Тёмный Лорд Малфой

      Драко Малфой был зол, удручён и расстроен. Он не понимал, почему в его жизни появилось столько проблем. Он не знал, как со всем этим справиться.       Отец, человек, который его всегда поддерживал и защищал, беззаветно любил и безоговорочно в него верил, сейчас был в тюрьме. В самой страшной тюрьме для волшебников — Азкабане. Драко винил в этом трёх человек: Дамблдора с его всеобщим благом, которое касалось всех, кроме слизеринцев; Гарри Поттера, который, в принципе, всегда доставлял одни неприятности; и Тёмного Лорда, но об этом можно было думать только в безопасности Выручай-комнаты.       Драко пришлось принять на себя обязанности главы рода, и он искренне надеялся, что это временно. Он был вынужден занять место отца в Ближнем Круге, а это было клеймо на всю жизнь. И Драко очень боялся, что эта жизнь окажется слишком короткой.       О том, чтобы отказаться от подобной «чести», не шло и речи: Тёмный Лорд не прощает отказа. И то, что Драко всего шестнадцать, не могло быть достойным аргументом. Зато весомым аргументом была безопасность матери и свобода отца, на что весьма прозрачно и намекнул Тёмный Лорд.       Разумеется, Нарцисса не была нежной фиалкой: она была Блэк и вполне могла за себя постоять. Но не в доме, который заполонили Пожиратели Смерти, и не против Тёмного Лорда. К тому же она, как и Драко, действовала в интересах семьи. Сейчас лучшим выходом было преклоняться перед Лордом. Их жизни зависели от него.       Драко всегда считал, что сила Малфоев в их единстве, любви и преданности семье. Но Тёмный Лорд использовал это против них, он презирал семейные отношения.       Драко Малфой отправился в Хогвартс с позорным клеймом на руке и выражением высокомерия на лице. Отец его учил никому не показывать своих истинных чувств. И если раньше Драко многое прощалось, то теперь он сам нёс ответственность за свои поступки и их последствия.       Юный Малфой демонстрировал радость от вступления в ряды Пожирателей и гордость за получение личного задания от Повелителя. Он знал, что за ним будут наблюдать, но не знал, кто именно. Возможно, Снейп, или Паркинсон, или Нотт — это мог быть кто угодно.       Он не питал иллюзий, что задание Лорда будет простым. Драко понимал, что это — способ отыграться за промахи отца. Тёмный Лорд был безжалостен, вероятно, он считал, что Азкабан — недостаточно суровое наказание. У Малфоя не было иного выхода, кроме как демонстрировать своё старание. Ожерелье и медовуха заведомо не имели шанса добраться до цели, но они создавали видимость того, что он предпринимает попытки.       Но, вероятно, Драко не понимал логику Тёмного Лорда. Вместе с так необходимым увеличением срока, тот усложнил задачу: ему были нужны свидетели из числа самых преданных Пожирателей. Что примечательно, Тёмный Лорд приказал не привлекать к миссии Снейпа. Это могло значить, что тот потерял доверие Повелителя и служит другой стороне, а посему может помочь выбраться из этого дерьма. Но также это могло быть очередной проверкой для Драко. А значит, ему доверять тоже нельзя.       Малфой знал один способ, как провести Пожирателей в школу. В Выручай-комнате находился исчезательный шкаф, соединённый с таким же в лавке Горбин и Бэркс. Но он был сломан. А Драко совсем не разбирался в артефакторике. Но если, используя книги, шкаф было бы возможно починить, то что делать с самим заданием, оставалось неясным.       Как бы слизеринец ни ненавидел директора, он честно себе признавался, что убить его не сможет. Никого не сможет. Но пойти и всё ему рассказать он тоже не мог. И не хотел. Драко по-детски надеялся, что всё разрешится как-нибудь само собой.       Всё это ужасно давило на Малфоя — ответственность, чувство вины, страх за родных. И он сорвался. Он плакал в заброшенном туалете для девочек, в компании привидения. В первый раз он вышел оттуда, испытывая облегчение и ужасный стыд. Он говорил себе: «Малфои не плачут! Малфои могут всё! Я с этим справлюсь!»       И через пару дней приходил опять, и снова, и снова. Шкаф не поддавался, Крэбб и Гойл не хотели подчиняться, не зная подробностей, и показывали свой характер, Снейп настойчиво предлагал помощь, Поттер устроил слежку, Дамблдор мерцал своими очками. Всё было ужасно.       Драко подошёл к умывальнику, включил воду и ослабил галстук. В зеркале отражалось худое, бледное лицо с заостренными скулами и тёмными кругами под глазами. Крупными каплями сами собой потекли слёзы. Он зажмурился и склонил голову, две солёные капли смешались с водой. Драко умыл лицо, но это не помогло. Его плечи тряслись от судорожных рыданий. Он обхватил себя руками, поднял взгляд и замер.       В отражении на него таращились удивлённые зелёные глаза за круглыми стёклами очков.       Драко резко обернулся и выхватил палочку, посылая в Поттера обездвиживающее заклинание. Гриффиндорец его с лёгкостью отбил. Завязалась дуэль. От шального заклятия лопнул умывальник, и теперь пол покрывала холодная вода, потоком льющаяся из разбитой трубы. Поттер и Малфой двигались по кругу, оскальзываясь на мокром полу. Драко хотел обездвижить противника и стереть ему воспоминания, чтобы ни один человек не знал о его позорных слезах (привидение не в счёт, их никто не слушает), а ещё наказать каким-нибудь особо неприятным образом — фурункулами или чесоткой — чтобы не смел совать свой нос в чужие дела.       Поттер сражался с азартом, используя почти детские заклинания, пытаясь при этом вывести Драко на чистую воду, обвиняя в попытке убийства Белл и Уизли. Он назвал Малфоя трусом и подлецом, и тот не смог этого выдержать. Он собрал всю свою ярость и ненависть к Поттеру, Дамблдору и Тёмному Лорду и, направив палочку на гриффиндорца, выкрикнул:       — Круцио!       Одновременно с ним Поттер прокричал незнакомое заклинание:       — Сектумсемпра!       Всё тело Драко пронзила боль, он упал на пол. Рубашка и брюки были порваны в лоскуты, через прорехи в некогда модной одежде вытекали ручейки крови, окрашивая воду в красный цвет. Ему стало трудно дышать, его взгляд расфокусировался, окружающий мир воспринимался урывками. Миртл что-то кричала, Поттер что-то мямлил, Снейп что-то колдовал.       Снейп его спас. Поттеру назначили отработки. На теле не осталось ни единого шрама. На душе было погано, как никогда раньше.       Драко сам не заметил, как пришёл на восьмой этаж. Он думал о том, что больше так не может, что был бы рад, если бы кто-то занял его место, кто-то умный и сильный, кто отомстил бы его обидчикам и защитил его семью.       Перед ним оказалась гладкая чёрная дверь без замка и ручки. Драко прикоснулся к ней рукой, и она открылась без единого звука. Он очутился в маленькой комнате, освещённой дюжиной свечей. В центре стояла высокая кафедра, на ней лежал свиток пергамента.       Драко подошёл поближе и прочитал написанное. Потом ещё раз и ещё. Даже на четвёртый раз это казалось абсолютным бредом, но вселяло в его отчаявшуюся душу надежду на лучшее.       Пергамент оказался контрактом на слияние душ и сознаний. Драко мог приобрести знания и силу Тёмного Лорда Геллерта Грин-де-Вальда, если сумеет заполучить первый Дар Смерти, и тогда он сможет решить все свои проблемы. Не раздумывая более ни минуты, что было крайне на него не похоже, он подмахнул контракт собственной кровью.       Яркая вспышка света озарила комнату. На пергаменте начал проявляться скрытый ранее текст, но Драко этого уже не видел. Его подхватила неведомая сила и вынесла за порог.       Он не помнил, куда шёл, но, заметив картину с троллями, трижды подумал о складе спрятанных вещей и отправился чинить шкаф. Задание Тёмного Лорда было необходимо выполнить. А как? Ещё будет время подумать.