Влюбиться в него — исход фатальный

Я сидела на мягкой нескошенной траве, процветающей вдоль склона, смотря на уже потухающие лучи закатного солнца. От нежного сырого ветерка руки покрылись мельчайшей дорожкой мурашек, пробуждая во мне взбудораживание. Я томно выдохнула. Пока просидела в этом тихом пустынном месте, мне пора было возвращаться в ту самую душную комнату, где уже около полутора часа наверняка ждала меня соседка, ну или, может, ускакала к своему ебырю, кто знает? Отряхнув пижамные штаны, в которых я выбежала на перекур, одернула задравшуюся футболку и отправилась «домой», попутно пиная мелкие камушки. К моему удивлению, соседки не оказалось в комнате, а странно, ведь я точно была уверена, что Мими с больной головой никуда не пойдет. Видимо, я ошибалась, хотя мне ли не плевать. Я быстро переоделась в пижаму, включила на ноутбуке Netflix, открыла попкорн, приглушила свет — отличная обстановка, чтобы расслабиться перед сном, а самое главное, в полном одиночестве. Но не прошло и пятнадцати минут, как в дверь постучали и через долю секунды начали сильно дергать за саму ручку. «Начинается». Злая и уставшая, я поднялась с постели, и на какой черт я закрывалась? Только успела повернуть замок, как в комнату влетел рыжеволосый парень. — Что случилось? — цокнула я от недовольства, держа в руках большую миску с попкорном. На лице у него была полная тревожность. Он мигом вскочил в комнату, начиная ходить по ней туда, сюда, обратно. Я заметно напрягалась, вытащив руку из миски с едой, подошла к Ади и положила свою ладонь ему на плечо. — Эй, все хорошо? — его глаза были похожи на битый хрусталь. Он нахмурил брови и засунул руку в миску. — Поехали прокатнемся? — парень вытащил руку, подбрасывая и ловя ртом пару попкоренок. — Куда? — без каких-либо колебаний спросила я, отчего Ади тут же усмехнулся. — Собирайся, язвочка, — он нелепо прыгнул на кровать, став разглядывать ноутбук. — Пока ты не скажешь куда, я не сдвинусь с места! — О боги, Вики, мы просто прокатнемся, пожалуйста, — в его голосе послышались нотки усталости, я не стала спорить, а ринулась к шкафу. Нацепив на себя первую попавшуюся футболку, я надела джинсовую мини-юбку и сделала пучок. Образ вышел достаточно простым и повседневным — то что нужно для вечерней прогулки, а точнее, поездки. Ади оглядел меня с ног до головы и оценивающе кивнул. Мы вышли из комнаты и заперли за собой дверь. Солнца уже не было видно, лишь угасающий закат бледно-оранжевых лучей виднелся в дали. Мы шли по дорожке, пробираясь сквозь спортивные освещенные светом фонарей площадки, Ади мотылял связкой ключей и что-то бубнил, а я рассматривала свои старые потертые конверсы. Но стоило нам спокойно дойти до выхода, как в тот самый момент к забору подъехал знакомый мне черный внедорожник. «Вот это я везучая, супер». К моему счастью или сожалению, из машины вылез только Эдвард. Оглядев нас своим надменным взглядом, парень кивнул и пошел доставать из багажника какие-то вещи. Я сильно напрягалась, будто волна страха накрыла меня. Они же втроем предупреждали, чтобы я держалась от своего класса подальше, и ладно, если бы они ничего не могли сделать, но у этих парней большая власть в руках, и что будет, если они хоть слово скажут. Смешно, но и не по себе. Ади открыл свою машину, и мы вдвоем уселись на передние сиденья. — Сейчас я покажу тебе одно местечко, — он завел тачку, начиная разворачиваться. — Тебе понравится. «Мне кажется или события разворачиваются быстро? Прям слишком быстро…» — Хорошо… Мы ехали в полной тишине, сворачивая с главной дороги. Ади с силой вцепился в автомобильный руль, пытаясь аккуратно проехать по тропе, ведущей вглубь какого-то поля. Я безэмоционально смотрела в окно в ожидании какого-то чуда. Но я не знаю, правильно ли это называется? Спустя минуты мы оказались на пустой гладко выкошенной поляне, где располагалась одна лишь скамейка. Ади молча приглушил мотор и выбрался из машины. — Задам тебе банальный вопрос, зачем ты привез меня сюда? — поинтересовалась я, выпрыгнув следом за парнем. — А что, боишься? — вопрос прозвучал настолько глупо, что моя бровь изощренно полезла наверх. — Ла-а-адно. Мне просто не хотелось оставаться одному, — он облокотился о тачку, пиная клок пыли под ногами. — Если честно, то я хотел сначала позвать Мими, но ее не оказалось в комнате… — Понятно. — Вик, только не обижайся, ладно? Просто у меня сейчас не лучшее время… — Это из-за твоего парня? — вопрос моментально слетел с губ, отчего я сразу же их прикуcила. — Извини. — Ничего, — парень засовывает пятерню в волосы, а я подхожу к нему. — Я должен с этим смириться. — Ади… Я понимаю, что Сэми был для тебя близким человеком, но ты не должен опускать руки. Жизнь не заканчивается… — я делаю шаг ближе. — Он всегда будет здесь, рядом, вместе с тобой, — моя ладонь прикасается к его груди, а его рука перехватывает мое запястье. Наши взгляды встречаются, и я чувствую, как его сердце начинает биться сильнее. — Я верю, что Сэми находится в лучшем мире, и, — со рта слетает горькая ухмылка, — я думаю, он обратился в ангела хранителя, знаешь, такого светлого и доброго, с крылышками… И, может быть, сейчас он смотрит на тебя, всячески пытаясь подать знак, что все будет хорошо… — я горько улыбаюсь, ведь мне и самой трудно говорить эти слова. Ади притягивает меня ближе, и я всем телом упираюсь в его грудь. Отвечая на неожиданный жест, обхватываю его руками, еще сильней прижимаясь к нему, Ади кладет свой подбородок на мою макушку и тяжело вздыхает. Я знаю, что такое смерть близкого человека, знаю, насколько больно терять… Знаю это чувство — как будто в один момент все потеряло краски, а в груди застрял тягучий ком равнодушия… Ты уже не видишь мир как раньше, некоторые цвета явно уже навсегда погасли в твоей палитре жизни… В момент осознанности происходящего дыхание перехватывает, и мы не понимаем, что нам делать дальше без этого человека. Как жить, когда часть тебя, твоей души, сердца ушла, просто опустела, отмерла. Как заполнить пустоту, которая поглотила нас? Говорят, что время лечит, что все проходит и забывается, а разве это так? Нет. Можно только залечить на какой-то период, но каждый раз, когда будешь вспоминать этот момент, тело будет пробирать дрожь, а узел боли будет заплетаться в нашем желудке, нарастая вместе с мрачными мыслями. Ничего не поделать, это скорбь, она будет сопровождать нас остаток нашей жизни, изредка напоминая о себе. Но что делать, если чувства не угасают, что делать если кто-то так и не смог пересилить утрату? Мы ищем утешение везде, где только это возможно, и каждый по-своему. Думаем, что вот-вот, еще чуть-чуть, и время все вылечит. И потом все будет как раньше. Но этого не происходит… Время залечивает рану, но не лечит… Потому что, теряя близкого человека, мы становимся уязвимыми… морально и физически. Мы делаем вид, что все хорошо, а внутри нас «бушует ураган». Хочется кричать на весь мир о своей боли, рассказать всем, чтобы стало легче. Мы злимся на судьбу, спрашивая: «Почему?» Почему именно к нам судьба сегодня так жестока? Мы испытываем невыносимую тоску, отчаяние. Хочется уснуть, крепко-крепко, и, проснувшись, увидеть, что все — сон. И нам это просто приснилось. Но, вернувшись в реальность, понимаем, что потеряли… — Спасибо тебе… — я подняла голову, уставившись на влажные глаза парня, нахмурилась и спросила: — За что? — За то, что ты сейчас рядом и терпишь мои сопли, — с его глаз скатились блеклые дорожки слез. Он стоял передо мной, оголившись своей душой. Сейчас Ади был настоящим: не шумным весельчаком компании, который то и дело, что мог шутить и подкалывать кого угодно, — он был настоящим. — Дурачок, разве не для этого нужны друзья? — я примкнула к его груди, еще больше сжимая свои руки. — Наверное, язвочка… И нет, вы не ослышались, я с уверенностью до девяносто девяти процентов могу назвать этого рыжего другом. За все то мое время, проведенное в Блэр, я поняла, что хотела бы дружить с таким человеком как Ади. Его искренность и длинный язык покорили мое сердечко, я и вправду стала ловить себя на мысли, что он тот самый чертенок, без которого вечера «Блэр» были бы не те… Он всегда оказывался рядом, даже в самый ненужный момент, и всегда старался поддержать и развеселить, даже не обращая внимание на всю ту шумиху, образовавшуюся вокруг меня… Мы залезли на крышу машины, уложившись на нее поудобней, и с любопытством стали рассматривать бесконечное космическое сияющее небо. Бархатистая белая луна освещала землю, придавая ощущение, что сейчас вовсе не ночь, а теплый травяной ветер так и щекотил нас своим душистым ароматом, убаюкивая и расслабляя. Сверчки свиристели в округе всей местности, заставляя окунуться нас в полнейшее умиротворение души. Я прижалась к груди парня, водя указательным пальцем по его прессу. Рыжеволосый языкастый чертик рассказывал о своем нелегком детстве с Мими. — Эта стерва специально облила меня в школьной столовой компотом, чтобы все подумали, что я обоссался, — с моих губ слетает тихий смешок, и я почувствовала, как тело парня расслабилось. — Зачем она это сделала? — Мими боялась, что ее никто не позовет на школьный бал, и она останется одна. Эта тупица считала, что если у меня будут мокрые штаны, то все девчонки откажутся со мной идти. — И что в итоге? — Я высыпал на нее тарелку с макаронами, и нас обоих отправили к директору. Мой смех не заставил себя долго ждать, одна лишь картина, как Ади стоит в мокрых штанах и высыпает на голову моей соседке тарелку макарон, вызывает во мне бурую эмоций. — Офигенное было время… — Ади убрал свою руку из-под моей головы, поворачиваясь боком ко мне. Я последовала тому же примеру, и мы улеглись, смотря друг на друга. Его глаза… как темный непроглядный лес, обволакивали и так манили в саму глубь, отчего я невольно прикусила губу. Парень смотрел на меня по-простому, как всегда, но только внимательный человек сможет заметить, что что-то не так. Ему больно. Та боль, что бьется в раскаленной клетке его души отображается прямо в его глазах, он улыбается, но улыбка становится фальшивой… Он не готов сейчас отпустить близкого человека. — Ади… — моя ладонь касается его щеки. — Пожалуйста, не терпи боль, расскажи мне о своих чувствах. — Что ты знаешь о потери близкого? Что ты знаешь, когда часть тебя гаснет, утопая в трясине боли и злости? — он одергивает мою руку, сжимая челюсть. Я знаю, что может быть и давлю на него, но держать в себе проблемы нельзя. — Я потеряла отца в возрасте пяти лет. И, как видишь, судьба не очень ко мне благосклонна, раз я сейчас нахожусь здесь, а не в доме, где проживает моя «семья». Его челюсть ослабевает, и я понимаю, что могу продолжить. — Я не обещаю, что вся боль покинет тебя, но я уверена, что тебе точно станет легче. Пожалуйста, откройся мне… Парень помедлил, явно решаясь, говорить мне или нет. — Я с детства не знал, кем я являюсь. В девять лет я понял, что мне могут симпатизировать мальчики, и тогда я рассказал о своих чувствах матери, а она — отцу… — на последнем слове его речь дрогнула. — Когда папа об этом узнал, он сильно надругался надо мной, оставив на предплечье шрам от ожога железной бляшкой. Он нагрел ремень и выпорол меня со всей силы, приговаривая, чтобы я навсегда выбил из своей головы всю эту гейскую дурь, — я чувствовала, как от боли и злости во рту пересохло. Маленький мальчик испытал на себе тяжелое наказание, рассказав о своих чувствах, и кому? Самым близким, мать его, людям. — Я закрылся, закрылся надолго. После этого случая мать начала таскать меня по психологам на всякие курсы, а мне приходилось все это терпеть… — Ади, мне так жаль… — Не надо, — его ладонь накрыла мою. — После всего этого инцидента я умолк надолго… Хоть в моей жизни и присутствовали девушки, что значительно радовало мою семью, но мои тайные чувства заиграли вновь, когда появился Сэми. Он был моим маяком, светом во всей той пучине тьмы, в которой я жил все свои годы. Он помог мне найти себя, помог обрести настоящую любовь, но не смог уберечь себя, — я начинаю плакать. С моих глаз ручьем, словно по зову сердца, начинают скатываться большие дорожки соленых капель. — Я хотел покончить с собой. После смерти Сэми я пытался наложить на себя руки, но я чертов трус! Я приподнялась на машине, смотря на безэмоциональное лицо Ади. Прикрыв рот рукой, я быстро покачала головой. Он хотел лишить себя жизни. Хотел покончить с собой из-за гнилого общества людей, он сломан, растрепан и не знает смысла в жизни. Он сел передо мной, все так же спокойно смотрел на меня. Равнодушие, сейчас на его лице проявляется полное равнодушие. Он говорит о своем суициде так легко, словно это всего лишь обычное решение его проблемы. И мне становится очень страшно. — Пожалуйста, Ади… — Хватит, Вики. Я открылся тебе, и мне самому сейчас нелегко, но давай, пожалуйста, ты успокоишься, и мы закроем эту тему. — Пообещай, что все будет хорошо, слышишь? — я пытаюсь успокоить себя, прикусывая внутреннюю сторону щек. Парень стряхивает с моего лица новый поток отблесков слез и тяжело ухмыляется. — Не хорони меня раньше времени, язвочка… ~Учебный день четверга~ Сегодняшний день сопровождает меня натянутыми ощущениями. После нашей прогулки с Ади я никак не могу выбросить всю ту боль и негатив по отношению людей к парню. И поэтому вместо сегодняшнего ланча я волочусь по короткой дорожке к спортивной площадке, где играют в баскетбол парни из класса младше. Сомневаюсь, что они будут участвовать в скором матче, им еще нарабатывать и нарабатывать мастерство, но зато им хотя бы весело. Я смотрю, наблюдая, как они радуются удачному броску, когда рядом нет никого, кто мог заставить их попотеть. Мяч подпрыгивает и катится к моим ногам, так что я поднимаю его и бросаю обратно. Лохматый парень в серой майке кивает мне и широко улыбается. — Спасибо, — я пожимаю плечами, улыбаясь в ответ, и он воспринимает это как приглашение подойти. — Ты Вики, верно? — я киваю. — Я Энди, — он протянул было мне руку, но, увидев свою грязную от мяча ладонь, со смехом убрал ее. — Прости. — Все нормально. — Ну да, — парень нервно оглядывается, потом снова смотрит на меня, и я начинаю смеяться. Он милый, вроде, и не похож на напыщенного идиота, хотя явно уверен в себе, раз хватило смелости подойти. Круто. — Слушай, раз ты теперь… — Свободен, — его глаза тут же поднимаются на человека за моей спиной, и мое тело тут же напрягается. Но я не оборачиваюсь. «Черт, я и без этого знаю, кто там». Парень подбрасывает мяч в воздухе, раскручивает его и, натянуто улыбнувшись мне, уходит к своим друзьям. Вздыхая, я качаю головой. — У тебя крепкие нервы, Маль. — Ты делаешь одну глупость за другой, сахарок. Как думаешь, чего хочет этот парень или другие пожиратели взглядов? Правильно, только одного — перепихнуться с тобой. Все знают, что на прошлой неделе ты спала сразу с тремя парнями, а сейчас вроде как свободна. Они хотят получить свой кусок пирога, — я совсем запуталась. После вчерашнего разговора моя память напрочь забыла о моей игре с троицей, и как жаль, что все происходящее нельзя поставить на паузу. — Тогда помоги мне, — заявляю я. — Расскажи им, как тебе было хорошо, здоровяк. Короче, замолви за меня словечко в раздевалке, ладно? Когда Маль не отвечает, я разворачиваюсь к нему, и, похоже, именно этого он и добивался. — Считаешь, что ты достойна большего, чем быстрый перепих на заднем сиденье? — рычит он. «Я даже не удивлена, что та поездочка стала для всех горячей сплетней». — Так вот, нет. Тобой просто воспользуются, пока киска, которую им так хочется, занята. Ты не их цель. Мальбонте с пренебрежением оглядывает меня с головы до ног. Этого и того, с каким отвращением он только что говорил, почти хватает, чтобы разбудить слабую девочку, которая похоронена глубоко внутри меня. «Почти». Он продолжает смотреть на меня, с каждой секундой его злость лишь растет. Ноздри раздуваются, брови сведены в одну линию. Парень наклоняется, чтобы наши глаза были на одном уровне. «Переливающиеся яростью маслины». Он злится. И из-за этого злится еще и на себя. «Да ну его к черту!» — Убирайся с моих глаз! — сердито шепчу ему я. — А ты убирайся из моей головы! — ошеломленная, я вопросительно поднимаю брови, и Маль резко отстраняется. Облизав губы, он, как всегда хмурый, уходит прочь. ~Урок физкультуры~ — Посмотри-ка, как быстро все закончилось, — я закатываю глаза, закрывая свой шкафчик со спортивной формой, и поворачиваюсь к этой занозе в заднице. Сара насмешливо улыбается. — Для девчонки, которая не хотела парней Чейз, ты слишком быстро вошла в игру, но так же быстро и вылетела из нее. — Всегда пожалуйста, — я обхожу ее и направлюсь в спортзал. — За что это? — За то, что освободила твоего мужика, Сар. Ты же об этом так волновалась? — я разворачиваюсь и спиной открываю дверь. — Что он привяжется к кому-то до того, как ты получишь шанс. — Маль никогда ни к кому не привязывается. — Тогда зачем ты так стараешься? — выгибаю бровь. — Какой в этом смысл, если ты, маленькая стерва, так и не можешь его заполучить? — Тебе никогда этого не понять, потаскушка, — она окидывает меня недружелюбным взглядом. — Не вставай у меня на пути. Сейчас пришло мое время. — Ну да, точно, — насмешливо соглашаюсь я. Сара закатывает глаза и протискивается мимо меня. Тут я и замечаю засос у нее на шее и хмурюсь. Потом напоминаю себе, что мне плевать, придаю лицу невозмутимое выражение и иду к свободным матам. К слову, каждый четверг 10 и 11 класс занимаются вместе, и я не знаю, что за идиот составлял расписание, но понятно одно, на этом уроке, в этот день, уж точно не безопасно появляться. Не успеваю я и дойти до матов, как меня окликает какой-то парень: — Эй, Вики, раз теперь ты свободна по ночам, то, может, покажешь мне какие-нибудь фокусы в постели? — я застываю на месте, но лишь на мгновение, потом поворачиваюсь к нему и фальшиво улыбаюсь. — Хочешь узнать, какие фокусы я знаю? — парень (понятия не имею, кто он), прислонившись к стене качалки, облизывается и кивает, его непристойный взгляд скользит по моей открытой фигуре, пока я иду к нему. Криво усмехаясь, я подхожу ближе, провожу рукой по его груди и чувствую, как сжимаются его мышцы под хлопком, когда моя ладонь скользит по его животу. Я останавливаюсь у пояса его спортивных штанов, и его бедра произвольно дергаются вперед, а плечи прижимаются к стене. Мои пальцы спускаются все ниже, и я уже хочу схватить его через треники, как чья-то рука крепко обхватывает мое запястье и отдергивает в сторону. Я бросаю свирепый взгляд на вдруг оказавшегося слева от меня Маля. Он тоже пристально смотрит на меня. Я поднимаю бровь, и он хмурится еще сильнее. Тогда я поднимаю колено и со всей силы бью по промежности мудака передо мной. — Мать твою! — кричит он. — Тупая сука! — я наклоняюсь к нему, но Маль отталкивает меня назад. — Вот такие фокусы я знаю, ты, кусок дерьма! Ну как, хорошее представление? — в ту же самую секунду меня поднимают в воздух и несут к двери, которая ведет в коридор к раздевалкам. Маль бросает меня на кучу грязных полотенец. Я подскакиваю, отряхиваясь, и впиваюсь яростным взглядом на придурка напротив. — Какого хрена? — Вот именно, какого хрена? Что это сейчас была за херня? — рычит он. — Это называется умением постоять за себя. — Твоя рука была на его промежности! — Ты не видел, как я пнула его по яйцам? — выкрикиваю я. — Вряд ли бы я стала так делать, если бы хотела полапать его и устроить маленькую вечеринку на глазах у двух классов, не считаешь? Он повел себя как мудак и поплатился за это. Ему еще долго будет больно, кстати. А вообще, каким хреном тебя это касается?! — Да мне плевать! — Правда? — я скрещиваю руки на груди. — Хочешь сказать, что я лжец? — Маль двигается вперед, а волоски на моем затылке встают дыбом. — А что, нет? — он приближается ко мне, его глаза на мгновение задерживаются на моих губах и тут же ловят мой взгляд. — Почему от тебя столько проблем? — Ничего подобного, — отвечаю я ему, следя за кончиком его языка, высунувшегося, чтобы облизать уголок рта. — Если ко мне не лезут, я тише воды, ниже травы, — от своих же слов сама и усмехаюсь. — Тогда почему мне хочется задеть тебя? — я поднимаю на него глаза. Он уже совсем близко. — Потому что я отвечу. — А на поцелуй тоже ответишь? — А ты попробуй и узнаешь, — Маль подходит ближе, хватает меня и ставит спиной к шкафчикам. Его темные глаза изучают меня, пытаясь проникнуть в самую душу. Не знаю, что он надеется найти, но внутри почти ничего нет. — Ты спишь с Ади? — передо мной промелькает недовольный Эдвард. — Нет. — А собираешься? — Я никогда ничего не планирую. Для этого я слишком часто меняю школы. — Это не ответ, — на его слова я пожимаю плечами. — Ты выводишь меня из себя. — Да ты сам себя изводишь! Давно бы уже перестал совать нос в мои дела, и все бы было прекрасно, — Маль рычит, опустив голову. Он сжимает меня еще крепче, и кончики его пальцев впиваются в мою спину. В животе появляется жар, моя грудь тяжело поднимается. Он издает легкий смешок, и от этого звука, низкого и непристойного, у меня начинает гореть кожа. Но вдруг в его взгляде что-то меняется. Страсть и шутливость сменяются тем, что мучает его изнутри, и он переключает передачи, его глаза теперь пустые и жестокие. — Ты так предсказуема, Вики. — Ну да, — я запрокидываю голову. — С чего ты взял? — Ты даже не сопротивлялась, пока я тащил тебя сюда, не отталкивала меня, когда я коснулся тебя, как делала со всеми теми ублюдками из этой школы, когда они дотрагивались до тебя, — его губы опускаются к моему уху. — Но я знал, что ты мне позволишь. Точно так же, как я знаю, что под этой шелковистой кожей, которую ты носишь как броню, ты притворяешься, что тебе плевать, что думают другие, но это же притворство, правда? Только одно задевает тебя за живое. Только с этим ты никак не можешь справиться. — Да, здоровяк? И что это? — меня бросает в жар от злости. — Что за сеанс психоанализа? — То, что все вокруг считают тебя настоящей шлюхой, а в добавок еще и заезженной наркоманкой, — я не успеваю ответить, как Маль разворачивает нас. Я почти лежу на нем, а он прижимает спиной к шкафчикам. Его взгляд становится еще более жестоким, а голос — еще более резким. — Сколько раз мне еще придется повторять тебе, Вики? Я не плачу за секс, тем более ты уже так легко отдалась. Если снова попросишь меня об этом, я позабочусь о том, чтобы твою задницу вернули туда, откуда ты приехала. В нашей школе нет места всякой швали. Я непонимающие хмурюсь, но не успеваю ничего сказать, как в ушах начинает звенеть смех. Я медленно смотрю по сторонам. В коридоре толпятся ученики. Их хохот эхом отскакивает от стен, волнами перекатываясь по длинному коридору. В висках начинает яростно стучать кровь, злость ослепляет, но, несколько раз моргнув, я беру себя в руки. Маль отталкивает меня, и я, запнувшись, падаю на кучу дерьма на полу. Он глядит на меня с неприязнью. — Дай мне шанс поймать тебя на том, что ты ищешь клиентов в школе, сахарок. Он с лютым выражением смотрит на мои ноги, словно давая понять, что я стою меньше, чем грязный пол под ними, и, нахмурившись, качает головой. «А я не могу дышать». Я начинаю потеть, моя кожа начинает зудеть, и я не чувствую своих рук. Мои глаза мечутся от человека к человеку, и каждый отвечает мне презрительным взглядом. Когда я снова нахожу Маля, то вижу не только его, но и двух других, стоящих рядом с ним. Троица. Мальчики Чейз, которые управляют академией. Они почувствовали угрозу от моих действий, которые на самом деле помогли им больше, чем навредили, и все же по их мнению не сходились с их интересами, хотя они приняли мой вызов. Они втянули меня в игру, привлекли ко мне внимание и сделали все, чтобы все узнали, кто я в их глазах. Все этого для того, чтобы поставить меня на место, прямо здесь, на виду у всех этих придурков. Теперь это не домысел, а подтвержденный факт. Слова прям из уст лидера. «Шлюха». Я могу ответить только тем, что стану вести себя как проститутка, которую они во мне видят, заставлю их думать, что мне нравится трахаться. Но все это на моих условиях. Это мой выбор. Маль был прав, когда сказал, что я не выношу, когда смотрят на меня, а видят шлюху и наркоманку. Я прикусываю язык, чтобы не сорваться. Вполне возможно, что ярость и стыд смешаются в одно, и все закончится неконтролируемым потоком слез. Они этого не заслуживают — это будет настоящий кошмар. Я заставляю свои ноги двигаться и, не обращая внимание на едкие подколы и незамедлительно последовавшие предложения, с гордо поднятой головой выхожу за дверь. Но это всего лишь притворство. Добравшись до своей комнаты, я закрываю дверь на замок и с громким всхлипом падаю на пол. Сука, как же это больно — почувствовать влечение. Дура! Дура! Дура! Им троим удалось поставить меня на колени — в рабочую позу любой шлюхи. Но я скажу, как есть: трех охреневших беспризорников мало, чтобы сломить меня. Они еще ни раз пожалеют о содеянном!