Гейзенберг цыкнул, вздохнул так раздражённо и обреченно, что Итан отчасти понимал его. Ему хотелось вздохнуть так же, сжаться сильнее и повторять под нос, что это все страшный, глупый сон. Но сны, даже самые страшные, не могут быть настолько реальными, как вся боль, скопившаяся в свинцовых мышцах, и чувство утраты, пульсирующее под ребрами. — Ты вроде не дурак, Итан, — Карл снова затянулся, стараясь успокоить свои натянутые до предела нервы, — если бы я хотел убить тебя, то сделал бы это раньше. — Так те попытки не считаются? Карл чуть нахмурился, словно не понимал, о чем вообще идёт речь, пока на его лице не появилась улыбка. — У тебя было оружие, — ловко и глупо снял с себя обвинения Гейзенберг. — Ты называешь попытку убийства самообороной? — А разве кто-то умер? Итан оторопел. Даже если его насквозь проткнуло копьем, на том месте зудел налитый кровью шрам. Один из немногих и далеко не последний. — Твое дело - доверять мне или нет, Уинтерс. — Он поднес руку с сигаретой над железной пепельницей, смахивая пепел и сминая окурок. Итан проследил за этим незамысловатым жестом, вновь подняв взгляд на собеседника, — но я не хочу почувствовать спиной пулю или нож. Весь смешливый нарочитый вид испарился вместе с мутноватой, едкой дымкой, исходящей от сигары. Очки чуть съехали на нос, когда тот наклонился достаточно близко к лицу Итана, оперевшись рукой о стол, для устойчивости. По спине пробежал холодок, руки, прежде лежавшие на коленях, мелко затряслись, а самого Уинтерса бросило в пот. Жар и холод лихорадкой охватили глубоко дышащего мужчину, немигающе смотрящего в глаза молчащего собеседника. Стушеваться перед металлически холодным и оголенным, убеждающим взглядом; серьезно, Итан? Карл вернул очки снова на нос, не дав Итану рассмотреть вернувшийся огонек веселости и интереса. — Думаю мы поняли друг друга. — Гейзенберг выпрямился, спрятал руки в карманах пыльной плащевки. Уинтерс в ответ кивает неловко, задумываясь над его словами. Сразу вспоминаются строчки из одного его дневника, что Итан так недавно прочел. Карл не говорил ни слова, но что-то записывал в свой не слишком хорошо припрятанный дневник. Итан, увидев такое зрелище впервые, только усмехнулся под нос, неужели такой зловещий и напыщенный индюк как Гейзенберг ведет дневник? Прочитав содержимое тетради, мужчина засунул этот смешок куда-то глубоко в самую глотку, не дыша, читая строку за строкой, где Карл повествовал о своих удачных и не слишком экспериментах. О том, что подготовка к тому, чтобы убить суку Миранду идет полным ходом, ему стоит только усовершенствовать нескольких трупов, чтобы прийти к совершенному результату. Идеальному, если уж не к священному граалю, который тот так отчаянно старался найти пройдя все этапы проб и ошибок. И там определенно было что-то еще. Не хорошо спрятанное, записанное через две пустых страницы, смазанным и размашистым почерком. По всей видимости он торопился, боялся не успеть записать, забыть и растерять все мысли. " Итан Уинтерс. Вполне интересный и очень особенный человек, с которым мне все же удалось заключить сделку. Конечно же с условием: не трогать его дочурку Рози. Даже если так.. заручившись его помощью я смогу покончить со всем этим! А дальше.." Дальше точки смазаны. Автор данного текста словно задумывался над тем, что же будет дальше, окончись весь этот Ад длинной в половину жизни. И Итан даже немного посочувствовал ему. Карл ведь действительно не имеет понятия о том, что же там, по ту сторону деревни, за решетчатыми сухими ветками деревьев, снегом и полчищем монстров блуждающих меж узких дорожек домов. Сейчас мужчина стоящий перед ним, бормочущий себе что-то под нос, казался ему не более чем потерявшимся ребенком, находящимся под гнетом матери, не способной дать самое главное: своей любви и заботы. Но о каких главных материнских качествах идет речь здесь, в затхлой деревушке, с психопатами, находящимися на каждом углу? — Эй. — Позвал его Карл. — Хватит пилить меня взглядом. Итан сразу же отвел взгляд в сторону, потерев неловко шею. Как же это все тупо. — Я просто задумался. — Попытался убедить в этом то ли себя, то ли Гейзенберга. — И, чем же была так занята твоя голова, что ты неотрывно пялился на меня? — Теперь уже он сложил руки на груди, развернувшись к Уинтерсу с интересом. — Не преувеличивай. — Буркнул он, вставая с железного стула. — Подумал о том, насколько вся ситуация херовая, не более. Он даже не соврал. Не скажет же он, что думал о том, как ему жаль бедного Карла, который был вынужден убивать женщину, звавшейся ему матерью ради собственной свободы. Карл хмыкнул. — Тогда тебе стоит отдохнуть. Выглядишь ты крайне хуево. — Не стоило даже указывать или доказывать ему что-либо, об этом Итан сам прекрасно знал. Бегание по деревне, кишащей монстрами, без отдыха и сна не подействует на тебя исцеляющим образом. Он прекрасно чувствовал тяжесть на раненых плечах, жжение на руках и зуд с глухой болью, распространявшейся чуть ли не в крови. Только доверия от недавнего разговора не прибавилось. Спать, пока потенциальный противник? Враг? Занимается чем-то - крайне херовая затея, нужно быть или сумасшедшим, или отчаявшимся, чтобы согласиться заснуть рядом с тем, кто может съесть тебя заживо. — Хорошо. — Согласился Итан. — Тогда прошу разбудить меня, как только все будет готово. Итан Уинтерс относил себя к отчаянным сумасшедшим. Гейзенберг старался не показать своего удивления на столь легкое соглашение недоверчивого друга, да только выгнутая бровь и взгляд, чувствовавшийся сквозь темную оправу, говорили за себя. Мужчина заснул сразу же, как только его голова коснулась горизонтальной поверхности. Сквозь сон он услышал минутное шуршание и тепло, укрывшее его, окончательно заставило его вырубиться.