Не всё то, чем кажется.

      — Чтоб ты знал, нам противно находиться в одном доме с таким уродом, как ты! Не так ли, Петуния?— полный мужчина, с густыми усами и грозным видом, — смахивающий на моржа — кричал на своего племянника.       — Так, Вернон, так. Мы терпим тебя только из-за этих… этих ненормальных, — поддержала своего мужа худая женщина с длинной шеей, являющаяся тётей мальчика, — Иди во вторую спальню Дадли, спать ты будешь там, — сказав это, Петуния ушла на кухню, уводя с собой своего сына Дадли.       Дядя же остался провожать своего племянника до нового места жительства, если это можно так назвать. Невысокий мальчик с волосами цвета вороного крыла и тусклыми зелёными глазами, скрывающимися за толстыми линзами круглых очков и шрамом в виде молнии на лбу, не дожидаясь дядю направился в указанную комнату. Как только мальчик вошёл в свою новую спальню дверь за ним захлопнулась, в замке́ провернулся ключ и с другой стороны двери послышался голос Вернона:       — Из комнаты сегодня не выйдешь и еды не получишь. Свои ненормальные штучки получишь перед поездкой в школу. Как хорошо, что до этого осталось пару дней… — на последней фразе послышались удаляющиеся шаги, а голос стал затихать, видимо дядя ушёл.       "Спокойно, Гарри. Всё как обычно. К этому можно было привыкнуть… Обычно… Обычно?! Разве маги — это обычно? Ой, да ладно тебе, у тебя всё не как у людей. Мне нужно подумать"       Оглядев комнату мальчик нашёл свой старый матрас, что лежал на не менее старой кровати. Быстро подбежав к кровати, мальчик нашёл дырку в матрасе и вынул из неё потрёпанную тетрадь, ручку и небольшой кулон. Убедившись, что вещи на месте, Гарри вернул кулон назад. Подойдя к тумбочке, стоящий возле кровати, Гарри положил на неё тетрадь.       Внимательно прислушавшись, Гарри услышал стук посуды и звук телевизора. После утреннего происшествия, вряд ли Дурсли захотят беспокоить.       Из открытого окна подул ветер, открывая тетрадь, на первой странице небольшими буквами значилось: «собственность П. Г. Д.», что расшифровывалось как Поттер Гарольд Джеймс.       Раскрыв тетрадь на чистой странице, Гарри начал описывать день.       «Письма из Хогвартса не приходили уже очень давно. Но тем не менее дядя и тетя оставались нервными. Но на мой день рождения за мной пришёл мужчина, которого можно назвать настоящим великаном, он поздравил меня с днём рождения, рассказал про магов, маглов и родителей, подарил торт, дал письмо из школы Хогвартс и ушёл, сказав, что позже вернётся и отвезёт на Косую Аллею. После этого визита дядя стал чаще запирать меня в чулане, лишать еды и… другое. Но сегодня великан вернулся и забрал меня на Косую Аллею. Родственники сопрот пытались выгнать не хотели, чтобы я с ним шёл, но в конце концов отпустили. Да и я не горел желанием идти с подозрительным незнакомцем(мы виделись один раз!), но он знал меня и моих родителей. Он сказал, что их убили, что они не погибли в аварии, не пили, не бросили меня потому, что я им не нужен. Их убили. Всю жизнь мне говорили, что они погибли в аварии. Но они умерли на войне, спасая меня. Они ушли героями из этого мира. Больно. Больно, но не от потери, нет, я привык к их отсутствию. Вся эта боль из-за лжи дяди и тёти.»       "Не зацикливайся на этом, Гарри. Не то опять будет паническая атака. Да… Да, верно, не стоит зацикливаться на этом" — пару раз глубоко вздохнув, Гарри продолжил писать:       «Косая Аллея странное место, если честно. Яркие вывески с двигающимися картинками, мётлы, волшебные палочки, толпы странно одетых людей. Все магазины имели свои причуды и особенности, мы с великаном (Хагридом) побывали во многих, покупая всё к школе. Но больше всего меня поразил банк — Гринготтс. Такой огромный и величественный… а заправляли там всем гоблины. Даже не верится, кажется, что сейчас я открою глаза и всё это окажется сном.       Оказалось, что я богат. Родители оставили мне деньги на жизнь. Тот сейф, в котором я был, записан на моё имя. Родители допускали возможность своей смерти, если решили сделать мне сейф. Денег в нём хватило бы, наверное, на двадцать лет жизни и это если не отказывать себе в еде и одежде. Так почему я хожу в обносках? Почему я ем объедки после ужина опекунов и то не каждый день? Почему о магии я узнал только в 11 лет? Почему я герой в магическом мире, но живу в магловском? Почему я живу с маглами, если многие семьи волшебников могли бы взять надо мной опеку? Почему мне так больно?»       Слёзы текли по бледным щекам мальчика, падая на страницы дневника. Они текли ещё с первых вопросов, но Гарри их не замечал, ему надо было поделиться с кем-то своими мыслями. Даже бумага могла помочь с этим.       "Дядя не любит когда я плачу. В последний раз я плакал в шесть лет, тогда Дадли сломал мне палец на руке и я скрывал это почти неделю, каждую ночь плача в чулане. Хочу ли я что-то менять? Почему ты молчишь?! Мне нужна помощь! Мне больно…" — Гарри хотелось кричать, разбить несколько тарелок и выпустить свою силу на волю.       Но всё, что он мог делать, это молча ронять слёзы на холодный пол и старую тетрадь, в надежде, что о его слабости никто не узнает…