In war we trust

В доме где-то была кошачья лежанка, может и не одна. Решив потянуть время, Родольфус сознательно не использовал призывные чары. Во-первых, так он привыкал обходиться без магии. Во-вторых, хотел привести в равновесие мысли и чувства. Это-то и было ему нужно. Ещё в саду ему пришла на ум любопытная догадка, которая крепчала с каждой секундой. Кажется, его утренний сон был вещим. Разве иначе могли совпадения быть случайными? Нет, Родольфус в такое не верил. Приснившееся точно было чем-то важным, чем-то, что следовало принять во внимание со всей серьёзностью. В почти медитативном состоянии обходя комнаты и кладовые, он размышлял о том, при каких обстоятельствах приснившееся могло осуществиться. Складывал противоречивые детали сна, словно пазлы. И всё вставало на свои места. Например, ребёнок Беллы мог стать воспитанником Родольфуса, хотя сама она не могла оставаться его женой. Её кандидатура отпала сразу. Эта ведьма не испытывала симпатии к детям. Не существовало таких условий, при которых она приняла бы чужих детей, как родных. Зато Гермиона могла. Было удивительно легко представить её в роли матери и жены. Это вдохновляло надежду. Но подпитывать её следовало с осторожностью, словно излишний пыл мог отпугнуть неокрепшую ещё вероятность того, что однажды между Родольфусом и Гермионой вспыхнет взаимное чувство. Существовало так много причин, почему эта связь невозможна. Запреты, ряд из которых утратили силу. И препятствия, которые стоили того, чтобы их преодолеть. Родольфус давно был готов к любому исходу. Правда в том, что о Гермионе он думал чаще, чем следовало. Не было ни сопротивления, ни удивления. Он, —волшебник, которому внушалось с первых дней жизни, как важно сохранить чистоту рода, — до неприличия сильно обрадовался и предвкушал возможные последствия. Кажется ему предстояло воспитывать детей полукровок, в том числе ребёнка Беллы от лорда. Но главное его с Гермионой дочь. Эта босоногая девочка изменила его приоритеты и наполнила смыслом всё, что он делал. Её рождение могло перечеркнуть для него прошлое окончательно, сотворить новое будущее. И спасти его во всех смыслах. Воображение уже рисовало, как он отведёт дочь в Косой переулок за волшебной палочкой и научит первому заклинанию, как потом будет провожать её в Хогвартс. Всё становилось на свои места. Но был лишь один смущающий фактор. В реалиях сна существовал ещё рыжий мальчик, чьё появление смазывало желанную картинку. И он не мог быть сыном ни Беллы, ни Гермионы. Возможно, за дверью в библиотеку Родольфус отыскал бы не одну из них, а какую-то незнакомку. Думать о худшем хотелось меньше всего, но вставал закономерный вопрос: что случилось в этом сне с Гермионой? Кто был за дверью? Может, ответа ещё не существовало. Когда он вернулся в гостиную, она вопросительно приподняла брови, заметив перемену его настроения. Он притворился, что всё в порядке, и показал найденные вещи. — Рабастан подбирал бездомных животных, — пояснил он, поставив перед ней плоскую плетёную корзину. Вместе они застелили дно корзины пледом и уложили внутрь котят. — Теперь надо их покормить. Я приготовила немного питательного бульона, но это не заменит материнское молоко. Нужно раздобыть смесь. Она заранее разлила еду в бутылочки, а затем показала что делать. В том как бережно она держала котёнка, во взгляде из-под полуопущенных ресниц, в лёгкой едва заметной улыбке на губах и в мелодичном голосе было что-то. Она излучала ауру нежности. Невозможно было представить кого-то прекраснее и желаннее в этот миг. Потому что она была воплощением его представлений о женщине, с которой он мог прожить всю жизнь. Родольфус надеялся, что когда-нибудь она увидит в нем свой идеал. Он взял на руки своего фаворита, стараясь выполнить все её наставления. Всё равно было не по себе от того насколько беспомощным был этот комок шерсти, целиком поместившийся в ладонь. Всё это походило на семейные хлопоты. Кто-то свыше посылал знаки, и это был один из них. Сердце взволнованно стучало. Появилось чувство фатальности, как будто происходило нечто судьбоносное. Но Гермиона ни о чём не подозревала. Поэтому, когда она заговорила, в её голосе не было ни намека на торжественность: — Как ты их назовёшь? Пока Родольфус только справился с задачей, Гермиона уже накормила двух других котят. Она осторожно поглаживала их одного за другим. — Я ещё не придумал. Поможешь? Он обнаружил, на себе растерянный взгляд девушки. — Лучше ты сам. Они твои. И останутся с тобой. Вес этих слов мраморной плитой придавил надежду, напомнив о том, что явь неидеальна в отличии от снов. Родольфус не знал, задумывалась ли Гермиона вообще о будущем, и каким оно рисовалось. Но, кажется, там не было места такому человеку, как он. Так словно она не допускала мысль о совместном пути, и предпочла бы сорваться с обрыва вместо того, чтобы идти рука об руку. — Жаль, — произнёс он, — я надеялся на твою помощь. Я совсем ничего не понимаю в животных. За ними ведь нужен правильный уход. Он знал, что должен осторожно прощупать почву, понять насколько далеки представления ведьмы от его ожиданий. Но не знал как. Честнее было бы поговорить с ней открыто. Однако у Родольфуса было подозрение, что тогда шансы будут потеряны. С ней требовалось проявить больше выдержки. Гермиона задумалась о чём-то. — Ну, я подскажу, если нужно. Это не так сложно, ты быстро научишься. Ну да, конечно. Если к чему он и собирался приложить усилия так это к тому, чтобы проводить с ней больше времени. И для этого решил, что притворится бездарностью, насколько ему позволит совесть. Ей всё придётся объяснять долго и упорно. Будто разгадав этот план, она добавила: — В худшем случае ты можешь отдать их брату. — Рабастан откажется. — Почему? Ты ведь говорил, что он подбирал животных. — Да. Но это было до того, как Белла решила, что он должен отработать на них Непростительные. Милосерднее было оставить их на улице. Гермиона побледнела. — Котят можно отправить в приют. Оттуда они обязательно попадут в хорошие руки. — Нет, пусть этими хорошими руками будут мои, — он показал свои раскрытые ладони. Теперь он знал, что должен и хочет сказать. — Может, я никогда не был хорошим человеком, но я бы хотел стать лучше. И если мне придётся когда-нибудь вернуться в тюрьму, я буду знать, что пытался всё изменить. Тень мелькнула в её глазах. — Думаешь, что попадёшь туда снова? Конечно, нет. Он был уверен, что проживет счастливую жизнь на свободе. И надеялся, что она будет рядом с ним. Но сейчас он хотел спровоцировать её, заставить раскрыться ему. Так он мог оценить шанс осуществить цели. Поэтому было трудно избежать неприятную темы для разговора. Содеянное в прошлом имело свою цену. Участие в борьбе тоже ничего не меняло. Он оставался Пожирателем смерти. И если она не видела его где-то рядом с собой в грядущем, то скорее всего придерживалась этого же мнения. — Если мы добьёмся наших целей, то всё станет так, как было до возвращения Тёмного лорда. А кто ещё кроме тебя поверит мне? — Если бы это зависело от меня, я бы не позволила такому случиться. Ты помогаешь мне. — Даже если я помогаю, мои преступления сложно искупить. Придётся тебе забрать моих котят, я их больше никому не доверю. Гермиона заметно помрачнела. Он всё ещё не видел причину. Не знал, что не так. И лишь продолжал гадать, о чём Гермиона думает. — Я не уверена, что я смогу, — сказала она. — Хорошо, если мы оба выживем... Наверное, неправильно брать за других ответственность, когда нет твёрдой почвы под ногами. — Думаю, именно это придаёт сил, чтобы стоять твёрдо. Родольфус внезапно понял свою ошибку, он сделал неправильный вывод. Это не его будущее она видела мрачным. У нее не было надежды для себя. Он мог бы догадаться об этом сразу, ведь она считала, что он сможет позаботиться о питомцах в отличии от неё. Пока он строил воздушные замки и цветущие сады, Гермиона заглядывала на дно сырой могильной ямы, в которую почти добровольно готовилась спуститься. Как он мог показать ей иной путь? — Нужен кто-то ради кого это делается, — ему захотелось к ней прикоснуться. Его ладонь только сдвинулась с места. Гермиона резко подскочила. — Совсем забыла! Надо выпустить эту парочку из сумки, — сказала она потеряно и расстегнула застежку сумки с щелчком, поставившим жирную точку в разговоре. Розье высунул голову. — Можно уже выходить? Гермиона кивнула. Родольфус наблюдал за этим с досадой. При посторонних ушах обсуждать что-либо было невозможно. Всё о чём они говорили с Гермионой должно было остаться только между ними. — Знаешь, тут всё осталось как и прежде, — Розье осматривался, летая вокруг. — Помню как мы встречали Рождество в этом доме ещё мальчишками. — Я тоже это помню, — со вздохом произнёс Эван, когда Гермиона вынула его и серебряную маску наружу. — А где Беллатрикс? Почему бы ей с нами не поздороваться? Если она сейчас дома, конечно. Гермиона лишь на мгновение поморщилась при упоминании его жены. Закончить этот брак, выбрать расставание с Беллой, чтобы отдать предпочтение Гермионе — не слишком ли многого Родольфус хотел? Безрассудные и всё ещё недостижимые цели. Гермионе всё это было не нужно. Она противилась даже самому невинному предложению вместе выбрать имена питомцам, не то что о чём-то большем. Так что было и другое объяснение его невероятному сказочно-красивому сну. Самое неприятное из всех возможных объяснений. Если приснившееся ничего не значило, а совпадения произошли по воле случая. То Родольфус никогда не получит желаемое. Только время могло выявить, что истинно. *`*`*`*`* Прошла пара дней. Родольфус справлялся с кормлением лучше, чем в первый раз, поэтому Гермиона доверила ему это дело. Она сама в это время чистила мордочки и лапки котят. Родольфус рассматривал её, думая о своём. Он использовал любой повод, чтобы провести с ней время. Желая всё медленно, он находил в этом своеобразное удовольствие. Но они никогда больше не оставались наедине. — Вместо того, чтобы решать мою проблема, они с кошками возятся, — комментировал Розье. — Мы хотели бы иметь гарантии, — также заговорил Эван, — что вы выполните свою часть сделки. Ты уже обратился в министерство с прошением, Родольфус? — Я отправил сову. — Вообще-то Министерство подождёт, — сказала Гермиона. — У меня есть задумка, но нужно подготовить кое-что. — Скорее нам придётся ждать, — заметил Родольфус. — Утром пришёл ответ, что запрос будут рассматривать целых три отдела. — Три? — удивился Эван. — Это какие же? — Подразделение духов Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними. Отдел международного магического сотрудничества. А также Отдел магического транспорта. — А магический транспорт ещё зачем? — возмутились портрет и привидение. Родольфус пожал плечами. — В общем, нас ждут долгие и скучные бюрократические приключения, — он посмеялся, понаблюдав как менялись выражения лиц Розье и Эвана. — Наберитесь оба терпения. Сам он тоже хотел бы последовать этому совету. Только для него это было сложнее. Так всегда бывало, когда он знал, что не может получить желаемое по какой-то причине. Гермиона неохотно шла на контакт. Она не доверяла ему. Но Родольфус не торопился. Нужно было действовать без лишнего напора, чтобы взрастить у неё ощущение безопасности. В первую их встречу она не выделялась из серой массы. Более того, ещё месяц назад Родольфус не находил её привлекательной. Внешность у нее была заурядная и не вписывалась в каноны красоты. Но она была миловидна по-своему. На неё хотелось смотреть. Он жалел, что ни разу не остановился раньше, чтобы присмотреться к ней, наладить связь. Возможно, где-то на том этапе он усугубил её отношение своим пренебрежением. Но разве была у него возможность поговорить с ней хотя бы в палатке на краю леса? Когда он приходил, его встречали Уизли с Поттером, затмевая присутствие девушки. А она не проявляла себя, оставаясь тенью. Всё стало сложнее теперь. Не было её друзей, стоявших между ними щитом. И Родольфус явственно ощутил разницу. Теперь она обрела объём, краски и детали, у неё появился голос, аромат, характер. И чем больше Родольфус о ней узнавал, тем привлекательнее она становилась. И его тянуло к ней. Он хотел большего. Может хитростью, может лаской, может ещё чем, он не знал что будет делать. Раньше он старался игнорировать реакции тела, которые казались неподобающими, опасаясь, что это выйдет из-под контроля. И всё бы оставалось приглушено туманом неведения, но сон многое расставил по местам. Хотя кто знает, что было первично. Это сон породил желание — или желание навеяло сон. Родольфус старался не засматриваться на неё слишком долго и часто, так как в такие моменты она искала повод, чтобы избежать общения с ним. Ему оставалось только делать вид, что его нисколько не волнует ни её близость, ни внимание. — Я хотела кое-что у тебя спросить, — она протянула ему книгу. Помня её прошлую реакцию, Родольфус невзначай задел пальцы Гермионы, чтобы убедиться в гипотезе. Поспешность, с которой она выпустила предмет, подтвердила худшие опасения. Она не изменила отношение к прикосновениям. Сомнительно, что она бы подпустила его к себе сейчас. Может его она больше не боялась, но ей была неприятна мысль о физическом контакте, не говоря уже о большем. — Это ведь принадлежало Амикусу? — Родольфус перевел внимание на книгу и только теперь вспомнил что Гермиона её забрала. — Да, — щёки девушки порозовели. — Это дневник или лучше сказать учёт громких дуэлей. Посмотри. Кэрроу дотошно вёл записи. Он был одержим. — Ты нашла что-то? — Нет. Думаю, здесь нет ничего, что продвинет нас вперёд. Но я решила не делать выводов, не посоветовавшись с тобой. Может, ты мог бы изучить его записи в свободное время? — Хорошо. Я постараюсь. Родольфус открыл книгу. В комнате повисла тишина, разве что слышался мягкий писк котят и царапанье острых когтей о плед. Даже Эван и Розье вели себя тихо. *`*`*`*`* Кэрроу действительно был одержим. Он разложил дуэли до мелочей, начиная от вектора движения дуэлянтов, вплоть до магической проводимости воздушных потоков. Кроме того он записал известные характеристики использованных палочек, и сделал предположения там где о палочках было неизвестно ничего. Родольфус вчитывался в вязь подробной информации, стараясь не упустить из виду ничего важного. Амикус всей душой был поглощён делом. А ведь он всегда казался недалёким волшебником. Розье выплыл сквозь закрытую дверь кабинета. — Она приворожила тебя, — без предисловий объявил Розье. А увидев, как Родольфус устало потирает переносицу, повторил громче: — Я говорю, грязнокровка приворожила тебя. — Я услышал и в первый раз. — Скажи что думаешь. — Это маловероятно. — Маловероятно?! — Розье возмутился. Он гордо навис у края стола взмахом рук, раскидав капли призрачной крови по толстому ковру и мебели. К счастью, эта кровь не оставляла следов. — Да. Твои подозрения беспочвенны, — Родольфус кивнул и тихо вздохнул, напоследок бросив взгляд на раскрытую книгу. Если покойный Пожиратель смерти сохранил хоть частичку былого упорства, то не отступится. — Моя возросшая чувствительность говорит об обратном. Я замечаю нюансы. Для меня не секрет, что ты неровно дышишь к этой особе. Здесь что-то нечисто. — Например? — Беллатрикс нет дома, а тебя это не беспокоит. — Она живёт там, где ей нравится. И уже давно. А я не хочу обсуждать это. — Раньше ты не позволил бы грязнокровке помыкать собой, но ты попался на её уловки как простак. — Это привычка думать, что кровь определяет дурные наклонности. — Хорошо. Допустим, грязная кровь на это не влияет. Это не отменяет того, что Пенелопа приворожила тебя. Розье всё ещё называл Гермиону вымышленным именем. Родольфус понял, что ни разу не обратился к ней по имени в присутствии привидения и портрета, наверное, стоило придерживаться данной тактики дальше. На всякий случай. — Послушай, Розье. Спасибо, конечно, за бдительность, только ты не знаешь, что здесь происходило. Поэтому тебе это кажется подозрительным. Пенелопа не стала бы этого делать. И вообще назови хоть какие-то симптомы любовной лихорадки. Их нет. — Тебе кажется, — сказал Розье. — если она напоила тебя амортенцией, то ты считай пропал. — У меня нет одержимости. — Пока нет. Но знай, зелье действует строго определенное время, но сила воздействия пропорциональна количеству, — отчеканил Розье. — Когда добавляешь каплю в еду, через пару дней — две, а со временем доводишь до полноценной порции, то изменения кажутся естественными. Мы с друзьями так развлекались на досуге. Но быть жертвой уже не так весело. Родольфус не был удивлён, что Розье играл с приворотами. Это было в его характере. Но в таких играх нельзя было заподозрить Гермиону. Ей было ни к чему делать приворот. Она не желала Родольфуса. Возможно, он последний человек, который мог её привлечь. Это было неприятно, но честно. Хуже всего было то, что она упорно держала дистанцию — не так ведут себя женщины прибегающие к любовным зельям. Будь он под амортенцией это ранило бы его достаточно, чтобы толкнуть на безумные поступки. Вряд ли Гермиона хотела испытать последствия. Она умнее этого. Даже ему не приходило на ум приворожить её, а у него был повод. Но имитация чувств ему была не нужна. Он хотел другого. — Она не заинтересована во мне, чтобы пойти на такое. — Кто её знает. Может, ей по нраву дурачить мужчин. Я бы её проверил. *`*`*`*`* Посёлок в десяток домов, был погружён в предрассветный сумрак и влажный туман, что пропитал воздух. Снаружи не было ни души, но в окнах горел жёлтый свет, словно жители каждый миг ждали непрошеных гостей. Яксли снова получил донесение. И на этот раз Тёмный лорд настоял на результатах. — В каждом доме от одного до четырёх человек, — Корбан опустил палочку, — Действуем согласно изначальному плану. Ждите сигнала. Серебряный сгусток света проплыл в клубах тумана между домами. Родольфус догадывался о том, что это. Никто другой казалось не заметил. Отдельные тени Пожирателей смерти разделились и были почти неразличимы. Беспокойство просачивалось в каждом их движении, взгляде и короткой фразе. Никому не хотелось повторения прошлого опыта. На этот раз Яксли обеспечил каждого участника порталами и новыми инструкциями. Родольфус занял свою позицию. По правую руку чуть в отдалении угадывались отрывистые движения Долохова, жестами обменивавшегося с кем-то, кого Родольфус не видел. Слева ожидал сигнала Рабастан, ещё более мрачный с последней их встречи, на этот раз он отделался односложным приветствием и всем видом показывал, что не настроен взаимодействовать с братом. В последнее время он вообще был молчалив и мрачен. Над головами пронесся характерный птичий свист, которым Яксли означил момент нападения. Долохов замер. Рабастан напрягся. Родольфус постарался сосредоточиться. Палочка ощущалась продолжением руки, а взгляд был устремлен вперед. Он надеялся увидеть движение раньше остальных. Рабастан первый двинулся из укрытия к ближнему дому, Родольфус последовал за ним. Тем временем Долохов удалился в другую сторону. Внутри дома, куда они влезли через окно, их встретила убогая обстановка, присущая жилищу маглов. Рабастан проверил все помещения и нашел закрытую дверь. Повернуть ручку не получилось, замок был заперт. Напряжение витало в воздухе. Родольфус мог поклясться, что обитатель комнаты уже знает и ждёт их. Брат дал знак Родольфусу вести себя тише, но в это же время снаружи вспыхнул сущий хаос из криков и проклятий. — Сюрприз испорчен, — проворчал Рабастан, который надеялся застать противника врасплох. В этот же момент дверь слетела с петель от заклинания. Рабастан успел только махнуть палочкой, после чего был припечатан хлипким полотном в стену, однако его заклинание разорвало дверь в клочья и он сумел скрыться за поворотом, уворачиваясь от посыпавшихся на него сквозь взвившуюся пыль чар. Родольфус тоже занял оборонительную позицию. — Сколько там человек? — спросил он, гадая с кем именно придётся встретиться из друзей Гермионы. — Один. Из-за проёма в них вновь посыпались заклинания. Рабастан старался отвечать тем же, но Родольфус только отбивал атаки. Он сдерживался. Вести двойную игру становилось сложнее, он должен был драться так, как будто готов был убивать. Противоречия заставляли его сомневаться и медлить. Если эти рейды станут обыденностью, ему придётся делать то, что от него требует Тёмный лорд. Но сейчас направил усилия на то, чтобы избежать кровопролития. Он уклонялся от заклинаний и старался держаться на расстоянии. Рабастан пригнулся, когда из коридора в него полетело заклинание. Спасся от следующего отзеркалив его. Сражение становилось ожесточенней. Казалось противники были настроены решительно вывести один другого из строя, а лучше убить. Дым и пыль мешали разглядеть что-либо. Наконец, Рабастан улучил момент, когда можно было сделать паузу. Он с нажимом произнес: — Знаешь, Родольфус, мне пора сказать тебе кое-что, — он швырнул в узкий проход режущее заклинание, туда где мелькнула голова противника. — Иногда я начинаю думать, что ты лишился последних мозгов. Родольфус ничего не сказал на это. И прицелился в стеклянную колбу, которая раскачивалась на шнуре с потолка, а её свет неровно пульсировал при каждом заклинании. Во-первых, его раздражало мигание этой штуки. Во-вторых, это дало бы сражавшемуся шанс незаметно ускользнуть. Стекло взорвалось, и свет погас. — Ну, всё! Я теперь ничего не вижу, — проворчал Рабастан. — Люмос! Свет вспыхнул на мгновение, в воздух поднялась чёрная пыль и в следующий миг пространство заволокло тьмой. Они услышали удаляющийся топот. Прислушались, переводя дыхание. Рядом никого не осталось. — Я, конечно, уважаю твоё решение избегать лишней крови — похвальное качество... — проворчал Рабастан в темноте. — Но это уже переходит все границы. — Это перуанский порошок, я тут ни причём, — ответил Родольфус, прочистив горло, после того как наглотался пыли. Голос брата был ничем не лучше, немного надсадный и охрипший. — Я вообще не об этом. Просто, исходя из твоих действий, я не знаю на чьей ты стороне. Подумай хорошенько над своим поведением. И не забывай, что бывает с отступниками. Родольфус кивнул забыв, что брат его не видит. Снаружи раздался усиленный голос Яксли: — Задержите их! Родольфус поспешил на улицу, где уже рассветало. Между деревьями мелькали тени парней бегущих прочь. Уже знакомые по прошлому сражению близнецы Уизли и Лонгботтом, а с другой стороны Ли, Симус и неизвестный юноша. Все они отбивались от Пожирателей смерти заклинаниями и волшебными ловушками. Рабастан и Родольфус попытались перехватить их вместе с другими Пожирателями смерти. Остальные видимо уже сбежали через порталы, как в прошлый раз. Но эта шестерка или что-то задумала или просто успела. Кое-как они отбивались, но неизвестного юношу задело заклинание Яксли, двое других подхватили его и протащили последнее расстояние до барьера. Родольфус поднял руку, останавливая Рабастана, когда беглецы исчезли. Обернулся назад и заметил движение в окне дома, из которого они только что ушли. Там всё ещё кто-то был. Ему хотелось вернуться в дом, но он понимал, что этим только привлечет ненужное внимание. Рабастан удержал его за руку. Он рассматривал ладонь старшего брата испачканную кровью тяжёлым взглядом. — Когда это тебя задело? Родольфус вытянул рукав, чтобы скрыть повреждения, которые появились из-за того, что он колдовал: — Наверное в доме. Ничего серьёзного. Гермиона справится с этим в два счёта. *`*`*`*`* — И вы ничего не смогли? Не убили и не поймали ни одного врага, — подытожил Волдеморт. На этот раз холодную гостиную освещали лишь отблески камина за спиной лорда. Он размеренно расхаживал то в одном, то в другом направлении. Его удлиненная тень маятником пролетала над Пожирателями смерти и макушкой касалась потолка. — Кто-то предупредил их, — Яксли обдало мраком на мгновение, после чего его белая голова и чёрный силуэт вновь вспыхнули в дрожащем свете. Уже второй раз Пожиратели смерти вернулись ни с чем. Рейд обошелся без жертв как с их, так и с другой стороны. Но Тёмный лорд не видел в этом ничего хорошего. — Не удивлюсь, если вы выдали себя. Может вы растеряли свои навыки? Может вы теперь бесполезная кучка магов не достойных мне служить? — рассерженно вопрошал он, развернувшись. И его тень послушно поплыла в обратном направлении. Яксли собирался ответить, но Круцио подкосило ему ноги и прибило к полу. Так продолжалось весь вечер. Пожиратели смерти наблюдали, гадая, кто ответит за провал следующим. Родольфус видел всё это тысячу раз. Он и сам испытывал на себе эффект Круциатуса в прошлом не раз. Но сейчас он не знал, как на нём отразится эта пытка, когда очередь дойдет до него. Он боялся, что истечет кровью. Только на этот раз он сомневался, сможет ли вовремя добраться до дома. — Рабастан, — позвал Тёмный лорд, и опасения Родольфуса по поводу собственной участи отступили на второй план. — Что я приказывал тебе? Сколько мне ещё ждать? — Ведьма скрывается, милорд. Способность к метаморфомагии... — Всего лишь отговорка, — не повышая голоса произнёс Волдеморт. — Мне начинает казаться, что ты просто не торопишься выполнять свои обязанности. Ленивый почти неохотный жест палочки сопроводила алая вспышка заклинания. Рабастан успел лишь покорно склонить голову, не пытаясь никак защититься. Иначе стало бы хуже. Родольфус не дрогнул, не изменился даже в лице, но внутри у него всё оборвалось и скрутило горячим тугим узлом, выжигая пустоту. В конце-концов это всё случилось по его вине. Это он попросил брата не искать Тонкс. Зачем? Ответ очевиден. Ради Гермионы. Он почувствовал неожиданную тяжесть справа. И обнаружил Беллатрикс, которая пришла посмотреть, что происходит. Она опустила голову на его плечо, странно, он не ощутил запах её духов при приближении. Её рука накрыла его пальцы, сжавшие палочку. — С тобой будет то же самое, — прошептала она вкрадчиво. — Вот уже несколько дней Повелитель сердится. Хотел наказать тебя. Но я умоляла его не делать этого, — тон благодетельницы, вызвал у Родольфуса смесь чувств, в которых не было ничего общего с благодарностью. В этот миг Рабастан закричал. Родольфус не посмотрел в его сторону. Не мог себя заставить себя повернуть голову, потому что тогда эта картина отпечатается в сознании навсегда. — Выполни задание, — почти только губами сказала Беллатрикс, приподняв голову, — если не хочешь оставить меня вдовой. — Я не могу этого обещать, Белла, — вторил он также тихо, его шепот перекрыли крики, в которых нельзя было узнать голос Рабастана. — Придумай что-нибудь. Я знаю, ты можешь, — она высокомерно приподняла бровь, словно другого исхода и не ожидала. — Знаешь, это становится утомительно, слушать его крики раз за разом, когда он совершает ошибки. Хоть ты не ошибайся. — Что значит раз за разом? Родольфус отпрянул от неё. Конечно, такое случалось раньше и с Рабастаном и с ним самим. Но Белла говорила не о том что давно прошло. Поведение брата во время рейда вдруг обрело иной смысл. — Будь осторожен в Запретном лесу, — прошептала ведьма и обошла Пожирателей смерти по кругу, чтобы подойти к Волдеморту. Она смотрела, как Рабастан хрипло дышал, в паузе между заклинаниями. Уголки её накрашенных губ дёрнулись вверх. *`*`*`*`* Когда Рабастан исчез в камине, расположенном в вестибюле, не пожелав разговаривать ни с кем, Родольфус последовал за ним, но не успел переместиться. Камин закрылся для посещений. Пришлось возвращаться домой. Родольфус появился в гостиной раздираемый чувством вины. — Тогда Грозный глаз прогнусавил: «Бросай палочку, Розье, тебе от меня не укрыться!» — Розье сопровождал свой рассказ театральными ужимками. — Но звучало это так нелепо гнусаво, нос-то я ему уже покоцал. Так что я не сумел сдержаться. Заржал, как бешеный конь. Мерлин свидетель... Гермиона сидела на диване и глядела на него исподлобья. Время от времени вздрагивая, когда капли прозрачной крови долетали до неё при особо порывистых движениях привидения. Тонкими пальцами она рассеяно поглаживала котят, которые лежали у неё на коленях. Как только она заметила, что Родольфус вернулся, тут же потеряла интерес ко всему остальному и переложила котят в лежанку, чтобы подняться на ноги. — Привет, — всё, что она сказала. Розье подлетел вперёд, разглядывая Родольфуса. — Долго же тебя не было. Пенелопа места себе не находит. Всю ночь здесь просидела. Гермиона закатила глаза и скрестила руки на груди. — Конечно, ведь ничего хорошего от нападения Пожирателей я не жду. — А мы тут рассказывали как нас Авроры ловили. — Он думает, мне интересно скольких людей он покалечил, — возмущённо вставила Гермиона. На секунду показалось, что она напугана всем этим. Она поджала губы: — Ты ранен? Что с тобой? Почему ты молчишь? Она всё ещё старалась держать дистанцию. И не сдвинулась с места, но в её позиции читалась неуверенность. Её глаза скользнули по телу Родольфуса. Наполнились эмоциями. Беспокойством, может быть. Он внушил себе, что ей не всё равно, но, наверное, ей важнее было не покалечил ли он кого-то из её друзей. Из-за неё он потерял границы и действовал бездумно. Он подставил родного брата под удар ради неё. А она воспринимала это, как должное. — Спасибо, со мной всё отлично, я справлюсь сам, — бросил он. Гермиона возразила: — Мне кажется, тебе не помешает моя помощь. Ты истекаешь кровью. — Глупая женщина, Лестрейндж целитель. Тебе ли тягаться с ним, — проворковал Розье так словно разговаривал с умственно отсталой. Гермиона обдала его холодным взглядом и решительно указала рукой на диван, где сама сидела до этого. — Я займусь твоими повреждениями. Сядь, — непреклонно потребовала она. Родольфус покачал головой и направился к бару едва не задев её плечо. Он в последний момент передумал, не желая, чтобы его действия выглядели как обида или ещё что-то подобное. — Я что-то сделала тебе? — едва слышно спросила она. Родольфус думал, что сказать, ровно столько, сколько времени занимало наполнить стакан виски почти до краёв. — Ты предупредила своих дружков о нападении, — он поднял стакан, но не спешил пить, потому что заметил в преломлении света её отражение. — В прошлый раз ты послала сообщение Нимфадоре. И сегодня я видел Патронус. Он выпил всё до капли, представив, что она растворится в воздухе тотчас же, как закончится алкоголь. Вместо этого она фыркнула, будто насмехаясь: — Это была выдра? Если нет, тогда ты зря разбрасываешься обвинениями. Конечно, она приближалась к нему только, когда была готова к битве. Как сейчас. Потому что злилась. Потому что никогда по-настоящему не боялась, что он сделает с ней что-нибудь плохое. Или потому что ей было всё равно. Если она не жалела себя, жалеть других ей ни к чему. Главное, что функцию свою он выполнял, и неважно какой ценой. Она собиралась растоптать всё только бы дотянуться до своих врагов слабыми руками, чтобы тайком их придушить. И его заодно, заставив задыхаться от противоречий растущих внутри, пока он смотрел ей, застывшей на расстоянии вытянутой руки, в глаза. Должно быть Розье говорил об этом. Об удушливом чувстве стискивающем с каждым днём всё сильнее. — Я не в настроении с тобой спорить. Он пытал моего брата, если тебе интересно. Из-за тебя. Ты хотела защитить Нимфадору. Но теперь Рабастан расплачивается за это. Неважно послала ты Патронус или нет. Она опустила голову на секунду, её щёки залило краской, но затем она подняла пылающие обидой глаза к нему. — Нет, Родольфус. Я тут ни при чём. Не моя вина, что ты и твой брат Пожиратели смерти. Это единственная причина почему ты страдаешь. И не говори, что раньше всё было хорошо. Я знаю, что Реддл не делает различий, когда дело касается пыток. — Откуда тебе знать? — Родольфус с шумом поставил пустой стакан. — Драко пытал Долохова и Роули по его приказу, разве нет? — до издевательского тона оставалось совсем немного, правда она всё же сдержала себя. — Пытки были и раньше. Уверена ты и сам проходил через это множество раз. Родольфус спросил уже более требовательно: — Откуда? — повторил он и шагнул к ней, пока не понимая, что собирается сделать. Ей пришлось отступать. — Откуда ты это знаешь? — Гарри, — она тряхнула волосами, будто пытаясь прогнать непрошенные воспоминания, что-то вдруг заняло её мысли, что-то заставившее её погрузится в себя, позабыв обо всём остальном. — Он мог подсмотреть, когда Реддл терял контроль. Каждый раз видел его глазами. Она безвольно отвернулась от Родольфуса, прошла к дивану и села. — Прости, что из-за моей просьбы твой брат был наказан, — с усталым вздохом сказала она. — Не буду отрицать, я бы очень хотела, чтобы это был мой Патронус, но клянусь, это была не я. Наступила пауза. Родольфус понимал что возможно зря обвинил её, но он не мог объяснить себе, кто ещё мог предупредить армию Дамблдора о нападении. Если бы хоть один человек был пойман или убит, эта миссия не была бы столь провальной. Рабастан не получил бы наказания. Это было эгоистично, но он бы выбрал благополучие брата, наплевав на всё. И всё же она была права. Её вины не было в том, что Тёмный лорд позволял себе пытать последователей. Рабастан выдерживал и худшие вещи. И по словам Беллы выходило, что это повторялось последние дни. Родольфус не знал как, но должен был прекратить это пока это не навредило никому. — Я волновалась, — проговорила Гермиона тихо. От этих слов, а может оттого, как они были сказаны, Родольфус почувствовал, как злость сменилась чем-то обволакивающим. Он хотел верить ей. — Помоги мне, — попросил он, подозревая, что это звучало слишком умоляюще. Он больше не хотел отталкивать единственного живого человека, готового в любой момент прийти на помощь. Ему нужна была её забота сейчас. Это единственное, что он мог получить от неё по доброй воле. — Тебя определенно есть чему учить, Пенелопа. Ничего то ты не умеешь, — Розье комментировал манипуляции ведьмы, глядя осуждающе. — Магией пользоваться так и не научилась? Пока девушка обрабатывала раны Родольфуса, внутри него бурлила смесь чувств. Боль растопило теплом. *`*`*`*`* Он хотел выспаться, а сон не шёл. Эта усталость уничтожила остатки здравомыслия. Заперевшись в спальне, измождённый бессонной ночью, но взбудораженный вниманием девушки, он оказался во власти непрошеных фантазий. Гермиона не обязана была о нём волноваться. Не должна была ждать у камина всю ночь. Этим она заставляла надеяться на большее. Если вначале он злился, то теперь вслушивался в чувства, которые не мог контролировать. Стоило прикрыть веки, в сознании вспыхивал влекущий образ. Свет мерцал в глазах Гермионы, склонившейся над ним очень близко. И он хотел освободить и её и себя от одиночества. На её месте должна была быть Беллатрикс, беременная от него. Но всё перевернулось с ног на голову. Это казалось настоящим. Он не размышлял над предположением Розье, но сомнения были брошены в благодатную почву. Сегодня они пробились первыми ростками к небу, заставив Родольфуса говорить и делать то о чём он теперь жалел. Он был готов на что-то что могло привести к ужасным последствиям. Просто потому что больше не доверял. Розье ведь этого и добивался. Хотел, чтобы Родольфус потерял самообладание. И чёрт знает что случится, когда ростки окрепнут и дадут плоды. Нужно это прекратить. Гермиона не из тех кто сдаётся без боя. Одному Мерлину известно чем всё могло обернуться, может они бы поубивали друг друга в процессе ссоры. И всё же. Больше Родольфус не мог отмахнуться от подозрений и был только один выход, чтобы разрешить этот вопрос раз и навсегда. Большинство приворотных зелий пудрило мозги, лишая разум связи с реальностью. Амортенция действовала тоньше. Привороженый мог сохранять рассудок и понимать всё, кроме одного; растущее наваждение сжигало и меняло личность. Хуже всего было то, что Родольфус не мог определить, что чувствует. Это точно была привязанность. Плюс вожделение. Ему всегда казалось, что его тяга к Гермионе уходила корнями в неудовлетворённость. Поэтому тело просило близости. С этим нельзя было бороться. Возможно, будь на месте Гермионы любая другая женщина, ничего не изменилось бы. Просто именно она находилась рядом и была достаточно миловидна, чтобы провоцировать желания. А приворот должен был имитировать сильные чувства. Если бы Родольфус увлёкся Гермионой слишком сильно, то заметил бы это. В этом плане с ним всё было в порядке, просто он был достаточно долго одинок, чтобы оказаться в ловушке плотского желания. Но что если он просто не замечал за собой странностей? Это могла быть самонадеянность, которой он всегда отличался по мнению отца. Родольфус просто не мог знать наверняка. Амортенция не оставляла место критическому мышлению. Но Родольфус хотел доказать самому себе невиновность Гермионы. Чтобы Розье больше никогда не смог посеять раздор в их отношениях. Чего бы тот ни добивался, Родольфус не хотел чтобы это испортило единственное хорошее в жизни, что у него появилось благодаря Гермионе. Это заставило его всё-таки спуститься в лабораторию. Там в кладовой хранились противоядия. Выпить антидот было единственным решением, чтобы поставить в этом вопросе точку. Он не знал как почувствует себя если влечение остынет, стерев всё что грело его в последнее время. Он ещё не придумал, как поступить, если Гермиона действительно опоила его. Но надеялся до последнего что этого не случится. Она была в лаборатории. Склонилась над котлом. Кудри вились сильнее, вбирая влажные пары. Закатав рукава, ведьма возилась с ингредиентами. Её руки порхали, словно в выверенным танце, то орудуя ножом, то помешивая варево. Гермиона была так вовлечена в процесс, что не замечала ничего вокруг. Родольфус хотел возобновить общение как прежде, хотел чтобы она изменила свое отношение. — Что ты варишь? — Оборотное зелье. Моё кончилось. Но мне не хватает шкуры бумсланга и сушёной златоглазки. Ты не знаешь, где можно без проблем достать ингредиенты? — В Косом переулке есть лавка в которой есть всё для сложных зелий. — Хорошо. Кстати, я сварила для тебя зелье восстановления крови, — сказала она между делом. — Возьми с собой. Я зачаровала стекло, чтобы оно не разбилось. Еду она не готовила. Значит, для опоя она могла использовать только это зелье. Другого способа не существовало. Родольфус оценил цвет и консистенцию под прозрачным стеклом: густая тёплая жидкость, красный оттенок без намека на перламутровый блеск. Что ж, скоро он поймет, кто прав. Он или Розье. К сожалению, проверить, что она туда добавила, нельзя, пока она варит Оборотное. Но пожалуй антидот сотрёт любое искусственное очарование. А для чистоты эксперимента придётся переждать какое-то время и не пить зелье восстановления крови. Ладно, оно того стоит. Ему не впервой испытывать неудобства. Он прошел мимо девушки к кладовой. Быстро отыскал нужный пузырек с антидотом и, пока она не видела, выпил горькую жидкость, призванную отрезвить от наваждения. Ничего не ощутив, он посмотрел на Гермиону. Она повернулась спиной. Бесформенный свитер и штаны висели на ней, но под ними всё ещё угадывались очертания женственной фигуры. Густые волосы совсем не напоминали воронье гнездо. А двигалась она хоть и без тягучей грации, но с лёгкостью и свободой, что производило приятное впечатление. По крайней мере в ней не было ничего по-настоящему отталкивающего, как и чего-то сверхъестественно чарующего тоже. Драко был только отчасти прав — она была обычной. Но всё же что-то заставляло Родольфуса всякий раз рассматривать её с жадностью вбирая каждое движение, каждый вдох. — Так что ты искал? — спросила она и на миг оставила котёл без внимание, чтобы обернуться. Он встретил её взгляд и понял, что антидот не работает. Хотел бы он обрадоваться, но может быть противоядию требовалось время, как и большинству других зелий. Ведь амортенция действовала скрытно, набирая обороты постепенно. Тогда лучше выдержать хотя бы несколько часов, и всё станет понятно. — Ничего особого, хотел посмотреть, что взять с собой к следующему заданию лорда, — сказал он довольный тем, что пока его ощущения доказывали его правоту. — Хорошо, — рассеяно ответила она, отворачиваясь. — А что за задание он тебе дал? Только не подумай, что я это для друзей пытаюсь выяснить, — проворчала она, в её словах звенели нотки обиды. Родольфус знал что в этом нет нужды, но прихватил ещё один антидот, чтобы усилить эффект, и принял залпом. Так у сомнений не останется ни единого шанса, и тогда он вырвет их как сорняки и сожжёт. Оставалось ждать. — Он хочет чтобы я кое-что раздобыл у кентавров в Запретном лесу. Ветвь с волшебного дерева. — Ты имеешь ввиду украсть? — Одолжить, попросить, украсть... не знаю. Он не уточнил деталей. — Пойдёшь один? Разве ты не возьмёшь с собой других Пожирателей смерти? — Если я приведу с собой толпу, нас легко заметят, — он говорил это и думал о том, что может быть не вернётся, тогда уже будет неважно, если он был под зельем или нет. — О, ну, в одиночку ты будешь максимально незаметен, конечно же. Кентавры же слепые и глухие, и не знают лес, как свои пять пальцев. У тебя есть возможность отказаться? — Нет. — Неудивительно, — её голос стал твёрже. — Ответь честно, Реддл смерти твоей хочет? — Похороны ему не нравятся. — Ну да. Ты должен пожирать смерть, а не становиться её десертом, — как же забавно она неистовствовала. Приворот или нет, а ему было хорошо от мысли, что его участь волнует её. *`*`*`*`* Родольфус стоял у витрины с готовыми приворотным зельями. Каждое имело свои признаки. Внешний вид, запах и консистенция — они будто кричали о своем назначении. И ни одно не могло бы запудрить мозги так искусно как это делала амортенция. Соединить любовное зелье с другим, не потеряв свойств, требовались незаурядные способности в зельеварении и в алхимии. А Гермиона обладала многими талантами. Если бы перед ней встала задача, она бы справилась. Он думал об этом с ноткой восхищения. Родольфус собирался покинуть лавку, подальше от плотного душного воздуха, узких проходов между стеллажами, низких потолков сплошь обвещанных засушенными травами. — Я бы семь раз подумал перед тем, как привораживать Беллатрикс, — услышал он тяжёлый вздох Северуса Снейпа, вышедшего из-за стеллажей и преградившего проход. — А вообще, любовные зелье лучше варить своими руками. Так надёжнее. Родольфус сохранил лицо, хотя мысленно представил, что ломает Снейпу его и без того крючковатый нос. Искушение позволить этой мысли мелькнуть на поверхности сознания была велика, но он сомневался стоило ли показывать, как неприятна оказалась эта случайная встреча. — Слишком много мороки. А я не любитель стоять у котла. — Жаль, что твоя жена об этом забыла. Я заметил, что мои зелья — а они мои, я их узнаю среди сотни таких же — перекочевали в новые сосуды. Во всяком случае, ты поступил благоразумно. Моё зелье качественнее, чем купленное с рук дешёвое варево, которым ты её поил в прошлый раз. — Кто я такой, чтобы отказывать жене? Я даю ей то, чего она хочет. — А хочет ли она, чтобы её обманывали? — Возможно, ей было бы приятно о таком узнать, — Родольфус пожал плечами. — Ты не представляешь, насколько. Беллатрикс бы порадовалась тому, что он лжец. Так совесть, которая всё же у нее имелась, не так мучила бы её. Она бы почувствовала себя в разы лучше, если бы он ей однажды изменил. Или если бы Родольфус оказался лицемером скрывавшим свои истинные поступки. Пока он не оправдывал ее ожиданий, не давал себя скомпрометировать и не позволял себе лишнего. Он тщательно скрывал всякую ложь. Так повелось с самого начала. Снейп скривил губы. Он-то знал, кого вынашивала Беллатрикс. Доверие Тёмного лорда открывало перед ним двери. И он чувствовал себя свободно, когда совал нос не в своё дело. Ему было плевать, что Родольфуса задевает эта тема, и он видимо считал, что это нормально. По крайней мере, он никогда не показывал, что находит происходящее аморальным или оскорбительным. Как будто так и должно быть. Его-то это не касалось напрямую. Будь у зельевара жена, Родольфус с удовольствием посмотрел бы на его реакцию. Но жены у Снейпа не было. К тому же отыскать вторую такую ведьму, как Беллатрикс, было затруднительно. — Не знал, что всё так плохо. Мне казалось, она получила твоё благословение. — Чего ты хочешь? — рассердился Родольфус. — Эта беседа не имеет смысла. — Я хотел предложить помощь, — Снейп сделал паузу. — Ты мог бы самолично наблюдать процесс изготовления. Тогда ни у кого больше не останется ко мне вопросов. А ты убедишься, что её самочувствие не моя вина. Всего один вечер. В твоём доме, видимо, есть полноценная лаборатория. Я даже готов помочь тебе с Оборотным зельем тоже. — С чего ты вообще взял... Снейп прервал его жестом: — На свете не так много зелий, в которых используется шкура бумсланга и сушёные златоглазки. На самом деле лишь одно. — И давно ты за мной следишь? — Родольфус приподнял бровь, как-то иначе Снейп не мог узнать, что именно он купил. — С того момента как ты переступил порог лавки. Не подумай ничего плохого, ты можешь рассчитывать на мою помощь. — Я подумаю, — ответил Родольфус. — Но раз уж ты хочешь помочь, я дам тебе такую возможность. Взгляни. Родольфус вынул из кармана зелье сваренное Гермионой. — Зелье восполнения крови, — мгновенно определил Снейп. Он чуть встряхнул бутылочку, затем вынул пробку и понюхал. — Идеально, мои студенты получили бы превосходно и десять очков. Сам варил? — Нашел в кладовой, — уклончиво сказал Родольфус, — хотел узнать не испортилось ли. — Нет, не испортилось. — И примесей посторонних нет? — Не думаю, — ответил Снейп. — Если хочешь, я перепроверю и пришлю сову. Родольфус знал, что это будет ему стоить ответной просьбы в будущем. Зато у его выводов появится неоспоримая доказательная база. — Что ж, значит буду ждать. Ну, а сейчас мне пора. Он коротко кивнул, прощаясь и вышел на улицу. Поднял ворот повыше, повеяло леденящей прохладой, словно поблизости разгуливал дементор. Не удивительно, если это окажется правдой. Пройдя немного по улице, Родольфус провернулся в воздухе. *`*`*`*`* В лаборатории всё ещё варилось зелье, но Гермионы там не было. Оставив ингредиенты на столе, Родольфус отправился искать её. Ещё в коридоре он услышал крик. Рука сама потянулась к палочке. Он ворвался в её комнату, готовый к худшему. — Оставь меня в покое! Уходи! — крик этот сопровождался хлопком и странной возней. Родольфус не сразу увидел ведьму. Но скоро заметил как тонкие пальцы до белизны придерживают створку шкафа, которая никак не хотела закрываться. Гермиона выглянула наружу и тут же бросила какую-то тряпицу. Розье плыл по воздуху неподалеку. — Я всего лишь привидение, — сказал он с видом оскорблённой невинности. — Меня давно не интересуют дела мирские. Он конечно лгал, так как Родольфус запомнил его предложение адресованное Гермионе, когда они только встретили его. Она это тоже помнила, потому что метнула в его сторону заклинание. Привидение увернулось. — Что тут творится?! — Он подглядывает, — пожаловалась Гермиона, едва сдерживаясь чтобы не сорваться на визг. — Это преувеличение. Мой интерес невинен и чист! Родольфуса захлестнула тёмная пелена. — Уходи, — сказал он. — Я не сделал ничего дурного, — возразил Розье, но провалился под пол. Гермиона смотрела на то место откуда он исчез, ожидая новое появление. Она чуть сильнее приоткрыла дверцу шкафа, сначала оттуда для опоры высунулась стройная нога, а затем и сама Гермиона, оглядывая комнату по углам. Родольфусу открылось, что на ней было лишь полотенце, в которое она кое-как завернулась, чтобы не светить наготой. Влажные волосы прилипали к плечам. Это было искушающее зрелище. Пришлось выравнивать дыхание усилием воли и успокаивать себя пустыми обещаниями. Заметив его взгляд, Гермиона покраснела и вновь скрылась за дверцей. — Не мог бы ты выйти? — из шкафа донёсся её приглушённый голос, в щели между створками сверкнули глаза. Родольфус кивнул, а затем прочистил горло, не доверяя собственному голосу: — Да, хорошо, — в общем-то он всё ещё мог внятно ответить ей, не выдав эмоций, — я просто хотел сказать, что раздобыл ингредиенты и оставил в лаборатории. *`*`*`*`* — Не понимаю! — возмутился Розье. — Как это она провернула? Что-то меня не пускает внутрь. Могла бы хоть выслушать. Я был деликатен. — Неужели? — Родольфус глотнул вина и отрезал кусок бифштекса с кровью. — Конечно! Я стараюсь внести какой-нибудь вклад в дело, — Розье опустил лицо в тарелку протухших продуктов, прикрытых непроницаемым колпаком, чтобы запах не распространился. — Великолепно, — протянул он, прикрыв глаза. — Ты вернул меня к жизни. Родольфус хмыкнул, продолжая разрезать и тщательно разжёвывать еду. Утром прилетела сова от Снейпа. Зелье сваренное Гермионой не содержало посторонних примесей и, по мнению зельевара, было образцовым по качеству. Не было никакого приворота. Глупо было подозревать Гермиону в таком подлом поступке. Привороты и романтические чувства скорее всего не входили в список волнующих её тем. Плюс его невинный сон о семейной жизни не мог быть навеян зельем. Если бы он подвергся воздействию, то его сны обрели бы более откровенный характер. Родольфус злился на себя. В некоторой степени он хотел переложить на ведьму ответственность за то, что терял контроль. Не самый благородный поступок. Но теперь он не мог отрицать, что это его желания, его чувства, его решение помогать ей. Только на нём лежит ответственность за всё. Это он вовлёк Рабастана, не предупредив о последствиях. Точно также как в прошлом лично привёл его к Волдеморту, и не вмешался когда Белла пыталась сломить его волю. Наверное, нужно поговорить с братом и объяснить всё, чтобы он знал, что происходит и сделал свой выбор. Гермионе это не понравится, но он желал избавиться от неопределенности. Пока он боролся с ветряными мельницами из-за глупых сомнений в её честности, время утекало безвозвратно. Уж лучше бы он сделал что-то значимое. Если он хотел что-то поменять, нужно было действовать сейчас. Смотреть на перспективу и шагать вперёд продуманно и осторожно, с филигранной точностью просчитывая ходы. И обязательно держать в голове истинную цель. Только тогда он добьётся своего. — А всё-таки... Попробуй уговорить Пенелопу впустить меня. Я ведь помочь хочу. Я должен знать чего она добивается. — Но ты не должен подглядывать, когда она принимает ванну или переодевается ко сну. Теперь Родольфус не мог с уверенностью сказать, чьи интересы защищает — её или свои. Мысли о ней заставляли его кровь бежать быстрее. Его влекло к ней. Может, потому что он изголодался по ласке. Может потому что так было предопределено свыше. Может ещё по какой-то причине. Он ощущал, как внутри разгорается пламя решимости. Нити размышлений сплетались в сложный узор паутины, в которые он ловил каждую улыбку, неосознанные проявления нежности в ее действиях, движениях, в тёплых глазах, в мгновениях, проведенных вместе. Он понимал, что должен воссоздать каждый штрих картины будущего. Каждое слово, каждая деталь должны быть тщательно продуманы, неспешны, чтобы раскрыть эту тягу. В нём самом просыпалась смесь из влечения, осторожности и беспощадного расчета. Он осознавал, что выбрал сложный путь. — Ну, нам есть, что обсудить. Разве нет? Если она плещется в воде, это не повод откладывать дела... — У тебя впереди вечность, мог бы проявить уважение. — Ты ничего не понимаешь, Родольфус. Моё-то время может и вечное, но не ваше. Я должен знать тонкости, не могу я помогать вслепую. В будущем это будет важно. А будущее строится уже сегодня, — Розье умел быть очень убедителен, потому что в чём-то был прав. Взяв в руку бокал, Родольфус вздохнул. Против воли его мысли обратились ко сну. Вот на этом самом столе бегала его дочь. Его и Гермионы. Наверное, он сошел с ума, но кто мог помешать ему мечтать? Какая-то сила показала ему возможность. Если кто-то свыше ждал от него выбора, то пусть уже поймет, выбор сделан. Нет ничего проще. Родольфус знал чего хочет. Пусть только попробует кто-нибудь встать на его пути к желанному будущему. Пожалуй, остановить его могло только одно обстоятельство — если Гермиона отвергнет его. Но никто не отменял элемент игры. Его захватил азарт. Хотелось узнать сможет ли он добиться того чтобы она изменила отношение. Оставалось думать, что ему делать. И понять насколько далёким будет этот путь. Для начала было бы более чем достаточно, хотя бы подкинуть ей идею. Дальше выбор был бы за ней. Она могла выбрать его или отвергнуть. Но он был оптимистом и уверен что рано или поздно очарует её. Он просто не верил что не сумеет пробиться сквозь толщу льда. Да он был растерян, зол и всё ещё не знал как быть, но в глубине души у него была уверенность, что не может всё закончиться плохо. Безрассудный оптимизм был его опорой. И одновременно его снедало сомнение, что он обманывает сам себя. — Это несправедливо, что ты можешь к ней свободно заходить, а я нет. — Попробуй пролететь сквозь стену, — предложил Родольфус, — это должно сработать. Ты говорил, что нет такого места, куда привидение не может проникнуть. — Я так думал, — проворчал Розье. — Эван говорит, она использовала магловскую магию. Родольфус чуть закашлялся, услышав это. — В этом нет ничего смешного. Маглы те ещё выдумщики, если верить Пенелопе. Они зовут это технологиями. — Тебе откуда знать? — нахмурился Родольфус. — Да, так Пенелопа обронила на днях. Может, когда сидела в ванной. А что? — невинно спросил Розье, делая вид, что нашел что-то у себя на ногтях — Родольфус вдруг осознал, как эта привычка бесила. Ничего не ответив, Родольфус встал с кресла. На этот раз он прихватил с собой только свою тарелку и бутыль с вином, потому что сегодня не хотел пить воду. Ничего не сказав, он отправился наверх в комнату Гермионы. Пускай Розье наслаждается гнилым ужином и уксусом в одиночестве. Его встретила всё та же гротескная фигура, в которую превратилась дверь, хотя теперь она покрылась зелёными игольчатой листвой. Он махнул рукой, заставив дверь открыться и вошёл в комнату. Гермиона сидела в кресле, читая книгу. — Привет, — сказал он и расположился за столом без приглашения. — В чем дело? Неужели Розье и тебя достал? — спросила она с жалостью. Кажется она не спустилась ужинать на этот раз из-за привидения, а не потому что Родольфус опять сделал что-то не так. Поэтому он согласился с ней: — Не то слово. А ты почему здесь? — Меня отталкивает вид его "деликатесов". К тому же, последние дни он безвылазно торчал здесь. Я уже не знала как его выгнать. Как хорошо, что Тарси заколдовал комнату. Мне теперь спокойнее. Ожидаемо, что Гермиона приписала это в заслуги домовику. Родольфус только поддакивал. Розье перешёл все границы. Она была единственной женщиной на всю округу, а он любил женщин. Родольфус разозлился. Поэтому путь в комнату Гермионы для привидения был навечно закрыт. По всем правилам Родольфус был главой рода. Раньше он не задумывался об истинных привилегиях своего положения. В доме всё подчинялось его воле. Домовик стал осмысленно вести хозяйство и готовить отличную еду, когда его хозяин вспомнил о своих потребностях. — Я думала о твоём задании. Каков твой план? — Пойду в лес, найду поселение кентавров, возьму, что мне нужно и сразу уйду, — Родольфус пригубил вино. Его план сводился к одному: выжить. Но она наверняка хотела услышать более развернутую версию. — Если честно, не внушает доверия, — заметила она. — У меня есть время, чтобы всё продумать. Может, предложу кентаврам сделку и выменяю ветвь на что-то нужное им. Акромантулы не поделили с ними территорию. Может, если разрешить этот конфликт... — Так и вижу, как мы пойдём в паучье логово просить перемирия. Их глаза встретились. Между ведьмой и волшебником воцарилось напряжённое молчание. — Ты не пойдешь со мной, — прошептал Родольфус. — Я встречала кентавров, — сказала она с фальшивой бравадой. — Знаю, чего ждать. Может быть они вспомнят меня и пойдут навстречу. Он почти физически мог ощутить что не пробьёт эту стену упрямства. — Хочешь помочь делу Тёмного лорда? Я запру тебя здесь и заберу палочку, — сказал Родольфус. Это было странно, что теперь ему захотелось обидеть её как-то или оттолкнуть, чтобы обезопасить от опрометчивых поступков. Но он подозревал, что она отправится за ним тайком, а это было бы ещё хуже. Гермиона продолжала сверлить его взглядом. — Кто будет бороться с Тёмным лордом, если мы оба погибнем? Розье? Ты должна остаться. Он надеялся, что это остановит её, но ошибся. — Чтобы потом гадать, стал ты лакомством пауков или тебя закидали стрелами гостеприимные кентавры? — она спросила ехидно. — Нет уж. Я не могу просто сидеть, гадая жив ты или нет. Эти слова почти обезоружили его. Он не знал, что сказать.