а пока мы только дети
нам расти еще расти
только небо только ветер
только радость впереди
Свою квартиру Олег почти не помнил, только рыжеватые обои в цветочек и красное кресло, на котором спала мама. Поэтому помещение, непохожее на общую комнату на десять кроватей, казалось странным.
Квартира Игоря была…классной. И большой. Самым удивительным в ней было чувство, что все вещи кому-то принадлежат. У самого Олега Волкова его было только то, что на нем, еще куртка на зиму, несколько тетрадей, щетка,
Сережа. А здесь — Игорь достает кружки из шкафа, три:
— С собакой — моя, ее не дам, — и отворачивается обратно, берет чайник, открывает кран.
У Игоря своя кружка.
— Мне нравится эта, — Сережа тянется к белой, с позолоченным краем и какими-то голубыми цветами. Незабудки что ли. Олег безразлично смотрит на оставшуюся ему, с гербом СССР, и мельком — на Сережу, незабудки прямо в цвет глаз.
Он сидит на табуретке, поджав правую ногу. Угловатый, худой — на голой острой коленке краснеют точки от укусов, Сережа все время их расчесывает, скоро превратятся в ранки. Волосы, слегка вьющиеся от влажного лета, неровно лежат на плечах. Стричься не дается, и Волков не представляет, каково с ними на июньской жаре.
Вглядываясь в веснушчатое лицо, Олег ощущает, как в сердце как будто укалывает что-то. Сережа внимательно рассматривает Игоря. Так неотрывно следит за его действиями, что не чувствует требующий внимания взгляд Олега, и тот отворачивается, одолеваемый накатившим переживанием, начиная всматриваться в узоры на клеенке.
Сереже волнующе необычно. Обилие вещей его удивляет, особенно сахарница, с такими красивыми ручками, и он не может удержаться от того, чтобы рассматривать все вокруг.
Игорь возится как-то долго и выдает по итогу:
— Так…в общем, — кладет на стол пакет «Универсам Дунай» с овсяным печеньем, — что нашел, то нашел!
На хрустящий звук прибегает Вася, и, как она всегда делает, всматривается жалобным взглядом в глаза Олегу. За месяцы знакомства она выяснила, кто слабое звено. Волков вопросительно и беспомощно осматривается — что делать? Вася била своим просящим взглядом прямо в душу.
— Не, не, родная, даже не проси, — Игорь оттягивает собаку за потрепанный ошейник, — тебе нельзя.
— Она любит печенье? — смешливо спрашивает Сережа, поправляя спадающие на лицо волосы.
— Она все, что в пасть лезет, любит. Да, подруга? — Вася в ответ заливается лаем, кружит недолго вокруг хозяина и садится рядом, кладя голову на колени.
Вася нравилась Сереже, как и Игорь. От него исходило тепло, хорошее настроение и особый, неопознаваемый запах дома. Он пах не так, как все в их детдоме, не так, как пах Олег, не так, как он сам. От этого запаха хотелось зажмуриться, укутаться им. И сейчас, находясь впервые в настоящем доме Игоря Грома, Сережа не мог успокоить перевозбужденный мозг — словно все рецепторы разом обострились. Все было ярче, вкуснее, громче.
Разумовский не заметил, как опущенное в горячий чай печенье развалилось, падая на дно.
Олег краем глаза следил за его рассеянностью. Настроение портилось, и он старательно включился в разговор. Игорь рассказывал про свой сон уже несколько минут.
— …и я его хватаю и разом — в окно! А окно — огромное, прямо вот, — он осматривается, ища с чем сравнить, — прям вот во всю стену! Там все сразу — осколки, трещит, этот орет! У него еще такие штуки были, типа пулеметы! — Игорь возбужденно вскочил, продолжая описывать костюм своего противника.
— Мне больше нравилось про поезд, там смешнее было, — Олег улыбается от истории.
Сны у Грома всегда странные, как фильмы. Самому Олегу из необычного снится разве что море, иногда корабли. Однажды снилось, как они с Сережей сидели на необитаемом острове как будто всю жизнь — ели ананасы и спали высоко в домиках на пальмах.
— Не! — Возражает Игорь. — Там смешно, а тут-то сюжет! О, кстати, — он поворачивается на Сережу в упор и тянется к его волосам, — рыжий был как ты, черт этот!
Сережа улыбается, откидывая волосы в странном жесте, и впервые за разговор утыкается в свой чай, как будто даже розовея скулами. Даже, кажется, не замечая, что в чашке с незабудками каша из печенья.
Олегу не нравится дружить втроем.
***
Первый раз эти двое появляются в гаражах за домом.
Игорь Гром сосредоточенно смотрел себе под ноги, носок поношенного ботинка тоскливо пинал попадающиеся куски асфальта. Смеркалось. Вася вилась вокруг, активно виляя хвостом — гулять с молодым хозяином ей нравилось больше всего. Но сегодня всю прогулку он не играл с ней, не бегал, даже палки, которые та старательно подносила, находя около редких деревьев, не бросал, лишь редко поглаживал за ухом.
Игорь без конца думал о приближающемся участии в первом в его жизни турнире по карате. После тренировки все болело от перенапряжения, но Грому казалось, что этого по-прежнему недостаточно. Отца дома почти не бывало — и на ком ему тренироваться все остальное время? Раздумья прервал резкий лай Васи.
Через секунду, за поворотом дома вдоль гаражей развязалась идеальная сцена, как из игоревых снов, — Петька Миронов из третьего подъезда, второй раз остававшийся в восьмом классе, занимался тем же, чем и всегда в вечернее время — легким разбоем. Пугал каких-то неместных пацанов своей убогой самодельной заточкой, как отец в письме с зоны учил.
Игорь, довольно усмехнувшись, засвистел. Миронов тут же обернулся.
— О, легаш тут как тут, — прогоготал Петька. Игоря во дворе не любили за его милиционера отца, но со временем стали уважать за кулаки. А чего? По-другому тут было нельзя.
Двое вблизи оказались не таким безоружными — пацан повыше в черной куртке напрягся сильнее, завидев Игоря. У него что-то было в руке в кармане, но раньше времени явно не хотел козырять. Второй — рыжий в блеклой то ли фиолетовой, то ли синей кофте больше на два размера смотрел прямо в глаза. Вася было двинулась на чужаков, но Игорь схватил ошейник, и собака смирно встала у ноги хозяина.
— Опять девчат обижаешь?
Миронов и слова не успел вставить, как пацан в черной куртке тут же метнулся вперед:
— Ты кого девчатами назвал?
— Тише, тише. Беспределит Петька? — Игорь кивнул на растерявшегося от неожиданного поворота Миронова. — Он у нас особенный, без обид.
— Пошли, — негромко проговорил рыжий, толкая второго в плечо.
Тот постоял, оценивая перспективы, внимательно всматриваясь в глаза Грому. Игорь вдруг почувствовал себя странно — взгляд отличался от обычного, вызывающего, каким часто смотрели на улицах, когда хотят нарваться на драку или спровоцировать. Этот был по-настоящему озлобленный и угрожающий. Тяжелый.
Проведя в тишине несколько секунд, оба сдвинулись вперед, рыжий обошел Грома на расстоянии, не глядя. А вот второй все-таки не устоял, грубо задевая Игоря плечом.
Ну, это было не зря. Как раз турнир на носу. Игорь обернулся на Петю, подмигнув — все, мол, под контролем, пока не лезь. Все-таки дворовые, сейчас на одной стороне.
Драка закончилась также быстро, как и началась. Вася лаяла, прыгая на сцепившихся парней, бросаясь на чужака. Тот был совершенно не знавшим негласного кодекса дворовой драки и бил словно насмерть. Когда блеснуло лезвие, Игорь отскочил.
— Ебанутый что ли? — выдохнул Гром, разбитая губа наполняла рот вкусом железа. Петя Миронов напряженно стоял наготове, сверля не на шутку разгневанным взглядом рыжего.
— Олег, пошли, — проговорил он, стараясь не звучать жалобно.
— Пиздец ты, Олег, — констатировал Игорь, аккуратно обходя тяжело дышащего парня. — Все, — он поднял руки в знак капитуляции, с ним не хотелось больше связываться, еще пырнет, а там неделя без тренировок. — Расходимся, — Игорь не может удержаться, — девчата, — и улыбается.
Олег хочет рвануться еще раз, но рыжий вдруг крепко хватает его за плечо.
— Расходимся, — уже твердо говорит он, снова заглядывая Игорю в глаза.
Домой Игорь шел в приподнятом настроении. Драться ему понравилось, несмотря на что-то странное, что окутывало этих двоих. Запах, что ли? После этого Олега все вокруг как будто еще пахло железом, бетоном, пылью. Или это были последствия разбитой губы?
Вася весело виляла хвостом, и Игорь наконец-то взял принесенную палку, забрасывая в центр пустующего уже двора.
