Отчаянный сумасшедший

Глаза у Итана слипались, и как бы он ни старался не моргать, свинцовые веки все же смыкались. Мужчина говорил в себе в мыслях, что это всего на пару минут, ему нужно прикрыть глаза хотя бы на пару чертовых минут, чтобы почувствовать себя хоть немного лучше. Совсем скоро он находил себя глубоко спящим в неудобной, деревянной позе. Его подушкой была или деревянная вертикальная поверхность повозки, или так вовремя подставленные колени или плечо Карла. Тот, конечно, ничего не говорил, возможно, даже и не заметил пробуждения Уинтерса. Ему же это было на руку. Парочка часов сна никогда не были лишними. * И все же... проснулся он от кошмара. Своим резким пробуждением испугал не только дремлющего Карла, но и малютку Розу, которая отказывалась спать, несмотря на все милостивые уговоры Гейзенберга. — Итан! — Карл ругается себе под нос, поправляет нервно шляпу свободной рукой. — Где мы? Сколько времени уже прошло? — А ты в своем репертуаре, да? — он усмехается, мельком дребезжаще. — Сразу задавать миллион вопросов, ещё добром не проснувшись. Уинтерс молчит. Хмуро ожидая ответов на заданные вопросы. — Я понятия не имею, дружище. С собой карманных часов не имею, а Герцог слишком занят дорогой, — он кивает в его сторону, — говорит, через несколько часов езды будет поселение, там нас и высадит. Они не уверены, сколько времени прошло с того момента, как они кое-как уместились в повозке, и та тронулась с отправной точки. И сколько они провели в ней, общаясь не часто, в основном проводя всю поездку в тревожной дреме. Хотя Итан сказал бы, что дрема у Карла была очень даже глубокой, не тронутой цепкими когтями страха. Сам же Уинтерс всю поездку провел как на гвоздях, одно неверное движение, и те больно впивались в кожу. Уинтерс задумывается о чем-то своем на долгие пару минут. Отвлекает его Карл щелканьем пальцев и тем, что маячил той самой рукой перед его лицом. — О чем задумался, папа, — спрашивает он не без интереса с нотками мурчания. — Ни о чем особенном или ни о чем, что тебе нужно было бы знать, — парирует Итан и быстро отодвигается, насколько возможно в такой маленьком пространстве. Прислоняется одним боком к стенке повозки, ноги сгибает в коленях и чувствует, что все же немного соприкасается с коленом Карла. Ногу он не вытягивает. Слишком удобно устроился. Карл только молчаливо смеряет его взглядом и смотрит на девочку, та смотрит на него в ответ. Угукает себе что-то под нос, пока рука во рту. — Эй, Итан, не думаешь, что ей пора бы поесть? — спрашивает на всякий пожарный. — Думаю, ты прав. Нужно поискать что-нибудь здесь. Копошение и шум внутри привлекают Герцога. Тот решает ничего не говорить, но после, конечно же, предъявить плату за найденные товары. Он не забудет и про серебряный портсигар и сами сигареты, что сейчас хранятся в бездонных карманах плащевки Гейзенберга. На свое счастье, Уинтерс находит детское питание. От такой неожиданной находки Итан думает, что повозка, возможно, имеет собственный разум и какие-то потусторонние силы, ведь такую удачу объяснить по-другому он не может. Мысленно поблагодарив Бога, забирает найденную провизию и прячет в сумку. Он не уверен, сколько они будут жить без гроша в кармане, так что стоит позаботиться о пропитании для Розы заблаговременно. — Что это у тебя там в руках? — Карл, крепко придерживая Розу одной рукой, пододвигается поближе. Итан раскрывает руки, показывая провиант, — выглядит отвратительно, но она жаловаться не станет. — Поверь, вкус так же отвратителен — Итан вздыхает, вспоминая, как впервые интереса ради попробовал детское питание. — Давай, теперь ты пока побудешь на руках у своего папашки, — Карл поднял ее прямо перед своим лицом. Роза упустить такой момент не могла. Слишком любопытная и готовая исследовать окружающий ее мир, она тянется своими ладонями. Одна из ладоней была слюнявая, но это нисколько не смутило Карла. Роза кололась о щетину, хныкала, но не переставала Итан садится напротив Карла и застывает. Смотрит со странным чувством в груди на то, как Роза дергает Карла за его патлы. Тот шикает, а она останавливается на пару секунд, следя за реакцией мужчины и вновь дергает. В конце концов девочка смеется и в счастливом настроении ее передают в руки Уинтерсу. — Вот же, измазала меня своими слюнями, — бурчал он, вытирая щеки и подбородок. — Ты ей понравился, — Итан отвечает ему с ухмылкой, но не смотрит на Карла, полностью занятый кормлением дочери. — Если нужно было проходить процесс измазывания слюнями, то я бы отказался. Итан глухо усмехается. * Ночью того же дня Итан проснулся в холодном поту. Пробуждение его было резким, наполненное размытыми, острыми формами. Формы эти перед глазами извивались, менялись слишком быстро. Итан, охваченный волной небывалого ужаса, не мог двинуться, не мог говорить, только моргать ошалело и дышать через раз. Сердце его так и норовило выпрыгнуть из груди, раскрошив все ребра, а может, и выйти через глотку с застрявшим там комком. Такая неприятная и пугающая мысль, кажется, только раззадоривает расплывчатые тени. Те сотрясаются от смеха, сливаются в одну большую кучу. Совсем скоро мужчина находит себя крепко вцепившимся в сверток со спящей дочерью. Только она и служила той самой нитью, что держала Уинтерса на грани реальности и тревожного сна. Мужчина выдыхает, ловя себя на том, что все это время задерживал свое дыхание. Он дышит глубоко, рвано, моргает часто-часто, сотрясается от липкого страха и холодной паники. Ощущает не сразу вес прижатого, чужого тела. Он смотрит в сторону и замечает мирно спящего Карла. Шляпа его сползла вниз и валялась рядом, очки висели, готовые вот-вот упасть. С большим усердием Итан отрывает руку от свертка, разгибает затекшие, дрожащие пальцы и поправляет очки. Осторожным и аккуратным движением они вновь оказываются на носу. Он не заостряет внимание на Карле, прикрывает глаза, но сразу же открывает их. Ему не хочется вновь засыпать. Он смотрит на пустую оконную раму, за которой темнота такая же густая, как и в комнате. Прислушивается к звенящей тишине и отвечает ей своим успокоившимся дыханием и сердцебиением. Но как бы Итан ни был спокоен внешне, внутри его тревожный ком гласил о том, что за ними наблюдают. Он чувствовал на себе жадные, голодные и изучающие взгляды, и от этого ему стало не по себе. Уинтерс позволил себе осторожно положить дочь на пол, а самому подняться так, чтобы не потревожить сон Гейзенберга. На его счастье, тот не проснулся. И, взяв на руки сверток со спящей Рози, он пошел на поводу у собственной паранойи. На улице было прохладно. Он стянул с себя куртку и завернул в нее Розу, придерживая ее одной рукой. Другую он планировал занять каким-нибудь найденным орудием. Даже простая деревяшка сгодилась бы как дубинка. Медленными, осторожными шагами он передвигался вдоль стены, прислушиваясь к звукам вокруг. Тишина казалась ему обманчивой. Итан не сразу решился заглянуть за угол дома, но увидев, что тот пустовал, облегченно выдохнул. Шаги позади оказались неожиданным сюрпризом. В голове у него сотни мыслей. И каждая старается перекричать другую. Уинтерс безоружен, с дочерью на руках, как никогда уязвим. Возможно, было глупо взять с собой Розу, но поделать он сейчас ничего не мог. Оставалось только развернутся, интереса ради, посмотреть, кем же является незваный ночной гость. На плечо ему ложится большая ладонь, облаченная в перчатку. В потемках различить материал и состояние данной вещицы ему не удается, но отчего-то надежда на то, что, возможно, это проснувшийся Карл, успокаивает. Незнакомец встал перед ним, руку с плеча убирая и засовывая в карман плаща. — Вышел на ночную прогулку с дочкой? — хмыкает ему сонно Карл, вытаскивает портсигар и деловито открывает его, выуживая сигарету. — Я перепугался до чертиков, — признается на выдохе Итан. — О, так ты не бесстрашный, с головой несущийся в пропасть безумец? — с сигаретой в зубах поддевает. — Да иди ты. — Зачем мне идти куда-либо, если я уже пришел, — он слышит, как Итан нервно усмехается, следит за тем, как тот ударяется несильно спиной о стену и сползает вниз, не заботясь о грязи. Они молчат некоторое время, пока в темноте не загорается слабенький, колыхающийся огонек. — Слушай, — слишком серьезно начал, Карл, — чего ты подскочил? Неважные сны? Гейзенберг еще в повозке заметил. То, как Итан бормотал себе что-то под нос, иногда пинался, чем будил Карла. Сны Уинтерса, по всей видимости, были наполнены кошмарами, которые не собирались так просто его отпускать. Видимо, подсознание еще не слишком верило в то, что им удалось наконец вырваться в мечты о нормальной жизни. Итан ему ничего на вопрос не отвечает, а Карл принимает это за ответ. Они молчат еще некоторое время. Сигарета наполовину докурена. — Я... я проснулся из-за кошмара, — откровенничает Итан, — но и проснувшись, наткнулся на кошмар. Возможно, это был сонный паралич, я не мог сдвинуться с места. А после мне казалось, что за мной следят. — А-а-ага, — понимающие тянет Гейзенберг, — так ты встал проверить. правда ли это? Ты тот еще параноик, папаша, но, думаю, вскоре это пройдет. Должно, во всяком случае. — Вот значит как... И мне стоит поверить тебе? — До этого же тебе как-то удавалось. И Итану нечем возразить. Прошло около пяти лет. Конечно, за такой большой промежуток времени многое в этой старой развалюхе поменялось. Как и в жизни Итана. Постепенно, малыми шагами и большими усилиями они смогли превратить этот дом в лучшую версию его самого. Он стал практически уютным гнездом для проживания двух Уинтерсов и одного старого инженера, который так просто со своим делом жизни не расстанется. Карл взял постройку небольшого сарая на себя. Итан долго ворчал на мужчину, что постройка стоит слишком близко, а его эксперименты могут привести к огромным последствиям, которые могут затронуть и их дом. Гейзенбергу удалось все же заверить Уинтерса. Теперь Итан и Роза исправно просыпались в восемь утра из-за слишком громкого шума в сарае. Карл на все жалобы приводил аргумент, что у них наконец появился режим, а Итан, сейчас меньше страдавший от кошмаров, перестал проводить бессонные ночи на кухне. Но все же Карл шуметь перестал. Роза, неугомонный ребенок, стала просыпаться даже раньше прошлого. Особо не тревожа своего отца, она проводила половину своего времени, помогая Карлу таскать всякие железные находки. Гейзенберг, не оставаясь в стороне и отвлекаясь на девчонку, конструировал ей железных лошадей, однотипных, но полюбившихся Рози. Итан находил их двоих в шаткой постройке: Розу, увлеченную своими новыми игрушками, и Карла, полностью погрузившегося в создание нового изобретения. Мужчина застыл в дверном проходе. Ушедший в свои мысли, он думал о том, как сильно дорожит ими. Уинтерс бы никогда не признался Карлу в том, что он дорожит им. Возможно, потому, что это разрушило бы все их молчаливые и всеми понятные отношения. — Итан, а мы тебя и не заметили, — Карл отвлекся от работы, слабо улыбнувшись ему. — Папа, смотри, какие у меня лошадки! — Радостная девочка вскочила с места, подбегая к Уинтерсу, показывая железных коней. — Чудесные лошадки, Роза, ты им уже дала имена? — Он подхватил свою дочь на руки, рассматривая новые железные игрушки. — Пока нет, но я еще подумаю. — Хорошо. Пойдемте завтракать?